— с невинным видом спросил Роважински.
— Спасибо, — поблагодарил Кларенс управляющего.
— В чем дело? — спросил тот поляка.
— Обычная проверка, — ответил Кларенс. — Мне нужно было убедиться, что он здесь.
— Вы заберете его? — спросил управляющий.
— Нет.
— Я бы не стал возражать. Извращенцы мне здесь не нужны, знаете ли. Я оказываю людям услугу. Но в мои обязанности не входит оказывать им любые услуги.
— Понимаю. Но мне надо только поговорить с ним минуту, — повторил Кларенс, протискиваясь в комнату Роважински.
Тот закрыл дверь.
— И в чем причина подобного вторжения? — спросил Роважински.
Кларенс двинулся к нему и попытался оттеснить его в дальний угол комнаты, на тот случае, если управляющий подслушивает под дверью, но Роважински увернулся.
— Среди тех вещей, которые вам запрещено делать, — начал Кларенс, — значится: не слоняться вокруг чужих домов и не надоедать людям. Я только что услышал о Макдугал-стрит, Роважински. Хотите, чтобы вас заперли навсегда в Бельвью?
— Я имею право ходить по Макдугал-стрит, — невозмутимо возразил Роважински. Он уперся кулаками в бока.
— А я имею право обвинить вас в том, что вы слоняетесь без дела и оскорбляете людей!
Кеннет ухмыльнулся:
— Она ведь ваша подружка, верно? Не жена?
Кларенс отвел назад правый кулак.
Кеннет отшатнулся. Но коп, очевидно, не собирался бить его. Коп боялся.
— Вы не имеете права врываться в мой дом и угрожать мне! Это моя собственность! Убирайтесь!
— Заткнись! — приказал Кларенс.
Он быстро огляделся вокруг: открытый чемодан поляка на полу, вся мебель старая, кресло с драным сиденьем, закопченные металлические пепельницы, кровать хуже койки в тюремной камере. Но здесь было немного чище, чем в предыдущем жилище поляка.
— Я попросил бы вас покинуть мой дом! — повторил Роважински.
— Роважински, — процедил Кларенс сквозь зубы, — если ты будешь шататься по Макдугал, я арестую тебя по всем правилам. Я прибью тебя. Без шуток. Мне это ничего не стоит.
— Конечно, ты чокнутый. Чокнутый с пистолетом! — заявил Кеннет невозмутимо, но в его голосе звучал страх. — Это я тебя прикончу! Ты берешь взятки! Ты...
Кларенс схватил поляка за рубашку и встряхнул так, что голова Роважински замоталась из стороны в сторону.
Кеннет отпрянул назад и заверещал, но не мог вырвать рубашку из рук полицейского.
— Чокнутый!
Кларенс отпихнул поляка от себя, так что тот впечатался в стену, потом схватил его и отбросил в сторону. Кеннет отлетел и с глухим стуком шлепнулся на пол. Кларенс вышел. Поначалу он не заметил грузного мужчину на лестничной площадке.
— Послушайте! Что все это значит? Что он сделал?
Кларенс, не останавливаясь, молча сбежал по ступенькам, вышел из дома и зашагал через Гудзон-стрит, не обращая внимания на поток машин. Он чуть не попал под такси, едва успев отпрыгнуть в сторону. Шофер яростно засигналил. Кларенс хотел сразу пойти к Мэрилин. Но что толку, даже если он расскажет о том, что только что сделал?
Кеннет Роважински, все еще сидя на полу, обнаружил, что не в состоянии справиться со своим кишечником. Он попытался сдержаться, но это ему не удалось. Наконец, чувствуя себя глубоко несчастным, он встал и осторожно снял брюки. В его жалкой комнате нет раковины! Какой ужас! Он слышал о подобных вещах... это происходит от страха, но с ним такого никогда не случалось. Он снял трусы, надел другие брюки и пошел просить у Фила ключ от ванной комнаты. Можно было бы выстирать трусы и в раковине, но не в раковине в коридоре, где его могли увидеть.
