https://wodolei.ru/catalog/smesiteli/dlya_vanny/s-dushem/
Одно из них было адресовано Женевьеве: «Вы знаете теперь, Женевьева, кто я такой, и поймете, почему я скрывал от Вас имя человека, который дважды уносил Вас, совсем еще маленькой, на руках. Я был другом Вашей матери, другом далеким, чья двойная жизнь для нее оставалась тайной, но на которого она всегда могла рассчитывать. Поэтому перед своей кончиной она написала мне несколько слов и попросила позаботиться о Вас.Как бы ни был недостоин Вашего уважения, Женевьева, я сохраню свою преданность Вам. Не изгоняйте меня совсем из Вашего сердца.Арсен Люпэн».
Второе письмо было предназначено Долорес Кессельбах.«Только собственные интересы привели вначале князя Сернина к госпоже Кессельбах. Но безграничное стремление быть ей преданным удержало его близ нее. Сегодня, когда князь Сернин — не более, чем Арсен Люпэн, он просит госпожу Кессельбах не лишать его права защищать ее издалека, как предоставляют защиту кому-нибудь, кого больше не суждено увидеть».На столе лежало несколько конвертов. Люпэн взял один, затем — второй; протянув руку за третьим, он с удивлением заметил листок белой бумаги; к листку были приклеены слова, очевидно, вырезанные из газеты. Он разобрал: «Борьба против Альтенгейма тебе не удалась. Отступись от этого дела, и я не стану препятствовать твоему побегу.Подписано: Л.М».
Люпэна снова охватили отвращение и ужас, которые внушало ему это безымянное, таинственное существо, — то крайнее омерзение, которое испытываешь, прикоснувшись к ядовитой твари, к гаду.«Опять он! — подумал Арсен Люпэн. — Даже здесь!»Это вызывало у него подлинный страх; в воображении снова возникал темный образ враждебной силы, такой же могущественной, как его собственная; располагавшей огромными возможностями, которые он не мог себе даже представить.Он сразу подумал о своем надзирателе. Но кто мог подкупить этого человека с твердокаменными чертами, с суровым выражением лица?«Ладно, Люпэн, — подумал он, — все будет к лучшему. До сих пор я имел дело только с пугалами… Чтобы дать бой себе самому, пришлось назначить себя шефом Сюрте… На сей раз мне выпал достойный противник. Человек, который способен водить меня за нос… Играючи, так сказать… И если мне удастся, сидя в тюрьме, отбить его атаки, добраться до старого Штейнвега и вырвать у него его тайну, направить дело Кессельбаха на верный путь, довести его до благоприятного конца, защитить госпожу Кессельбах и обеспечить благополучие и счастье Женевьевы… Ну что ж… В таком случае Люпэн все-таки окажется Люпэном. А для начала нужно поспать…»И он растянулся на койке, прошептав:— Штейнвег, старина, потерпи уж до завтрашнего вечера, не умирай до тех пор… И тогда, клянусь…Он проспал весь конец дня, всю ночь и утро. К одиннадцати часам к нему пришли с известием, что мэтр Кимбель ожидает его в комнате для встреч с адвокатами.— Скажите Кимбелю, — ответил Люпэн, — что, если ему нужны сведения о моих делах, достаточно просмотреть газеты за последние десять лет. Мое прошлое принадлежит Истории.В полдень, с тем же церемониалом и предосторожностями, что и вчера, его доставили во Дворец правосудия. Он опять встретился со старшим из Дудвилей, которому сказал несколько слов и вручил три письма, написанных накануне. Затем его ввели в кабинет господина Формери.Мэтр Кимбель был уже там, держа портфель, набитый документами.Люпэн сразу извинился.— Прошу прощения, дорогой мэтр, что не смог вас принять; весьма сожалею также по поводу того труда, который вы благоволите взять на себя, труда совершенно излишнего, поскольку…— Да, да, — оборвал его господин Формери, — мы знаем, вы собираетесь в путешествие. Об этом — договорились. Но до тех пор — займемся нашим делом. Арсен Люпэн, несмотря на все наши усилия, у нас все еще нет точных данных о вашем настоящем имени.