– Сейчас твое поместье переживает не самые хорошие времена, – с сочувствием сказала она. – Но я представляю, каким оно было когда-то! Счастье снова улыбнется Мастерсону, и опять в нем станет всем уютно, люди заживут богато…
– Управляющий погряз в продажности. У кого была возможность и кто поудачливее, те сбежали. Оставшиеся перегрызлись между собой, – разоткровенничался вдруг Гарет.
Носком башмака он отшвырнул с дороги камень.
– Позволь мне помочь Мастерсону, Гарет, – попросила Роза. – Драгоценности моей матери можно продать и на вырученные деньги купить зерно, а также заплатить за службу твоим рыцарям.
– Нет, я не могу тебе этого позволить. Для меня это вопрос чести.
У Хока кольнуло сердце. Он вспомнил о поручении лорда Джона.
Роза заглянула ему в лицо, ее глаза блестели от негодования.
– Это бесчестно – отказываться от поддержки супруги, Гарет! И, кроме того, ты не должен заставлять своих людей голодать!
Хок схватил ее за руку, резко остановился и вымолвил, задыхаясь и едва сдерживая себя от ярости:
– Я сам разберусь в своих делах! Не вмешивайся!
Роза замолчала. Опустив голову, она плелась за мужем следом.
Солнце уже садилось, когда они добрались до Линнета. Городок был небольшим: всего несколько неказистых домов, крытых камышом, да захудалый постоялый двор под названием «Желтый Олень».
К их столу подошла трактирщица в заляпанном переднике и несвежем чепце.
– Чего-нибудь выпить и перекусить, – попросил Гарет.
– Будь добр, мил человек, сначала покажи монеты.
– Да есть у меня деньги!
– Бывают часто у нас рыцари вроде тебя! Только кроме герба на груди ничего у них нет за душой!
Гарет стиснул зубы. Всего несколько ночей назад он останавливался здесь. Трактирщица, видимо, его не запомнила. Не вступая в перебранку, он молча бросил две монеты на стол. Женщина подхватила их и спрятала в карман.
Несколько крестьян в грубой домотканой одежде с обветренными усталыми лицами попивали эль из глиняных кружек. Два старика сидели у огня, ведя немногословную беседу. В темном углу трое странников в дорожных плащах с капюшонами разговаривали приглушенными голосами. Шумная компания молодых людей веселилась в центре большой комнаты с низким потолком. Они подтрунивали друг над другом, иногда задевали и других посетителей.
– Дорри, – закричал один из них трактирщице. – По кружке эля мне и моим дружкам! Да поживее!
– Ничего тебе не принесу, Калли! – бросила через плечо трактирщица. – С тех пор, как вернулись твои приятели, ни одного дня не посвятил ты честной работе!
Калли захохотал, раскрасневшееся от эля лицо украсила широкая белозубая улыбка.
Парень подошел к трактирщице и обнял ее за талию.
– Это правда, сладкая моя Дорри, но иногда нечестная работа оказывается прибыльней! – он достал из кармана горсть серебряных монет и подбросил их, серебро заблестело перед глазами трактирщицы. – Мы с друзьями просто обогатились на ярмарке в Найнбэнксе.
– Я не беру ворованное, – ответила женщина, не сводя однако глаз с денег.
– Что за чепуха! Ну разве же это воровство, если какой-либо хорошо одетый ротозей плохо спрячет свой кошелек? Стоит ли отказываться от добра, которое само плывет к тебе в руки? Вины тут большой нет!
Трактирщица взяла из пригоршни несколько монет.
– Ладно уж, принесу вам эля.
С выражением торжества Калли обвел глазами комнату и заметил Розу.
– Боже праведный! Что это? Ангел небесный спустился к нам на грешную землю!
Гарет заметил, как вспыхнула его спутница.
– Вы смутили леди, дружище! – голос Хока был ровен, ничто не выдало его волнения.
Молодой человек даже не посмотрел в сторону рыцаря. Он скользнул глазами по серому дорожному плащу девушки и задержал взгляд на кольце с печатью.
– У прекрасной леди и золото с собой!
Роза сжала кулак и поднесла руку с кольцом к груди.
– Хватит тебе, Калли! – один из приятелей парня одернул дружка, заметив угрозу в стальных глазах Гарета. – Простите, сэр, мой младший братишка совсем не умеет себя вести!
Трактирщица принесла молодым людям эль в больших глиняных кружках.
– Это Харри, – шепнула она. – Он из этой компании самый хороший. Харри всегда осаживает братца. Сейчас я принесу вам ужин.
Гарет молча кивнул. Все его внимание было сосредоточено на трех незнакомцах в темном углу. Они даже не заметили шумной размолвки, только что случившейся в трактире, а может, просто сделали вид, что не заметили.
В отличие от Гарета, Роза ко всему была равнодушна. Ей хотелось есть, пить, а еще она была рассержена на Гарета. Тушеная дичь оказалась на редкость вкусной, эль горчил, но был холодным.
