- Что за мальчишество?! Вылезай давай! Тебе мало, что тебя этот видел, ты хочешь перед всей группой покрасоваться? Идем, я прошу тебя…
- О… Это что-то новое… Вернее, старое. Меня снова просят. О, дорогая, конечно, твоя просьба… - он шумно погреб к борту.
Она протянула ему руку. Он взял ее за руку, стал подниматься. Но тут матрац перевернулся, и он упал в воду, увлекая за собой Капустину.
- Ой! - закричала она. - Я же утону, здесь глубоко!…
Он, отфыркиваясь, подплыл к ней.
- Не бойся, держись за меня. Здесь мелко. Видишь, я стою. Да подожди, не дергайся… Вытянись на воде… - он подвел под нее руки и пошел с ней к борту.
Он помог ей вылезти. Мокрый халат облепил ее тело.
- Ты простудишься, - сказал Олег Григорьевич, не глядя на нее.
- И хорошо, - сказала она, тоже отвернувшись. - Поболею всласть.
- Пойдем. - Он помог ей подняться, и они пошли на некотором расстоянии друг от друга, словно боясь прикоснуться.
Утром уборщица обнаружила в холле спящего на двух сдвинутых креслах Капустина.
- Товарищ… - постучала она ему по плечу.
Капустин рывком сел.
- Что? Где горит?
- Где горит? - испуганно переспросила уборщица и оглянулась.
- А-а… - пришел в себя Капустин. - Нет, уже не горит. Потушили уже.
- Где?
- Там. Во сне.
- Господи, напугал… - сказала уборщица. - А чего это вы тут спите?
- Там это… сосед храпит. Сил нет.
- Толстый, наверное?
- Да, очень. Вот такой, - и Капустин показал - какой.
В это время открылась дверь каюты и выглянула Светлана Николаевна. Посмотрев на Капустина, стоящего с разведенными в стороны руками, и на уборщицу, она сказала нежно:
- Дорогой, я уже проветрила, можешь заходить…
За завтраком Капустины хмуро молчали.
За соседним столиком тоже молча сидели четверо преферансистов. Подошел официант с кофейником.
- Кофе?
- Я - пас, - сказал один.
- Я - вист, - сказал другой.
Теплоход пришвартовался к румынскому порту Констанца. Играла музыка. Туристы спускались по трапу, рассаживались по автобусам.
Кремнева считала выходящих. Когда по трапу сошел последний турист, она сказала Гобели:
- Четырех не хватает.
Недостающих она нашла в одном из салонов, где те сосредоточенно играли в преферанс. На столике около каждого лежали румынские леи.
- Товарищи, вам что, - сурово спросила Кремнева, - отдельное приглашение? Так отдыхать дома можно.
- Нельзя, - сказал тот, кто сдавал. - Там на рубли, здесь - на валюту.
В холле гостиницы Кремнева раздавала ключи от номеров.
- Капустины… - она протянула им ключ.
Сначала никто из них не брал его, предоставляя это другому, потом оба протянули руки одновременно.
Капустины вошли в свой номер, огляделись. Поставили сумки: он к одной стене, она - к другой. Кровати были соединены вместе.
- Так, - сказала она. - Этого еще не хватало. Помоги раздвинуть, что ли…
- Не утруждайся, - ответил он, взял свою сумку и вышел.
Внизу он встретил Нелю.
- Ну как? - спросила она. - Все устроилось? С вашей однофамилицей.
- Более или менее. Вы не хотите погулять перед сном? Если, конечно, я не нарушаю ничьих планов.
- Нарушаете. Но это как раз и хорошо…
Выходя из отеля, они наткнулись на Кремневу. Она криво усмехнулась и сказала:
- Вы, конечно, как хотите, но я бы вам не советовала.
…К отелю они вернулись, когда он уже был погружен в темноту. Сквозь стеклянную витрину Неля увидела, что в полутемном холле в кресле сидит Дима.
- Боюсь, планы остались не нарушены, - сказала Неля. Капустин прильнул носом к стеклу.
- Он?
- Он, - сказала Неля.
Капустин протянул было руку к звонку.