— Странно, не так ли? У меня — тоже.— Мы не можем даже утверждать, что вы и есть тот самый Арсен Люпэн, который был заключен в Санте в 19… году и совершил отсюда свой первый побег.— «Свой первый побег»! Очень точное выражение.— Дело действительно таково, — продолжал господин Формери, — что в личной карточке Арсена Люпэна, обнаруженной в картотеке антропометрической службы, содержатся признаки, во всем отличающиеся от ваших нынешних примет.— Все более и более странно.— Разные указания, разные результаты измерений, различные отпечатки… Между обеими фотографиями — никакого сходства. Прошу вас поэтому соблаговолить дать нам точные сведения о вашей подлинной личности.— Именно об этом мне бы хотелось вас спросить. Я столько прожил под разными именами, что давно забыл первое. Сам себя не узнаю.— Следовательно, отказываетесь отвечать.— Да.— А почему?— Потому что.— Это ваше твердое решение?— Да. Я уже вам сказал: ваше следствие не идет в счет. Вчера я поручил вам повести другое расследование, то, которое меня интересует. Я жду его результатов.— А я, — воскликнул господин Формери, — я сказал вам вчера, что не верю ни словечку в вашей истории со Штейнвегом и не стану ею заниматься.— Зачем же вчера, после нашей встречи вы отправились на виллу Дюпон, номер двадцать девять, и вместе с господином Вебером провели там тщательный обыск?— Откуда вы об этом знаете? — спросил следователь, явно задетый.— Из газет…— А! Вы читаете газеты!— Надо же быть в курсе.— Это правда, для очистки совести я побывал в указанном доме, но проездом и не придавая этому существенного значения…— Вы придали этому, напротив, такое значение и пытались выполнить задачу, которую я вам поручил, с таким похвальным усердием, что еще в этот час заместитель шефа Сюрте продолжает там обыск.Господин Формери, казалось, окаменел. Он пролепетал:— Что за выдумки! У нас, господина Вебера и меня, есть тысячи более важных дел… В эту минуту вошел служащий, шепнувший на ухо следователю несколько слов.— Пусть заходит! — воскликнул тот. — Пусть заходит!И, бросившись навстречу:— Ну что, господин Вебер, какие новости? Вы нашли этого человека?Он уже не притворялся, так ему не терпелось узнать, что удалось коллеге.— Нет, — отозвался заместитель шефа Сюрте.— О! Вы уверены?— Готов утверждать, что в доме нет никого, живого или мертвого.— Однако…— Это, увы, так, господин следователь.Оба выглядели разочарованными, словно уверенность Люпэна передалась также им.— Вот видите, Люпэн, — не без сожаления в голосе произнес господин Формери. И добавил:— Можно лишь предположить, что старый Штейнвег действительно содержался там, но теперь его больше нет.Люпэн, однако, заявил:— Еще позавчера утром он там был.— А в пять часов вечера мои люди заняли особняк, — заметил господин Вебер.— Придется, следовательно, признать, что во второй половине дня его опять похитили, — заключил господин Формери.— Нет, — сказал тут Люпэн.— Вы так думаете?Наивной данью уважения проницательности Люпэна, подсознательной, заранее выраженной готовностью подчиниться любым предписаниям противника — вот чем прозвучал невольный вопрос следователя.— Более чем уверен, — решительно заявил Люпэн. — Физически невозможно, чтобы старик Штейнвег к этому времени оказался на свободе или в другом месте заключения. Он по-прежнему находится в вилле Дюпон.Господин Вебер поднял руки к потолку.— Но это же безумие! — воскликнул он. — Поскольку я как раз оттуда! Поскольку я обыскал каждую комнату! Человека нельзя спрятать, словно монету в сто су!