Но тут же быстрым движением взял дорожную сумку, выхватил револьвер, прицелился в неизвестного и нажал на спуск.— Черт! — заметил тот. — Вы зарядили эту штуку воздухом и тишиной?Курок щелкнул еще раз, потом — еще. Выстрела не послышалось.— Еще три выстрела, о Король Кейптауна! Где ваши шесть пуль? Вот как, мсье не желает более стрелять? Очень жаль, начало было прекрасным.Он схватил за спинку стул, повернул его, уселся на него верхом, указав господину Кессельбаху на кресло, предложил:— Потрудитесь же сесть, дорогой мсье, и будьте как дома. Сигарету? Я обойдусь. Предпочитаю сигары.На столе лежала коробка. Он выбрал золотистую гаванскую сигару самой тонкой выделки, прикурил и, отвесив поклон:— Благодарю вас. Сигара просто превосходна. А теперь — побеседуем, если вы не против…Рудольф Кессельбах слушал его в полном недоумении. Кем была эта странная личность? Видя, как он мирно настроен и в то же время разговорчив, Кессельбах постепенно успокаивался, ему начинало казаться, что все могло решиться без насилия или грубости. Он извлек из кармана бумажник, вынул внушительную пачку банкнот и спросил:— Сколько?Тот посмотрел на него с удивлением, словно силясь понять. Помолчав, он позвал:— Марко!Человек с револьвером вошел.— Марко, — продолжал незнакомец, — мсье так добр, что готов подарить тебе денег на пару тряпок для твоей подружки. Прими их, Марко.Держа по-прежнему револьвер правой рукой, Марко протянул левую, взял деньги и удалился.— Вопрос решен в соответствии с вашим желанием, мсье, — сказал неизвестный. — Теперь — о цели моего визита. Буду точен и, по возможности, краток. Мне нужны два предмета. Во-первых, небольшой конверт из черной кожи, который вы обычно носите с собой. Затем шкатулка из черного дерева, еще вчера находившаяся в этой дорожной сумке. Давайте же по порядку. Кожаный конверт?— Я его сжег.Неизвестный нахмурился. Наверно, вспомнил добрые времена, когда обладал безошибочными средствами заставить кого угодно заговорить.— Ах! — проворчал он. — Вы начинаете меня раздражать, милейший.И с беспощадной силой вывернул ему руку.— Вчера, Рудольф Кессельбах, не далее, как вчера, вы побывали в Лионском кредитном банке, на бульваре Итальянцев, держа под пальто пакет. Вы арендовали сейф… Могу уточнить: сейф № 6 в кулуаре № 9. Поставив подпись и заплатив, вы спустились в подвал; когда же поднялись обратно, пакета с вами уже не было. Все верно?— Совершенно.— Следовательно, шкатулка и конверт находятся в банке.— Нет!— Отдайте мне ключ от вашего сейфа.— Нет.— Марко!Марко тут же прибежал.— Давай, Марко. Четверной узел.Прежде чем господин Кессельбах успел приготовиться к защите, его запеленали в сложное сплетение веревок, которые врезались ему в тело каждый раз, когда он пытался совершить какое-либо движение. Руки были связаны за спиной, торс припечатан к спинке кресла, ноги перебинтованы, как у мумии.— Марко, обыскать!Марко повиновался. Две минуты спустя он вручил своему главарю маленький никелированный ключ, на котором были выбиты цифры 16 и 9.— Отлично. А кожаный конверт?— Не было, патрон.— Значит, он в сейфе. Господин Кессельбах, соблаговолите сообщить мне секретный шифр.— Нет.— Вы отказываетесь?— Да.— Марко!— Патрон?— Приложи-ка дуло револьвера к виску мсье!— Слушаюсь.— Палец — на спуск.— Есть.— Ну как, старина Кессельбах, будешь говорить?— Нет.— Даю десять секунд, ни единой больше. Марко?— Патрон?— Через десять секунд ты прострелишь голову мсье.— Слушаюсь.