Почетные прихожанки, ничего не поделаешь... Нельзя же мне самому попросить их удалиться...
- Так вы здоровы? - пробормотал доктор Флит.
- Я не чувствую себя больным настолько, чтобы оправдать назойливость этих дам, - послышался голос Иеремии. - Правда, с утра я должен был спрятаться от всех га ширмой... Зажгите свет и взгляните...
Рука доктора нашла и повернула выключатель. Вспыхнувшая люстра осветила сидевшего настоятеля. Доктор Флит заморгал в изумлении. Лицо преподобного Иеремии рак будто было вывернуто наизнанку. Четвертый случай странной эпидемии! Это было много за один день для доктора Флита.
- Безобразно? - осведомился Иеремиа- у доктора. - Я боюсь смотреться в зеркало. Словно меня подменили. Не нравится мне такое преображение Сказано в писании: "Лицо - свидетель твой". А о чем может свидетельствовать моя опухшая физиономия? В поэме Броунинга сказано: "Твоя душа благоухает на лице твоем, о милый". Но как я покажу такое лицо моим прихожанкам?
Они будут плохого мнения о моей душе. Флит, я откровенен пред вами, как может только быть откровенен врач душ человеческих перед врачом бренных телес наших.
- Что случилось? - спросил доктор сухо. Его не интересовала ни лирика Броунинга, ни цитаты из библии. Он жаждал фактов.
-- Сейчас узнаете, - произнес Иеремия, вставая и подходя к столу у окна. Он приподнял салфетку, которой были прикрыты блюда и судки. - Ага, - потер он руки с удовлетворением. - Старушки позаботились. Я не ел с утра, постился, поджидая вас. Но Майкл еле нашел вас. Вы были заняты и, конечно, не обедали. Садитесь, кушайте... Паштет из дичи. Миссис Боливар готовит его удивительно. Пациенты подобны прихожанам и не дают вам вовремя пообедать.
- Вы правы, - со вздохом произнес доктор Флит, присаживаясь к столу. - В этом судке, кажется, фаршированная камбала?
- Да, приношение миссис Бердворф. Начинайте с камбалы.
Иеремия взял флакон, откупорил и понюхал:
- Ага, черносмородиновая... Производство миссис Лотис. По четыре унции хватит. - Он разлил черносмородиновую по рюмкам.
Челюсти преподобного двигались словно хорошо смазанные и пригнанные жернова, дробя поджаренные гренки с маслом и сыром.
"Функция жевательного аппарата отца настоятеля, записал впоследствии доктор Флит, - была сохранена полностью, несмотря на значительное изменение конфигурации челюстей, особенно нижней, принявшей совершенно округлую форму".
Насытившись, доктор Флит не обнаружил никакого желания засиживаться здесь, тем более что предположение Фредсона о заразности болезни заставило его насторожиться. Доктор что-то слышал вчера о происшествии в бродячем цирке, но не придал значения болтовне горожан. Если даже у циркового жирафа ящур, то ни у Иеремии, ни у остальных трех пациентов не было и намека на эту болезнь. Восприимчивость людей к ящуру вообще не велика. Но сегодня доктор мог убедиться, что, несмотря на разнообразие внешних форм четырех случаев, они сходны в основном: деформация лица вела к тому, что человек становился неузнаваемым.
- Ну, доктор Флит, - сказал Иеремия, ковыряя во рту зубочисткой, слушайте. Это пришло сразу, сегодня утром. Я брился перед зеркалом и все шло благополучно. Я уже вытерся одеколоном и убирал в футляр бритвенные принадлежности; случайно я взглянул в зеркало. Сначала я подумал, что как-нибудь нечаянно задел его и оно дало трещину. Казалось, будто страшная лапа свернула мне челюсть на сторону. Я позвонил Майклу и улегся в постель. Но прихожанки, узнав о моей болезни, нагрянули с молитвенниками и приношениями. Помогайте, доктор! Я привык к моему лицу, привыкли и прихожане. Им будет трудно приспособиться к слушанию проповедей, исходящих от незнакомого. Я понимаю их психологию, поймите и вы мою.
