— графиня Калиостро подняла руку.
— Мне следовать за тобой? — спросил Леонар.
— Нет. Я еще вернусь, и тогда вместе пойдем к садовым воротам.
Она спокойно двинулась вперед. Походка ее была так легка, что ни один камешек не скрипнул под ее ногой, ни одно растение не зашуршало, прикоснувшись к ее юбке. Жозефина подошла к сторожке и распахнула ставню. Окно заботами Доминика было не заперто. Прижавшись лбом к стеклу, она заглянула в комнату. В глубине помещалась кровать Рауля.
Рауль мирно спал. Тусклый ночник освещал его лицо, плечи, книгу, которую он читал, одежду, брошенную на стул. Больше всего он сейчас походил на старательного ученика, который изо всех сил борется со сном, пытаясь продолжать свои занятия.
Уступая дремоте, его голова склонялась к подушке, но усилием воли он открывал глаза и продолжал чтение до следующего приступа сонливости. В конце концов он захлопнул книгу и погасил лампу.
Разглядев все, что хотела увидеть, Жозефина вернулась к своим помощникам. Она еще до ухода дала им необходимые указания, но во избежание неожиданностей повторила их снова:
— Запомните: никакой жестокости! Ты понял, Леонар? Ему нечем защищаться, и нам оружие не понадобится. Вас пятеро, этого вполне достаточно.
— А если он вздумает сопротивляться? — переспросил Леонар.
— Действуйте так, чтобы он не смог сопротивляться, даже если захочет.
Доминик передал ей подробный план места действия. Поэтому она двигалась уверенно, ни секунды не колеблясь. Они дошли до главного входа в сад. Ключи лежали в условленном месте. Жозефина отперла ворота и направилась к сторожке.
Дверь легко открылась. Выложенный камнем коридор вел от прихожей прямо к спальне.
Наступил решающий момент. С предельной осторожностью она открыла дверь. Если Рауль спал, то план Жозефины Бальзамо можно было считать уже осуществленным.
Она прислушалась. Улыбнулась и, пропустив пятерых помощников вперед, резким движением руки направила луч своего фонаря на кровать Рауля.
Нападение было слишком внезапным, чтобы спящий мог оказать серьезное сопротивление. Впрочем, таким мастерам заплечных дел сопротивляться было бы бесполезно.
Похитители закатали юношу в одеяло и перевязали получившийся тюк веревкой. Нападение заняло не более минуты и завершилась полным успехом. Ни криков, ни шума, все вещи в комнате остались на своих местах нетронутыми. В очередной раз графиня Калиостро торжествовала победу. Теперь он был в ее руках!
— Что теперь мы должны делать? — спросил Леонар.
— Отнесите его на яхту.
— А если он начнет звать на помощь?
— Заткните ему рот кляпом. Действуйте!
Пока остальные занимались пленником, Леонар приблизился к ней.
— Ты не идешь с нами?
— Нет.
— Почему?
— Я тебе уже сказала. Подожду Доминика.
Она зажгла лампу и сняла абажур.
— Как ты бледна! — тихо вздохнул Леонар.
— Может быть, — ответила она.
— Это из-за той девчонки?
— Да.
— Возможно, Доминик сейчас там… У тебя еще есть время остановить его.
— Нет, — промолвила она. — Мое решение неизменно. Пусть будет, как будет. Иди. И не беспокойся. Главная и единственная опасность сейчас — Рауль. Только когда он окажется на яхте, можно будет не тревожиться. Ступай.
Она распахнула окно. Двое выбрались наружу и приняли тюк с пленником. Она закрыла окно и задернула шторы.
Через мгновение с колокольни полился звучный перезвон. С одиннадцатым ударом она шагнула к двери и прислушалась. Откуда-то донесся тихий свист. Она вздохнула с облегчением и постучала по каменному полу.
Вбежал Доминик. Они прошли в комнату, и прежде, чем она успела задать вопрос, он прошептал:
— Готово!
Она со стоном опустилась на стул.
Немного помолчав, Доминик добавил:
— Она спала и ничего не успела почувствовать.
— Ты уверен?
— В том, что она мертва? Черт побери! Я ударил ее прямо в сердце. И еще остался посмотреть… Но это уже было лишним — она больше не дышала… И руки стали совсем холодными.
— Кто сейчас это может заметить?
— Никто, исключено. В комнату войдут только утром. Тогда и обнаружат труп.
Оба избегали встречаться взглядами.
Доминик протянул руку. Жозефина Бальзамо достала из-за корсажа десять банкнот и вручила их убийце.
— Благодарю, — сказал он, — но с этим можно было и подождать. Что мне делать дальше?
— Уходи отсюда. Возвращайся на яхту, там все наши.
— Они взяли Рауля д'Андрези?
— Да.
— Тем лучше. Он очень опасен. Кажется, стал меня подозревать… Да, а что с камушками?
— Мы взяли их.
— И где же они теперь? В безопасном месте?
— В сейфе одного из лондонских банков.
— Много?
— Еле поместились в чемодан.
— Черт побери! Больше ста тысяч франков мне одному?