- Не надо, - Неля отвела его руку. - А то опять до утра выяснять отношения. И так каждую ночь не высыпаюсь.
- И вы тоже? Ну нет, так просто мы им не дадимся…
Светлана Николаевна проснулась рано. Отель еще спал. Она посмотрела на часы. Встала, выглянула в окно. На площадке перед отелем выстроились в ряд автобусы, на которых они приехали.
Она пошла вдоль автобусов, заглядывая в окна. В предпоследнем она заметила, что спинки двух сидений откинуты. Снизу не было видно, кто там находится. Она огляделась и, убедившись, что никто ее не видит, встала на колесо.
В креслах спали Капустин и Неля.
Автобусы мчались по шоссе. Капустин и Светлана Николаевна ехали в разных автобусах.
В Синае автобусы остановились на площади, откуда вверх поднималась канатная дорога. Туристы вышли из автобусов и двинулись к кабинкам канатной дороги. Когда размещались по кабинкам, Капустин сел рядом со Светланой Николаевной.
Светлана Николаевна отодвинулась.
- Не смей прикасаться!
- Света…
- И не смей обращаться ко мне по имени.
- Товарищ Капустина…
Кабинка пошла вверх.
- Я не Капустина. Я возьму девичью фамилию.
- Но пока мы еще не развелись.
- Тебя это не останавливает.
- Света…
- Я же просила.
- Светлана Николаевна… Ну что за глупая ревность.
- Ревность? Не смеши меня. Ты свободный человек, путайся с кем хочешь. Но не при всех. Не ставь меня в дурацкое положение. Я понимаю, на меня тебе наплевать, но ты бы хоть о нем подумал. Он же влюблен в нее, это за версту видно, а ты… Я не знала, что ты так циничен.
- Светочка, да что с тобой?
- Уйди, прошу тебя!
- Куда? - Он посмотрел вниз - под ними была пропасть. - Ты терпела столько лет, потерпи еще пять минут,
- Негодяй… Права мама: прежде чем выходить за вас замуж, надо с вами развестись - иначе не узнаешь.
- Иногда твоя мама высказывает здравые мысли.
- Оставь в покое маму! Мало того, что ты мне испортил жизнь…
- Ну вот, опять двадцать пять, - перебил он ее.
Кабинка остановилась.
- Если бы мы были дома, - сказала она выходя, - я бы сегодня же уехала. Но поскольку это невозможно, возьми себя в руки и веди прилично. Хотя бы до государственной границы.
Наверху, посреди площади перед отелем, стоял маленький мальчик и плакал. Светлана Николаевна огляделась, родителей не было видно.
- Ты что? - присела она перед ним, - потерялся? - Он посмотрел на нее и заплакал еще сильнее. - А где же твои родители, а? Папа? Мама? - Мальчик заревел пуще прежнего. - Ну перестань плакать, придет сейчас твоя мама. - Она снова огляделась. Никто не шел. - А как тебя зовут? А? Ну имя у тебя есть?… Не понимаешь… Ну я вот, я - Светлана. Тетя Света. - Она протянула ему руку. - А ты?
Он посмотрел на протянутую руку и снова заплакал.
- Ну а я по-румынски не понимаю, видишь, какая история. - Она погладила его по голове. Чувствовалось, что она не часто имела дело с детьми.
Мальчик затряс ногой.
- Ты что?… Ты, наверное, это хочешь?… Не знаю, как это по-вашему… Пи-пи?
Он закивал головой.
- Да… Ну а где же тут?
Она огляделась. Туалета нигде не было видно. Да и места подходящего тоже. Она направилась с ним к кафе.
В холле были две двери, на одной был нарисован мужчина, на другой - женщина.
- Ну вот, - сказала она мальчику. - А ты сам-то справишься?
Он потянул ее за руку.
- Нет, ну погоди, куда же ты меня тянешь? Это же для мужчин. Может, мы лучше сюда пойдем? - она быстро направилась к другой двери, но остановилась в нерешительности.
Мальчик снова заплакал.
Она в растерянности оглянулась, ища помощи, и увидела Капустина, который с интересом наблюдал за ней.