- Мне хочется добраться до истины, - сказал доктор Флит. - С чем бы вы могли связать возникновение этого... преображения?
Иеремия задумался.
- Не могу понять... Вчера... Что было вчера? Обыкновенный день. Впрочем, погодите, доктор... Нет, это просто был сон...
- Рассказывайте сон!-приказал доктор Флит.
- Вчера моя экономка миссис Хьюз уехала к родственникам в Гууль, - начал Иеремия. - До самого ужина я провел время за чтением проповедей. Поужинав, я с книгой перешел сюда и раскрыл окно. - С этими словами Иеремия отдернул бархатную оконную портьеру.- Как видите, окно выходит в сад. Прямо площадка для крокета, направо розарий. Налево растет старый бук. Вот большая ветка протягивается параллельно окну. Я дочитал проповедь "О сладости бытия", разделся и потушил лампу.
Только отсвет фонаря, что горит около церкви, падал сюда. Вот так... Иеремия потушил люстру. Спальня теперь освещалась только ночником у кровати и полоской света снаружи. - Мне казалось, что спал я больше часа вот на этой постели лицом к окну. Проснулся я внезапно от странного булькающего звука, как будто маленькое животное лакало что-то. Открыв глаза, я увидел силуэт маленькой собачки, пробежавшей по подоконнику. Мне показалось, что она задела стакан, и ложечка в нем звякнула. Этот звук я отлично запомнил. Покa я соображал, каким образом собачонка могла взобраться по ветвям бука к окну, животное повернуло голову в мою сторону, жалобно мяукнуло...
- Вы хотите сказать: залаяло,-поправил доктор.
- Нет, Флит, нет! Самое странное в этом сне было то, что собачонка именно замяукала, как кошка, и скрылась.
- Что же дальше? - спросил Флит.
- .Сердце у меня неприятно билось. Меня почему-то взволновал этот сон. Я подошел к окну -.все было тихо. Правда, ветка бука слегка колыхалась.
- Что же вы сделали потом?
- Потом? Как я уже сказал, я был несколько взволнован и жадно выпил стакан воды.
- Который стоял на подоконнике?
- Да. А что?
- Ничего. Простите, я перебил вас, - проговорил доктор Флит.-Какой вкус был у воды?
- Самый обыкновенный. Я не пью сырой. Миссис Хьюз настаивает на кипяченой. Потом я запер окно, опустил штору и заснул.
- Все? - глухо спросил доктор Флит.
За дверью послышались женские голова. Иеремия испуганно зашептал:
- Так и есть. Она!
Глаза доктора выразили недоумение.
- Кто?
Иеремия безнадежно, почти с отчаянием махнул рукой.
- Миссис Хьюз. Наверное, Майкл дал ей телеграмму о моей болезни, и вот она примчалась. Гасите свет, дорогой Флит.
В полутьме Иеремия поспешно укладывался в постель.
В дверь барабанили настойчивые кулаки. Доктор Флмт шарил по спальне, ища свой саквояж, так как забыл, куда его поставил.
- Ну, я укрылся одеялом, - простонал Иеремия, ворочаясь на матраце. Отпирайте дверь и впустите сюда миссис Хьюз. Могу я надеяться, что преображение окончится?
Доктор Флит нашел саквояж.
- Диета, режим и микстура, - ответил он бодро. - Эта медицинская троица со времени Гиппократа еще ни разу не дала осечки, отец настоятель. - Доктор повернул ключ в двери. - Прошу вас, миссив Хьюз.
Экономка преподобного Иеремии ворвалась, не сняв еще с шляпки дорожного вуаля.
- Что-нибудь серьезное? Почему вы заперлись?
