Морис Леблан: «Последние похождения Арсена Люпэна. Часть I: Двойная жизнь Арсена Люпэна»

Морис Леблан
Последние похождения Арсена Люпэна. Часть I: Двойная жизнь Арсена Люпэна


Арсен Люпен – 0



Zmiy
«Леблан Морис. Последние похождения Арсена Люпэна, взломщика-джентльмена. Ч.1: Двойная жизнь Арсена Люпэна.»: Янтарный сказ; Калининград; 1993
Аннотация Известный во всем мире роман Мориса Леблана “Последние похождения Арсена Люпэна, взломщика-джентльмена”, состоящий из двух книг, в настоящее время приходит к нашему читателю. Написанный в начале века, он достойно выдержал испытание временем. Острый, держащий все время в напряжении читателя сюжет, добротный стиль, а главное создание образа героя — Арсена Люпэна — вот его основные преимущества. Герой этого романа благородный разбойник, отстаивающий честь, выступающий защитником преследуемых и униженных. Обе представленные части романа связаны единой фабулой — в них предстает запутанное и полное различных острых поворотов дело Кессельбаха.Необыкновенные преображения главного героя, предстающего то шефом полиции, то русским князем, его непредсказуемые ходы, поиски таинственного убийцы — все это представлено на самом высшем уровне детективного жанра. До последних страниц читатель, следящий за острым сюжетом, не сможет предположить — кто же является главным злодеем. Благородство главного героя, его истинно джентльменские поступки, его борьба со злом, симпатия к нему — безусловно порождают в душе читателя светлые чувства, а следовательно, данный детективный роман являет собой не просто увлекательное чтиво, но и несет воспитательные функции. Морис Леблан«Последние похождения Арсена Люпэна, взломщика-джентльмена»
Часть перваяДВОЙНАЯ ЖИЗНЬ АРСЕНА ЛЮПЭНА Глава 1Резня I Господин Кессельбах остановился на пороге гостиной, взял за локоть своего секретаря и тихим голосом с беспокойством сказал:— Чемпэн, кто-то сюда опять забирался.— Ну что вы, мсье! — возразил тот. — Вы только что сами открыли дверь прихожей, и все то время, когда мы обедали в ресторане, ключ оставался в вашем кармане.— Чемпэн, сюда опять кто-то входил, — повторил господин Кессельбах.Он указал на дорожную сумку, лежавшую на камине:— И вот вам доказательство. Эта сумка раньше была закрыта. Теперь — нет.Чемпэн не согласился опять:— Уверены ли вы, мсье, что закрыли ее? Впрочем, что там могло быть? Не имеющие ценности безделушки, предметы туалета…— Ничего другого в ней нет потому, что перед уходом из осторожности я вынул бумажник… Иначе… Нет, Чемпэн, говорю вам еще раз, кто-то забирался сюда в то время, когда мы обедали.На стене висел телефон. Он снял трубку.— Алло… Говорит господин Кессельбах… Квартира 415… Да, да… Будьте добры, барышня, соедините меня с префектурой полиции… Службой Сюрте… Номер не требуется, не так ли? Хорошо, благодарю… Жду у аппарата…Минуту спустя он заговорил опять:— Алло!.. Алло! Я хотел бы поговорить с господином Ленорманом, шефом Сюрте. Это Рудольф Кессельбах… Алло!.. Ну конечно, шеф Сюрте знает, о чем пойдет речь… Я звоню с его позволения… Ах, его нет?.. С кем тогда имею честь?.. С господином Гурелем, полицейским инспектором? Кажется, мсье Гурель, вы присутствовали при нашей вчерашней встрече с господином Ленорманом… Так вот, мсье, то же самое произошло и сегодня. В квартиру, которую я занимаю, кто-то забирался. Если вы придете сейчас, может быть, обнаружите улики и что-нибудь выясните… В течение часа или двух? Отлично. Попросите указать вам апартамент номер 415. Еще раз благодарю вас, мсье!Проездом в Париже, господин Рудольф Кессельбах, король бриллиантов, как его еще называли, либо, по другому прозвищу, — Хозяин Кейптауна (его состояние оценивалось более чем в сто миллионов) уже свыше недели снимал на четвертом этаже отеля Палас апартаменты из трех комнат, из которых две большие, с правой стороны, — гостиная и жилая комната — выходили на проспект, а третья, поменьше слева, была отведена секретарю Чемпэну и выходила на улицу Иудеи. За этой комнатой пять подобных помещений были заняты для госпожи Кессельбах, которая еще только собиралась выехать из Монте-Карло.Несколько минут господин Кессельбах с озабоченным видом прохаживался по комнате. Это был рослый мужчина с румяным лицом, еще далеко не старый; голубые глаза мечтателя — их светло-небесный цвет проглядывал сквозь очки в золотой оправе — придавали ему выражение доброты и застенчивости, плохо вязавшееся с решительным видом, квадратным лбом и выдающейся вперед челюстью.