Если я прав, то мы по крайней мере можем с определенностью сказать, что леди Барбара не была Умброй.
— Ты полагаешь, что «он» может быть женщиной? — Клио не ожидала такого поворота.
— Конечно, было бы глупо отвергать любую возможность, хотя, по-моему, на это не похоже.
— Почему?
— Потому что я сомневаюсь, что Платт или Макманус стали бы подчиняться женщине, а мое знакомство с Тоффлером убедило меня, что он на это никогда не согласился бы.
— Хорошо, — неохотно кивнула Клио. — Леди Барбара не была Умброй, а, по всей вероятности, была убита им. Значит, можно исключить ее мужа.
— Тогда остаются Мокомберы, лорд Реджинальд и леди Кэтрин.
— Ты же сказал, что Умбра вряд ли может быть женщиной.
— Я могу ошибаться, — пожал плечами Уилл. — Однако я не верю, что это один из них. Я думаю, это Керне.
Человек, который с таким восхищением без умолку болтал о поездах и которого, казалось, больше ничто в мире не интересовало? Могли тот же самый человек замышлять убийство монарха? Хотя Клио не могла представить себе этого, такую возможность все же не стоило сбрасывать со счетов.
— Тогда арестуй его.
— На каком основании? У нас нет улик.
— Ты говорил, что жилище Тоффлера тайно обыскивали и нашли письмо, подписанное Умброй. Разве нельзя проделать то же самое с домом сэра Моргана и раздобыть образец его почерка? — Не дождавшись от Уилла ответа, Клио задала еще вопрос: — Или это означает, что человек с таким положением, как у сэра Моргана, больше защищен вашими законами, чем такой, как Тоффлер?
— Все уже сделано, — признался Уилл. — Почерк Кернса не соответствует подписи Умбры на письме.
— Почерк можно специально изменить, — напомнила Клио.
— Верно, но не было найдено вообще ничего подозрительного, так что у нас нет повода арестовывать сэра Моргана.
Клио согласилась с Уиллом, у нее тоже не было причин считать сэра Моргана виновным… если бы не то, что Уилл был в этом уверен. Хотя она не видела особого смысла докладывать об этом Уиллу, Клио не могла не обращать внимания на его беспокойство, оно не выходило у нее из головы. Но следующие слова Уилла отодвинули все на задний план.
— Премьер-министр пригласил нас на ужин.
— Вот как? Сегодня вечером? — Вечер с Уиллом, хотя и не наедине, был неожиданным подарком.
— Тебе многое известно о виконте Мельбурне? — кивнув, спросил Уилл.
Я знаю то же, что и все, — у его покойной жены, Кэролайн Лэм, была скандальная любовная связь с Байроном. Она давно умерла, но Мельбурн больше не женился. — Клио ненадолго задумалась, стараясь припомнить, что еще слышала за эти годы. — Мне кажется, их единственный ребенок тоже умер.
— Он обожал мальчика и до сих пор носит по нему траур. Несколько лет назад Мельбурна обвинили в том, что он добивался любви чужой жены.
— Боже мой, это правда? — Клио не могла ошибиться в смысле сказанного, какими бы деликатными словами оно ни было высказано.
— Нет, муж пытался шантажировать Мельбурна, и, когда премьер-министр отказался платить, а никаких доказательств представлено не было, обвинение отозвали.
— Понятно… — Но на самом деле Клио ничего не понимала. — Какой смысл вспоминать старые и очень личные дела?
— Смысл в том, — ответил Уилл на ее вопрос, — что лишь немногие политические деятели — включая абсолютно невиновных людей — могут пережить такой скандал, и еще меньше людей способны на это, если у них была жена с такой дурной репутацией. То, что Мельбурн сумел это перебороть, говорит об огромном уважении, которое ему оказывают.
— И ты в том числе?
— Да, и я в том числе. Во многих вопросах я с ним не согласен — например, с его противодействием реформам. Но я никогда не поставлю под сомнение его стремление служить Англии и королеве в меру своих возможностей.
— И все же?..
В ровном свете масляной лампы было заметно, как улыбка смягчила строгие черты его лица, но всего лишь на мгновение.
— Разве я намекал на что-то невысказанное?
— Нет, но мне все время это слышится. Что-то связанное с Мельбурном заставляет тебя делать паузу.
— Не совсем так. Его единственная слабость, если это можно так назвать, состоит в том, что он сентиментальный человек, романтик, если угодно. Никогда не знав истинной любви, он глубоко верует в нее.
— Вместо того чтобы отрицать ее существование?
— Не понимаю, как он может жить с этим.
Отвернувшись, Клио увидела перед собой небольшой, но вызывающий яркие воспоминания пейзаж, висевший на стене, возле которой она стояла. На нем была изображена ветряная мельница на берегу канала, весьма прозаический сюжет, но в работе чувствовался живой свет, который, казалось, изливался из нее.
— Это Рембрандт?