— Итак, Кессельбах, считаю: раз… два… три… четыре… пять… шесть…Кессельбах подал знак.— Будешь говорить?— Да.— Ты успел вовремя. Итак, шифр… Слово, чтобы открыть замок?— Долор.— Долор… Имя госпожи Кессельбах, кажется, Долорес? О любовь, любовь!.. Марко, сделаешь все, что я сказал. И смотри, не ошибись. Повторяю… Отправишься к Жерому в известную тебе контору, отдашь ему ключ и сообщишь шифр: Долор. Поедете затем вместе в Лионский кредитный банк. Жером войдет сам, распишется в книге посетителей, спустится в подвал и заберет все, что найдет в сейфе мсье. Понятно?— Да, патрон. Но если сейф случайно не откроется, если слово «Долор»…— Спокойно, Марко. По выходе из банка ты расстанешься с Жеромом, поедешь к себе и по телефону сообщишь мне о результатах операции. И если, по случайности, слово «Долор» не позволит открыть сейф, у нас двоих, моего друга Кессельбаха и меня, состоится маленький, завершающий разговор. Кессельбах, ты уверен, что не ошибся?— Да.— В таком случае я смогу убедиться, что ты здесь ничего не скрываешь. Посмотрим, посмотрим. Марко, чеши!— А вы, патрон?— Я остаюсь здесь. Опасность никогда не была такой незначительной. Не так ли, Кессельбах, ты отдал все распоряжения?— Да.— Дьявол, ты что-то слишком быстро это сказал… Не стараешься ли выиграть время? Надеешься, что я попаду в ловушку, как дурак?Он подумал, посмотрел опять на пленника и заключил:— Нет, навряд ли. Никто более нас не станет беспокоить.Он не окончил еще последнего слова, когда в вестибюле раздался звонок. Незнакомец тут же, с силой зажал рукой рот господина Кессельбаха.— Ах, ты, старая лиса! Ты кого-то ждал!В глазах пленника затеплилась надежда. Из-под ладони, которая его душила, донесся злорадный смешок. Незнакомец задрожал от бешенства.— Молчи… Не то — задушу… Марко, быстро, заткни ему рот кляпом. Скорее… Вот так!Звонок раздался опять. И он крикнул, как будто сам был Рудольфом Кессельбахом и Эдвардс находился бы на посту:— Откройте же, Эдвардс!Затем тихо вышел в вестибюль и шепотом, указывая на секретаря и слугу, приказал:— Марко, помоги-ка затолкать их во вторую комнату…И поднял сам секретаря. Сообщник внес слугу.— А сейчас — в гостиную, — скомандовал главарь.Затем громко, удивленным тоном сказал:— Я не вижу здесь вашего слуги, мсье Кессельбах… Нет, не тревожьтесь, кончайте писать письмо… Я открою сам…И спокойно открыл входную дверь.Перед ним стоял настоящий колосс с веселым выражением лица, живыми глазами, переминавшийся с ноги на ногу и перебиравший в руках поля своей шляпы.— Господин Кессельбах? — спросил тот.— Совершенно верно, он живет здесь. Кого ему объявить?— Господин Кессельбах нам звонил… Он меня ждет…— Ах, это вы! Сейчас предупрежу. Не хотите ли минутку подождать… Господин Кессельбах сейчас вас примет…У него хватило смелости оставить посетителя одного на пороге прихожей, в месте, откуда сквозь приоткрытую дверь была видна часть гостиной. Не спеша, даже не оборачиваясь, он вошел в салон, приблизился к своему сообщнику, стоявшему рядом с Кессельбахом, и тихо сказал:— Дело дрянь. Это Гурель из Сюрте.Тот вынул нож. Он перехватил его руку.— Не делай глупостей, дурень. Есть идея. Только, ради Бога, пойми правильно, Марко, говорить теперь будешь ты. Ты слышишь, Марко, — словно ты сам Кессельбах.Он произнес это властно, с безмерным хладнокровием. Марко без дальнейших объяснений понял, что ему придется сыграть роль Рудольфа Кессельбаха. И он сказал, достаточно громко, чтобы быть услышанным из прихожей:— Прошу меня извинить, дорогой друг. Передайте господину Гурелю: я весьма занят сейчас, срочной работы — выше головы… Я приму его завтра, в девять часов утра. Да, да, ровно в девять.