Он подошел к окну, оказавшемуся запертым. Впрочем, кто мог бы через него проникнуть? Отдельный балкон, тянувшийся вдоль квартиры, обрывался с правой стороны; с левой от других балконов над улицей Иудеи его отделял каменный простенок. Кессельбах прошел в свою комнату; она никак не сообщалась с соседними. Заглянул в комнату секретаря; двери, выходившие в комнаты, оставленные для госпожи Кессельбах, были заперты, засов на них — задвинут.— Ничего не могу понять, Чемпэн, — признался он. — Вот уже несколько раз я обнаруживаю странные… очень странные, согласитесь, вещи. Вчера кто-то переставил мою трость… Позавчера, без всякого сомнения, трогали мои бумаги… И нельзя даже представить себе, как это могло случиться.— Все это просто невозможно, мсье! — воскликнул Чемпэн, чья благодушная физиономия не выражала ни капли беспокойства. — Одни предположения… Доказательств просто нет… Только смутные догадки… И еще: в эти комнаты можно войти только через прихожую. Но вы еще в день прибытия заказали себе особый ключ, и только у вашего слуги Эдвардса имеется второй. Ему ведь вы доверяете?— Еще бы! Скоро десять лет, как он у меня! Но Эдвардс обедает в то же время, что и мы, и это плохо. В дальнейшем он будет выходить из комнат только после нашего возвращения.Чемпэн слегка пожал плечами. Хозяин Кейптауна, с его необъяснимыми страхами, несомненно, становился несколько странным. Чего бояться в гостинице, особенно если не держишь при себе — или на себе — ничего ценного, никаких более или менее значительных сумм.Они услышали, как открылась входная дверь. Это пришел Эдвардс. Господин Кессельбах позвал слугу.— На вас сегодня ливрея, Эдвардс? Я не жду на этот день визитов… Впрочем, нет, придет господин Гурель. Так что оставайтесь в прихожей и следите за дверью. Мы с господином Чемпэном должны как следует поработать.Их работа, впрочем, продолжалась лишь несколько минут, в течение которых Рудольф Кессельбах просмотрел почту, пробежал глазами два или три письма и указал, как следовало на них ответить. Чемпэн, ожидавший с ручкой наготове, заметил вдруг, что мысли господина Кессельбаха витали совсем далеко.Он сжимал в пальцах и внимательно разглядывал черную булавку, изогнутую, как рыболовный крючок.— Чемпэн, — сказал он, — эту штучку я только что обнаружил на столе. И, видимо, она здесь не без значения, эта согнутая булавка. Вот вам и улика, вещественное доказательство.Теперь вы не можете уже утверждать, что в гостиную никто не забирался. Эта вещица не могла попасть сюда сама.— Конечно, нет, — отозвался Чемпэн. — Она попала сюда благодаря мне.— Как это?— Ну да, этой булавкой я скреплял галстук. Я снял ее вчера вечером, когда вы были заняты чтением, и машинально согнул.Господин Кессельбах, явно задетый, прошелся по комнате. И сказал, остановившись:— Вы, конечно, надо мной смеетесь, Чемпэн… И с полным правом… Не буду спорить, я стал несколько… эксцентричным, скажем так, после недавней поездки в Кейптаун… Дело в том… Вы просто не знаете, Чемпэн, что случилось нового в моей жизни, какой в нее вошел потрясающий замысел… Огромное дело, которое видится пока лишь в тумане грядущего, но которое уже вырисовывается в нем… И обещает стать чем-то колоссальным. Ах, Чемпэн, вы не можете себе и представить! Деньги — мне на них наплевать, они у меня есть… У меня их более чем достаточно. Но это — это больше, чем богатство, это — сила, могущество, власть. И если действительность оправдает мои предчувствия, я стану хозяином не только Кейптауна, но также других мест. Рудольф Кессельбах, сын котельщика из Аугсбурга, станет равным со многими из тех, кто глядел на него прежде свысока… И поднимется даже на большую высоту, Чемпэн, на большую высоту, чем они, можете мне поверить! Если только…Он замолчал, взглянул на секретаря, словно пожалел о том, что сказал слишком много. Однако, увлеченный собственным порывом, заключил:— Теперь вы понимаете, Чемпэн, причины моего беспокойства. В этой голове засела мысль, идея, не имеющая цены… О ней, может быть, кое-кто догадывается… И за мною следят, я в этом вполне убежден…Послышался звонок.— Телефон, — напомнил Чемпэн.— Может быть, случайно, — добавил господин Кессельбах, думая о своем, случайно это…Он взял трубку.— Алло? По чьей просьбе?.. Полковника? Ага. Да, это я… Что у вас нового?.. Отлично!.. Значит я вас жду… Приедете со своими людьми? Отлично! Алло… Нет, вы меня не потревожите… я отдам необходимые распоряжения… Дело, значит, так серьезно? Повторяю, указание дано строжайшее… Мой секретарь и слуга охраняют вход, и никто сюда не войдет. Дорога вам знакома, не так ли? Тогда не теряйте ни минуты.