- Слушай, пойди с ним. Туда. - Она мотнула головой. - А то сейчас несчастье будет.
- А где его родители?
- Не знаю. Капустин пожал плечами, сказал мальчику:
- Ну пошли, - и взял его за руку.
- А ты… сможешь?… - Она не договорила.
Капустин поглядел на нее и грустно усмехнулся.
Когда они вышли, Капустин платком стал вытирать мальчику руки. Было ясно, что он делает это впервые в жизни.
- Ну ты что? Догадался! - сердито сказала Светлана Николаевна. - Грязным платком - ребенка.
- Он чистый. Сам стирал.
- Представляю себе. - Светлана Николаевна достала из сумки белоснежный платок, присела перед мальчиком. - Давай.
Мальчик спрятал руку за спину.
- Ну, что я с тобой, драться буду? - ласково сказала Светлана Николаевна. - Ты же сильнее меня.
Она поймала его руку, хотела вытереть, но мальчик ее вырвал.
Тут из зала вышла молодая женщина с бутылкой лимонада и бутербродами, завернутыми в салфетку.
- Коля, ну куда ты делся?! - сказала она сердито мальчику. - Вечно ты… Говорила тебе, не подходи к иностранцам.
Она взяла Колю за руку и, не обратив на Капустиных ни малейшего внимания, пошла с ним к двери.
В дверях Коля обернулся и состроил Светлане Николаевне рожицу.
Капустины посмотрели друг на друга. Оба чувствовали себя смущенно.
В Брашове, после экскурсии на тракторный завод, Светлана Николаевна зашла в шляпный магазин примерить шляпку. Когда она смотрелась в зеркало, увидела сквозь витрину, что в машине на противоположной стороне сидит седовласый человек и смотрит в ее сторону.
В гостиницу она шла пешком. Машина медленно ехала за ней…
Не поднимаясь в номер, Светлана Николаевна села за столик открытого кафе. Взяла меню. К ней кто-то подошел, она решила - официант, подняла голову, собираясь сделать заказ. Перед ней стоял седовласый мужчина и смотрел на нее улыбаясь. Светлана Николаевна пожала плечами.
- Простите, вы что-то спросили?
Он молчал и улыбался. Она тоже улыбалась, но - несколько неуверенно. Потом отвернулась. Мужчина не уходил. Она снова обернулась.
- Я не понимаю, вы что, сесть хотите?
Он тихо засмеялся и сказал с румынским акцентом:
- Не узнали…
Светлана Николаевна посмотрела на него внимательно.
- А мы разве знакомы?
- Теперь можно сказать, что уже и нет, - медленно, подбирая слова, ответил он. - Столько лет… Ты не ответила ни на одно письмо.
- Я?!
Он грустно усмехнулся.
- Постарел, значит. И усы сбрил. Наверное, в этом дело.
Не похож.
- На кого?
- На того глупого парня, который вообразил бог знает что…
- Слушайте, по-моему, вы сейчас вообразили бог знает что. Я не знаю вас, никогда не видела, никогда не была здесь.
- Не была?
- Ты разве не из Ярославля?
- Ну, из Ярославля, допустим. Когда-то жила там. Давно.
Ну и что?
- Давно, - кивнул он. - И приехала сюда.
- Не приезжала я сюда.
- Ты врач?
- Допустим.
- Ну вот видишь. Врач - и Ярославль.
Она потерла себе виски.
- Я, кажется, опять схожу с ума. А что я тут делала?…
О, господи, я уже заговариваюсь… Что та делала? Которая врач из Ярославля.
- Я не знаю, что она делала, я знаю, что делала ты. Ты была с пионерлагерем. Сопровождала детей. Забыла?
- Детей?!
- Да.
- Но я не детский врач.
- Да, я знаю. Ты очень нервничала тогда, говорила, не помнишь детских болезней, у тебя тройка была в институте по педиатрии.
- Я так говорила?
- Да. А разве не тройка?
- Тройка.
- Ну вот видишь.
- Вижу. Жаль только, что у меня по психиатрии тоже тройка была, может, я тогда понимала бы, что происходит.
