Но Господь одарил нас лишь одним ребенком. Да, у нас была только Сьюки, и она имела все, что только можно купить за деньги. Она училась в привилегированной школе в Лондоне и завела там прекрасных друзей. Поэтому, когда Джордж умер и старый Себден сказал, что дочку пора вывозить в свет, я согласилась, и она тут же обручилась с сэром Уолтером Лейлхэмом. Между нами говоря, я никогда не считала его таким уж ценным приобретением, хотя должна сказать, что сама тогда не знала, во что он мне обойдется. Я не сержусь на него, он, конечно, картежник и пьет многовато, однако этот джентльмен не чурается своей тещи, и, если бы не Сьюки, я бы жила в его доме и мне бы там были рады.
Пораженная этой откровенностью, Серена не знала, что и сказать.
— Думаю, сэр Уолтер всем нравится. Они с моим отцом вместе учились в Итоне, а потом в Оксфорде, — наконец произнесла она.
— Да ну? Что ж, неплохо, когда человек принадлежит к высшему обществу, но еще лучше, если при этом у него есть и мозги, уж извините за дерзость. Зачем он сделал предложение Сьюки? Ведь знал, что, будь он даже герцогом, все равно в доме верховодила бы она. И он никогда не мог поставить на нужную лошадь — типичный простофиля! Но хватит! Я не должна была всего этого говорить и больше ничего не скажу. За исключением того, что в вашей светлости мне нравится не только то, что вы были добры к Эмме. Более того, в душе я знаю, что, если вы живете по соседству со Сьюки, все то, что я сказала о ней, для вас не новость, потому что я уверена — ее ужимки не обманут даже новорожденного младенца.
— Уверяю вас, мадам, леди Лейлхэм принята повсюду.
— Мне это известно, милочка. Ох и смеялась же я над этим, потому что хотя — спору нет — моя дочка попала в высший свет благодаря сэру Уолтеру, но удерживается она там только благодаря мне.
На эту откровенность Серена ответила откровенностью:
— Не сомневаюсь, мадам. Даже если бы и не догадалась об этом из того, что рассказывала мне Эмили, общеизвестно — сэр Уолтер женился, как говорится, на деньгах.
Миссис Флур хихикнула:
— Чистая правда, клянусь! Если бы этот бедняга не проигрывал деньги так часто и если бы он и Сьюки не боялись перечить мне из страха, что я лишу их наследства, не говоря уж о деньгах на выезд Эммы в свет, будьте уверены — мне бы не разрешили видеть ни их самих, ни моих внуков. Так что, может быть, все к лучшему. Сьюки вполне устроило то, что я когда-то вышла замуж за Неда Флура, потому что так никто не узнает, что я ее мать, пока я сама об этом не объявлю. А я этого не сделаю. И потом, мистер Флур был очень щедрый человек. Детей у него не было, и он оставил мне все свои деньги — все, до последнего пенни — без всяких условий. Поэтому, когда я не в духе, то объявляю Сьюки, что хотела бы навестить ее в чудном лондонском доме. Видели бы вы, сколько предлогов она тут же изобретает, чтобы отделаться от меня! Причем ей даже в голову не приходит, что я говорю об этом только для того, чтобы ее поддразнить. Лично меня, в отличие от дочки, никогда не тянуло в высшее общество. И ее пристрастие — моих рук дело, потому что именно я послала ее в эту лучшую школу. Но ей не стоит трястись — я просто подсмеиваюсь над ней, но не хочу смущать ни ее, ни Эмму.
— Я уверена, мадам, что, по крайней мере, вашу внучку вы не смущаете. Она говорит о вас с такой любовью!
— У нее золотое сердечко. Все равно для нее не будет ничего хорошего, если я стану трещать на каждом углу, что я ее бабушка. Поэтому прошу вас не упоминать о нашем родстве. Я слишком разболталась, но вы из тех, кому можно доверять — это уж точно!
— Спасибо. Если хотите, я никому не стану об этом говорить, кроме леди Спенборо. Ей вы тоже можете доверять.
— Бедняжка! — заметила миссис Флур. — У нее такое прелестное личико. У меня просто сердце разрывается, когда вижу ее в трауре — такую юную, почти ребенка. Но довольно! Вон, генерал прощается с ней, и сейчас леди Спенборо станет искать вас. Вам лучше уйти, мэм, а то, боюсь, она решит, что вам не подобает сидеть и болтать со мной.
— Вы ошибаетесь, — спокойно ответила Серена, делая знак Фанни. — Если позволите, я познакомлю вас с ней, мадам. — Она улыбнулась подошедшей к ним Фанни и сказала: — Фанни, я хочу представить тебе миссис Флур, бабушку Эмили Лейлхэм.
Наверняка Фанни удивилась, услышав это. Но она была слишком хорошо воспитана, чтобы выдать свои истинные чувства, и лишь любезно поклонилась, протянув миссис Флур руку, которую та, с трудом поднявшись на ноги, добродушно потрясла. При этом старая дама заметила, что она польщена и хотела бы, чтобы в этот момент ее видела Сьюки.
