– Вы вернулись, – чуть улыбнувшись, сказала Бетти.
– А как же. Уж не думала ли ты, что я могу бросить тебя? – Симон подошел поближе.
Вспомнив все то, что она натворила, Бетти поежилась. И какая муха ее укусила?
– Ты плакала. Почему?
– Почему? – в недоумении переспросила она. – Вы действительно хотите знать ответ? – Девушка отвернулась и еле внятно произнесла: – Я хотела бы извиниться… за то… что я сделала. Я… я…
– О, дорогая, не надо, пожалуйста. Это я должен извиниться.
Вдруг Симон приподнял девушку, завернутую в одеяло, словно в кокон, и стал баюкать, будто она была ребенком.
– Мне жаль, что ты потеряла Бена. Я искренне сожалею, что расстроил твои планы: мне и в голову не приходило, что ты любишь его. Мне казалось, что смогу увлечь тебя. Понимаешь, я был настолько самоуверен, считая, что буду тебе лучшим мужем и любовником, помогу тебе забыть страх перед физической близостью… Я был полностью поглощен своими мыслями и не принимал во внимание те чувства, которые ты испытываешь к жениху. Что еще я могу добавить к этому?
Бетти лежала не двигаясь и молчала. Симон действительно сказал это или у нее теперь начались слуховые галлюцинации? Она, слегка нахмурившись, обвела взглядом спальню. Возможно, это сон, химера, созданная ее больным воображением.
– Дорогая…
Это сон, твердо решила она. А раз так… Она посмотрела на Симона и улыбнулась: ее взгляд излучал бескрайнюю любовь.
– Тебе не надо ничего говорить, – нежно прошептала она. – Все, что тебе нужно сделать, это взять меня.
Бетти слышала, как Симон шумно вздохнул, видела, как глаза потемнели от желания. Приятная дрожь от его прикосновения пробежала по спине. Разве она могла мечтать о таком? Она прильнула к его груди, вздохнув в предвкушении блаженства. Если она не может любить Симона наяву, тогда пусть это случится во сне.
– Ты просишь о том же, о чем думаю я? – неуверенно спросил он.
– Не знаю, – вздохнула она. – Скажи мне, о чем ты думаешь, и я отвечу тебе, прав ты или нет.
– Мне кажется, ты говоришь, что хочешь меня, – хрипло сказал Симон и, наклонившись, нежно и страстно поцеловал ее, как помнили ее губы. Кости будто размякли, а тело податливо влилось в его объятия, оставив лишь силы на то, чтобы поднять руки и крепко обхватить за шею Симона, припавшего к ее губам, как к сладкому живительному источнику, и отдаться ему.
Бетти наслаждалась этим удивительным сном, счастливо приникнув к любимому и позволяя инстинктам вести себя, поцеловала его так же жарко, как минуту назад он. Его живая реакция на поцелуй вызвала в ней неукротимую жажду любви, и она прижалась к Симону, потом нетерпеливо стала расстегивать его рубашку, нашептывая на ухо ласковые слова.
Симон дрожал, действительно дрожал в ее руках. Девушка одарила его лукавой улыбкой, глаза сверкали от вожделения, пальцы скользили по его смуглому, сильному телу.
Бетти замурлыкала от удовольствия, целуя его кожу, пылающую и возбужденную. Как приятно вот так дотрагиваться до мужчины, держать его в своих руках, сознавая безграничную власть над ним, заставляя его послушно трепетать.
Ей послышалось, что Симон что-то сказал, но невнятно, неразборчиво. А через минуту она почувствовала прохладу.
Симон отодвинулся от нее. Бетти испугалась, что ее сон закончился. Но спустя мгновение Симон придвинулся. На его обнаженном торсе играли отблески танцующего пламени.
Девушка разрешила вызволить себя из одеяла, и ее соски мгновенно заострились, едва он нежно коснулся их сначала рукой, а потом губами. Ее тело выгибалось и извивалось в умелых руках от вожделения.
Симон целовал ее так жадно и исступленно, словно хотел поглотить. Элизабет шептала ласковые слова, подбадривая его, поглаживая и дразня. Нега разлилась по всему ее телу. Поскольку это был всего лишь сон, не было необходимости скрывать любовь, прятать чувства, сдерживать нежные слова поощрения и желаний, срывавшиеся с губ. Она чуть не рассмеялась, увидев, как сильно потрясен Симон, как подобно натянутой тетиве напряглось его сильное тело, когда она сказала, что страстно желает его.
Бетти коснулась пальцами его бровей, ласково поцеловала их, слегка укусила мочку уха, приглашая пульсирующую и неведомую ей мужскую плоть войти. Девушке захотелось прикоснуться к тайне, одарить нежностью, показать, как она восхищена… Но Симон не позволил, а это не вписывалось в ее сон: она была вольна делать все, что желала. В конце концов, это ее сон, и она шумно возмутилась. В ответ Симон счастливо рассмеялся, сказав, что это и его сон тоже.
