Кате хотелось завязать дружеские отношения с кем-нибудь из советских, но они держались обособленно, своей общиной, были заняты целыми днями и вовсе не стремились к контактам.Но зато ей удалось подружиться с португалкой, сестрой католического священника Изабеллой Насименту. Падре Насименту жил в Нголе уже пятьдесят лет, еще с португальских колониальных времен, и все пятьдесят лет тщетно пытался втолковать местным туземцам, что такое Библия и зачем она нужна. Его сестра Изабелла была вдвое старше Кати (ей было уже за пятьдесят), но держалась просто, с теплой сердечностью. Сначала женщины объяснялись между собой знаками, а позже, когда Катя чуть-чуть освоилась, стали общаться на сложной смеси местного наречия, английских и португальских слов.Изабелла жила со своим братом-священником в небольшом домике в самом сердце трущоб Луанги. Падре Насименту редко бывал дома, разъезжал по деревням, просвещая туземцев и помогая им, а Изабелла вела немудрящее хозяйство. Она помогала больным, перевязывала раны, отправляла к врачу особо нуждающихся, учила соседских ребятишек азбуке и молитвам, учила их мыть руки и верить в Бога.Однажды падре Насименту предложил Кате оправиться вместе с ним и его сестрой в деревню Нгамонго, где их ждали с грузом гуманитарной помощи.— Вам нужно поближе узнать страну, которая станет вашей второй родиной, — сказал он. Катя с восторгом согласилась.Она купила себе просторную шляпу с вентиляционными дырочками и сеткой от москитов, шорты, удобную обувь на шнуровке, сафари-рубашку. Лару она решила оставить с Нтамой, поездка по жаре была бы слишком тяжелой для ребенка.Нельсону она ничего не успела сообщить, поскольку он уже неделю пропадал на маневрах.Миновав городские трущобы, джип с открытым верхом вырвался на бескрайний простор континента. До самого горизонта тянулась выжженная саванна.По плоской рыжей равнине скользили темные стайки газелей, невдалеке паслись жирафы, объедая кусты реденьких, не дающих тени акаций. Ветерок на скорости ласково обвевал лицо, за машиной столбом вздымалась коричневая густая пыль.То и дело дорогу пересекали антилопы гну с крючкообразными, загнутыми вверх рогами и бородатыми мордами. Громко фыркая, они лениво отбегали в сторону, нехотя пропуская машину вперед.Внезапно огромная рыжеватая глыба преградила путь автомобилю.— Ой, смотрите, львы! — завизжала от восторга Катя. Точно огромные сытые кошки, три льва развалились на дороге, безмятежно посапывая во сне. Падре смело свернул с дороги, вырулил через кусты и, не потревожив королей саванны, вновь помчался вперед.Джип все время держал высокую скорость — проезжие дороги в этой местности могли быть заминированы, и высокая скорость помогала проскочить опасные места. То и дело попадались осыпавшиеся воронки от снарядов — Катя думала, что это норы диковинного зверя.Вскоре окружающий ландшафт изменился. Появился густой лес, состоящий из пальм и акаций, воздух стал более влажным и вязким. Духота жаркой маской липла к лицу, забивалась в ноздри, мешая дышать. Треск и птичий щебет в вышине не смолкали ни на миг.У обочины расположилась стая павианов-анубисов. При виде машины обезьяны дружно умчались в лес, и только вожак остался на месте, хищно скаля на проезжавших свои желтоватые огромные клыки.Джип свернул с просторной дороги, пересек тенистый влажный перелесок, веером разбрызгал оставшиеся после недавнего дождя лужи и выкатился на просторную поляну, хаотично усеянную грибками глиняных домиков.Это была деревня Нгамонго. Машину мигом окружили полуголые аборигены, украшенные разводами глины. Обвешанный бусами седой старик, чресла которого были небрежно обернуты грязной тряпкой, неторопливо приблизился к гостям и завел с падре светский разговор. Катя вышла из машины и с любопытством рассматривала туземцев.Раньше она видела подобную экзотику только в «Клубе путешественников», а теперь может лицезреть все собственными глазами!Деревня состояла из нескольких хижин с тростниковыми крышами и загона для скота, огороженного острыми кольями. Мужчины спокойно восседали на пороге домов. Их было мало, они были или очень старые, или калеки, с оторванными ступнями и пальцами. Те, кто был здоров, ушли на войну.Чумазые, абсолютно голые дети, с надутыми, как барабан, животами и выступавшими ребрами, со всех сторон облепили гостей. Они протягивали на ладошках скромные сувениры — глиняные фигурки богов, зубы животных, яркие тропические цветы, засохших ящериц и дохлых жуков. Женщины с детьми, намертво присосавшимися к тощим отвисшим грудям, неотрывно смотрели на Катю, пораженные сиянием ее золотого зуба.