Хотя кто их знает… Развезло человека на жаре.
Я снова отправилась в кухню, наполнила холодной водой кастрюлю и вернулась в коридор, где устроилась на небольшом пуфике рядом с телефонным аппаратом – как раз напротив мужичонки, прислоненного к противоположной стене. Затем я плеснула ему в физиономию водичкой. Мужичонка немного пофыркал, тихо матюгнулся, но не проснулся. Я решилась на более действенные меры. Подошла к типу, слегка отодвинула его от стены, чтобы больше не мочить Марине обои (я их уже забрызгала), взялась за ворот свитерочка сзади, увидела, что под ним ничего нет, – и залила остатки холодной воды за шиворот.
Это подействовало. Мужичонка проснулся и завопил истошным голосом, Яша опять заладил свое. Тут уже я забеспокоилась, чтобы соседи не вызвали милицию и не застали нас с мужичком в компрометирующих меня обстоятельствах. Поэтому я, грациозно переместившись на пуфик, вежливо попросила господина сбавить громкость, представиться и объяснить, что он тут делает.
При виде меня (а он, кажется, заметил меня, только когда я опустилась на пуфик напротив него) мужичонка рот закрыл, потом открыл, снова закрыл вместе с глазами, а потом вылупился на меня, не мигая. Яша к этому времени успел опять закрыть клюв.
– Ты из амазонок? – было его первой фразой.
– Мужчина, что с вами? – ответила я, мило улыбаясь, а про себя прикидывая: не белая ли горячка у него?
– Ты точно не из амазонок? – присматривался ко мне мужичонка. Потом он вдруг понял, что у него леской связаны руки и ноги, и выпалил: – Амазонки!
После чего отключился. По-моему, на этот раз он просто потерял сознание.
Но что делать мне? Развязать его? А вдруг окажется буйный псих? Я, конечно, имею большой опыт укладывания пьяных мужиков спать, начав его набираться лет с одиннадцати, когда помогала маме справиться с папой, в дальнейшем оттачивала мастерство на брате и двух бывших мужьях, но тем не менее.
Пока я решала вопрос, развязывать или не развязывать (быть или не быть?), мужичонка сам пришел в чувство и в ужасе посмотрел на меня, съежился и как-то задом стал отползать в сторону спальни.
– Мужчина, что с вами? – повторила я. – Кто вы? Откуда вы взялись и что делаете в чужой квартире?
– Это моя квартира, – сказал мужичонка.
– По-моему, вы ошибаетесь, – спокойно заметила я.
– Неужели двери перепутал? – спросил мужик сам себя. – Или дом?
– Вы – поклонник «Иронии судьбы»? – невольно вспомнился мне широко известный фильм. – Странно только, что ключи подошли. У меня – точно такая же связка.
Мужичонка бросил взгляд на ключи в своей руке, которые я у него не отбирала, потом опять удивленно посмотрел на меня.
– Это вы меня связали? – спросил он.
– Ну конечно, – ответила я. – А что бы вы делали на моем месте? Вхожу в коридор, тут храпит пьяный мужик, открывший дверь такой же связкой ключей, как и у меня…
Незваный гость присмотрелся ко мне повнимательнее, потом стал оглядываться по сторонам. Оглядывался долго, наконец заявил:
– Нет, все-таки моя квартира.
Он помолчал немного, я пока тоже не лезла с вопросами. Он первым нарушил молчание:
– Я вообще-то тут жил раньше, – сказал он со вздохом. – Только моя змея меня в рабство продала. Вот удалось сбежать. Думал: морду набью. Но ребят на нашем «пьяном» углу встретил… Не смог не отметить свое освобождение… Выпили, как водится. Ну, сами понимаете. А я на голодный желудок, да после такого воздержания… Вот и развезло… Хорошо, что вы теперь тут живете, а не моя змея.
Я судорожно соображала. Что он несет? Какое рабство? Кто его туда продал? Маринка? И тогда кем он ей приходится?
Я бросила взгляд на мужичонку. У него по щекам текли слезы. Мне его стало жалко (я вообще имею склонность жалеть мужиков, хотя в большинстве случаев этого, наверное, делать не следует, вон моя подружка Верка никогда не жалеет), я решила показать дружественность намерений, развязала ему руки и ноги и повела на кухню. Во-первых, мне стало интересно, во-вторых, страшно хотелось есть, в-третьих, я помнила старую добрую истину о том, что путь к сердцу мужчины пролегает через его желудок. Воспользуюсь небольшой толикой Марининых продуктов в награду за предоставляемые услуги по поливу цветов и кормлению Яши.
Кстати…
– А кто еще живет в этой квартире? – спросила я, сурово поглядывая на мужичонку. – Есть тут, кроме вас, кто-нибудь живой?