— Хорошо, — шепнул главарь. — И больше не шевелись.Он вернулся в вестибюль. Гурель его ждал. Он сказал ему:— Господин Кессельбах приносит искренние извинения. Он должен завершить важную работу. Не могли бы вы прийти завтра, в девять часов утра?Мгновение пролетело в тишине. Гурель, казалось, был удивлен и смутно встревожен. В кармане куртки сжался огромный кулак. Одно неосторожное движение — и он смог бы ударить.Наконец, Гурель сказал:— Пусть так… Завтра, в девять… Однако, все-таки… Да ладно, завтра, в девять утра я буду у него.И, нахлобучив шляпу, удалился по коридорам отеля.В гостиной Марко не сдержал смеха:— Здорово, патрон, вы его околпачили!— Теперь дело за тобой, Марко. Ты за ним проследишь. Если он действительно уйдет из отеля, брось его, отправляйся к Жерому и действуй, как тебе сказано. А потом — звони…Марко поспешил прочь.Незнакомец взял с камина графин, налил себе полный стакан воды, который выпил единым духом, намочил платок, вытер им залитый потом лоб, затем уселся перед своим пленником и с подчеркнутой вежливостью произнес:— Позвольте, наконец, иметь честь представиться вам, мсье Кессельбах.И, вынув из кармана визитную карточку, объявил:— Арсен Люпэн, взломщик-джентльмен. II Имя знаменитого авантюриста, по всей видимости, произвело на господина Кессельбаха наилучшее впечатление. Люпэн не замедлил это подметить и воскликнул:— Ага, дорогой мсье, вы вздохнули с облегчением! Арсен Люпэн — деликатный взломщик; он не любит крови, его дела не идут далее присвоения чужого имущества. Мелкие грешки. И вы сказали себе, что он не станет брать на совесть ненужного убийства. Согласен, согласен. Но окажется ли бесполезной для него ваша ликвидация? Вот в чем вопрос, и могу поклясться, что не шучу. Приступим же к делу.Он придвинул стул к креслу, освободил пленника от кляпа и продолжал:— Господин Кессельбах, в первый же день по прибытии в Париж ты установил контакт с неким Барбаре, директором частного сыскного агентства. Поскольку же ты действовал без ведома секретаря Чемпэна, указанный Барбаре, общаясь с тобой письмами или по телефону, выступал под именем «Полковник». Спешу уведомить, что этот мсье Барбаре — честнейший человек на свете. Но мне повезло ввести в число его сотрудников одного из моих лучших друзей. Так мне стала известна причина твоего обращения к Барбаре и так для меня возникла необходимость заняться тобой и нанести тебе, с помощью поддельных ключей, несколько домашних визитов… при которых, увы, я не нашел того, чем желал завладеть.Он понизил голос и, глядя прямо в глаза своему пленнику, пронизывая его взором, пытаясь проникнуть в самые затаенные мысли, отчетливо произнес:— Господин Кессельбах, ты поручил Барбаре отыскать на самом парижском дне человека, носящего ныне или носившего раньше имя Пьера Ледюка, со следующими краткими приметами: рост — метр семьдесят пять, волосы — светлые, светлые же усы. Особая примета: вследствие давнего ранения — отсутствие части мизинца на левой руке. Кроме того, на правой щеке — почти уже невидимый шрам. Обнаружению этого человека, кажется, ты придаешь огромное значение, словно от этого зависят неисчислимые выгоды для тебя. Кто этот человек?— Не знаю.Ответ был категоричным, однозначным. Знал он это или нет — неважно. Главное — был полон решимости ничего не сказать.