Все его слова сопровождались безудержными ласками, и Бетти чувствовала, как ее тело постепенно тает… растворяется, взрывается и погружается в пучину неописуемого удовольствия. Она поделилась своими ощущениями и услышала:
– О, дорогая, ты хочешь свести меня с ума?
И Симон, приподняв ее и придерживая за бедра, осторожно вошел в нее. Тело Бет с трепетом приняло его плоть, упиваясь ее твердостью. При каждом движении с губ девушки срывались вздохи исступленного наслаждения. Удовольствие лишь однажды прервалось резкой болью, вызвавшей у Элизабет минутный страх, который тут же был забыт. Возбуждение все нарастало и жаждало завершающего волшебного момента безудержной страсти, который, верила Бетти, обязательно наступит, если она будет слушаться своего тела.
И когда это случилось, она испытала такое всепоглощающее блаженство, какое и представить невозможно. Неистовое… Неукротимое… Так Бетти и сказала Симону, глядя на него счастливыми глазами. Видение между тем исчезло, и она – погрузилась в настоящий сон…
Элизабет просыпалась медленно: мечтательная улыбка играла на ее губах, в глазах светилась радость. Камин по-прежнему мирно пылал, за окном непроглядная тьма. Но что-то в спальне было не так. Она нахмурилась, собираясь с мыслями.
Наконец она поняла, в чем дело. Огонь не должен гореть, а комната должна быть холодной и пустой. Ведь это был всего лишь сон. И Симон уехал много часов назад. Но нет, оказывается, она ошиблась, он не уехал, а лежал рядом с ней. Его нога, как и в первый раз, заброшена на ее ноги, рука обнимает ее тело, теплое дыхание согревает ее. Все как в ту, первую, ночь.
– Значит, это был не сон? – робко спросила она.
– Что? – Симон тут же проснулся.
Судорожно сглотнув, Бетти не осмеливалась посмотреть на него. А когда все-таки отважилась, то увидела, что одеяло упало, и Симон лежал обнаженный. На простыне были небольшие коричневые пятнышки, заметив которые Элизабет поспешно отвела взгляд. Неужели она – виновница их появления? Она?
– Так что не было сном? – допытывался Симон, приподнявшись на локте и внимательно глядя на Бетти.
– Ты… я… это? – Она рукой показала на простыню и зарделась. – Я думала… мне казалось… я считала все это сном.
Симон лежал не шевелясь, лишь свободной рукой повернул ее лицо так, что Бетти теперь смотрела прямо ему в глаза.
– Просто сном?
Ей почудилось, что он обиделся.
– Значит, те ласковые слова, которые ты говорила мне, ничего не значат?
– Какие слова? – спросила она упавшим голосом, прекрасно зная, о чем речь.
– Ты сказала, что любишь меня. Это неправда?
Бетти мучительно застонала.
– Ты знаешь сам, что правда, – в отчаянии призналась она и вдруг вспомнила важное.
Она неотрывно смотрела ему в глаза: что-то в его взгляде подсказывало, что ей нужно преодолеть последний рубеж, разрушить последнее препятствие. У нее пересохло в горле, но она не отводила от Симона взгляда, боясь растерять остатки смелости.
– А ты сказал, что любишь меня. Ты… ты и вправду любишь? – неуверенно, путаясь в словах, спросила она.
– А как ты думаешь? – Заметив зарождающуюся боль в ее взоре, Симон поспешно добавил: – Прислушайся к своему сердцу, а не к разуму. Вспомни, как все было между нами. Неужели ты думаешь, что так могло быть, если бы я действительно не любил тебя?
Девушку била дрожь и от потрясения, и от облегчения. Все, что она запомнила, так это шум отъезжающей с кузеном машины. Затем было неземное блаженство и безграничное счастье, в реальность которого трудно поверить.
– Да, я люблю тебя, – прошептал Симон, обнимая девушку. – Я полюбил тебя с первого взгляда, но не хотел признаваться себе в этом. Всю жизнь мои сестры побеждали меня и, кажется, они выиграли и на этот раз.
– Ничего не понимаю, – призналась Бетти.
Симон рассмеялся и нежно прижал ее к груди.
– На самом деле все просто. Когда я сказал, что буду в Штатах по делам и отыщу американскую ветвь рода Бенсонов, мои сестрицы-всезнайки предупредили меня, что я продолжу нашу семейную традицию и привезу домой жену отсюда. Я сказал им, что они сошли с ума, и сгоряча даже заключил с ними пари. Мне следовало задуматься над их словами, – пробормотал он. – Я не поверил своим глазам, когда увидел тебя. Не мог поверить и не хотел. А ты сказала, что помолвлена…
– Я ни о чем и не подозревала, – беспомощно отозвалась Бетти. – Ты ни разу не намекнул мне.
– Тебе – да, – весело согласился он. – Но твоя семья быстро сообразила, что к чему. Или кто к кому. Думаю, твоя мама уже предупредила мою, что пора готовиться к свадьбе.
– Свадьбе? – Она изумленно посмотрела на Симона.
