Хотя какие параллели? Увидела пьяного в его же квартире, а еще одного мужика… То есть почему мужика?
– Это вы про Ипполита? – уточнил следователь. – Который в ванне в пальто мылся и спинку просил ему потереть?
– Ну да, – кивнул мой одноклассник. – А Витя сказал, что так звали старшую амазонку. А тут Ученый подошел пивка попить.
– Какой ученый? – не понял следователь.
– Мишка из третьего подъезда.
– А, Михаил Николаевич, сын Нины Александровны! – воскликнули бабки, к которым тут же повернулся следователь. – Да, Мишенька древними греками занимается. Он в самом деле ученый. Нам Нина Александровна много про древних греков рассказывала. Интересно люди жили, только почему-то женщины у них все с отколотыми руками. А ведь Михаил Николаевич тоже не женат, бросила его жена, убежала к какому-то бизнесмену, – повернулись ко мне бабки. – Михаил Николаевич человек положительный.
– И пьющий, – добавил мой одноклассник, хитро мне подмигивая. – Так что не больной и не скотина.
– Поподробнее, пожалуйста, – попросил следователь.
Ему пояснили, каких мужчин я предпочитаю. Я стояла пунцовая, теперь находясь в центре внимания не только местных алкоголиков, но и всех представителей правоохранительных органов, которые, судя по внешним признакам, тоже являлись поклонниками зеленого змия. Станешь тут, после допросов свидетелей, типа присутствующих. Правда, собравшиеся для осмотра трупов мужчины теперь глядели на меня заинтересованно. Про трупы, похоже, забывать стали. Да и что в них интересного? Амазонки занимательнее. И женщины, предпочитающие пьющих мужчин.
Но следователь решил вернуться к ученому Михаилу Николаевичу, специалисту по древним грекам. Как выяснилось, Михаил Николаевич вчера прочитал товарищам лекцию об амазонках, рассказав про Ипполиту и ее пояс. Миф в интерпретации местного контингента звучал весьма своеобразно. По всей вероятности, на их восприятие повлиял рассказ Вити о встрече с современной Ипполитой. А если к этому еще прибавить проблемы с памятью, затуманенной большим количеством возлияний…
Следователь еще раз выслушал рассказ о страданиях усопшего раба божьего Виктора в лапах кровожадных воительниц, жаждущих чужой (мужской) крови.
– Правильно делают! – вдруг вступили в разговор бабки. – Так вам, алкоголикам, и надо! У ваших жен на лечение денег нет, поэтому вас к амазонкам и не отправляют. А Маринка Витькина книжки печатает, вот и нашла средства, чтобы его лечиться отправить. А ты, девушка, – повернулись ко мне, – видно, что не замужем. Пьющего ей подавай. Пожила бы с пьющим, так сама бы последнее продала, чтобы его вылечить.
– Уже жила с двумя, – заметила я, вспоминая, как находила каждого из них в самых неожиданных местах, сладко спящих, да еще и то, как они использовали братца в качестве боксерской груши, а мне потом приходилось разбирать семейные конфликты. Более того, сейчас я с трудом сдерживалась, чтобы не сорваться: терпеть не могу, когда мне говорят, что мне нужно делать и как жить. – И разводилась без колебаний. Еще не хватало: на излечение мужика от алкоголизма моим горбом заработанные деньги тратить. Пить мужик должен, но знать меру.
– Правильно, – тут же сказали бабки, соглашаясь с предпоследним утверждением. – Гнать их всех надо в шею.
Следователь тихо шизел. Другие члены бригады с любопытством слушали, закончив свои дела. Бригаду, в отличие от обитателей «пьяного» угла, интересовали мои загорелые ноги, лишь частично скрываемые шортами. Значит, представители органов еще не совсем спились. Это радовало.
– Вернемся к амазонкам, – предложил следователь, глядя прямо на старушек. – Вы амазонок видели?
– Да, – хором сказали старушки.
У меня глаза полезли на лоб, и мы переглянулись с сыном, в беседе не участвовавшим.
– И мы видели! – хором сказали постоянные обитатели «пьяного» угла.
– А вы? – посмотрел на меня следователь.
– Нет, только слышала рассказ Вити, который тут уже дважды пересказывался.
– Вы? – посмотрел следователь на моего сына.
– Нет.
– Они, случайно, не из летающей тарелки появились? – уточнил следователь у бабулек.
– Нет, из «Скорой», – ответила самая старшая из бабулек.
Судя по выражению лица допрашивающего, он, похоже, уже подумывал, не вызвать ли спецтранспорт для всей нашей компании и не передать ли весь местный контингент, например, в «Скворечник»[1], где наверняка есть и другие желающие поговорить об амазонках и зелененьких человечках.
В это мгновение к нашей группе приблизились чумазые пацанята, груженные пивом. Угостили следователя, который, правда, отказался, заявив, что при исполнении. Но, чувствуется, выпить ему хотелось, правда, чего-то покрепче. Испросив разрешения у милиции, местные товарищи припали к горлышкам бутылок, утоляя жажду.