— Фил! Мистер Фил! — закричал Кеннет, выйдя на площадку.
Он спустился по лестнице.
— Послушайте, мистер Роважински! — раздался из темного коридора внизу голос Фила. — Я хочу знать, что происходит! — Управляющий поднимался по лестнице.
— Ничего не происходит. Хотел попросить у вас ключ от ванной, — твердо ответил Кеннет.
— Зачем приходил к вам этот коп? Что вы натворили? Что это был за шум?
— Мистер Фил, ключ от ванной, а потом я поговорю с вами.
— Да? Я буду разговаривать с Бельвью!
— Мистер Фил! Ключ! Я хочу помыться!
Наконец он получил ключ. Фил принес его из своей квартиры. Омовение Кеннета продолжалось пятнадцать минут. Правда ли Фил позвонит в Бельвью? Скорее всего, это была пустая угроза.
Но Фил, несомненно, донесет на него в пятницу, когда явится этот выродок доктор.
Глава 15
В пятницу — не в три часа дня, как было обещано, но после четырех — серьезная невысокая брюнетка, лет сорока, появилась в комнате Кеннета на Мортон-стрит. У нее была большая сумка из коричневой кожи и большая записная книжка — такие называют гроссбухами. Разговаривала она сухо и вежливо, а ее вопросы с равным успехом можно было бы записать на магнитофон.
— Вы устроились? Как проводите время?
— Читаю. Занимаюсь делами.
— Вы сейчас не работаете. — Она присела на краешек кресла и продолжала просматривать записи, а также делать новые, изредка поглядывая на Кеннета.
— Я не работаю пять лет. У меня повреждена нога. Пальцы на ноге.
— Вы поладили с управляющим?
Кеннет счел за лучшее сказать, что у него все в порядке.
— Как вы питаетесь?.. Выходите куда-нибудь?
Кеннет собрался пожаловаться на отсутствие плиты, но подумал, что, если его переселят в другую комнату или в другой дом с кухней, это будет стоить дороже.
Вскоре докторша взглянула на свои часики и сказала, что ей пора идти: не будет ли он так любезен подписаться вот здесь? Кеннет не спеша подписался неровным и угловатым почерком под заметками, которые она только что сделала. Он попытался прочитать их, но почерк был неразборчивый, а женщина грубо выдернула у него из рук записную книжку:
— Я навещу вас снова во вторник около трех. Может, запишете, чтобы не забыть?
Она ушла.
Ни слова о Макдугал-стрит! Вот цена угрозам Думмеля!
В самом прекрасном расположении духа Кеннет надел шляпу и пальто и направился туда. У него созрел план. Зайдя в первый попавшийся магазин спиртных напитков, он купил бутылку вина. Недорогую бутылку, всего за доллар двадцать девять плюс налог, но Кеннет не собирался с ней расставаться. Одновременно он взял одну из визитных карточек магазина, лежавших в маленькой коробке на прилавке. По Макдугал Кеннет шел медленно, внимательно глядя на девушек, попадавшихся ему навстречу. Вдруг подружка копа выйдет в магазин? Затем, повернул в квартал, где жила девушка, он увидел, что она выходит из своего подъезда с темноволосым пар нем. На ней были синие джинсы. По тому, как парень смотрел на нее, понятно было, что это еще один дружок. Красотка пользуется успехом! Кеннет сразу свернул в ту улицу, где находился гастроном, и зашагал как можно быстрее, изо всех сил стараясь скрыть свою хромоту. Так он обогнул квартал, и, когда снова подошел к дому, девушки и молодого человека уже не было.
Он изучил имена, написанные под звонками в вестибюле, и, выбрав одно, позвонил: Малавик. Раздалось жужжание, и Кеннет вошел в дом.
— Кто там? — раздался сверху женский голос. Кеннет стал подниматься по лестнице, не желая кричать в ответ.