— Однако это, считай, исключено. Если вы когда-нибудь окажетесь на Бофорт-сквер, — я там живу — то вас ждет самый радушный прием. Но если вы не сможете приехать ко мне, я не обижусь.
— Спасибо. Нам бы очень хотелось посетить вас, — ответила Серена.
— Вы очень добры, — пробормотала Фанни.
Миссис Флур просияла:
— Тогда я скажу вам, мои дорогие, что вам нужно будет сделать. Пошлите ко мне своего лакея с сообщением, что вы собираетесь меня навестить. И если у меня в это время будут гости, я отошлю их. Во-первых, потому, что вам сейчас не следует посещать всякие шумные сборища, а во-вторых, мои друзья не совсем в вашем духе, впрочем, так же, как и я сама. И единственная разница между ними и мной в том, что я не заору вам с другого конца улицы и не стану нести о вас всякую околесицу по всему Бату. А кое-кто из них, уверена, на это способен. — С этими словами она снова пожала им обеим руки, перекрестила Серену и, переваливаясь с боку на бок, удалилась.
— Серена! — ахнула Фанни. — Какое странное создание!
— Она просто восхитительна, уверяю тебя!
— Но, Серена, она ужасно вульгарна! Неужели ты всерьез думаешь о том, чтобы нанести ей визит?
— Конечно. И буду о тебе весьма невысокого мнения, если ты не поедешь вместе со мной.
— Но, дорогая, неужели ты полагаешь, что твой отец разрешил бы тебе это? — робко спросила Фанни.
Эти слова рассмешили Серену.
— Фанни, милая, ты очень хорошо знаешь, что, папа никогда не вмешивался в мои дела, а себя считал слишком знатным, чтобы общаться со всеми остальными людьми.
— Нет-нет, я вовсе не хотела сказать… Просто мне кажется, все вокруг станут говорить, что мне не следует поощрять твои знакомства с вульгарными личностями. В особенности это относится к твоей тете Терезе. Хотя не знаю, как, на ее взгляд, я могу помешать тебе делать то, что тебе нравится, если даже ей самой это не под силу! — в отчаянии воскликнула молодая вдова.
Глава 7
Серена и Фанни нанесли визит миссис Флур, хотя и без предварительных маневров, предложенных старой дамой. Она встретила обеих женщин в высшей степени радушно и искренне, и Фанни была вынуждена признать, что хозяйка дома, при всей ее вульгарности, не лишена чувства юмора и уж точно не склонна к лести. Миссис Флур вежливо отклонила предложение нанести ответный визит, заметив, что одно дело — приехать на Бофорт-сквер, когда их милостям захочется, и другое — принимать ее в Лаура-Плейс, что, скорее всего, заставит всех их знакомых подивиться, что за приятельниц они заводят. Так как именно эта мысль особенно тревожила Фанни, она густо покраснела и, заикаясь, возразила что-то невразумительное. Но хозяйка дома добродушно сказала, что Фанни не следует краснеть, так как факты остаются фактами и их не проигнорируешь. И в любом случае она стала такой грузной, что с трудом может дойти до галереи и обратно. «Что же касается портшеза, честное слово, я его никогда не нанимаю — боюсь, вдруг носильщики грохнут меня на землю, вот уж была бы незадача», — добавила миссис Флур.
Серена расхохоталась:
— Хорошо, мадам, пусть будет так, как вы пожелаете. Но поверьте, мы были бы счастливы видеть вас в Лаура-Плейс.
Этими словами молодая женщина заслужила одобрительный взгляд другого гостя — молодого джентльмена лет тридцати, сидевшего у миссис Флур, когда объявили об их приезде. Из того, что его не отослали из гостиной, можно было сделать вывод, что миссис Флур посчитала его достойным встречи с ее именитыми гостьями. Она представила его как Неда Горинга — сына делового партнера ее покойного супруга, который приехал из Бристоля засвидетельствовать ей почтение. Скоро выяснилось, что грозная старая леди унаследовала, помимо двух состояний, еще солидную долю мыловаренного завода своего отца и верфи мужа. Мистер Горинг, младший партнер ее последнего мужа, явно относился к ней с уважением и симпатией. И когда Серена в ходе разговора сказала что-то о том, как ей нравится хозяйка, тот ответил прямо: «Все, кто знают миссис Флур, любят ее! Я не знаю никого, кто обладал бы более добрым сердцем или более трезвым умом».
Серена прониклась к нему симпатией. Она слишком хорошо знала свет, чтобы понять, как много людей одного с Горингом положения, достигнув с помощью образования более высокого места в обществе, чем мечталось их отцам, сочли бы нужным извиниться за дружбу с такой вульгарной личностью, как миссис Флур. Старая леди была погружена в беседу с Фанни, и Серена увела мистера Горинга из комнаты. Очень скоро ей удалось узнать, что тот учился в Регби и Кембридже. Молодой человек понравился девушке еще больше, когда, отвечая на ее вопрос, сказал:
— Да, я хорошо знаком с Джорджем Эллингтоном. Но когда я занялся отцовским бизнесом, наши пути разошлись. Джордж превосходный малый! Как он живет сейчас?