Уилл подошел и остановился рядом с Клио.
— Думаю, это одна из его ранних работ, — ответил он, глядя не на картину, а на девушку.
— Ты тоже разделяешь веру Мельбурна в истинную любовь? — спросила Клио, поймав его взгляд.
Ничего не отвечая, Уилл продолжал смотреть на нее, и от его пристального взгляда Клио бросило в жар. Она сопротивлялась желанию отвести взгляд и в конце концов сдалась.
— Думаю, меня вполне можно убедить в этом. — Мягко засмеявшись, Уилл взял ее руку и нежно поднес к губам.
— Что вы наденете? — с любопытством спросила леди Констанс, уютно расположившись в гостиной Клио. Она снова перешла от рассказа о посещении своих друзей к известию, что Клио обедает с премьер-министром и — что так же волнительно, с точки зрения доброй леди, — с ее внуком.
— Я еще не решила. — Все вечерние платья, которые Клио взяла с собой, были вытащены из гардероба и разложены для осмотра в соседней спальне, где только можно. — Я думала, что большую часть их отправила в Акору. — Клио была удивлена, как много оказалось нарядов, и в растерянности смотрела на платья из шелка, кружева и атласа, многие из которых были расшиты жемчугом и драгоценными камнями.
— Вы так и сделали, — отозвалась леди Констанс, — но в последний момент мы с вашей матерью решили, что их следует оставить здесь.
— Я понимаю, что должна поблагодарить вас, но все это приводит к тому, что я не могу решить, что лучше всего надеть сегодня вечером.
— Это зависит от многого.
— От чего? — Клио коснулась пальцами верхней юбки из газа, такой тонкой, что она, казалось, могла исчезнуть от соприкосновения с ее кожей.
— От того, хотите ли вы, чтобы внимание моего внука было приковано к премьер-министру или к вам.
— Думаю, первое. — Клио провела короткую — очень короткую — борьбу со своим благородством, которое, к счастью, молча сдалось, и выбрала платье из тонкого шелка с вплетенными в него золотыми и серебряными нитями, создававшими впечатление, будто в нем сияют и солнце, и луна.
Спустя час она встречала Уилла у низа сдвоенной лестницы, которая, изгибаясь в форме крыльев бабочки, поднималась из мраморного вестибюля на верхние этажи. Уилл был в вечернем костюме, который должен был бы оказывать смягчающий эффект на его внешность, но только подчеркивал его фантастическую красоту. Думая об этом и о том, как Уилл ужаснулся бы подобным описаниям, Клио вдруг почувствовала, что Уилл пристально смотрит на нее.
Платье было вырезано ниже, чем обычно носила Клио, и подчеркивало женственность ее форм. Корсет довольно высоко поднимал ей грудь, так что над лифом были заметны округлости, и еще больше выделял тонкую талию.
Из уважения к платью и к событию Клио соизволила надеть корсет, одно из тех орудий пытки, которых она старалась избегать любой ценой. Но честно говоря, это был полезный предмет женского туалета, который просто придавал изящество изгибам ее тела, а не портил их.
— Красивое платье, а ты… — Уилл кашлянул, — ты делаешь его просто потрясающим. Боже правый, это комплимент? — Клио предпочла укрыться за легким юмором, потому что атмосфера между ними накалилась.
Слуга принес ей шаль — прозрачную паутинку из золотого кружева, — и Уилл, взяв ее, накинул Клио на обнаженные плечи.
— Я был неискусен в комплиментах? — Он склонил голову к самому уху Клио.
Дрожь пробежала по ее телу. Клио внезапно с испугом ощутила, как у нее набухли соски, и обрадовалась, что их скрывает плотная ткань корсета, но все же она ясно ощущала, как белье давит на них.
— Это зависит от того, требуют ли комплименты слов, — обернувшись, беспечно, как только могла при таких обстоятельствах, сказала она. — Ты был… обходителен в другом смысле.
Когда он погружался в нее и его суровое лицо озарялось восторгом, когда он выкрикивал ее имя на вершине блаженства — это был тот комплимент, который веками согревает женщину в самую холодную ночь.
При сложившихся обстоятельствах, возможно, напоминать об этом Уиллу в данную минуту было не самой лучшей идеей. На долю мгновения у Клио мелькнула мысль, что можно было бы расстроить планы премьер-министра.
И только когда слуга, открыв дверь, указал им на экипаж, уже дожидавшийся их, к ней вернулся разум, правда, далеко не полностью.
Глава 17
Клио решила, что ужин с премьер-министром прошел интересно. Было приятно вести себя в высшей степени пристойно, когда ее обуревали совершенно противоположные низменные чувства. Было интересно изображать аппетит к всеобще признанной великолепной еде и вину, когда ее желания были совершенно иного рода. И особенно интересно было наблюдать за обворожительным графом Холлистером, боровшимся с той же дилеммой.
