https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/
– Очень бестолковый, просто невероятно. – Он нежно приподнял подбородок Филиппа. – – Он расстроил мсье, хотя он, в конце концов, славный малый…
– Это ты расстроил меня, – возразил Филипп. – Пожалуйста, не так туго! Ты хочешь, чтобы я задохнулся?
– Пардон, мсье! Разве мог Франсуа вас расстроить? Тысячу раз нет! Франсуа, даже если мсье угодно называть его мартышкой, Франсуа никогда и в мыслях не подумает расстраивать мсье! Франсуа очень хороший слуга, не так ли? Пускай мартышка, если это нравится мсье, но мартышка, лучше которой никто не умеет обращаться с галстуками. Мсье сам об этом говорил.
– Ты как дитя, – сказал Филипп. – Да, получилось очень мило. – Он еще раз посмотрел на свое отражение. – Я весьма доволен.
– Ага! – Франсуа победно потер руки. – мсье больше не сердится! Теперь пойду подберу для мсье жилет!
Сидя на корточках перед своим хозяином и надевая ему чулки, он поспешил поделиться новой информацией:
– Мне случалось бывать в этой стране и раньше. Я хорошо знаю местные порядки и обычаи. Я понимаю английский. Почти все! Они все глупые люди, эти англичане, кроме мсье, разумеется, который больше француз, чем англичанин! Но никогда, никогда я еще не имел несчастья встретить такого ужасного англичанина, как слуга дяди мсье, этого Моггата. Такой неучтивый, такой, невежливый! Он посмотрел на меня подозрительно! Нет слов, мсье, как он низок и противен! Он думал, что я подниму его сюртук, а я решил, что это половая тряпка, и вытер об него ноги. Я говорил с ним очень вежливо, как этого требовал мсье. А он прикинулся, что совсем не понимает меня! Меня, который говорит по-английски почти так же, как и по-французски! Мсье желает надеть эти туфли?.. Я скажу ему, что я его презираю! Он отвратительно фыркает носом и говорит «маленький лягушатник»! Боже! Я был готов побить его!
– Я надеюсь, что ты этого не сделал? – встревоженно спросил Филипп.
– Что вы, мсье, как можно! Разве я могу пасть так низко? Я, у которого такая кроткая и миролюбивая натура? Вот Жак – это совершенно другое дело! У него горячий темперамент. Я
очень волнуюсь за этого Моггата, если он выведет Жака из себя…
Франсуа многозначительно покачал головой и взял серый камзол.
– Мсье соизволит привстать? Чудесно! – Он начал осторожно натягивать камзол на Филиппа, дюйм за дюймом. – Должен вам сообщить, мсье, что я очень обеспокоен… Жак становится неукротим, если его разозлить. Совсем не как я – всегда нежен и робок, словно малое дитя. Я боюсь, что он не сможет находиться в одном доме с этим Моггатом.
Филипп поправил кружева на рукавах.
– Но я никогда не замечал, чтобы Жак проявлял признаки столь буйного норова, – заметил он.
– Еще бы! Разве он может демонстрировать мсье свою жуткую ярость? Разве может Франсуа ему такое позволить?
– Ладно, – Филипп надел перстень на палец, – я очень огорчен за Жака, но попроси его немного потерпеть. Я скоро перееду в собственный дом.
Лицо Франсуа просияло, как по мановению волшебной палочки.
– Мсье очень великодушен! Собственный дом! Я там все устрою! Может быть, мсье собирается жениться? Филипп бросил на стол табакерку.
– О, дьявол! – начал он, но тут же остановился. – Займись лучше своими делами, Франсуа!
– Пардон, мсье! – ответил неукротимый Франсуа. – Но я решил, что мсье надумал жениться и поэтому так поспешно уехал в Англию!
– Заткнись, наконец! – резко остановил его Филипп. – И хорошенько запомни, что я не потерплю сплетен о себе как открыто, так и в лакейской! Понятно?