— Хорошо, — кивнул его противник. — Но у тебя есть на его счет более подробные сведения, чем те, которые ты сообщил Барбаре?— Никаких.— Ты лжешь, мсье Кессельбах. Дважды, в присутствии Барбаре, ты заглядывал в бумаги, содержавшиеся в конверте из черной кожи.— Действительно.— Где же этот конверт?— Сгорел.Люпэн затрепетал от ярости. Мысль о пытке и ее возможностях, очевидно, опять пришла ему в голову.— Сгорел? Но шкатулка… Признайся же… Признайся, она находится в банке?— Да.— И что в ней содержится?— Двести самых ценных из бриллиантов моей личной коллекции.Это, очевидно, не могло не понравиться грабителю.— Ах, ах! Двести распрекраснейших бриллиантов! Что ты говоришь, целое состояние! Усмехаешься? Для тебя, конечно, это безделица. А секрет, который хочешь сохранить, стоит во много раз дороже. Для тебя — да. А для меня?Он взял сигару, зажег спичку, которой машинально дал погаснуть, и застыл на некоторое время в неподвижности, размышляя.Минуты шли за минутами.Он засмеялся.— Ты очень надеешься на то, что экспедиция Марко окажется неудачной и сейф не удастся вскрыть? Возможно, старина, возможно. Но тогда придется заплатить мне за беспокойство. Я вовсе не заявился к тебе, чтобы полюбоваться, как ты выглядишь в этом кресле… Бриллианты, поскольку они есть… Либо — марокиновый конверт… Одно из двух…Он посмотрел на свои часы.— Прошло целых полчаса… Черт возьми!.. Судьба продолжает с нами играть… Не радуйся, господин Кессельбах. Честное слово, с пустыми руками я все-таки не уйду… Ну вот, наконец!..Зазвонил телефон. Люпэн торопливо схватил трубку и, изменив голос, подражая решительным интонациям своего пленника:— Рудольф Кессельбах слушает… Спасибо, барышня, соедините… Это ты, Марко?.. Отлично… Все прошло, как надо?.. В добрый час… Без зацепок?.. Поздравляю, сынок… Что же нам досталось? Шкатулка из черного дерева… Ничего другого, ни одной бумажки?.. Ну, ну!.. И в шкатулке?.. Они хороши, эти бриллианты? Отлично… отлично… Минуточку, Марко, надо подумать… Все это, видишь ли… Складывается мнение… Постой, не клади трубку…Он повернулся:— Господин Кессельбах, ты дорожишь этими бриллиантами?— Да.— И ты их у меня готов выкупить?— Возможно.— Сколько дашь? Пятьсот тысяч?— Пятьсот тысяч? Пожалуй…— Только вот какая загвоздка… Каким образом состоится такой обмен? С помощью чека? Нет, ты можешь меня надуть… Либо я надую тебя… Послушай же, послезавтра утром ты зайдешь в Лионский кредитный банк, возьмешь пятьсот кредиток и пойдешь прогуляться в Булонский лес, близ Отейля… Я буду там с бриллиантами, в мешочке — это более удобно, шкатулка чересчур заметна…— Нет, нет! Шкатулка тоже. Я должен получить все.— Ах! — воскликнул Люпэн, расхохотавшись, — теперь ты попался! Бриллианты — тебе на них наплевать… Им найдется замена. Зато шкатулка — она тебе дороже жизни. Хорошо, ты получишь ее, свою шкатулку… Слово Люпэна… Ты получишь ее завтра же утром, по почте.Он опять поднес к уху трубку.— Марко, коробочка перед тобой?.. Что ты видишь в ней особенного?.. Черное дерево, инкрустированное слоновой костью. Да, это мне знакомо, японский стиль, сделано в фобуре Сент-Антуан… Марка есть?.. Ага! Небольшая круглая этикетка с синей каймой и номером… Коммерческий знак, безо всякого значения… А какое дно у шкатулки, толстое?.. Черт, двойного дна там нет?.. Давай тогда, Марко, проверь инкрустации, которые сверху… Нет, скорее — саму крышечку…Он едва не подпрыгнул от радости.— Крышечка! Вот оно, Марко! Кессельбах невольно моргнул!
1 2 3 4