- А я работал от завода - директором лагеря. И ты смеялась надо мной, говорила - как это бездетному человеку доверяют кормить детей. - Он вздохнул. - А теперь у меня трое. Дочки. Жаль, сына нет. Я бы рассказал ему про одну женщину, у которой в глазах всегда было солнце, даже когда небо было в тучах, даже ночью… Я никогда больше не видел таких глаз, таких солнечных… - Он посмотрел на нее. - Они все такие же.
Светлана Николаевна взглянула наверх, заметила Капустина, наблюдавшего за ними с лоджии, и стала собираться.
- Ты торопишься? - огорчился румын.
- Да, мне пора.
- А может… Ты не хотела бы съездить?… Туда…
- Куда?
- Где был наш лагерь. Где мы… Это недалеко здесь. За городом. Вернемся в нашу молодость.
- Скоро стемнеет, - она взглянула как бы на небо. Капустин по-прежнему стоял над ними.
- Нет, еще не скоро. Ну а даже если… У нас же будут твои глаза.
- Она вдруг улыбнулась:
- А собственно, почему бы и нет?
- Конечно. Хотя говорят, что в прошлое страшно возвращаться.
- Это в свое. А в чужое… - она подняла голову и сказала Капустину: - Будь добр, кинь мне плащ.
- Это твой муж? - румын был обескуражен.
- Нет… Это… сосед по номеру.
- Сосед? Мужчина?
- У нас не хватило номеров…
- Но как же вы?…
- Ах, полноте, в нашем-то возрасте…
С лоджии спустился плащ. Он был привязан к ночной рубашке, которая, в свою очередь, была привязана к красному галстуку.
- Зубная щетка в кармане, - сказал Капустин. - Вот только галстук, извини, не совсем пионерский.
Когда они шли к машине, им встретилась Кремнева. Она оглядела их осуждающе и сказала Светлане Николаевне:
- Вы, конечно, как хотите, но я бы вам не советовала…
22
Светлана Николаевна вернулась вечером. Румын подвез ее на машине к подъезду отеля, вышел, открыл дверцу, помог выбраться. Она взглянула наверх - Капустина в лоджии не было. Но он смотрел на нее сквозь стеклянную стену холла.
- Ну вот, - сказал румын, - совсем не страшно. Грустно скорее.
- Да. Грустно.
- А вам почему? Если это не ваше прошлое?
- А может, мое…
- Но вы же говорили…
- Оно не наше, не наше с вами. Оно отдельно ваше и отдельно мое. И мы побывали в нем. Хотя мое - было не здесь, и не в лагере… Это был детский сад, и он был не директором, а физкультурником, но он тоже говорил что-то похожее, что-то насчет солнца и пасмурной погоды… И насчет моей тройки по педиатрии. Я вообще думаю теперь, что у всех людей одно прошлое. Только будущее у всех разное… - Она протянула ему руку. - Спасибо вам, что напомнили мне об этом. - Он склонился и поцеловал ей руку. А она вдруг, неожиданно даже для самой себя, коснулась губами его седого виска. - А без усов вам лучше, - сказала она смущенно и вошла в подъезд отеля.
Теплоход шел по морю.
Капустин сидел в шезлонге - одетый в брюки и рубашку с длинными рукавами, чем заметно выделялся среди загорающих пассажиров. Светлана Николаевна была в купальнике.
По судовому радио объявили:
- Уважаемые пассажиры, наш теплоход прибывает в болгарский порт Варну. Желающие посетить международный фестиваль песни запишитесь у руководителя круиза…
- Ты желаешь? - спросил он ее.
- Что? - Она открыла глаза.
- Посетить фестиваль. Объявили только что.
- Да?
- Витаешь? - Он усмехнулся. - Все еще в Румынии. - Она не ответила. - Может, попросишь своего первого мужа, чтоб он обратно повернул? Ко второму.
- Олег, в конце концов…
- Конечно, теперь это не имеет значения…
- Это никогда не имело значения. Не может иметь значения то, чего не было. Это совпадение. Шалости памяти. Не знаю, что еще…
- У двоих сразу?
1 2 3 4 5