– Слушаюсь, мсье, – сказал Франсуа с некоторым смущением. – Мой язык всегда бежит впереди меня.
– Лучше попридержи его за зубами, – отрывисто произнес Филипп.
– Да, мсье! – он протянул ему трость и платок. Видя, что хозяин продолжает хмуриться, он осторожно поинтересовался:
– Мсье все еще сердится?
Филипп посмотрел на него. При виде его озабоченного, наивного лица он рассмеялся.
– Ты очень смешон, – сказал он.
Франсуа широко улыбнулся в ответ.
Не успел Филипп выйти из комнаты и присоединиться к своему дяде, как его маленький слуга, щелкнув языком, проницательно заметил:
– На самом деле, тут замешана женщина. Так мне кажется.
Глава XII
ФИЛИПП ЗАТЕВАЕТ ОПАСНУЮ ИГРУ
Франсуа терпел несносного Моггата еще целую неделю. Его страдания были вознаграждены известием, что Филипп в самое ближайшее время переезжает в небольшой дом на Курзон-стрит, который принадлежал приятелю Тома. Этот джентльмен согласился уступить свой дом на два месяца, ибо уезжал на это время за границу. Филипп проверил будущее жилище и нашел его прекрасным. Он распрощался с хозяином и вернулся на Хаф-Мун-стрит, где сразу же выложил эту новость Франсуа. Начиная с этого момента, его не в меру возбудимый слуга пребывал в чудесном расположении духа. «Он устроит для мсье все дела, связанные с этим домом, он найдет ему прекрасного повара». Филипп же был рад избавиться от всех хлопот. Франсуа с победоносным видом поспешил сообщить своему хозяину, что сын его тетки превосходный повар и вообще очень милый парень. Филипп и не подозревал, что у того в Лондоне могут оказаться родственники. Когда он сказал об этом Франсуа, тот принял лукавый вид и сказал, что совершенно забыл о своей родне и вспомнил лишь тогда, когда мсье заговорил о новом доме.
– Именно тогда я понял, что мсье понадобится повар, не так ли?
– Непременно, – ответил Филипп. – Но твой кузен может не захотеть у меня служить, и тогда мне придется искать повара-англичанина.
– Английский повар? Ха-ха-ха! Разве я могу позволить, чтобы моего мсье так убого обслуживали? Никогда! У мсье обязательно будет повар-француз. Что вообще может понимать англичанин в кухне? Неужели мсье будет угодно питаться безвкусными и водянистыми овощами, вроде тех, что стряпает жена Моггата? Ни за что! Немедленно побегу искать моего кузена!
– Что ж, прекрасно, – согласился Филипп.
– Далее, – Франсуа остановился, – очень важно, чтобы в нашем доме соблюдался хороший тон. А наш бедный Жак не в силах терпеть ни одного англичанина в доме.
– Включая меня? – улыбнулся Филипп.
– Мсье, не надо смеяться над вашим наипреданнейшим слугой! Разве наш мсье англичанин? Мсье даже больше, чем француз! – И Франсуа поспешил прочь с видом необычайной важности.
Кузен оказался тучным и добродушным простаком, величавшимся Мари-Гийомом. Франсуа представил его с неподдельной гордостью, и тот тотчас был принят. На этом все заботы Филиппа завершились. Франсуа взял в руки все бразды правления, и через неделю они обосновались на Курзон-стрит. Участие Филиппа свелось к тому, что он высказал пожелание переехать во вторник. Во вторник же он уехал к Рейнлафам, а когда вернулся на Хаф-Мун-стрит, то обнаружил, что его вещей там нет. Он счел, что Том позаботился о переезде, и зашагал вверх по улице, свернул за угол и попал на Курзон-стрит. Его дом был словно с иголочки, вещи были уже распакованы, Франсуа светился от счастья. Он был готов поселиться здесь навечно; он будет вдали от суеты, беспорядка, склок и пререканий. Франсуа, Жак и Мари-Гийом в течение часа были расселены. Филиппу ничего не оставалось делать, как объявить, что Франсуа – настоящее сокровище.