— Что же теперь делать? — простонал господин Формери.— Что делать, господин следователь? — отозвался Люпэн. — Очень просто. Сесть вместе со мной в машину и гнать, со всеми мерами предосторожности, которые вы посчитаете необходимыми, к номеру двадцать девять, на виллу Дюпон. Теперь час дня. В три часа я найду Штейнвега.Предложение было самым четким, повелительным, требовательным. Оба должностных лица сполна почувствовали силу этой незаурядной воли. Господин Формери посмотрел на господина Вебера. В конце концов, почему бы нет? Чем может помешать такая новая попытка?— Что скажете, господин Вебер?— Ба! Не знаю…— Да… Но все-таки… Речь идет о человеческой жизни…— Очевидно… — произнес заместитель шефа Сюрте, продолжая раздумывать.Дверь открылась, служащий принес письмо. Господин Формери вскрыл конверт и прочитал строки:«Будьте осторожны. Если Люпэн попадет на виллу Дюпон, он выйдет из нее свободным. Его побег уже подготовлен».Господин Формери побледнел. Опасность, которой он избежал, еще повергала его в ужас. Лишний раз Люпэн над ним посмеялся. Никакого Штейнвега не существовало. Следователь благодарил в душе Всевышнего. Если бы не чудесное появление этого анонимного письма, он бы погиб, был опозорен.— На сегодня довольно, — объявил он. — Допрос будет продолжен завтра. Отвезти заключенного в Санте!Люпэн не дрогнул. Он понял, что удар нанесен тем, другим. И подумал, что оставался один шанс против двадцати в пользу скорого спасения Штейнвега. Но этот единственный, двадцать первый шанс еще существовал, так что не было причины для отчаяния.И сказал просто:— Господин следователь, назначаю вам встречу на завтра, в девять часов утра, на вилле Дюпон.— Вы с ума сошли! Я не желаю…— Этого желаю я, и этого достаточно. Итак, завтра, в десять. Извольте не опаздывать. IV Как и в других случаях, сразу после возвращения в камеру Люпэн лег и, широко зевая, продолжал размышлять:«Буду справедливым, мое нынешнее существование весьма удобно для ведения моих дел. Каждый день мне удается чуть-чуть подтолкнуть машину, и остается лишь подождать до следующего дня, чтобы двинуть ее еще дальше. События происходят сами собой. Какой прекрасный отдых для измотанного жизнью человека!»И подумал, поворачиваясь к стене:«Штейнвег, если только хочешь жить, не умирай еще! Потерпи немного, прояви капельку доброй воли! Делай, как я: поспи».Если не считать времени ужина, Люпэн опять проспал до утра. Только скрежет отпираемого замка и отодвигаемых засовов смог его разбудить.— Подъем! — скомандовал надзиратель. — Одевайтесь. Дело срочное.Господин Вебер и его люди встретили его в коридоре и отвели к экипажу.— На виллу Дюпон, кучер! — сказал Люпэн, усаживаясь. — Да побыстрее!— Ого! Вы знаете, куда мы едем? — воскликнул заместитель шефа.— Конечно, знаю. Ведь я вчера назначил там встречу господину Формери, ровно в десять утра. Если Люпэн сказал, дело должно быть сделано. Что и требовалось доказать…Еще с улицы Перголез строжайшие меры предосторожности, предпринятые полицией, возбудили у арестанта радость. Бригады полицейских заполнили улицы. Доступ к вилле был наглухо перекрыт.— Осадное положение! — злорадствовал Люпэн. — Вебер, раздашь за мой счет по луидору всем этим беднягам, которых ты потревожил без всякой надобности. Какая мобилизация сил! Еще немного — и ты наденешь на меня наручники!— Для этого я ждал только твоего пожелания, — отозвался господин Вебер.— Давай, старина. Надо же нам с тобой сыграть на равных! Подумать только, ведь вас сегодня — всего сотни три!Закованный в стальные браслеты, Люпэн вышел из пролетки перед парадным входом. Его сразу повели в помещение, где стоял уже господин Формери. Полицейские вышли. Остался только Вебер.