– Проверяешь? – усмехнулся собеседник. – Это ты про гнусную птицу, что ли, говоришь?
– Ну, не такая уж она и гнусная, – заметила я.
– Я, когда домой сегодня возвращался, думал: первым делом Маринке морду набью, потом птице шею сверну, – признался мужик с мечтательным видом. – Раз Маринки нет, хоть от птицы избавлюсь.
Яша будто почувствовал, что ему уготовано, и прокричал свою любимую фразу.
– Вот-вот! – заметил он. – Пойду-ка я прямо сейчас займусь этим благородным делом.
– Сидеть! – рявкнула я. – Птицу сегодня домой заберу, она не виновата, что попала к идиотам.
– К идиотке, – поправил меня мужичонка.
Я поставила на огонь воду, решив сварить пачку пельменей, а мужику для поднятия боевого духа выдала из холодильника банку «Хольстена». Это как раз отвлекло его от мыслей об убийстве. Правда, он скривился, заявив:
– Терпеть не могу эту баночную дрянь. А моя змея вечно за престижем гналась. Престижно баночное иностранное лакать – вот и лакала. Тьфу! А вы какое пьете?
– Предпочитаю в розлив. Или, в крайнем случае, бутылочное. Но ведь даже в бутылках пиво умирает…
Мы немного поговорили о пиве и стали чуть ли не лучшими друзьями. Понимаю, что двух русских людей совместное распитие спиртных напитков всегда сближает (даже если эти напитки иностранные), но я на этот раз пить отказалась, пояснив, что мне еще садиться за руль, а Витя (как представился мой новый знакомый) после мук совести (из патриотических соображений он обычно руководствовался призывом первого российского президента поддержать отечественного производителя) все-таки банку открыл, потому что другого пива не было.
Витя в самом деле оказался мужем Марины.
Я не помнила, чтобы она когда-то упоминала о супруге, и у меня сложилось впечатление, что она вообще не намерена выходить замуж. «Нажилась», – как-то в сердцах бросила Марина.
Однако от Вити я получила совсем другую информацию, подтвержденную паспортами, которые он мне предъявил, достав из верхнего ящика серванта, где у Марины хранились все документы. Моя знакомая, конечно, не взяла за границу внутренний паспорт, да если бы он даже и проходил через мою турфирму, я не стала бы интересоваться ее семейным положением и заглядывать на соответствующую страницу (раньше истинное семейное положение Марины меня не интересовало). Но Витя до сих пор числился ее мужем, а судя по его собственному паспорту, был прописан в той квартире, где мы собирались есть пельмени. Среди документов также отыскался Витин диплом инженера (мой новый знакомый в свое время закончил Институт водного транспорта) и какое-то свидетельство об окончании курсов повышения квалификации. Фотографии совпадали с оригиналом – если его, конечно, умыть, побрить и причесать.
– А ты даже не знала, что я есть? – посмотрел на меня Витя, прикладываясь к буржуйскому «Хольстену», одновременно вспоминая благословенную «Балтику», в адрес которой прозвучало немало возвышенных эпитетов.
Я покачала головой, затем попросила перейти к амазонкам, которые меня почему-то страшно заинтересовали. Вопрос с вторжением Вити в квартиру решился. Я считала, что вполне могу оставить его тут без присмотра и моя совесть перед Мариной будет чиста, если я от греха подальше заберу Яшу. Когда хозяйка приедет – пусть сами разбираются с мужем. Не мне же влезать в их семейные отношения. Мне просто птичку жалко.
Витя сделал большой глоток из банки, отправил в рот пельменину и заявил:
– Моя змея меня продала амазонкам.
Это я уже слышала, но не совсем понимала, зачем Марине было это делать. Судя по тому, что она могла себе позволить ездить по курортам три-четыре раза в год, причем зимой – летать в Южное полушарие, у нее не было материальных проблем. Марина возглавляла небольшое издательство, специализирующееся на астрологии и целительстве, правда, просмотрев книжонку одного хилера, которую Марина мне презентовала в связи с каким-то праздником, я решила, что его следовало бы назвать киллером – судя по предлагаемым им рецептам оздоровления организма. У Марины также имелись своя небольшая типография и специализированный магазин. Она поставляла продукцию на книжные развалы и в другие магазины нашего города (да и других регионов, наверное, тоже). В последнее время она также стала издавать специальную литературу для сексуальных меньшинств, пособия по овладению средствами самообороны для дам и рекомендации по правильному использованию товаров из секс-шопа. Одна брошюрка на последнюю тему пришлась по душе моей подружке Верке, в особенности раздел, где перечислялись преимущества вибратора перед мужчиной. Там, в частности, указывалось, что вибратор никогда не требует есть, для него не нужно хорошо выглядеть, он всегда готов и всем доволен.
– Но не платит денег, – заметила тогда я подружке, для которой мужчины являлись главным источником доходов.