Вечером он отправился на бал, который устраивала герцогиня Квинсберри. Там он и повстречался с Клеоной, впервые после своего возвращения в Англию. Герцогиня встретила Филиппа более горячо, чем других гостей, ибо он уже успел завоевать репутацию желанной персоны в лондонском обществе, особенно среди его женской половины. Том не терял времени даром, представляя его светской элите. Леди были очарованы его французским колоритом и смущенно строили ему глазки. Джентльмены находили его весьма приличным и скромным и с радостью протягивали ему руку дружбы. Все стремились попасть с ним в один и тот же дом и разочаровывались, если его там не оказывалось.
Однако до сих пор их пути с Клеоной не пересекались, хотя Филипп не раз слышал о ней. Он прознал, что ее именовали новой лондонской красавицей.
В тот момент, когда Филипп ее наконец увидел, она танцевала и улыбалась, глядя на своего партнера. Ее глаза сияли еще больше. Ее золотистые волосы не были напудрены и уложены наподобие короны. Филипп подумал, что она стала еще прекрасней, чем раньше.
Он стоял поодаль и наблюдал за Клеоной. Она его не видела и, казалось, совершенно его забыла; слишком ясен и весел был ее взгляд, С кем она танцевала? У ее партнера был вид абсолютно безмозглого идиота. Так вот кого она выбрала! Рука Филиппа медленно сжала табакерку.
– А-а, Жеттан! Шпионите за хорошенькой Клеоной? Филипп обернулся. К нему подошел лорд Чарлз Фейрфакс.
– Угу, – протянул Филипп.
– Но зачем же так сурово и осуждающе? – воскликнул Фейрфакс. – Разве ничто не радует ваш взор?
Губы Филиппа искривились.
– Я лишился дара речи, – с иронией ответил он.
– Как и все мы. Она восхитительна, не правда ли?
– Чертовски! – согласился Филипп. Он увидел, что кавалер уже провожает Клеону к стулу. – Вы согласитесь меня представить?
– Что? Тем самым безнадежно разрушить все мои шансы? Мы наслышаны о вашей убийственной популярности среди женщин!
– Протестую, меня гнусно оболгали! – не унимался Филипп. – Я вам буду бесконечно признателен! Представьте же!
– Но это будет против моего желания! – ответил его благодетель с плутовским видом и направился к Клеоне.
– Госпожа Клеона, вы позволите наинижайшему из ваших почитателей быть осчастливленным тенью вашей улыбки? Клеона повернула голову.
– О, кого я вижу, лорд Чарлз! Желаю вам приятного времяпрепровождения, сэр! Вас не видно почти целый вечер. Я ужасно на вас обижена, утеряю вас!
– Дорогая леди, разве можно было пробиться к вам? – взмолился Фейрфакс. – Ведь вы окружены поклонниками. Клеона негромко и счастливо рассмеялась.
– Я уверена, что вы лукавите, сэр! Вам нравится дразнить меня! – Ее взгляд перекочевал на стоящего за лордом Филиппа.
Фейрфакс подтолкнул того.
– Госпожа Клеона, разрешите представить вам человека, только что прибывшего из Парижа и совершенно онемевшего от вашей красоты. Я правильно передаю ваши слова? – Он мельком взглянул на Филиппа. – Мистер Жеттан, о котором мы все премного наслышаны!
Клеона смертельно побледнела. Она почувствовала головокружение и сильно стиснула пальцами свой веер. На какое-то мгновение ей почудилось, что она обозналась. Это не мог быть Филипп. Этот изысканнейший франт, что низко ей кланялся! Когда он заговорил, все сомнения отпали: это был именно он, Филипп! Как она могла не узнать его?