Как выяснилось, пацанята тоже видели амазонок.
– Опишите их, – попросил следователь у бабулек.
– А чего описывать-то? Девчонки как девчонки. Крепкие, конечно. Но ведь эти алкаши и буйные бывают. Конечно, должны быть крепкие, чтобы справляться.
– Они были в белых халатах?
– Нет. Но в форме какой-то. Зеленой.
– Вы с ними разговаривали? – уточнил следователь.
– С одной, – сказали бабульки. – Вежливая такая девушка. И не говорит, что предпочитает пьющих мужчин, – на меня посмотрели с укором. – Наоборот, они благородным делом занимаются. Избавляют алкашей от пагубной привычки.
Из дальнейшего рассказа старушек, перебивающих друг друга, можно было сделать вывод: существует некая фирма, в которую можно за определенную сумму сдать своего пьющего родственника или знакомого мужского пола для излечения от порочной любви к зеленому змию. Работают там одни женщины, почему – бабульки сказать не могли, так как разговаривали с девушкой совсем недолго. Они с подругами искали сбежавшего алкоголика. Девушка сказала, что у них это первый случай и им нужно сохранить лицо фирмы. Она назвала Витю, которого и искала с напарницами, показала его фотографию. Бабки с радостью объяснили, где он может находиться вместе с собутыльниками.
– Ах вы, старые перечницы! – почти хором воскликнули местные алкоголики. – Сдали Витю амазонкам! А они его потом прирезали!
– Они его не нашли, – ответила одна из бабок.
– А «амазонки»-то почему? – спокойно спросил следователь, врываясь в выяснение отношений между аборигенами нашего района. – Девушка говорила, что они – амазонки?
– Нет. Это мужчины их так называют, – пожали плечами бабульки.
– Может быть… Может быть… – задумчиво произнес следователь и посмотрел на меня: – А вы вообще что тут делали? Вы кого-то искали?
– Брата.
– Нашли?
Я покачала головой.
– А может, его амазонки забрали? – высказал предположение мой одноклассник.
– Я же не оплачивала его содержание в их логове, – заметила я. – А зачем он им бесплатно?
– Больше никто не мог оплатить его содержание? – встрял следователь.
Я покачала головой.
– А эта твоя подруга? – подала голос старшая из бабок. – По которой он столько лет страдает? Она-то небось не хочет себе алкоголика, поэтому и не выходит за него замуж.
– Во-первых, Костя не алкоголик, – твердо заявила я, – он просто иногда выпивает лишнего. – Следователь кашлянул. – Во-вторых, Верка ни за кого замуж не собирается, а если и соберется, то только за миллионера, каковым Костя не является и никогда не станет. А я за него приданое не даю, он мне самой в доме нужен. В-третьих, она за копейку удавится.
Следователь усмехнулся и уточнил, собираюсь ли я писать заявление, раз брат пропал.
– Он только вчера пропал, – ответила я. – Вроде бы три дня надо ждать?
Следователь кивнул.
– И я надеюсь, что он и так найдется.
Правда, у меня почему-то не было в этом полной уверенности. В любом случае я намеревалась искать Костю без помощи родной милиции. Чтобы не мешала.

Глава 4

31 июля, суббота
Нас вскоре отпустили, записав данные. Мы с Сашкой загрузились в «БМВ» и в отвратительном настроении поехали домой. Костя так и не появлялся.
Примерно около часу ночи, когда мы с сыном уже собирались спать, позвонила Верка, направлявшаяся домой с какого-то банкета, где обслуживала клиентов. Верка хотела договориться о завтрашней, то есть уже сегодняшней, вылазке за город. Я попыталась вкратце рассказать ей о последних событиях, но Верка меня прервала, заявив, что звонит по трубке, минута разговора денег стоит, поэтому подружка прямо сейчас приедет к нам, переночует в Костиной постели, а завтра с утра мы начнем действовать.
Утро – понятие растяжимое. Я встала в десять, позавтракала и отправилась загорать на лоджию, зная, во сколько обычно просыпается Верка. Она не изменила своим привычкам и воздвиглась в половине второго, хотя вчера мы легли одновременно. Правда, я вздремнула на лоджии, разморившись на солнышке на пару с котом, который курсировал между мною и попугаем Яшей, не дававшим моему бедному животному покоя. Сашка обещал вернуться с карьера к трем, зная, что раньше мы все равно никуда не выберемся.
Верка выпила кофе, причем справилась самостоятельно (обычно-то ее Костя потчует), и приплыла ко мне на лоджию, чтобы часок – пока солнце не уйдет за угол дома – тоже половить его лучи. Купальник, смена белья и какая-то одежда всегда лежат у Верки в багажнике, вернее, купальник только летом. У меня дома тоже валяется что-то из ее барахла, любовно стираемого Костей.