Он повесил трубку и сообщил:— Чемпэн, сюда должны прибыть двое… Да, двое мужчин… Эдвардс впустит их…— Однако… Господин Гурель, бригадир…— Он прибудет позднее, через час. Поэтому пошлите сразу Эдвардса в контору отеля, пускай предупредит: меня ни для кого нет… Кроме как для двух господ, полковника и его друга, и еще — для господина Гуреля. Пусть запишут их имена.Чемпэн выполнил распоряжение. Вернувшись, он увидел, что господин Кессельбах держит конверт, точнее — небольшой пакетик из черной кожи, по всей видимости — пустой. И, казалось, колеблется, не решаясь, как с ним поступить, положить в карман или еще куда-нибудь? Он подошел, наконец, к камину и бросил кожаный конверт в дорожную сумку.— Закончим с письмами, Чемпэн, — сказал господин Кессельбах. — У нас остаются десять минут. Ага! Письмо от госпожи Кессельбах. Что же вы мне не сказали о нем, Чемпэн? Вы не узнали почерка?Он не скрывал волнения, с которым рассматривал листок бумаги, который держала его жена, в котором сохранилась, быть может, частица ее сокровенных дум. Вдохнул аромат ее духов и, вскрыв конверт, медленно, вполголоса прочитал — отрывками, доносившимися до Чемпэна:«Немного устала… Не выхожу из комнаты… Скучаю… Когда смогу к вам приехать?.. С нетерпением жду телеграмму…»— Вы отправили утром телеграмму, Чемпэн? Значит, госпожа Кессельбах будет здесь завтра, во вторник.Он весь светился радостью, словно груз его трудов стал внезапно намного легче, и любое беспокойство оставило его. Потирал руки, дышал всею грудью, — счастливец, всецело владевший всем, что составляло счастье, и способный его защитить.— Звонят! Чемпэн, звонят в прихожую! Поглядите, кто пришел.Тут вошел Эдвардс со словами:— Вас ждут двое господ, мсье. Те самые…— Я знаю. Они уже в прихожей?— Да, мсье.— Заприте входную дверь и не открывайте более никому… кроме господина Гуреля, бригадира Сюрте. А вы, Чемпэн, ступайте за этими господами и скажите им, что вначале я желаю поговорить с полковником. Только с полковником.Эдвардс и Чемпэн вышли, прикрыв за собой дверь в гостиную. Рудольф Кессельбах подошел к окну и прислонился лбом к стеклу. Снаружи, внизу, экипажи и автомобили катили по улице двумя параллельными потоками, отмеченными двойной линией ограждения. Ясное весеннее солнце сверкало на металле и лакированных поверхностях. На деревьях распускалась еще робкая листва, почки каштанов раскрывали первые лепестки.— Что там возится этот Чемпэн? — прошептал Кессельбах. — Сколько можно переговариваться!..Он взял со стола сигару и, прикурив, выпустил кольцо дыма. И тут у него вырвался негромкий возглас. Возле него стоял человек, которого он не знал.Рудольф Кессельбах невольно отступил на шаг:— Кто вы такой?Незнакомец, корректно, несколько даже элегантно одетый мужчина, черноволосый и черноусый, с твердым взглядом, иронически усмехнулся.— Кто я такой? Полковник, которого вы ждете.— Ну нет! Человек, которого я так называю, который подписывает свои письма этим именем… такой условной подписью… вовсе не вы.— Совсем наоборот… Тот, другой, не более чем… Впрочем, дорогой мсье, это не имеет никакого значения. Главное — в том, что я… это я. И могу поклясться, что это так.— Но тогда, мсье… У вас есть имя?— Полковник. До нового распоряжения, зовите меня так. Господина Кессельбаха охватила растерянность. Кто этот незнакомец? Чего он хочет?Он позвал:— Чемпэн!— Какая странная идея — звать кого-то еще! — заметил на это чужак. Разве вам недостаточно моего общества?— Чемпэн! — повторил господин Кессельбах. — Чемпэн! Эдвардс!— Чемпэн! Эдвардс! — в свою очередь воскликнул незваный гость. — Где же вы, друзья мои?! Вас зовут!— Сударь, я прошу вас, я требую дать мне пройти.— Но, дорогой мсье, кто же вам препятствует?Он вежливо отстранился. Господин Кессельбах подошел к двери, распахнул ее и тут же отскочил назад. По ту сторону стоял другой незнакомец, с пистолетом в руке.Он пробормотал:— Эдвардс… Чеп…Слова застыли на лету. В одном из углов прихожей он увидел связанных, с кляпами во рту, лежащих рядом на полу секретаря и слугу.При всей своей впечатлительности и склонности к тревоге господин Кессельбах был мужественным человеком. Ясное ощущение опасности не могло заставить его растеряться; оно, наоборот, возвращало ему энергию, готовность к борьбе. Медленно, по-прежнему изображая растерянность и страх, он отступил к камину и прислонился к стене. Его палец нащупывал кнопку звонка. Найдя ее, он нажал.— А дальше? — произнес незнакомец.Не отвечая, господин Кессельбах продолжал звонить.— А дальше? Нажимая эту кнопку, вы воображаете, что на ваш зов сейчас сбежится весь отель? Но, мой бедный мсье, обернитесь же к стене! И вы увидите, что провод обрезан.Господин Кессельбах мгновенно повернулся, словно для того, чтобы проверить провод.
1 2 3 4