– Мадемуазель, не смею надеяться быть удостоенным чести считаться допущенным в круг ваших почитателей, – учтиво произнес он, – но я смотрел на вас и, когда вконец обезумел, лорд Чарлз сжалился надо мной, за что я ему бесконечно благодарен.
Клеона силилась что-то сказать в ответ, но как будто онемела. Она ошеломленно смотрела на него, медленно переводя взгляд с напудренных локонов его парика на усыпанные бриллиантами пряжки туфель. Филипп! Перед ней стоял Филипп!
Филипп – весь в шелках и кружевах! Филипп, напудренный и накрашенный! Усеянный драгоценными камнями и с отполированными ногтями! Ей казалось, что ей это снится. Это было немыслимо, невозможно!
– …В самых смелых своих мечтах я не надеялся увидеть вас здесь, мадемуазель! Вы тут с мадам Шартери? Я угадал?
Клеона пыталась собраться, но ее охватила непреодолимая немота.
– Н-нет, я… я тут с моей тетей, леди Малмерсток, – ответила она.
– Леди Малмерсток?.. – Филипп поднял изящным жестом свой лорнет и стал сквозь него осматривать зал. – Ах да, леди в яблочно-зеленом платье! Как же, я ее прекрасно помню.
– О.. так вы ее… знаете? – спросила Клеона, не в силах оторваться от его лица.
– Я имел счастье встретить ее несколько дней тому назад. Не вспомню только, где?..
– П-п-правда? – Клеоне все это чудилось кошмарным сном.
Филипп присел рядом.
– Вы давно уже в городе, мадемуазель? Тут все так безнадежно скучно, вы согласны со мной? – для большей убедительности он подкрепил свои слова выразительным жестом.
Возмущение начало понемногу пересиливать немоту. Как смел Филипп говорить с ней так занудно и безразлично? Словно они были абсолютно не знакомы?
– Я в Лондоне почти целый месяц, и мне здесь нисколько не скучно. Мне тут очень нравится.
Его брови очень медленно изогнулись вопросительной дугой.
– Вы меня возвращаете к жизни! – сказал Филипп, перемежая английский и французский языки. – Когда все вокруг помирают со скуки, сколь радостно встретить того, кто так непосредственно веселится! – Он посмотрел на нее с нескрываемым восхищением. – Вам, несомненно, больше к лицу веселье, чем печать уныния, что застыла на лицах других женщин.
– Клеона чувствовала, как ее все глубже и глубже затягивает этот водоворот.
– Я рада увидеть одобрение в ваших глазах, сэр. Вы недавно из Парижа?
– Около двух недель. Успел насквозь пропитаться этим проклятым туманом. Я уже было собрался обратно во Францию. Но теперь, – он отвесил учтивый поклон, – я должен благодарить судьбу, что не позволил себе этот поспешный шаг…
– Неужели? – кисло сказала Клеона. – А как вы нашли сэра Морриса?
– Я никак не могу его разыскать, – недоуменно ответил Филипп; в глубине его глаз вспыхнул озорной огонек. – Я просил его, чтобы он оказал честь посетить мой дом…
– А вам не лучше было бы лично известить его о своем приезде? – ее голос задрожал.
Филипп от неожиданности встрепенулся.
– Мадемуазель, верно, изволит шутить? В деревню? В такую погоду? – его всего передернуло.
– Понятно, – пролепетала Клеона и подумала, что он говорит правду. Она начала раздраженно ковырять каблуком пол. Филипп не отводил глаз.
– Какая изящная маленькая ножка, – мягко сказал он. Ножка молниеносно спряталась.
– Как это жестоко! Сие зрелище определенно вдохновило меня на мадригал.