- Преподобный Иеремия устал от служения человечеству, - произнес в ответ доктор Флит чрезвычайно веско. - Важные нравственно-философские мысли, которыми он занят, требуют, чтобы никто не смел его беспокоить. Да, даже вы, миссис Хьюз. Пойдемте в кабинет. Я напишу рецепты. Исполняйте мои предписания. И храните молчание. Преподобный отец знает молитвы наизусть и будет произносить их в своем сердце. В посещениях посторонних нет нужды.
- Как вы добры, доктор! -пролепетала миссис Хьюз.
Медленно возвращался доктор Флит домой, задумчивый и уставший. Впервые в его практике встретились такие случаи. Бывают люди курносые и с длинными носами, с квадратными и округлыми подбородками, с низкими и высокими лбами, и это никого не беспокоит. Но если бы у курносого внезапно удлинился нос или подбородок у человека вдруг изменил бы свои очертания? Только внезапное нарушение привычного вызывает беспокойство. Разве с течением времени не изменяются черты человеческих лиц? Разве в старикашке Орфи можно сейчас узнать того молодого дрогиста, который тридцать лет назад пришел знакомиться к Флиту? Да разве кго узнал бы сейчас и молодого студента Флита в докторе Флите, жирном, обрюзгшем, с малиновым носом, расцвеченным синеватыми жилками? А ведь это один и тот же Гораций Флит.
"Значит,- заключил доктор Флит,- неожиданность - это лишь функция времени".
IV
Эти события развернулись в Эшуорфе в тот день, когда я блуждал по Длинному Хоботу.
А теперь я стоял перед птицеловом.
- Вандок?-спросил я, и кулаки мои разжались.
Это было необычайно. Этому верилось с трудом. Но птицелов напомнил мне такие подробности наших встреч в парке "змеиного профессора" и на суде в Рангуне, что сомнениям не оставалось места. -Да, это был Вандок! Он стал меньше ростом, но, приглядевшись и прислушавшись, можно было, пожалуй, найти отдаленное сходство с тем парнем, который проиграл мне доллар в Белл-Харборе при первом знакомстве.
- Вы страшно изменились, Ванйок, - промолвил я, выслушав птицелова, - но не перестали быть негодяем. Мало того, что вы промышляли воровством, вы еще и убили доктора Рольса...
- Перестаньте, Пиигль, - серьезно отозвался Вандок.
- Молчите! Из-за вас я чуть не попал на электрический стул. А теперь вы тут, похититель амей, бандит Карнеро?..
- Больше спокойствия, Пингль, - прервал меня Вандок. - Я не Карнеро и не убивал Рольса. Ваши вопросы и сомнения вполне законны. Мне самому хочется кое-что выяснить в делах, которые так изменили нас с вами. Поэтому не станем вешать носы на квинту и приободримся. Сядем, старый дружище, и обсудим положение.
Мы уселись на скамью около чьей-то могилы, и Вандок начал рассказ.
- Надеюсь, Пингль, вы отплатите мне откровенностью за мое откровенное признание. Это в наших общих интересах. Слушайте. Одна торговая фирма, занимающаяся изготовлением и продажей медицинских препаратов, поручила мне разыскать некоего профессора Мильройса и понаблюдать за ним. Мне думается, что фирма боялась, как бы Мильройс не надул ее, взяв на себя подряд по доставке оригинального сырья в виде змеиных свежедобытых ядов. Поручение оплачивалось очень щедро, я должен был аккуратно посылать каждую неделю отчеты по почте. Я честно выполнил поручение. В Нью-Йорке я нашел Мильройса, занятого переговорами с крупнейшими импортными фирмами. Так как неотступное следование за ним входило в мои обязанности, то я поехал по его следам и в Белл-Харбор. Мильройсу пришла фантазия купаться. Я видел, как он погрузился в волны, а в это время появился стройный юноша и уселся около меня, мешая мне наблюдать за купающимся Мильройсом.