— На широкую ногу!
Горинг рассмеялся:
— Я всегда говорил, что он станет франтом на Бонд-стрит. В ответ он отпускал едкие шуточки о дегте — это единственный товар в моем деле, о котором он знал, — и редко какая ссора не заканчивалась для одного из нас подбитым глазом!
В этот момент Фанни встала, чтобы попрощаться, и вечер закончился. Серена пожала руку своему новому знакомому и выразила надежду, что они скоро встретятся вновь. По дороге к Лаура-Плейс она сказала Фанни:
— Мне понравился этот молодой человек. А тебе? В его манерах есть что-то особенно приятное, какая-то непринужденность и прямота. Я почувствовала в нем истинную мужественность, которой так не хватает в наш век бездельников и самодовольных фатов.
Фанни же была смертельно напугана; еженедельное письмо к матери далось ей с трудом, и в нем совсем не упоминался визит на Бофорт-сквер.
Однако мистера Горинга они больше не видели. Дружба Серены с миссис Флур продолжалась, но в более спокойной форме, и свелась в конце концов к редким визитам и частым встречам в галерее, когда они перекидывались парой слов, а иногда просто вежливо здоровались.
Еще одним событием, нарушившим однообразие жизни в Бате, стал неожиданный визит Ротерхэма. Фанни и Серена, вернувшиеся как-то в солнечный апрельский день после часовой прогулки в Сидней-Гарденс, были извещены о том, что их светлость ждет уже более двадцати минут. Фанни отправилась в свою комнату снять шляпку и мантилью, а Серена проследовала прямо в гостиную.
— Вот это да! Какой сюрприз! Что привело тебя в Бат, Ротерхэм? — воскликнула она.
Тот стоял перед небольшим камином, просматривая газету, но, увидев Серену, отложил ее в сторону и пожал девушке руку. Лицо его было злым, и он отвечал язвительным тоном:
— Буду признателен тебе, Серена, если в следующий раз ты соизволишь сообщить мне о том, что собираешься менять место жительства. Я узнал об этом лишь благодаря чистой случайности.
— Бог мой, а почему я обязана это делать? Полагаю, мне не нужно спрашивать у тебя разрешения поехать в Бат.
— Естественно. Слава Богу, я не обязан контролировать твои перемещения. Ты вольна делать все, что угодно. Но так как я твой опекун, ты можешь избавить меня от лишних хлопот, а себя — от неудобств, если сообщишь, когда ты собираешься договориться о новых условиях твоего содержания. Думаю, тебя вряд ли устроит, если придется посылать за деньгами в Глостершир.
— Конечно, не устроит, — согласилась Серена. — С моей стороны было глупо забыть об этом.
— Да, очень легкомысленно.
— Но дело в том, что сейчас у меня достаточно денег, и поэтому этот вопрос просто вылетел у меня из головы. Какое счастье, что ты мне напомнил! Я должна написать мистеру Перротту, чтобы он все устроил, а то, не дай Бог, я обанкрочусь.
— Он забирает большую часть твоего дохода, так что не исключено.
— Что, бедненький, в городе больше не с кем затеять ссору? — участливо поинтересовалась Серена.
— Я не затеваю ссору. Может, тебе это покажется странным, но я редко ссорюсь с кем-нибудь, кроме тебя.
— Только потому, что у большинства просто не хватает духу принять твой вызов, — улыбнулась она.
— Ну и портрет!
— Очень похожий на оригинал! — насмешливо парировала она.
Ротерхэм покачал головой:
— Я докажу тебе, что ты не права, — на этот раз я не стану с тобой ссориться.
— Как хочешь. Так как, ты изменишь порядок выдачи денег?
— Уже изменил. Вот мои распоряжения. — Он протянул ей лист бумаги.
— Спасибо, ты очень добр. Прости за то, что доставила тебе беспокойство. Неужели ради этого ты проделал такой путь?
— У меня были дела в Клейкроссе, — коротко ответил он. — Кажется, ты хорошо здесь устроилась. Как у тебя дела?
— Неплохо. Сбежать из Милверли для меня само по себе было счастьем.
Ротерхэм кивнул, однако не стал развивать эту тему и внимательно вглядевшись в ее лицо, спросил:
— Как твое здоровье? Ты выглядишь немного усталой.
— Просто мне не идет черный цвет. Думаю, уже можно смягчить траур — я заказала себе чудесное серое платье.
— Ты не права.
— Почему? Потому что наполовину отменила траур?
— Нет, потому что считаешь, будто черный цвет тебе не к лицу. Ты уверена, что Бат тебе полезен?
— Ну конечно. Умоляю тебя, Ротерхэм, не внушай Фанни, что я выгляжу изможденной. Я действительно чувствую себя неважно, но Бат приведет меня в норму. — Она взглянула на него и добавила, с трудом подбирая слова: — Я еще не научилась жить без папы. Ты ведь знаешь, я не люблю говорить о том, что меня больше всего волнует. А выставлять свое горе напоказ, на мой взгляд, самое отвратительное занятие. Давай не будем об этом.
— Понимаю, здесь не надо слов.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44