– Вам нравится потешаться надо мной, сэр? – Что вы! – возмутился Филипп. – Разве вы можете служить пищей для забавы или намеком на насмешку? Вы вызываете только кристально чистый восторг и восхищение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21
– Это ты расстроил меня, – возразил Филипп. – Пожалуйста, не так туго! Ты хочешь, чтобы я задохнулся?
– Пардон, мсье! Разве мог Франсуа вас расстроить? Тысячу раз нет! Франсуа, даже если мсье угодно называть его мартышкой, Франсуа никогда и в мыслях не подумает расстраивать мсье! Франсуа очень хороший слуга, не так ли? Пускай мартышка, если это нравится мсье, но мартышка, лучше которой никто не умеет обращаться с галстуками. Мсье сам об этом говорил.
– Ты как дитя, – сказал Филипп. – Да, получилось очень мило. – Он еще раз посмотрел на свое отражение. – Я весьма доволен.
– Ага! – Франсуа победно потер руки. – мсье больше не сердится! Теперь пойду подберу для мсье жилет!
Сидя на корточках перед своим хозяином и надевая ему чулки, он поспешил поделиться новой информацией:
– Мне случалось бывать в этой стране и раньше. Я хорошо знаю местные порядки и обычаи. Я понимаю английский. Почти все! Они все глупые люди, эти англичане, кроме мсье, разумеется, который больше француз, чем англичанин! Но никогда, никогда я еще не имел несчастья встретить такого ужасного англичанина, как слуга дяди мсье, этого Моггата. Такой неучтивый, такой, невежливый! Он посмотрел на меня подозрительно! Нет слов, мсье, как он низок и противен! Он думал, что я подниму его сюртук, а я решил, что это половая тряпка, и вытер об него ноги. Я говорил с ним очень вежливо, как этого требовал мсье. А он прикинулся, что совсем не понимает меня! Меня, который говорит по-английски почти так же, как и по-французски! Мсье желает надеть эти туфли?.. Я скажу ему, что я его презираю! Он отвратительно фыркает носом и говорит «маленький лягушатник»! Боже! Я был готов побить его!
– Я надеюсь, что ты этого не сделал? – встревоженно спросил Филипп.
– Что вы, мсье, как можно! Разве я могу пасть так низко? Я, у которого такая кроткая и миролюбивая натура? Вот Жак – это совершенно другое дело! У него горячий темперамент. Я
очень волнуюсь за этого Моггата, если он выведет Жака из себя…
Франсуа многозначительно покачал головой и взял серый камзол.
– Мсье соизволит привстать? Чудесно! – Он начал осторожно натягивать камзол на Филиппа, дюйм за дюймом. – Должен вам сообщить, мсье, что я очень обеспокоен… Жак становится неукротим, если его разозлить. Совсем не как я – всегда нежен и робок, словно малое дитя. Я боюсь, что он не сможет находиться в одном доме с этим Моггатом.
Филипп поправил кружева на рукавах.
– Но я никогда не замечал, чтобы Жак проявлял признаки столь буйного норова, – заметил он.
– Еще бы! Разве он может демонстрировать мсье свою жуткую ярость? Разве может Франсуа ему такое позволить?
– Ладно, – Филипп надел перстень на палец, – я очень огорчен за Жака, но попроси его немного потерпеть. Я скоро перееду в собственный дом.
Лицо Франсуа просияло, как по мановению волшебной палочки.
– Мсье очень великодушен! Собственный дом! Я там все устрою! Может быть, мсье собирается жениться? Филипп бросил на стол табакерку.
– О, дьявол! – начал он, но тут же остановился. – Займись лучше своими делами, Франсуа!
– Пардон, мсье! – ответил неукротимый Франсуа. – Но я решил, что мсье надумал жениться и поэтому так поспешно уехал в Англию!
– Заткнись, наконец! – резко остановил его Филипп. – И хорошенько запомни, что я не потерплю сплетен о себе как открыто, так и в лакейской! Понятно?