— Доставка на дом, — объяснил он. — Бутылка вина для молодой леди, только что купившей ее у нас в магазине. — Он показал женщине визитную карточку. — Там записали только ее адрес, но не имя. Рыжеволосая девушка. В джинсах.
— Мэрилин? Похоже, что Мэрилин, — сказала женщина. — Первая квартира на третьем этаже. Этажом выше.
— Мэрилин кто?
— Мэрилин Кумз.
— Спасибо, — поблагодарил Кеннет и зашагал вверх по ступенькам.
На случай, если женщина внизу прислушивалась, он постучал в дверь квартиры Мэрилин. Тишина. Кеннет не хотел понапрасну испытывать судьбу, опасаясь, что соседка поджидает его (так оно и было), чтобы убедиться, что он ушел, поэтому он положил бутылку на порог и стал спускаться.
Женщина ждала в своей квартире, выглядывая в щель приоткрытой двери.
В вестибюле Кеннет снова перечитал имена, нашел фамилию Кумз и узнал, как она пишется. Выйдя из дома, он повернул направо — не в ту сторону, куда ушли Мэрилин и ее приятель. Он вернулся в свою комнату на Мортон-стрит.
Кеннет запер дверь на задвижку, достал блокнот и шариковую ручку. Жизнь обрела смысл. Написав на конверте адрес и фамилию: «Мисс Мэрилин Кумз», он принялся за письмо:
"Дорогая Мэрилин!
Наслаждайтесь вином! Очень жаль, что я, кажется, не поправился вам при нашей первой встрече, но я оказал вам услугу, избавив вас от этого чокнутого полицейского, вашего дружка. Его поймают и с позором осудят, если с ним уже не сделали этого. Держитесь от него подальше и от всех копов! Они чокнутые свиньи, очень опасные типы, ходят с пистолетами. Лучше занимайтесь своим делом (ха-ха!) без них.
Друг".
Он писал своим обычным почерком. Если Думмель когда-нибудь увидит эту записку, что он с ним сделает? Кеннет просто предупреждал, чтобы молодая девушка держалась подальше от чокнутой свиньи. У Кеннета остался небольшой запас марок, он наклеил одну на конверт и пошел искать почтовый ящик. Много дней он не чувствовал себя таким счастливым. Он снова стал смотреть на встречных пешеходов, прикидывая, а не написать ли им парочку анонимных писем... легко ли их испугать, отравить им жизнь? Чтобы они начали подозревать всех вокруг? Вот Фил: очень подходящая кандидатура, и прямо под носом, так сказать: никто не мешает Кеннету наблюдать за ним. Как фамилия Фила? Можно ли испортить настроение мистеру Филу анонимной угрозой поджечь его дом? Да это просто свело бы его с ума.
Кеннет опустил в почтовый ящик письмо к Мэрилин.
В понедельник утром, около одиннадцати, Кларенс нашел в своем почтовом ящике конверт, надписанный почерком Мэрилин. Он разорвал его и увидел там другое письмо и записку. Письмо наверняка было от поляка, хотя написанное обычным почерком. У Кларенса внутри все сжалось. Он прочитал записку Мэрилин, внимательно всматриваясь в каждое слово.
"Дорогой Клар!
Посылаю это тебе, хотя сначала хотела отнести его в первый попавшийся полицейский участок, но боюсь, там оно затеряется. Поскольку ты, кажется, ненавидишь этого подонка, почему бы тебе не заняться им? В пятницу я нашла у двери бутылку вина. Я хочу сказать: внутри дома, у порога моей квартиры. Молли говорит, что этот гад представился ей посыльным и спросил мое имя и фамилию, и она их ему назвала. Следующим будет телефонный звонок. Так что мне теперь, по-твоему, делать: уезжать отсюда? Я серьезно подумываю о переезде, и какая же это непроходимая скучища — искать другую квартиру за те небольшие деньги, которые я могу за нее платить.
М."