— Прошу прощения, господин следователь, — поклонился Люпэн, — за минуту или две, на которые я запоздал. В другой раз, уверяю вас, такое не повторится…Господин Формери был бледен, как стена. Его била нервная дрожь. Он едва выговорил:— Сударь… Госпожа Формери…Он не смог продолжать, — его горло сдавили спазмы.— Как здоровье милой госпожи Формери? — с интересом спросил Люпэн. — Я имел честь станцевать с нею вальс минувшей зимой, на балу в мэрии. И это приятное воспоминание…— Мсье, — перебил его следователь, — мсье, госпожа Формери… Вчера вечером позвонила ее мать, попросив срочно к ней зайти. Госпожа Формери тут же к ней отправилась, к несчастью — в мое отсутствие, так как я как раз в это время изучал ваше дело…— Изучали мое дело? Хорошая работенка! — заметил Люпэн.— Так вот, к полуночи, видя, что госпожа Формери не возвращается, начав уже беспокоиться, я поспешил к ее матери; госпожи Формери там не оказалось. Мать ей, оказывается, не звонила. Все оказалось самой отвратительной из ловушек. В этот час госпожа Формери еще не вернулась.— Ах! — с возмущением произнес Люпэн.И, немного подумав, добавил:— Насколько мне помнится, госпожа Формери очень хороша собой?Следователь, казалось, не понимал. Он подошел ближе и сказал голосом, полным тревоги, несколько театральным тоном:— Мсье, в это утро меня предупредили письмом, что жена будет мне немедленно возвращена, как только найдут Штейнвега. Вот это письмо. Оно подписано Люпэном. Его послали вы?Люпэн посмотрел на письмо и серьезным тоном подтвердил:— Да, его послал я.— Отсюда следует, что вы хотите добиться от меня, путем принуждения, права повести поиск названного Штейнвега?— Я этого требую.— И моя жена сразу после этого будет освобождена?— Совершенно верно.— Даже в том случае, если поиск окажется безрезультатным?— Подобный случай исключен.— А если я откажусь? — воскликнул Формери в неожиданной вспышке возмущения.Люпэн тихо сказал:— Ваш отказ может иметь серьезные последствия… Госпожа Формери — красивая женщина…— Хорошо. Ищите… Вы — хозяин положения… — скрипнул зубами господин Формери.И скрестил на груди руки, как мужчина, умеющий, при случае, примириться с суровой необходимостью.Господин Вебер не произнес при этом ни слова, но в ярости покусывал все время ус, и чувствовалось, какой он должен был испытывать гнев, вынужденный лишний раз подчиниться капризам побежденного, но тем не менее — неизменно побеждавшего их противника.— Поднимемся наверх, — сказал Люпэн.Все последовали за ним.— Откройте дверь в эту комнату!Дверь отворили.— Снимите с меня наручники!Мгновенное колебание. Господа Формери и Вебер обменялись взглядами, советуясь.— Пусть с меня снимут наручники! — повторил Люпэн.— Под мою ответственность, — сказал заместитель шефа Сюрте.И, подав знак восьми полицейским, которые его сопровождали:— Взвести курки! При первой команде — огонь!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4
Второе письмо было предназначено Долорес Кессельбах.«Только собственные интересы привели вначале князя Сернина к госпоже Кессельбах. Но безграничное стремление быть ей преданным удержало его близ нее. Сегодня, когда князь Сернин — не более, чем Арсен Люпэн, он просит госпожу Кессельбах не лишать его права защищать ее издалека, как предоставляют защиту кому-нибудь, кого больше не суждено увидеть».На столе лежало несколько конвертов. Люпэн взял один, затем — второй; протянув руку за третьим, он с удивлением заметил листок белой бумаги; к листку были приклеены слова, очевидно, вырезанные из газеты. Он разобрал: «Борьба против Альтенгейма тебе не удалась. Отступись от этого дела, и я не стану препятствовать твоему побегу.Подписано: Л.М».