— Ты белая, да еще у тебя во рту блестит, — они думают, что ты очень богатая и что-нибудь купишь у них, — объяснила Изабелла, добродушно улыбаясь. — Ты видишь, некоторые женщины обряжены в голубые туники в цвет неба? Так они готовятся к родам, ведь, по местному поверью, голубой цвет отпугивает злых духов.Вокруг деревни паслись коровы, меланхолически пережевывая сожженную безжалостным солнцем траву. Гости с разрешения вождя племени заглянули в хижину, где на глиняных лежанках в ворох? истлевшего тряпья лежали вповалку женщины и дети. Единственным украшением жилища служили деревянные фигурки предков — «навазейя».Изабелла рассказала Кате, что каждая семья племени имеет свой дом.Каркас этого дома представляет собой невысокий, в рост человека, остов из кольев и веток. Его обмазывают смесью глины и коровьего навоза, покрывают тростником — и жилище готово. В таком доме нет ни окон, ни дымохода, огонь разводится прямо на земляном полу, а дым уходит через дверь.Солнце поднялось высоко, стало нестерпимо жарко. Вскоре на разгоряченное лицо села муха, привлеченная запахом пота, — Катя небрежно смахнула ее рукой. Потом появилась еще одна и еще… И вот уже целый рой лип к лицу черной шевелящейся массой. Напрасно Катя бешено размахивала руками, мухи от этого становились только злее.Туземки, наблюдавшие за ней, громко рассмеялись. Одна из них, с ребенком на руках, лукаво посматривая на Катю, подошла к корове и тронула репицу ее хвоста. Обильная желтая струя полилась на землю. К животному со всех ног бросились дети и принялись подставлять свои черные как смоль головенки.Женщина тоже искупала своего ребенка, затем зачерпнула горсть пыли под ногами и присыпала ею вместо талька хилое тельце младенца. В воздухе разнесся резкий аммиачный запах.— Что она делает? — ужаснулась Катя.— Ничего страшного! Коровья моча — отличный репеллент, — пояснила сестра священника. — Через минуту пыль на теле ребенка засохнет, превратится в корку, и насекомые, отпугнутые резким запахом, на несколько часов оставят его в покое.Теперь Катя желала только одного — поскорее убраться отсюда. Она была сыта по горло экзотикой, и ей хотелось назад, в относительно чистую Луангу, в свой комфортный дом с душем, кондиционером и противомоскитной сеткой на окнах.Внезапно к машине робко приблизилась молодая женщина в голубой тоге, ее тело походило на обтянутый кожей скелет. Она молча протянула белой гостье своего младенца и выразительно зашевелила пальцами, как будто считала деньги.— Что вы хотите? — спросила Катя по-английски, боязливо отодвигаясь от нее.— Компрар, пор фавор, — умоляла женщина. Она показывала два пальца. — Компрар!— Она хочет продать тебе свою дочь, — пояснила Изабелла, ничуть не удивляясь. — Двести куанз.— Зачем мне ее дочь? — изумилась Катя.— Можешь ее съесть, она вкусная, — перевела Изабелла.Катя отрицательно покачала головой, и женщина, печально понурившись, ушла.«И моя Лара могла бы тоже так», — с ужасом думала она, глядя на визжащих, измазанных глиной детей. Они устроили возню в горячей пыли и с удовольствием швырялись свежими коровьими лепешками.Между тем падре закончил свои дела с местным вождем. Тюки с одеялами, примусы, кастрюли, баллоны для воды были выгружены из машины и складированы в хижине, молитвенники розданы, лекарства вручены. Можно было ехать.Падре посигналил на прощанье и лихо развернул джип на поляне. За машиной еще долго бежали ребятишки, громко улюлюкая и кидаясь вдогонку грязью.К Луанге подъехали, когда уже стемнело. Освещения на улицах не было, и джип долго петлял по узким городским улицам, то и дело заезжая в тупики. Когда он наконец выбрался на широкую трассу, мимо пронеслись один за другим два грузовика с автоматчиками. За ними проследовала советская «БМП-2» с 30-миллиметровой автоматической пушкой.— Неужели опять облава? — удивилась Изабелла. — В последнее время в городе было тихо.Утомленная прогулкой Катя дремала, откинув голову на сиденье. Возле виллы Жасинту она с трудом очнулась от дурманного сна и выбралась из джипа. Она чуть было не забыла поблагодарить священника за интересную прогулку.При виде ее охранник на воротах что-то гортанно крикнул и со всех ног бросился в дом. С чего бы это, удивилась Катя. Навстречу ей выбежала Нтама с сонной Ларой на руках. Она оживленно жестикулировала, тыча пальцем то в сторону улицы, то на Катю. Понять что-нибудь в ее тарабарщине было невозможно.Катя только устало пожала плечами и отправилась в душ, чтобы наконец смыть с себя пыль и пот, липшие к телу не хуже патентованного туземного средства от насекомых.Когда она вышла из душа, муж уже ждал ее в гостиной.— Где ты была? — бурно жестикулируя, закричал он. — Мы думали, что тебя захватили повстанцы!