.. Я не могу вам дать тайные координаты промежуточного деремата Ордена, поскольку связан кодексом чести. Но ничто не мешает мне сообщить вам, что эта машина может вас отправить на Маркинат, который находится в девятнадцати световых годах от Красной Точки. Там вам будет нетрудно отыскать деремат дальних путешествий, который переправит вас прямо на Селп Дик. Пока я здесь, могу назвать вам имя старого друга, который хранит на чердаке одну из первых моделей частных дерематов. Антиквариат, но продолжает работать…
По последним сведениям, полученным от него, а это было пятнадцать стандартных лет назад… он жил в Дуптинате, столице планеты, на улице Священных Ювелиров. Он сам ювелир и выполняет заказы для храмов маркинатской теогонии… Он был и остается моим первым гражданским корреспондентом, даже после моего пострига…
Он снял хлопковую шапочку, наклонил голову и показал кружок блестящей кожи среди седых волос.
– Не очень-то красиво!.. Но к этому привыкаешь… Ювелира зовут Жеофо Анидол. Почему бы не попытать счастья там? Теперь я должен с вами расстаться. Не забудьте: Жеофо Анидол, улица Священных Ювелиров, Дуптинат. Скажите, что вас послал рыцарь Лоншу Па… Он вас выслушает… Лоншу Па… Прощайте и идите до самых глубин своей души!
Тиксу немедленно принял решение. Лоншу Па помог ему встать. Дверь осталась приоткрытой. Оранжанину не надо было вновь набирать код допуска. Борясь с головокружением и спотыкаясь, он побрел к черной машине.

Рыцарь без помех покинул Сар Било. В коридорах безмолвного дома он встретил двух сестер с Третьего Кольца, которые проводили его до тайного выхода на улицу. Огромный диск Зеленого Огня уже высоко стоял в небе.
Он решил вернуться на подземную базу Каморры. Туда, где разыгралось сражение с притивами и скаитом. Что-то не давало ему покоя с самого начала: ему показалось странным то, как подействовал на скаита крик Филпа, крик посредственного качества, который не удовлетворил его, наставника монастыря Селп Дик. Он не мог сказать почему, но было что-то неправдоподобное в развитии этой схватки. Он ощутил фантастическое ментальное могущество скаита, и то, что этот мозг со сверхчеловеческим потенциалом так внезапно уступил беспорядочной, бесконтрольной атаке Филпа Асмусса, оставалось для него загадкой. Ответ, быть может, крылся в трупе, если только люди Каморры не убрали его с крыши базы.
Небесный свод окрасился в роскошный светло-зеленый цвет. Последние гроздья мрака уходили вместе с умирающими архипелагами звезд. Лоншу Па встретил несколько спешащих людей. Рободворники уже заканчивали очистку тротуаров.
Он шел довольно долго, пересек почти все запретные кварталы, потом углубился в мощеный переулок, выводивший на крышу базы. Шум его шагов отражался от фасадов, испещренных пятнами света.
Наконец он вышел на плоскую металлическую поверхность Запах засохшей крови уже размывался свежим утренним воздухом. Рыцарь заметил трупы, а чуть подальше несколько откатившихся в сторону голов, над которыми кружили стаи огромных красных мух. Похоже, тревогу еще не подняли. Он подошел ближе в поисках зеленого пятна бурнуса. Но не увидел его.
И вдруг ощутил ожог взгляда на затылке. Он повернулся. Скаит, укутанный в свой бурнус, стоял в пяти шагах от него. Тот самый, которого якобы прикончил воин час назад!
Западня, подумал Лоншу Па. Их военная машина превосходит военную мощь Ордена, а роль скаита состояла в том, чтобы легат директории уверился в обратном. Они нами манипулируют, они усыпили бдительность Ордена. Это конец… конец…
Он инстинктивно сконцентрировался на Кси и открыл рот, чтобы издать звук смерти. Невероятная боль пронзила его мозг.
«Жив ли еще махди Секорам?.. О боже, почему я не дошел до глубин своей души? До конца самого себя… » Он не успел вскинуть руки к вискам. И тяжело опустился на землю. Его череп ударился о металл и лопнул, как перезрелый фрукт.