Люпэна снова охватили отвращение и ужас, которые внушало ему это безымянное, таинственное существо, — то крайнее омерзение, которое испытываешь, прикоснувшись к ядовитой твари, к гаду.«Опять он! — подумал Арсен Люпэн. — Даже здесь!»Это вызывало у него подлинный страх; в воображении снова возникал темный образ враждебной силы, такой же могущественной, как его собственная; располагавшей огромными возможностями, которые он не мог себе даже представить.Он сразу подумал о своем надзирателе. Но кто мог подкупить этого человека с твердокаменными чертами, с суровым выражением лица?«Ладно, Люпэн, — подумал он, — все будет к лучшему. До сих пор я имел дело только с пугалами… Чтобы дать бой себе самому, пришлось назначить себя шефом Сюрте… На сей раз мне выпал достойный противник. Человек, который способен водить меня за нос… Играючи, так сказать… И если мне удастся, сидя в тюрьме, отбить его атаки, добраться до старого Штейнвега и вырвать у него его тайну, направить дело Кессельбаха на верный путь, довести его до благоприятного конца, защитить госпожу Кессельбах и обеспечить благополучие и счастье Женевьевы… Ну что ж… В таком случае Люпэн все-таки окажется Люпэном. А для начала нужно поспать…»И он растянулся на койке, прошептав:— Штейнвег, старина, потерпи уж до завтрашнего вечера, не умирай до тех пор… И тогда, клянусь…Он проспал весь конец дня, всю ночь и утро. К одиннадцати часам к нему пришли с известием, что мэтр Кимбель ожидает его в комнате для встреч с адвокатами.— Скажите Кимбелю, — ответил Люпэн, — что, если ему нужны сведения о моих делах, достаточно просмотреть газеты за последние десять лет. Мое прошлое принадлежит Истории.В полдень, с тем же церемониалом и предосторожностями, что и вчера, его доставили во Дворец правосудия. Он опять встретился со старшим из Дудвилей, которому сказал несколько слов и вручил три письма, написанных накануне. Затем его ввели в кабинет господина Формери.Мэтр Кимбель был уже там, держа портфель, набитый документами.Люпэн сразу извинился.— Прошу прощения, дорогой мэтр, что не смог вас принять; весьма сожалею также по поводу того труда, который вы благоволите взять на себя, труда совершенно излишнего, поскольку…— Да, да, — оборвал его господин Формери, — мы знаем, вы собираетесь в путешествие. Об этом — договорились. Но до тех пор — займемся нашим делом. Арсен Люпэн, несмотря на все наши усилия, у нас все еще нет точных данных о вашем настоящем имени.— Странно, не так ли? У меня — тоже.— Мы не можем даже утверждать, что вы и есть тот самый Арсен Люпэн, который был заключен в Санте в 19… году и совершил отсюда свой первый побег.— «Свой первый побег»! Очень точное выражение.— Дело действительно таково, — продолжал господин Формери, — что в личной карточке Арсена Люпэна, обнаруженной в картотеке антропометрической службы, содержатся признаки, во всем отличающиеся от ваших нынешних примет.— Все более и более странно.— Разные указания, разные результаты измерений, различные отпечатки… Между обеими фотографиями — никакого сходства. Прошу вас поэтому соблаговолить дать нам точные сведения о вашей подлинной личности.— Именно об этом мне бы хотелось вас спросить. Я столько прожил под разными именами, что давно забыл первое. Сам себя не узнаю.— Следовательно, отказываетесь отвечать.— Да.— А почему?— Потому что.— Это ваше твердое решение?— Да. Я уже вам сказал: ваше следствие не идет в счет. Вчера я поручил вам повести другое расследование, то, которое меня интересует. Я жду его результатов.— А я, — воскликнул господин Формери, — я сказал вам вчера, что не верю ни словечку в вашей истории со Штейнвегом и не стану ею заниматься.— Зачем же вчера, после нашей встречи вы отправились на виллу Дюпон, номер двадцать девять, и вместе с господином Вебером провели там тщательный обыск?— Откуда вы об этом знаете? — спросил следователь, явно задетый.— Из газет…— А! Вы читаете газеты!— Надо же быть в курсе.— Это правда, для очистки совести я побывал в указанном доме, но проездом и не придавая этому существенного значения…— Вы придали этому, напротив, такое значение и пытались выполнить задачу, которую я вам поручил, с таким похвальным усердием, что еще в этот час заместитель шефа Сюрте продолжает там обыск.