— Больше. Давай, поторапливайся.
— Я-то быстро отсюда смоюсь, только меня и видели! А как же вы?
— Мне надо еще отсюда забрать кое-какие бумаги. Нам не нужны улики, не правда ли? Я скоро догоню вас.
Доминик вышел, а она перерыла ящики стола, маленький секретер, но ничего интересного не нашла. Тогда она принялась исследовать карманы одежды, валявшейся в изголовье кровати.
Особое ее внимание привлек бумажник. Там лежали деньги, какие-то визитные карточки и… фотография. Фотография Клариссы д'Этиг! Жозефина Бальзамо долго смотрела на милое лицо своей жертвы. В ее взгляде не было гнева, только беспощадная жестокость! Перед мысленным взором Жозефины представала зловещая картина кровавого преступления, а на устах ее играла мягкая кроткая улыбка.
Перед нею стояло зеркало. Она взглянула на себя, и улыбка ее стала резче, отчетливее. Ей было радостно чувствовать себя по-прежнему прекрасной. Она откинула ворот своего коричневого костюма, набросила на лицо почти неосязаемую прозрачную вуаль, с которой никогда не расставалась, и снова превратилась в Пресвятую Деву с картины Бернардино Луини.
Она всматривалась в зеркало, словно пыталась разгадать непостижимую тайну. Этим изображением она готова была любоваться часами. Но время торопило. Она нахмурилась и… не двинулась с места. Можно было подумать, что она спит. Спит с широко раскрытыми неподвижными глазами. Но вот в этих огромных глазах мелькнула какая-то мысль. Жозефина пыталась сосредоточиться, и перед ее внутренним взором из сплошного тумана начал вырисовываться образ, приобретавший все более четкие и реальные черты.
Она пыталась понять, что это за образ, но ей не удавалось полностью сосредоточить внимание и волю. Внезапно ей показалось, что из-за плотной занавеси пустого алькова появилась чья-то рука… За нею показалась голова.
Жозефина Бальзамо, участница многочисленных спиритических сеансов, на которых из небытия постепенно рождался призрак, спокойно наблюдала за происходящим. Она даже дала имя тому, что извлекало из глубин вечного мрака ее распаленное воображение. К тому же призрак был, как положено, одет в белое и смотрел абсолютно невозмутимо — ни гнева, ни нежности не проявлялось в его взгляде.
Она прошептала:
— Рауль… Рауль… Чего ты хочешь от меня?
Призрак откинул занавесь и растянулся на кровати. Жозина со стоном зажмурилась, потерла веки кулаками, опять посмотрела на кровать. Галлюцинация не проходила. Больше того — призрак легко вскочил с постели и двинулся к ней. Она хотела бежать… И в этот момент почувствовала на своем плече прикосновение крепкой руки, которая не могла принадлежать никому на свете, кроме… Призрак жизнерадостно воскликнул:
— Добрая моя Жозина! Позволь мне дать тебе один совет: попроси князя Лаворнефа предоставить тебе маленький прогулочный крейсер для отдыха. Поверь, он тебе сейчас просто необходим. Что с тобой, милая Жозина? Ты действительно принимаешь меня, Рауля д'Андрези, за призрак? О, Господи! Да неужели я стал тебе совсем чужим, если ты не хочешь узнавать меня в этом привычном для тебя наряде? Посмотри, это та же самая ночная пижама, в которой ты меня так часто видела…
Рауль болтал, натягивая костюм и завязывая галстук. А она бессмысленно повторяла:
— Ты!… Ты!…
— Бог мой, ну конечно же я! А кто же еще? Ты, как всегда, права!
Присев возле нее, он продолжал игриво:
— Только, ради Бога, не ворчи на князя Лаворнефа, что он в очередной раз упустил меня из своих грязных лап. Не тревожься за меня. То, что они тянут сейчас по лестнице, всего лишь манекен в одеяле. Твой любимый с тобою рядом, живой, невредимый и в полной безопасности. Я ни на секунду не покидал своего укромного уголка с того момента, как ты покинула свой наблюдательный пункт у моего окна.
Жозефина Бальзамо не в силах была пошевелиться. Ей казалось, что минуту назад не он подвергался опасности, а она сама.
— Проклятье! — воскликнул он. — Ты что-то совсем не в своей тарелке! Хочешь стаканчик ликера для поддержания сил? Уверяю тебя, я прекрасно понимаю, как тяжело тебе пережить свое поражение, и совсем не хотел бы сейчас оказаться на твоем месте. Дружки твои ушли… На чью-то помощь рассчитывать не приходится, а ты здесь, в запертой комнате, наедине с тем самым Раулем, которого так опасаются твои помощники! Есть отчего огорчаться! Бедная Жозефина!… Какой провал!
Он подобрал фотографию Клариссы.
— Как прекрасна моя невеста, не правда ли? Мне приятно было видеть, что и ты ею любуешься. Это наполняло меня гордостью. У меня неплохой вкус, правда? Кстати, ты знаешь, наша свадьба состоится правда? Кстати, ты знаешь, наша свадьба состоится через несколько дней…
Графиня Калиостро тихо промолвила:
— Она мертва.