– А ты права, – задумчиво согласилась Верка.
– И гвоздь не забьет, – продолжала я. – И ремонт дома не сделает, и комплимент не скажет, и с ребенком заниматься не будет.
Но в брошюрках Марининого издательства преимущества мужчин перед механическими средствами почему-то не указывались. Поэтому теперь, разговаривая с Витей и вспоминая то, что я знала о Марине, я начинала понимать: а она ведь – мужененавистница.
Но зачем было продавать Витю кому-то? Тем более кто стал бы покупать Витю? Ну если только сторонница безотходного производства – для утилизации пропадающей мужской особи, которых у нас почему-то всем не хватает, несмотря на призывы лидера одной из партий, обещающей каждой бабе по мужику. Или поэтому и продавала, что не всем хватает? Любопытно: за сколько? И вообще какая у нас сейчас в городе средняя цена на мужчину? Каким образом она складывается? От чего зависит? А если брать нескольких сразу, скидку дают?
– Ты, случайно, не ошибся? – уточнила я у него, в очередной раз попросив перейти к сути: а то он пока все растекался мыслью по древу – в смысле рассказывал мне, какая Маринка змея.
– Ну, мы с мужиками решили… Ты понимаешь, когда сидели в подземелье… Некому больше. Это наши бабы всех нас продали амазонкам.
– Каким амазонкам?! – больше не могла сдерживаться я. – Ты хоть знаешь, кто такие амазонки? Это женщины-воительницы из греческой мифологии! А ты же, кажется, в Питере живешь, в двадцать первом веке. И у нас не миф, а реальность.
«Хотя нашу жизнь иногда можно назвать и мифом, – добавила я про себя. – Или кошмарным сном».
– Мужики их так называют, – потупился Витя. – Я не знаю, кто первый начал. Ну так и пошло. А по-моему, так они все – бывшие путанки, теперь на ни в чем не повинных мужиках срываются. Хотя сами виноваты.
– Так, давай с самого начала и поподробнее.
Слушая Витю, я, признаться, думала, что его рассказ навеян слишком большим количеством регулярно потребляемого алкоголя и является начальной стадией белой горячки, поскольку нормальному человеку ничто подобное в голову прийти просто не могло.
Всех мужиков, вместе с которыми Витю держали в заточении, схватили где-то на улице здоровенные тетки в камуфляжной или просто зеленой форме и отвезли за город, в замок, где и проживали амазонки. Для каждого была разработана специальная программа: на одном отрабатывали удары, другого обучали технике секса, третьего – забивать гвозди, четвертого отучали пить. Витя относился к последней категории. За малейшее неповиновение наказывали, за невыполнение задания или плохой результат – тоже.
Мужчины, оказавшиеся в лагере амазонок, были твердо уверены: их туда продали жены, любовницы или партнеры по бизнесу женского пола. Выслушав Витю, я, признаться, пришла к другому выводу. Если рассказанное им соответствовало действительности хотя бы на одну треть, то база амазонок – это нечто типа мужевоспитательной фермы, и за пребывание мужей там дамы готовы сами платить деньги, чтобы благоверного, например, отучили от пристрастия к зеленому змию или от привычки распускать руки. Но сами мужики это, конечно, воспринимают как рабство. Марина, имеющая деньги (а подобное, наверное, стоило немало), могла себе позволить отправить Витю лечиться именно таким образом – если он не соглашался на более традиционное кодирование. Но это я уточню у самой Марины, когда она вернется.
И я могла понять, почему она меня ни о чем не предупредила: она ведь и предположить не могла, что благоверный сбежит из замка амазонок.
Запертые в подвале мужики прокопали подземный ход и отправили на свободу самого худого – Витю, чтобы связался с товарищами заключенных (не исключено, уже считающими, что друзей нет в живых) и привел подмогу.
– И где находится база? – спросила я у Вити из праздного любопытства, уверенная, что это можно будет выяснить и у Марины. Хотя кого мне туда отправлять? С братцем я и сама справлюсь.
– Понятия не имею, – честно ответил собеседник.
– То есть как?
– Ну… я лесами какими-то пробирался, потом на электричку сел. Спросил только: на Питер? Мне сказали, что на Питер. Я и поехал. Тут уже и так добрался. В метро мужику-контролеру сказал, что обчистили меня, без копейки еду, карманы вывернул, он меня и пропустил. В автобусе тетка-контролерша жалостливая попалась, ну а на нашем «пьяном» углу, как я тебе говорил…
Витя развел руками и допил остатки пива из банки. Язык у него уже здорово заплетался.
– А как ты намерен вести подмогу к мужикам? – спросила я суровым тоном. – Тебя отрядили гонцом твои братья! А ты?! Они там мучаются у амазонок, а ты здесь напиваешься!
1 2 3 4 5 6 7