Господин Формери, казалось, окаменел. Он пролепетал:— Что за выдумки! У нас, господина Вебера и меня, есть тысячи более важных дел… В эту минуту вошел служащий, шепнувший на ухо следователю несколько слов.— Пусть заходит! — воскликнул тот. — Пусть заходит!И, бросившись навстречу:— Ну что, господин Вебер, какие новости? Вы нашли этого человека?Он уже не притворялся, так ему не терпелось узнать, что удалось коллеге.— Нет, — отозвался заместитель шефа Сюрте.— О! Вы уверены?— Готов утверждать, что в доме нет никого, живого или мертвого.— Однако…— Это, увы, так, господин следователь.Оба выглядели разочарованными, словно уверенность Люпэна передалась также им.— Вот видите, Люпэн, — не без сожаления в голосе произнес господин Формери. И добавил:— Можно лишь предположить, что старый Штейнвег действительно содержался там, но теперь его больше нет.Люпэн, однако, заявил:— Еще позавчера утром он там был.— А в пять часов вечера мои люди заняли особняк, — заметил господин Вебер.— Придется, следовательно, признать, что во второй половине дня его опять похитили, — заключил господин Формери.— Нет, — сказал тут Люпэн.— Вы так думаете?Наивной данью уважения проницательности Люпэна, подсознательной, заранее выраженной готовностью подчиниться любым предписаниям противника — вот чем прозвучал невольный вопрос следователя.— Более чем уверен, — решительно заявил Люпэн. — Физически невозможно, чтобы старик Штейнвег к этому времени оказался на свободе или в другом месте заключения. Он по-прежнему находится в вилле Дюпон.Господин Вебер поднял руки к потолку.— Но это же безумие! — воскликнул он. — Поскольку я как раз оттуда! Поскольку я обыскал каждую комнату! Человека нельзя спрятать, словно монету в сто су!— Что же теперь делать? — простонал господин Формери.— Что делать, господин следователь? — отозвался Люпэн. — Очень просто. Сесть вместе со мной в машину и гнать, со всеми мерами предосторожности, которые вы посчитаете необходимыми, к номеру двадцать девять, на виллу Дюпон. Теперь час дня. В три часа я найду Штейнвега.Предложение было самым четким, повелительным, требовательным. Оба должностных лица сполна почувствовали силу этой незаурядной воли. Господин Формери посмотрел на господина Вебера. В конце концов, почему бы нет? Чем может помешать такая новая попытка?— Что скажете, господин Вебер?— Ба! Не знаю…— Да… Но все-таки… Речь идет о человеческой жизни…— Очевидно… — произнес заместитель шефа Сюрте, продолжая раздумывать.Дверь открылась, служащий принес письмо. Господин Формери вскрыл конверт и прочитал строки:«Будьте осторожны. Если Люпэн попадет на виллу Дюпон, он выйдет из нее свободным. Его побег уже подготовлен».Господин Формери побледнел. Опасность, которой он избежал, еще повергала его в ужас. Лишний раз Люпэн над ним посмеялся. Никакого Штейнвега не существовало. Следователь благодарил в душе Всевышнего. Если бы не чудесное появление этого анонимного письма, он бы погиб, был опозорен.— На сегодня довольно, — объявил он. — Допрос будет продолжен завтра. Отвезти заключенного в Санте!Люпэн не дрогнул. Он понял, что удар нанесен тем, другим. И подумал, что оставался один шанс против двадцати в пользу скорого спасения Штейнвега. Но этот единственный, двадцать первый шанс еще существовал, так что не было причины для отчаяния.И сказал просто:— Господин следователь, назначаю вам встречу на завтра, в девять часов утра, на вилле Дюпон.— Вы с ума сошли! Я не желаю…— Этого желаю я, и этого достаточно. Итак, завтра, в десять. Извольте не опаздывать. IV Как и в других случаях, сразу после возвращения в камеру Люпэн лег и, широко зевая, продолжал размышлять:«Буду справедливым, мое нынешнее существование весьма удобно для ведения моих дел. Каждый день мне удается чуть-чуть подтолкнуть машину, и остается лишь подождать до следующего дня, чтобы двинуть ее еще дальше. События происходят сами собой. Какой прекрасный отдых для измотанного жизнью человека!»И подумал, поворачиваясь к стене:«Штейнвег, если только хочешь жить, не умирай еще! Потерпи немного, прояви капельку доброй воли! Делай, как я: поспи».