– Слушаюсь, мсье, – сказал Франсуа с некоторым смущением. – Мой язык всегда бежит впереди меня.
– Лучше попридержи его за зубами, – отрывисто произнес Филипп.
– Да, мсье! – он протянул ему трость и платок. Видя, что хозяин продолжает хмуриться, он осторожно поинтересовался:
– Мсье все еще сердится?
Филипп посмотрел на него. При виде его озабоченного, наивного лица он рассмеялся.
– Ты очень смешон, – сказал он.
Франсуа широко улыбнулся в ответ.
Не успел Филипп выйти из комнаты и присоединиться к своему дяде, как его маленький слуга, щелкнув языком, проницательно заметил:
– На самом деле, тут замешана женщина. Так мне кажется.
Глава XII
ФИЛИПП ЗАТЕВАЕТ ОПАСНУЮ ИГРУ
Франсуа терпел несносного Моггата еще целую неделю. Его страдания были вознаграждены известием, что Филипп в самое ближайшее время переезжает в небольшой дом на Курзон-стрит, который принадлежал приятелю Тома. Этот джентльмен согласился уступить свой дом на два месяца, ибо уезжал на это время за границу. Филипп проверил будущее жилище и нашел его прекрасным. Он распрощался с хозяином и вернулся на Хаф-Мун-стрит, где сразу же выложил эту новость Франсуа. Начиная с этого момента, его не в меру возбудимый слуга пребывал в чудесном расположении духа. «Он устроит для мсье все дела, связанные с этим домом, он найдет ему прекрасного повара». Филипп же был рад избавиться от всех хлопот. Франсуа с победоносным видом поспешил сообщить своему хозяину, что сын его тетки превосходный повар и вообще очень милый парень. Филипп и не подозревал, что у того в Лондоне могут оказаться родственники. Когда он сказал об этом Франсуа, тот принял лукавый вид и сказал, что совершенно забыл о своей родне и вспомнил лишь тогда, когда мсье заговорил о новом доме.
– Именно тогда я понял, что мсье понадобится повар, не так ли?
– Непременно, – ответил Филипп. – Но твой кузен может не захотеть у меня служить, и тогда мне придется искать повара-англичанина.
– Английский повар? Ха-ха-ха! Разве я могу позволить, чтобы моего мсье так убого обслуживали? Никогда! У мсье обязательно будет повар-француз. Что вообще может понимать англичанин в кухне? Неужели мсье будет угодно питаться безвкусными и водянистыми овощами, вроде тех, что стряпает жена Моггата? Ни за что! Немедленно побегу искать моего кузена!
– Что ж, прекрасно, – согласился Филипп.
– Далее, – Франсуа остановился, – очень важно, чтобы в нашем доме соблюдался хороший тон. А наш бедный Жак не в силах терпеть ни одного англичанина в доме.
– Включая меня? – улыбнулся Филипп.
– Мсье, не надо смеяться над вашим наипреданнейшим слугой! Разве наш мсье англичанин? Мсье даже больше, чем француз! – И Франсуа поспешил прочь с видом необычайной важности.
Кузен оказался тучным и добродушным простаком, величавшимся Мари-Гийомом. Франсуа представил его с неподдельной гордостью, и тот тотчас был принят. На этом все заботы Филиппа завершились. Франсуа взял в руки все бразды правления, и через неделю они обосновались на Курзон-стрит. Участие Филиппа свелось к тому, что он высказал пожелание переехать во вторник. Во вторник же он уехал к Рейнлафам, а когда вернулся на Хаф-Мун-стрит, то обнаружил, что его вещей там нет. Он счел, что Том позаботился о переезде, и зашагал вверх по улице, свернул за угол и попал на Курзон-стрит. Его дом был словно с иголочки, вещи были уже распакованы, Франсуа светился от счастья. Он был готов поселиться здесь навечно; он будет вдали от суеты, беспорядка, склок и пререканий. Франсуа, Жак и Мари-Гийом в течение часа были расселены. Филиппу ничего не оставалось делать, как объявить, что Франсуа – настоящее сокровище.