- Это был я? - невольно вырвался у меня вопрос.
- Вы ужасно догадливы, Пингль, - ответил Вандок. - Но в коллекции особенностей вашего характера числится также упрямство. Пришлось загнать вас на вышку, чтобы обличить хвастовство, будто вы сможете сделать фигурный прыжок.
- Я и проделал его. А вы проиграли, Вандок...
- Держите ваш доллар, - усмехнулся собеседник. - Таскаю ваш выигрыш третий год в жилетном кармане. Но своим прыжком. Пингль, вы испортили мне все дело. На пляже поднялась суматоха. Клипс вцепился в вас, и потом я видел у входа в "Колоссэум" афиши с вашим изображением. Я тогда подумал, что вы далеко не такой простак, каким прикинулись на пляже. Но самое-то главное Милъройс так и не вылез из воды...
- Он был спасен мною, - важно сказал я, пряча потрепанную долларовую бумажку в карман.
- Что?-изумился Вандок.
.- Ну да. - сказал я. - Так бы я и бросился с этой чертовой вышки для вашего удовольствия! Но внизу человек пошел ко дну, и я должен был помочь ему выбраться на поверхность.
- А дальше?
- Я ухватил его за волосы. Подоспел катер и увез его.
- Это тоже с вашей стороны совсем некстати, - поморщился Вандок.-Платье Мильройса долго лежало в кабине, пока его не забрал полисмен. Понятно? В моргах я не нашел тела Мильройса. Ведь он попал бы туда, если б утонул. Но клерки в конторах торговых фирм ужасно болтливы, и я разыскал Мильройса в его змеином гнездышке. Отвратительное местечко, между нами говоря. Мильройс жил там, как вы знаете, довольно замкнуто. Однажды он отправился на экскурсию с рюкзаком за плечами. Это заинтересовало меня, и я на почтительном расстоянии последовал за ним. Но представьте, Пингль, его понесло в джунгли, да еще в деревню, которая оказалась зараженной чумой. Хорошо еще, на мое счастье, карантинные солдаты остановили меня и прогнали. Самочувствие у меня было тогда, помню, отвратительное. Особенно было неприятно сознавать, что Мильройс наверняка погиб в деревне. Сержант Боро в блокгаузе сообщил за достоверное, что человек с мешком за плечами пытался прорваться из зачумленной деревни, но несколько выстрелов в воздух заставили его повернуть обратно, а записка на стреле предупредила его о необходимости приготовиться к последнему часу.
Рассказ Вандока был правдоподобен, и я решил не прерывать его.
- Теперь, Пингль, представьте себе мое удивление, когда, завернув на змеиную ферму в качестве поставщика джирр, я увидал Мильройса в полном здравии. Он приказал своей ассистентке мисс Мильтон заплатить мне по три пайсы за штуку и сказать, чтоб я убирался вон.
"У нас хватит джирр до осени, не трудитесь", - заявила мне эта Лиз, перед которой, помните, Пингль, вы пытались ходить на задних лапках. Но мне надо было всетаки следить за поведением Мильроцса... Ах, Пингль, вы никогда не бывали в шкуре комиссионера и вряд ли сможете вообразить, каким энциклопедистом приходится становиться порой этому сорту людей! Когда-то, мальчишкой, я долго жил на Яве, отец мой служил там в ботаническом саду. Вот где природный рай, Пингль! Мечтаю опять побывать там. С подобными мне сорванцами я в былые времена отлично управлялся со змеями, и это мне пригодилось в Рангуне. Я придумал таскать джирр у Мильройса и опять продавать ему их. Игра должна была быть, я думал, беспроигрышной. Но в парке я нарвался на вае, и это снова начало путать мои карты. Впрочем, вы большой любитель занимательных историй и легко поддаетесь постороннему влиянию. Поэтому мне удалось с вашей помощью удостовериться, что Мильройс уехал со своим племянником Рольсом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35