Если не считать времени ужина, Люпэн опять проспал до утра. Только скрежет отпираемого замка и отодвигаемых засовов смог его разбудить.— Подъем! — скомандовал надзиратель. — Одевайтесь. Дело срочное.Господин Вебер и его люди встретили его в коридоре и отвели к экипажу.— На виллу Дюпон, кучер! — сказал Люпэн, усаживаясь. — Да побыстрее!— Ого! Вы знаете, куда мы едем? — воскликнул заместитель шефа.— Конечно, знаю. Ведь я вчера назначил там встречу господину Формери, ровно в десять утра. Если Люпэн сказал, дело должно быть сделано. Что и требовалось доказать…Еще с улицы Перголез строжайшие меры предосторожности, предпринятые полицией, возбудили у арестанта радость. Бригады полицейских заполнили улицы. Доступ к вилле был наглухо перекрыт.— Осадное положение! — злорадствовал Люпэн. — Вебер, раздашь за мой счет по луидору всем этим беднягам, которых ты потревожил без всякой надобности. Какая мобилизация сил! Еще немного — и ты наденешь на меня наручники!— Для этого я ждал только твоего пожелания, — отозвался господин Вебер.— Давай, старина. Надо же нам с тобой сыграть на равных! Подумать только, ведь вас сегодня — всего сотни три!Закованный в стальные браслеты, Люпэн вышел из пролетки перед парадным входом. Его сразу повели в помещение, где стоял уже господин Формери. Полицейские вышли. Остался только Вебер.— Прошу прощения, господин следователь, — поклонился Люпэн, — за минуту или две, на которые я запоздал. В другой раз, уверяю вас, такое не повторится…Господин Формери был бледен, как стена. Его била нервная дрожь. Он едва выговорил:— Сударь… Госпожа Формери…Он не смог продолжать, — его горло сдавили спазмы.— Как здоровье милой госпожи Формери? — с интересом спросил Люпэн. — Я имел честь станцевать с нею вальс минувшей зимой, на балу в мэрии. И это приятное воспоминание…— Мсье, — перебил его следователь, — мсье, госпожа Формери… Вчера вечером позвонила ее мать, попросив срочно к ней зайти. Госпожа Формери тут же к ней отправилась, к несчастью — в мое отсутствие, так как я как раз в это время изучал ваше дело…— Изучали мое дело? Хорошая работенка! — заметил Люпэн.— Так вот, к полуночи, видя, что госпожа Формери не возвращается, начав уже беспокоиться, я поспешил к ее матери; госпожи Формери там не оказалось. Мать ей, оказывается, не звонила. Все оказалось самой отвратительной из ловушек. В этот час госпожа Формери еще не вернулась.— Ах! — с возмущением произнес Люпэн.И, немного подумав, добавил:— Насколько мне помнится, госпожа Формери очень хороша собой?Следователь, казалось, не понимал. Он подошел ближе и сказал голосом, полным тревоги, несколько театральным тоном:— Мсье, в это утро меня предупредили письмом, что жена будет мне немедленно возвращена, как только найдут Штейнвега. Вот это письмо. Оно подписано Люпэном. Его послали вы?Люпэн посмотрел на письмо и серьезным тоном подтвердил:— Да, его послал я.— Отсюда следует, что вы хотите добиться от меня, путем принуждения, права повести поиск названного Штейнвега?— Я этого требую.— И моя жена сразу после этого будет освобождена?— Совершенно верно.— Даже в том случае, если поиск окажется безрезультатным?— Подобный случай исключен.— А если я откажусь? — воскликнул Формери в неожиданной вспышке возмущения.Люпэн тихо сказал:— Ваш отказ может иметь серьезные последствия… Госпожа Формери — красивая женщина…— Хорошо. Ищите… Вы — хозяин положения… — скрипнул зубами господин Формери.И скрестил на груди руки, как мужчина, умеющий, при случае, примириться с суровой необходимостью.Господин Вебер не произнес при этом ни слова, но в ярости покусывал все время ус, и чувствовалось, какой он должен был испытывать гнев, вынужденный лишний раз подчиниться капризам побежденного, но тем не менее — неизменно побеждавшего их противника.— Поднимемся наверх, — сказал Люпэн.Все последовали за ним.— Откройте дверь в эту комнату!Дверь отворили.— Снимите с меня наручники!Мгновенное колебание. Господа Формери и Вебер обменялись взглядами, советуясь.— Пусть с меня снимут наручники! — повторил Люпэн.— Под мою ответственность, — сказал заместитель шефа Сюрте.И, подав знак восьми полицейским, которые его сопровождали:— Взвести курки! При первой команде — огонь!
Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":
1 2 3 4