Вечером он отправился на бал, который устраивала герцогиня Квинсберри. Там он и повстречался с Клеоной, впервые после своего возвращения в Англию. Герцогиня встретила Филиппа более горячо, чем других гостей, ибо он уже успел завоевать репутацию желанной персоны в лондонском обществе, особенно среди его женской половины. Том не терял времени даром, представляя его светской элите. Леди были очарованы его французским колоритом и смущенно строили ему глазки. Джентльмены находили его весьма приличным и скромным и с радостью протягивали ему руку дружбы. Все стремились попасть с ним в один и тот же дом и разочаровывались, если его там не оказывалось.
Однако до сих пор их пути с Клеоной не пересекались, хотя Филипп не раз слышал о ней. Он прознал, что ее именовали новой лондонской красавицей.
В тот момент, когда Филипп ее наконец увидел, она танцевала и улыбалась, глядя на своего партнера. Ее глаза сияли еще больше. Ее золотистые волосы не были напудрены и уложены наподобие короны. Филипп подумал, что она стала еще прекрасней, чем раньше.
Он стоял поодаль и наблюдал за Клеоной. Она его не видела и, казалось, совершенно его забыла; слишком ясен и весел был ее взгляд, С кем она танцевала? У ее партнера был вид абсолютно безмозглого идиота. Так вот кого она выбрала! Рука Филиппа медленно сжала табакерку.
– А-а, Жеттан! Шпионите за хорошенькой Клеоной? Филипп обернулся. К нему подошел лорд Чарлз Фейрфакс.
– Угу, – протянул Филипп.
– Но зачем же так сурово и осуждающе? – воскликнул Фейрфакс. – Разве ничто не радует ваш взор?
Губы Филиппа искривились.
– Я лишился дара речи, – с иронией ответил он.
– Как и все мы. Она восхитительна, не правда ли?
– Чертовски! – согласился Филипп. Он увидел, что кавалер уже провожает Клеону к стулу. – Вы согласитесь меня представить?
– Что? Тем самым безнадежно разрушить все мои шансы? Мы наслышаны о вашей убийственной популярности среди женщин!
– Протестую, меня гнусно оболгали! – не унимался Филипп. – Я вам буду бесконечно признателен! Представьте же!
– Но это будет против моего желания! – ответил его благодетель с плутовским видом и направился к Клеоне.
– Госпожа Клеона, вы позволите наинижайшему из ваших почитателей быть осчастливленным тенью вашей улыбки? Клеона повернула голову.
– О, кого я вижу, лорд Чарлз! Желаю вам приятного времяпрепровождения, сэр! Вас не видно почти целый вечер. Я ужасно на вас обижена, утеряю вас!
– Дорогая леди, разве можно было пробиться к вам? – взмолился Фейрфакс. – Ведь вы окружены поклонниками. Клеона негромко и счастливо рассмеялась.
– Я уверена, что вы лукавите, сэр! Вам нравится дразнить меня! – Ее взгляд перекочевал на стоящего за лордом Филиппа.
Фейрфакс подтолкнул того.
– Госпожа Клеона, разрешите представить вам человека, только что прибывшего из Парижа и совершенно онемевшего от вашей красоты. Я правильно передаю ваши слова? – Он мельком взглянул на Филиппа. – Мистер Жеттан, о котором мы все премного наслышаны!
Клеона смертельно побледнела. Она почувствовала головокружение и сильно стиснула пальцами свой веер. На какое-то мгновение ей почудилось, что она обозналась. Это не мог быть Филипп. Этот изысканнейший франт, что низко ей кланялся! Когда он заговорил, все сомнения отпали: это был именно он, Филипп! Как она могла не узнать его?