— Я ездила в деревню с падре Насименту и его сестрой, — удивилась Катя, не чувствуя за собой никакой вины.— Из-за тебя объявлена тревога, правительственные войска выступили из города!В подтверждение его слов вдалеке послышались тяжелые ухающие звуки орудийных разрывов.Оказалось, обнаружив отсутствие Кати, отец Нельсона немедленно объявил облаву. Войска вывели из казарм и бросили на позиции повстанцев, завязался бой.В заварушке были убиты несколько солдат. Но о них Нельсон, кажется, не очень жалел: война есть война.Катя потрясенно молчала.— Я не знала, — наконец пробормотала она. — Это была всего лишь загородная прогулка с друзьями…— Ты больше не должна так делать! — Нельсон снял трубку телефона.Заварушка, причиной которой была Катя, закончилась через неделю победой правительственных войск. Отец Нельсона не стал упрекать свою невестку. Он был доволен и даже сказал ей что-то приветливое. Ведь благодаря неожиданному нападению правительству удалось оттеснить повстанцев к востоку и даже закрепиться на подступах к важному алмазоносному району страны.— Скоро мы выбьем мятежников из Катоки, — потирая руки, произнес отец Нельсона, — повстанцы ОПЕН не смогут вооружаться за счет нелегально добываемых алмазов, и война будет окончена.Никто не был огорчен тем, что причина вооруженного столкновения оказалась пустяковой. Лес рубят — щепки летят.Постепенно Катя начала понимать, в какой стране живет. Здесь, в Нголе, мирное благополучие и благословенная тишина в одну минуту могли смениться выстрелами, пороховым дымом и черными фигурами солдат в защитной форме с автоматами наперевес. И кто из солдат был на стороне правительства, а кто на стороне ОПЕН, было совершенно неясно — все одинаково черные, все в форме.Отличить их можно было только по оружию. Правительственные солдаты были вооружены советскими «АКМ», а повстанцы — американскими «М-16».Военное счастье оказывалось то на одной, то на другой стороне. То правительственные войска вытесняли повстанцев в леса на востоке страны, то мятежники стремительной океанской волной подкатывали к столице и оккупировали окраины города, чувствуя себя на улицах Луанги как дома. Несколько раз правительство объявляло перемирие. Во время перемирия повстанцы в открытую ходили по улицам, бряцая оружием. Они плотоядно косились на богатые виллы, мечтая в один прекрасный день, когда военное счастье будет на их стороне, всласть пограбить дома богатеев.А потом из-за очередного пустяка обстановка опять обострялась, и тогда ружейные выстрелы звучали в городе не только ночью, но и среди бела дня. То и дело попадались неубранные трупы. То обнаружили в центре города заколотого солдата правительственных войск, то мятежники вырезали семью врача, который будто бы был на стороне правительства, и в назидание разложили тела убитых вдоль забора, то ребенок во время передислокации войск попал под грузовик.До поры до времени семью Жасинту это не касалось. Она жила в тихом, отлично охраняемом районе. Лишь иногда, разъезжая на машине по улицам, Катя в мирной сумятице города натыкалась на тревожные признаки незатихавшей войны: потеки крови на стене дома после ночной перестрелки, труп старика, заколотого штыком во дворе .дома, пленных со связанными руками, которых куда-то вели солдаты. Война и с той и с другой стороны отличалась невероятной, первобытной жестокостью. У нее не было причины, не было правых и виноватых.Мужа неделями не бывало дома. Он летал на восток бомбить позиции повстанцев, и Катя каждый день в вечерних новостях с тревогой ждала сообщения о сбитых самолетах. Если повстанцы захватят летчиков в плен, пощады не жди.Она постоянно волновалась за мужа. Если с ним что-нибудь случится, исчезнет единственная ниточка, привязывающая ее к этой желтой, выжженной, такой жестокой и прекрасной земле. Она любила Нельсона, несмотря на то что они были очень разными людьми. И Нельсон любил ее. Он заботился о ней, как никто на свете, выполнял все ее прихоти, он гордился ее белой кожей и даже ее золотым зубом. Наконец, он был отцом ее ребенка.Что будет с ней, с Катей, если с Нельсоном что-то случится? Что будет тогда с их дочкой, которая уже забыла свою холодную северную родину?Шел 1990 год. Лара выросла, настала пора идти в школу. Девочку устроили в класс при советском посольстве, где, кроме традиционных предметов, детям преподавали русский, английский и португальский языки. Возить ребенка нужно было через весь город, в кварталы, где располагались дипломатические миссии.Там же находилось и огромное красивое здание посольства Советского Союза, который скоро, очень скоро назовут «бывшим Союзом».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56