– Чего делать-то будем? – спросила подружка, устраиваясь на стуле, стоявшем в ногах моей раскладушки. Верка прикрыла глаза и развела руки в стороны.
– Поедем за город, – пожала плечами я.
Странный план, найденный вчера Сашкой за трубой в детском садике, мне удалось умыкнуть. Никто из местных алкоголиков про него не вспомнил. Бабки его не видели.
У Верки после изучения этого документа появилась трезвая мысль: надо заехать в квартиру Марины и сверить каракули с почерком умершего Вити. Ведь должна же найтись хоть какая-то бумажка, написанная его рукой? Тогда мы точно будем знать, он его рисовал или нет. Как раз польем цветы.
Я согласилась с подружкой, и в результате мы решили, что после посещения Витиной и Маринкиной квартиры в любом случае поедем за город – хотя бы для того, чтобы искупаться. Правда, настроения купаться не было: я беспокоилась из-за Кости. Но под лежачий камень (и меня, лежащую на лоджии) вода не течет. Нужно было действовать. По крайней мере, искать амазонок.
Хотя я не думала, что они прихватили моего брата. Если бы они брали людей в заложники или даже насильственным способом искали себе клиентов, то мне бы уже позвонили с требованием выкупа, оплаты услуг – или вообще с какими-то условиями. Но никто не звонил.
Сам по себе братец никому не нужен. Если специально хватали его, то только за какие-то мои грехи. Кто-то из тех, кому я в прошлом перешла дорогу? Но большая часть этих людей давно в могиле, а оставшиеся… Вроде бы у меня нет настолько серьезных врагов, а все знакомые (и многие лично не знакомые) теперь в курсе, что за моей хрупкой спиной стоит Алексей Петрович Карташов (что в прошлом даже останавливало кое-кого из врагов), готовый (или так считают) оказать мне содействие в решении проблем. Правда (насколько известно мне самой), Алексей Петрович обычно сам желает меня использовать в своих корыстных интересах. Афганец Костю хватать бы не стал, прямо заявив, чего хочет на этот раз. Более того, он ведь знает, что я и обидеться могу после пережитых беспокойств за брата. И придумаю для Алексея Петровича какую-нибудь гадость, в разработке которой также примут участие мой сын и любимая подружка. Алексею Петровичу уже приходилось иметь с нами дело, поэтому он понимает, что может замучить отдача. А кто не понимает?
И вообще подхожу ли я для шантажа? Кого выбирают шантажисты? Того, у кого есть достаточно средств, чтобы заплатить, и имеются за душой грешки, которые человек не хочет делать достоянием общественности или правоохранительных органов. Мои грешки… Не будем о них вспоминать. Пока. Пока не предъявлены требования.
С лоджии нас с Веркой вытащил голодный сын, с удивлением обнаруживший, что еда сама почему-то не приготовляется. Ребенок в состоянии утром сделать себе бутерброды, но привык, что днем и вечером его всегда ждет горячий обед или ужин, поданный родным дядей.
Мы с Веркой провели ревизию холодильника и поняли: в крайнем случае завтра мне следует ехать в супермаркет. Конечно, в достаточном количестве имелись тушенка, макароны и килограммов пять картошки, но требовалось и что-то еще. К хорошему привыкаешь быстро, а братец приучил и меня, и Сашку, и Верку к разнообразному питанию. Но как не хотелось в магазин…
– Саш, может, ты в понедельник сходишь? – взглянула я на сына. – Пока я на работе, забьешь холодильник. Ты же, кажется, говорил, что унаследовал у родственников все лучшее. Значит, должен был у дяди Кости…
– Мама, давай лучше сегодня вечером все вместе заедем в супермаркет. Я вам с тетей Верой помогу тащить сумки до машины. И от машины до квартиры.
– Ребенок прав. Так никому не обидно, – согласилась Верка.
Но пока следовало что-то есть.
– Саша, сходи за хлебом, – попросила я. – В доме ни куска. Я пока макароны сварю. А тетя Вера откроет тушенку.
Сынок нехотя отправился (ларек стоит у нас во дворе и виден из окна, поэтому аргументов против того, чтобы выполнить задание, у ребенка не нашлось), но вернулся не один, а вместе с моим одноклассником – завсегдатаем «пьяного» угла – и Ученым Михаилом Николаевичем, которого мне вчера сватали. Гости как раз направлялись ко мне с информацией.
Гостям налила водки (со спиртным, в отличие от закуски, в доме был полный порядок). От еды они отказались, закусывая водочку маринованными огурцами, которые у нас тоже нашлись.
– Как я понял, уважаемая Светлана Алексеевна, – начал Ученый тоном, которым читают лекции, – вы ищете своего брата и предполагаете, что его схватили некие продолжательницы древних традиций племени женщин-воительниц, известных как амазонки.
1 2 3 4 5 6 7