– Конечно. Ты сама знаешь, что теперь ты просто обязана выйти замуж за меня, – мягко поддразнил он. – После того, как ты коварно поступила со мной, соблазнила меня…
– Это я-то соблазнила тебя? – возмутилась было Бетти.
Но Симон наклонился к ней и прошептал на ухо те слова, которые она говорила ему, когда они занимались любовью.
Бетти покраснела от смущения, ее глаза выражали неподдельный ужас.
– Неужели я действительно говорила такое? – неуверенно пролепетала она.
– И не только это… еще кое-что другое… намного серьезнее, – заверил он.
– Я думала, это был сон.
– Так я тебе и поверил!
– О, ты… ты знал, что я не воспринимала тебя как реальность! – Она протестующе уперлась кулаками ему в грудь. – И ты позволил мне…
– Позволил тебе? Да я не мог тебя остановить, – возразил Симон и, прижавшись к ней, лукаво пробормотал: – Думаю, ты можешь закрыть глаза и представить, что видишь другой сон, хорошо?
– Другой… – Бетти метнула на него возмущенный взгляд. Ее лицо пылало. Потом она нерешительно спросила: – Ведь ты это говоришь не из-за размолвки с Беном, не потому, что ты думаешь, что обязан на мне жениться… да?
Симон расхохотался, но затем внезапно посерьезнел и медленно произнес, глядя ей в глаза:
– Моя дорогая девочка, ты абсолютно права в одном. Я должен на тебе жениться, но не потому, что мы с тобой занимались любовью и уж, конечно, не из-за этого идиота Бена. Я хочу на тебе жениться, так как просто не могу жить без тебя. Возможно, это заложено в моих генах, не знаю… Но когда ты открыла дверь и я увидел тебя, то понял, что встретил свою судьбу. Как и мой предок, приехавший сюда издалека, чтобы взять в жены девушку, которую любил.
Чувство некоей предопределенности свыше охватило Бетти.
– Полный круг, – произнесла задумчиво она. – Все вернулось на круги своя. – И от этих мыслей слезы навернулись ей на глаза.
Симон мягко взял ее руки, целуя каждый пальчик.
– Мне не терпится жениться на тебе, дорогая. Увезти тебя с собой, – пробормотал он и вдруг, нахмурившись, с сомнением спросил: – Ты ведь поедешь со мной, дорогая? Ты выйдешь за меня замуж и поедешь со мной в Аргентину? Ведь это означает бросить все… и уехать в незнакомое место к незнакомым людям.
Элизабет нежно прижала палец к его губам.
– Не все. Ведь ты будешь со мной, – прошептала она.
Эти едва слышные ласковые слова опьянили Симона, и он, горя желанием и страстью, обнял девушку.
– Я люблю тебя, Элизабет. Боже, как я люблю тебя! Я счастлив, что нашел свое сокровище.
Эпилог
Теперь каждое утро Элизабет не могла дождаться вечера – после ужина они с Симоном уходили в студию и пытались разобраться в дневниках предков. Ллойд выпросил у приятеля старую копировальную машину, и нужно было до отъезда Симона отснять самое важное.
На семейном совете решили сыграть две свадьбы – сначала в Южной, а потом в Северной Америке. Поэтому Симон улетал один, чтобы сделать все необходимые приготовления к торжеству.
Работа продвигалась медленно – громадный аппарат долго прогревался. Бетти нервничала, а Симон не мог утерпеть, чтобы лишний раз не утешить свою ненаглядную.
– Ты моя самая редкая книга, мое самое бесценное сокровище, – шептал он, – моя самая драгоценная находка. Теперь я понял, почему нужно следовать традициям предков – только соблюдая их, можно обрести настоящее счастье.
Бетти никогда не слышала столько нежных слов, как в эти вечера. Она даже не подозревала, что из ее длинного и, как ей казалось, избитого имени можно составить столько ласкательных прозвищ. Когда были перебраны все английские вариации, Симон перешел на испанские.
Вдруг Симон быстро сказал длинную фразу по-испански. Бетти не поняла ни слова и нахмурилась:
– Немедленно переведи!
Жених засмеялся и счастливо прижал Элизабет к себе.
– У нас большая проблема – тебе срочно нужно учить испанский. В любви жаркий испанский гораздо выразительней, чем холодный английский.
– Ну, это не проблема, – облегченно улыбнулась Бетти. – Когда я готовилась к поездке в Мексику, то прослушала краткий курс испанского в Пуэбло, и смею тебя заверить, у меня не было проблем.
– Не может быть, – воскликнул Симон, нежно перебирая пепельные локоны невесты.
– Правда-правда, – лукаво улыбнулась девушка и вздохнула: – Но иногда приходилось прибегать к разговорнику.
– А сколько «разговорнику» было лет? – нарочито сурово спросил Симон. – Учти, дорогая, отныне я твой опекун на всю оставшуюся жизнь!
– Отныне и вовеки веков. – Элизабет посмотрела в черные глаза жениха, горящие страстью. – Аминь!

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15