Глава 12


Короли, императоры, креатуры истории,
Зеркала, отражения народов,

Вашим именем преследуют подданных,
Вашей славой добывают бесполезную выгоду,

Неумолимый бич веков,
Колесо времени повернется,

Когда тиран простым смертным станет,
Простого смертного коронуют,

Когда палач жертвой станет,
Жертву помилуют,

Когда охотник дичью станет,
Дичи жизнь сохранят,

Когда развратник чистоту обретет,
Чистому будут поклоняться,

Когда старик ребенком станет,
Ребенка станут превозносить…

Когда тираны станут слугами,
Слуг полюбят.
Пророческие стансы Матери-Земли Район ушедших под воду Скалистых гор


Розовая заря застала даму Сибрит Анг в подвесном саду рядом с ее апартаментами в сеньорском дворце. Облокотившись о белые опталиевые перила балкона, она рассеянно наблюдала, как разгорается небесный свод.
Отвратительный кошмар прервал ее сон, когда Жонор, последний из пяти спутников второй ночи, еще рассыпал свои медные блестки по синему небу. Испытывая тоску, вся в поту, она отбросила шелковое покрывало и встала. Она даже не успела надеть облеган. Поспешно набросила на плечи ночную накидку, убрала волосы под просторный капюшон и решила прогуляться по саду, наполненному сладким ароматом карликовых цветущих кустов, пытаясь изгнать из памяти неприятное сновидение.
Но ночная прогулка только усилила черные мысли. Ни вид альфал, ее любимых цветов, чьи белые чашечки постепенно раскрывались, высвобождая ажурные лепестки, ни привычное завораживающее журчание фонтана из розового опталия в виде стилизованного снежного медвигра, ни спокойствие ночи, убаюканной звездами, не могли разогнать подспудную тоску, снедавшую ее.
У дамы Сибрит вот уже десять лет были причины для беспокойства. Большинство ее снов оказывались вещими и реализовались почти с математической точностью. Но, будучи официальной супругой сеньора Ранти Анга, она не хотела наносить ущерб правящей семье и не открывала своей тайны никому. Она опасалась, что Церковь Крейца обвинит ее в колдовстве, в союзе с дьявольскими силами и приговорит к ужасной пытке на медленном огненном кресте. После громкого процесса, учиненного над смелла Шри Митсу, и его публичного осуждения на вечную ссылку ни одно высокопоставленное лицо не могло избежать тайного трибунала и чувствовать себя в безопасности перед лицом скаитов-чтецов святой Инквизиции. Церковь Крейца использовала малейший предлог, чтобы учинить показательную казнь. Дама Сибрит из осторожности хранила тайну своих провидческих снов. Она видела во сне смерть Тиста д'Арголона, казнь сеньоров Конфедерации, падение системы Нафлина… Один сон возвращался очень часто: молодой неизвестный человек бросался в погоню за сиракузянкой, и будущее всех рас вселенной зависело от союза этих двух человек. Пока эта история не имела завершения…
К счастью, дама Сибрит, супруга сеньора, располагала четырьмя мыслехранителями. Она знала – и эта уверенность успокаивала, – что они постоянно находятся в соседней комнате, бесстрастные, бдительные стражи, закутанные в бесконечные складки своих белых бурнусов с красной оторочкой. Это были цвета сеньорской охраны.
Небо уже заливал пурпурный свет. День посылал огненных ангелов на приступ тридцати конических сверкающих башен огромного дворца с плоскими бирюзовыми крышами, белыми резными парапетами и скульптурами из бестиария сиракузских легенд – химер, гриффардов, драконов, трирогов, гигантских гиен. Утренние лучи уже коснулись вершин пальмин, растущих во внутренних двориках, промежуточных террас, дорожек для стражи, декоративных башенок. Внизу по кварталу Романтигуа лениво извивался Тибер Августус, гигантский кровеносный сосуд в спящем теле. Пунцовый свет предвещал скорое появление Розового Рубина, солнца первого дня.
Предчувствие, что она в последний раз созерцала просыпающуюся Венисию, поглотило даму Сибрит. Эта мысль наполняла ее неизмеримой печалью и несла невероятное облегчение.
Она снова увидела во сне смерть. Смерть в образе юной нимфы, нежной и бесстыжей. Она облачена в прозрачные одежды и весело смеется… Она приглашена на праздничный обед, открывает свое тело, очаровывает, соблазняет сеньора Ранти. Потом начинает танцевать, кружится как волчок, и ее прозрачные покровы превращаются в синюю грубую ткань, становятся бурнусом, капюшон которого откидывается назад, открывая зеленое угловатое лицо и желтые глаза коннетабля Паминкса. Эта метаморфоза вызывает ужас гостей, но их воля подавлена, парализована. Никому не хватает мужества убежать. Коннетабль оглядывает их одного за другим и требует, чтобы к нему привели детей сеньора Ранти и дамы Сибрит Убийцы-притивы выполняют приказ. Трое детей, двое мальчиков и одна девочка, поставлены перед столом. Два мальчика внезапно падают, их головы ударяются о край стола, вышитые белые скатерти испачканы брызгами крови. Сеньор Ранти вскакивает и яростно протестует против казни своих сыновей, продолжателей имени и традиции. Потом бледнеет, корчится от боли и, в свою очередь, падает на