Обед проходил в Букингемском дворце в личных апартаментах Мельбурна, которые премьер-министр занял всего две недели назад по просьбе королевы.
— Здесь все еще не приведено в окончательный порядок, — сообщил он своим гостям вскоре после их прибытия. — При данных неопределенных обстоятельствах… — таким образом он косвенно напомнил о возможности свержения королевы, — я предпочитаю оставаться поблизости от ее величества.
— Мудрое решение. — Клио пока не обратила внимания на комнату, а лишь заметила, что мебель была черного дерева и очень массивная, словно предназначалась для того, чтобы отбить охоту переставлять ее у любого, кому могла прийти в голову такая идея.
Мельбурн, очевидно, не собирался этого делать, он не стремился оставить какой-либо собственный след на окружавших его вещах, если не считать того, что поставил на столик у стены портрет королевы.
Однако, несмотря на все это, он был выдающимся человеком, обладавшим острым умом, и прекрасным рассказчиком, чьи истории вызывали неподдельный интерес.
— Память — это мое мучение, — сказал Мельбурн, когда они дошли уже до лимонного льда, служившего для очистки тарелок между рыбными и мясными блюдами. — Она, очевидно, записывала практически все, что происходило со мной или чему я был свидетелем с тех пор, как мне исполнилось тринадцать месяцев.
Клио усомнилась в этом, правда, про себя, а он продолжил рассказывать истории о великих и околовеликих людях, с которыми встречался на своем пути за без малого шестьдесят лет. Его рассказы были на грани пристойности, ему явно доставляло удовольствие играть с нормами морали, но он ни разу не вышел за рамки приличий.
Постепенно разговор переметнулся на более серьезные темы.
— Я разговаривал с лордом Девере после того, как получил ужасное известие о смерти его жены, — сказал Мельбурн. — Он совершенно потерял рассудок от горя.
— У меня сложилось впечатление, что они во многом жили каждый своей жизнью, — обронил Уилл.
— Несомненно, так и было, — согласился Мельбурн. — Это уже давно стало обычным, но, думаю, вскоре изменится. — Он бросил взгляд в сторону портрета королевы и, сложив вместе кончики пальцев обеих рук, взглянул поверх них на Клио. — Ее величество сказали, что вы дали ей некий ценный совет по поводу замужества.
— Я? — Клио была искренне удивлена, не говоря о том, что пришла в замешательство оттого, что эта тема возникла в присутствии Уилла.
— Она сказала, что, по-вашему, брак должен быть партнерством между мужчиной и женщиной.
— Я не уверена, что была столь многословна.
— Но это то, во что вы верите?
— Это то, что я вижу во многих браках самых близких мне людей, — с осторожностью ответила Клио.
— Значит, вам очень повезло, — заметил Мельбурн. — Во всяком случае, совершенно ясно, что леди Барбара стала жертвой грязной игры. В комнате, из которой она упала, были обнаружены признаки борьбы. Какие бы чувства ни испытывал к жене лорд Девере, он выразил должную степень возмущения таким насилием.
— Никто не заметил, как кто-нибудь входил или выходил из комнаты? — спросил Уилл.
— К сожалению, нет, — покачал головой премьер-министр. — В этот час все слуги были заняты внизу. Между прочим, они все рассчитаны.
— Мы с Клио обсуждали вероятность того, что ее убил Умбра, — сообщил Уилл.
— С какой целью? — спросил Мельбурн, не выразив при этом несогласия.
— Чтобы остаться неизвестным, — ответила Клио. — Если Умбра, как считаем и Уилл, и я, один из тех, кто приезжал в Холихуд, то что-то увиденное или услышанное леди Барбарой обрекло ее на гибель.
— По этой логике, преступником может быть и лорд Питер Девере, и сэр Морган Керне, — сделал вывод хозяин.
— А лорд Мокомбер? — удивилась Клио.
— Лорда и леди Мокомбер нет в Лондоне, — ответил премьер-министр. — Они уехали в Бат.
Вернувшийся официант поставил перед ними мясо в перечном соусе, а когда они снова остались одни, заговорил Уилл:
— Сегодня днем Клио провела некоторое время в обществе сэра Моргана и не склонна считать его виновным.
— Но я и не утверждаю, что он невиновен, — поспешно вставила Клио. — Просто он производит впечатление человека… довольствующегося обычными радостями, которого, вероятно, не воодушевляют интриги вне спальни, и, откровенно говоря, меня это даже удивило.
— Изумительно, — пробормотал Мельбурн. — Из чего вы сделали такое заключение?
— Ему нравятся поезда, — опередив Клио, ответил Уилл.
— Что нравится? — не понял Мельбурн.
— Поезда, — с усмешкой повторил Уилл. — Видимо, они полностью очаровали Кернса. Он возил Клио смотреть железную дорогу Лондон — Гринвич.
— Железную дорогу? — Хозяин дома недоверчиво отнесся к самой этой идее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33