— В самом деле? — встревожился Рауль. — Представь, я тоже что-то такое слышал, но не мог поверить. Кажется, об этом говорил тот красавчик, что недавно ушел отсюда? Но не знаю, право, можно ли ему доверять?
— Он убил ее.
— Ударом кинжала в сердце?
— Тремя ударами кинжала в сердце, — поправила она.
— Ну, хватило бы, наверное, и одного, — заметил Рауль.
Она медленно повторила, как заклинание:
— Она мертва. Она мертва.
Он усмехнулся.
— Что ж тут странного? С каждым это бывает хоть раз в жизни. Банальная история. Но я не меняю своих планов из-за таких пустяков. Мертва она или нет, свадьба состоится. И все устроится как-нибудь, вот увидишь… Ведь, право, ты устроила все на славу.
— Что ты хочешь этим сказать? — спросила Жозефина Бальзамо, которую его болтовня начинала тревожить все сильнее.
— А что я, в самом деле, хочу этим сказать? Барон, если мне не изменяет память, тебя уже однажды утопил… Во второй раз ты утонула сама на яхте «Светлячок». Ну и что? Но я имею удовольствие видеть своими глазами, что тебе это нисколько не помешало явиться сюда. Правда, причиной прихода было не столько похищение меня, сколько страстное желание нанести Клариссе три удара кинжалом в сердце!… Это важная причина! Но уверена ли ты в том, что все произошло, как ты намечала?
— Один из моих людей убил ее.
— Вернее, сказал тебе, что убил ее. По-моему, это более точная формулировка.
Она внимательно посмотрела на него.
— Зачем ему лгать?
— Чтобы забрать свои десять тысяч франков.
— Доминик не способен изменить мне. Даже за сто тысяч франков он не стал бы предателем. Кроме того, ему отлично известно, что найти его для меня не составит труда. Так что он ждет сейчас меня вместе с остальными.
— Ты уверена в этом, Жозина?
Она вздрогнула. Рауль покачал головой:
— Странные дела творятся, Жозефина. И забавные. Ты вдруг оказываешься такой наивной девочкой, что умудряешься верить в мою наивность! Как ты могла подумать, что я поверю в этот взрыв на «Светлячке», кораблекрушение, гибель Пеллегрини-Калиостро и во все остальные враки, которые распускал доморощенный принц Лаворнеф! Ну сама бы ты поверила в подобные россказни? Почему же я должен был принять все за чистую монету? Я, прошедший твою школу, которая многих университетов стоит! И я был не худшим учеником, не правда ли? Разумеется, я разгадал всю твою игру по строчкам газетных сообщений. Вообще-то здорово придумано. Кораблекрушение! И концы в воду! Ты сменила имя, кожу, но осталась такой же: не можешь без крови, без убийств, без пыток. Новое имя тебе в этом не помеха. Так что рассказывай сказки другим, старушка!
Немного помолчав, Рауль заговорил опять:
— Я прекрасно понимал, что твой визит неизбежен. Ты должна была подготовить его с помощью кого-то из своих людей. И разумеется, яхта Лаворнефа должна была пристать к этому берегу, а ты — вскарабкаться по лестнице, по которой тебя не так давно с таким почетом вынесли на носилках. Что же мне оставалось делать, Жозина? Разумеется, я принял меры предосторожности. И первой моей заботой было приглядеться к своему окружению — нет ли поблизости старых знакомых. Конечно же, я сразу узнал господина Доминика, что, разумеется, осталось вне твоего внимания. Доминик — верный слуга, но довольно трусливый. Страх перед жандармами и несколько ударов, полученных от меня, сломили его несокрушимую преданность. Он оказался слугой двух господ, причем главным господином считал, прости, не тебя. Поверь, его нет сейчас на яхте. Он получил обещанные деньги и вернулся в замок, под мою защиту. Вот так обстоят дела, моя нежная Жозефина. Поверь, я разыграл всю эту комедию только для того, чтобы с удовольствием пожать тебе руку. И еще я хотел посмотреть, как ты завершишь свою операцию убийством Клариссы д'Этиг. Вот почему я не выходил до сих пор из своего укрытия.
Теперь Рауль не шутил, и Жозефина это понимала.
Склонившись к ней, он, еле сдерживаясь, произнес:
— Чуть-чуть волнения, капелька переживаний, вот и все, что ты испытала. Ты думала, что убита Кларисса. Но ты думала еще, что убит и ребенок! Мой ребенок убит по твоему приказу. И даже это не произвело на тебя особого впечатления. Смерть других людей для тебя безразлична! Ни угрызений совести, ни душевных мук. Ты даже не думаешь об этом. Одной жертвой больше, одной меньше — для тебя не важно. Помнишь, Боманьян назвал тебя исчадием ада. Тогда это возмутило меня. Но не теперь! Он был абсолютно прав — ты носишь ад в себе. Ты — чудовище, о котором нельзя думать без ужаса и отвращения. Но неужели ты сама, Жозефина Бальзамо, никогда не приходишь в ужас?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25