– Мадемуазель, не смею надеяться быть удостоенным чести считаться допущенным в круг ваших почитателей, – учтиво произнес он, – но я смотрел на вас и, когда вконец обезумел, лорд Чарлз сжалился надо мной, за что я ему бесконечно благодарен.
Клеона силилась что-то сказать в ответ, но как будто онемела. Она ошеломленно смотрела на него, медленно переводя взгляд с напудренных локонов его парика на усыпанные бриллиантами пряжки туфель. Филипп! Перед ней стоял Филипп!
Филипп – весь в шелках и кружевах! Филипп, напудренный и накрашенный! Усеянный драгоценными камнями и с отполированными ногтями! Ей казалось, что ей это снится. Это было немыслимо, невозможно!
– …В самых смелых своих мечтах я не надеялся увидеть вас здесь, мадемуазель! Вы тут с мадам Шартери? Я угадал?
Клеона пыталась собраться, но ее охватила непреодолимая немота.
– Н-нет, я… я тут с моей тетей, леди Малмерсток, – ответила она.
– Леди Малмерсток?.. – Филипп поднял изящным жестом свой лорнет и стал сквозь него осматривать зал. – Ах да, леди в яблочно-зеленом платье! Как же, я ее прекрасно помню.
– О.. так вы ее… знаете? – спросила Клеона, не в силах оторваться от его лица.
– Я имел счастье встретить ее несколько дней тому назад. Не вспомню только, где?..
– П-п-правда? – Клеоне все это чудилось кошмарным сном.
Филипп присел рядом.
– Вы давно уже в городе, мадемуазель? Тут все так безнадежно скучно, вы согласны со мной? – для большей убедительности он подкрепил свои слова выразительным жестом.
Возмущение начало понемногу пересиливать немоту. Как смел Филипп говорить с ней так занудно и безразлично? Словно они были абсолютно не знакомы?
– Я в Лондоне почти целый месяц, и мне здесь нисколько не скучно. Мне тут очень нравится.
Его брови очень медленно изогнулись вопросительной дугой.
– Вы меня возвращаете к жизни! – сказал Филипп, перемежая английский и французский языки. – Когда все вокруг помирают со скуки, сколь радостно встретить того, кто так непосредственно веселится! – Он посмотрел на нее с нескрываемым восхищением. – Вам, несомненно, больше к лицу веселье, чем печать уныния, что застыла на лицах других женщин.
– Клеона чувствовала, как ее все глубже и глубже затягивает этот водоворот.
– Я рада увидеть одобрение в ваших глазах, сэр. Вы недавно из Парижа?
– Около двух недель. Успел насквозь пропитаться этим проклятым туманом. Я уже было собрался обратно во Францию. Но теперь, – он отвесил учтивый поклон, – я должен благодарить судьбу, что не позволил себе этот поспешный шаг…
– Неужели? – кисло сказала Клеона. – А как вы нашли сэра Морриса?
– Я никак не могу его разыскать, – недоуменно ответил Филипп; в глубине его глаз вспыхнул озорной огонек. – Я просил его, чтобы он оказал честь посетить мой дом…
– А вам не лучше было бы лично известить его о своем приезде? – ее голос задрожал.
Филипп от неожиданности встрепенулся.
– Мадемуазель, верно, изволит шутить? В деревню? В такую погоду? – его всего передернуло.
– Понятно, – пролепетала Клеона и подумала, что он говорит правду. Она начала раздраженно ковырять каблуком пол. Филипп не отводил глаз.
– Какая изящная маленькая ножка, – мягко сказал он. Ножка молниеносно спряталась.
– Как это жестоко! Сие зрелище определенно вдохновило меня на мадригал.
– Вам нравится потешаться надо мной, сэр? – Что вы! – возмутился Филипп. – Разве вы можете служить пищей для забавы или намеком на насмешку? Вы вызываете только кристально чистый восторг и восхищение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21