Кларенс прочитал послание Роважински, потом вернулся к себе, чтобы позвонить Мэрилин. Но он медлил, не зная, что ей сказать. Конечно, он мог бы сообщить об этом Макгрегору, но тогда об этом наверняка прослышит Манзони. Кларенс не хотел, чтобы Манзони крутился вокруг Макдугал. Однако Мэрилин просила защиты, его защиты. Роважински надо упрятать за решетку.
А может, отнести письмо в Бельвью? Наверное, это правильней. Кларенс набрал номер телефона Мэрилин.
— Привет! — сказал он, в восторге от того, что слышит ее голос. — Я только что получил письмо, дорогая. Собираюсь сейчас же отнести его в Бельвью.
— Бельвью?
— Его выпустили из Бельвью. Сейчас они несут за него ответственность. Они, а не полиция.
— Ох, полиция, — простонала она.
— Попытаюсь снова засадить его туда, — утешил ее Кларенс. — Дорогая, мне жаль. Это ужасно, это гадко, я понимаю.
— Гадко? Этот парень чокнутый! Чудовище! И разгуливает по улицам! Не могу этого понять. Я боюсь выйти за бутылкой молока. Разве кто вмешается, если тот парень схватит меня за руку или сделает что-то еще?
— Понимаю, — уныло согласился Кларенс.
— Теперь я не выхожу вечером из дома без провожатого.
«Мужчины», — подумал Кларенс. Интересно, встречается ли она снова с Денни, танцовщиком, наполовину итальянцем с Одиннадцатой улицы? Как ни странно для танцовщика, он не был «голубым».
— Я отправляюсь в Бельвью, дорогая. Позвоню тебе позже.
Кларенс поехал в Бельвью, где ему пришлось долго ждать, пока не закончится обеденный перерыв, чтобы встретиться с нужным человеком, кажется доктором Стифлином. Кларенс сидел в вестибюле, облицованном белой плиткой, по которому сновали туда-сюда санитары и сестры и провозили в инвалидных колясках или на передвижных кроватях забинтованных людей. Другие посетители ждали, сидя на жестких стульях, расставленных вдоль стен, лица их были мрачные или испуганные, руки, ноги, головы, шеи в бинтах или гипсе. Сколько же людей умудряются получить увечья, подумал Кларенс. И при том Бельвью не единственный госпиталь в Манхэттене. Как много боли в мире, просто ужасно. И почему большинство людей так цепляются за жизнь? Эта мысль поразила Кларенса, которому до сих пор жажда жизни казалась вполне естественным чувством.
Сестра сказала Кларенсу, что доктор Стифлин ждет его, и провела в комнату, заставленную стульями и каким-то стерильно чистым оборудованием. Доктор Стифлин был молод и одет в белое.
— Да, Роважински, — сказал он, заглянув в блокнот. — Родовая травма мозга. Паранойя, агрессия. Невыносимый тип, но на самом деле не жестокий. Неплохой коэффициент умственного развития. — Он улыбнулся. — Его посещает два раза в неделю амбулаторный психотерапевт.
— Вы, вероятно, знаете, — возразил Кларенс, — что он убил без всякой причины собаку в Риверсайд-парке и получил две тысячи выкупа за нее.
— Нет... О да, я слышал. Этой проблемой занимается полиция.
«А что, если в следующий раз он убьет ребенка?» — хотел спросить Кларенс, но вместо этого протянул врачу письмо:
— Он еще пишет анонимные письма. Вот его последнее. Послал его молодой женщине двадцати двух лет по имени Мэрилин Кумз.
Доктор Стифлин пробежал письмо глазами, потом слегка улыбнулся:
— Ненавидит полицию. Да, это в порядке вещей. Как оно попало к вам? — Он вернул письмо Кларенсу.
— Я знаком с мисс Кумз. Я офицер полиции, — добавил Кларенс. — Мне хотелось бы спросить у вас, доктор Стифлин: можете вы поместить его куда-нибудь под надзор? Он всего несколько дней как вышел от вас и уже принялся за прежнее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34