мраморные плиты пола. Коннетабль долго наблюдает за ползущим сеньором Ранти, а потом бросает на произвол судьбы, как бросает сломанную игрушку ребенок. Остальные гости не могут избежать своей судьбы, их трупы усеивают пол. Из всех углов появляются скаиты-мыслехранители, скидывают свои бурнусы. Они обнажены и гротескны – зеленые, коричневые, желтые, черные… Ужасающие бесполые тела… Карикатуры на человека. Они склоняются над трупами, раздирают их зубами, пожирают внутренности… Перед коннетаблем остаются только дама Сибрит и ее дочь. Невероятная боль возникает в ее голове, она знает, что сейчас умрет… Черты коннетабля деформируются, исчезают… Из-под синего капюшона показывается квадратное лицо Менати, ее шурина, чьи грубые манеры солдафона и пьяницы вызывают в ней ненависть. Губы Менати открываются, обнажая два ряда острых окровавленных зубов, которые внезапно впиваются в нежную плоть ее шеи… Она кричит от боли и ужаса, но он не разжимает могучих челюстей. И вдруг она осознает, что ей нравится эта животная сила, что она покидает мир, так и не превратившись в женщину…
Она яростно сражалась с простынями, потом в панике проснулась, перепуганная, залитая потом, пальцы ее сжимали шею.
Она не боится смерти. Напротив, не раз призывала ее с тех пор, как имела несчастье стать супругой сеньора Ранти Анга! Ее постоянно окружали напудренные, загримированные, льстивые, завистливые, лживые лица придворных, советников, послов, дам-компаньонок, казначеев, банкиров, промышленников, представителей гильдий, официальных артистов… Сколько раз ее подвергали публичному унижению! Сколько ранящих, оскорбительных, злых взглядов под сладкой маской двуличия, которое многие называют контролем эмоций, ей пришлось поймать на себе во время официальных приемов во дворце! Реальность оказалась совершенно иной, чем жизнь, которая виделась ей, когда она была только невестой сеньора Ранти, наивной девушкой из далекой южной провинции!
Она уже давно потеряла вкус к ежедневным спектаклям, дававшимся во дворце. К миму, которым раньше восхищалась. К амплифонической музыке, к эмоциональным песнопениям, к головизуальному театру, к балетам Средних веков. Все это теперь вызывало у нее необоримую зевоту.
Дама Сибрит, чью красоту воспели лучшие скульпторы, жалкая провинциалка, которую венисианцы приняли и признали королевой, задыхалась и медленно увядала. У нее не оставалось сил восставать против этикета, даже мысленно убегать из тесной тюрьмы, в которую загнали придворные обязанности. А ведь ребенком и девушкой она была свободна… И большую часть времени провела в бескрайних пустынных владениях отца, носясь по ним на рогатых шигалинах… Отец ее был знаменитым Алоистом де Ма-Джахи, ближайшим другом сеньора Аргетти Анга…
Она устала служить мишенью или пешкой в тайных интригах, которые постоянно плелись в коридорах и внутренних двориках дворца. С тех пор как сеньор Ранти влюбился в жалкого чужака Спергуса, эфеба-блондина с Осгора, жизнь ее ухудшалась с каждым днем, и все, особенно женщины, видели в этом прекрасную возможность отомстить ей за собственную посредственность и не отказывали себе в удовольствии напомнить при любом подходящем случае о ее немилости и несчастье. Эти женщины мечтали стать первой дамой Сиракузы и спешили возложить вину за равнодушие Ранти Анга к прекрасному полу на хрупкую провинциалку. Они утверждали, что сумели бы затащить сеньора в свою постель и удержать его в ней. Поскольку были истинными придворными дамами, дочерьми знатных семей, венесианками, виртуозами в области обольщения: все брали уроки у профессиональных гейшах, натирали тело и рот афродизиаками, знали все варианты и тонкости эротической науки, которую семь веков назад создал Герехард де Вангув, величайший эрудит сиракузской истории.
Они не церемонились, говоря о супружеском невезении дамы Сибрит в ее присутствии, но осторожно облекали свои желчные слова в ядовитую оболочку холуйства… Это называлось контролем эмоций… Дама Сибрит едва сдерживалась, чтобы не спросить, почему же их мужья предпочитали им компанию гейшах, почему уклонялись от их столь умелых рук, отдавая себя в руки профессионалок. Но предпочитала молчать, потому что никогда не любила отравленных придворных игр. Сейчас она потеряла вкус и к жизни.
Прежде чем погрузиться в спасительное благостное забвение, она желала лишь одного: попытаться спасти детей, невинных жертв интриг, которые их не касались. Еще до рассвета она записала кодированный текст на крохотном устройстве, которое придворные называли «спорой любви», ибо любили пользоваться им для тайной переписки. И теперь с нетерпением ожидала прихода Алакаит де Флель, своей компаньонки и доверенного лица, еще одной провинциалки, которую ей удалось сделать первой дамой, несмотря на яростное противодействие старейшин этикета. Алакаит обычно приходила поздороваться с ней на рассвете, когда безумная суета еще не охватывала дворец.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74