Гарет украдкой любовался тем, как ест Роза. Воистину она была розой среди шиповника и сорной травы. Тонкая красота и изысканные манеры выделяли ее из толпы. С облегчением и в то же время с сожалением он подумал, что скоро они прибудут в Мастерсон. Бродячая жизнь не для Розы, хотя за все это время он и не услышал от нее ни единой жалобы.
– Спасибо за угощение, – тихо произнесла она, закончив ужин.
– Это лишь самая малость того, что я должен был бы для тебя сделать.
Ее глаза посветлели. Она в первый раз со времени ссоры улыбнулась ему.
Гарет ласково погладил жену по щеке.
– Бедная девочка! Как ты устала, наверное! Пешком исходила полстраны!
– Когда я с тобой, Гарет, то не замечаю трудностей. Любовь моя, прости за оплошность. Я впредь не стану вмешиваться не в свое дело. Ссора с тобой ранит мне сердце.
– Да ладно! Не стоит извиняться, – сказал он, отводя глаза.
Хок подал знак трактирщице.
– Мы хотим переночевать здесь. Есть ли у вас отдельная комната?
Трактирщица отвела их на чердак.
– Надеюсь, здесь нам будет ничуть не хуже, чем в лесу, – словно извиняясь перед Розой за убогость ночлега, проговорил Гарет.
Никакой мебели не было – только несколько покрывал и матрас, но зато матрас щедро был набит соломой. От соломы пахло свежестью. С усталым вздохом Роза опустилась на ложе.
Хозяйский мальчик принес зажженную свечу в высоком подсвечнике. Чердак осветился слабым пламенем. Роза сняла башмаки, плащ и рассмеялась.
– Совсем забыла о венке!
Корона из сухих луговых цветов по-прежнему украшала ее голову.
– То-то люди в трактире смотрели па меня, как на сумасшедшую! И вовсе не удивительно, что они уставились на меня!
– Ох, сомневаюсь, что они засматривались на веночек!
Гарет вынул заколки из прически Розы, и волшебный поток черных волос упал ей на плечи и грудь. Он с благоговением провел рукой по шелковым струящимся локонам.
– Не слишком ли длинные у меня волосы? – спросила Роза. – Я заметила, что у Ровены волосы покороче. Может, теперь так носят при дворе?
– В твоем облике не стоит что-либо менять. Все так совершенно! – сказал Гарет, присаживаясь рядом на матрас.
Она улыбнулась.
– Я так рада угодить тебе, Гарет, но ты никогда ничего не говоришь, ни о чем не просишь.
– Разве у меня есть право просить тебя о чем-либо?
– Но, дорогой, у тебя нет права и отказывать мне в чем-либо! – обеими руками она повернула к себе его волевое лицо с утомленными чертами и поцеловала в губы.
Гарета увлек океан ее чувств. Удивительно, она такая юная, такая маленькая, но как неотвратимо его влечет к ней! Он отмахнулся от мудрого предупреждения внутреннего голоса. Почему он должен сопротивляться пылу Розы? Мрачное предчувствие предсказывало ему: как только она узнает правду о поручениях Акасии и лорда Джона, в тот же час оставит супруга, разлюбив навеки.
Он обнял Розу и полностью отдался восторгам любви, которые ему обещала чувственность жены.
Роза медленно раздевала Гарета. Легкие пальцы коснулись мужской груди и трепетно прошлись по всему телу, когда она снимала с него рубашку. Она поцеловала маленькую родинку на крепкой шее, а когда на нем не осталось и лоскутка одежды, исцеловала его живот и бедра.
Сквозь полусомкнутые ресницы Гарет смотрел, как Роза раздевается сама. Он любовался совершенством и красотой юного тела. Она опустилась рядом с ним на матрас.
Солома колола ее нежную кожу обнаженной спины, но это только разжигало страсть. Пламя желания горячило плоть. Ласковые руки Гарета касались самых потаенных уголков ее тела.
Их вздохи сливались, сердца бились в унисон. Им обоим хотелось только одного: давать и получать удовольствие. В экстазе Роза закрыла глаза и откинула голову.
Его прикосновения и движения заставляли сладко томиться, уносили далеко-далеко, доводили до исступления.
Часто дыша, она прошептала:
– Милый! Ты меня так изводишь… Я не знаю, что ты делаешь, но это все прекрасно!
Гарет довольно рассмеялся. Ему нравилось ее ублажать, он и сам получал от этого удовольствие. Любовные игры увлекали их обоих.
Наконец, обессиленные и утомленные, они затихли.
– Я теперь не могу представить себе и одной ночи без тебя, – сказала Роза, ее палец скользил по его губам и очерчивал линию подбородка. – До тебя я как бы не жила. Вот только сейчас и начинается моя жизнь.
– Мало ли что нас может разлучить!
– Глупый! Неужели ты думаешь, что я позволю тебе уйти теперь, когда я стала твоей женой и узнала, какую радость может доставлять любовь?
– А вдруг по какой-либо причине ты станешь сожалеть о нашем браке?
– Хватит разглагольствовать, Гарет! Давай спать! Ей-богу, мне кажется, ты даже желаешь, чтобы я тебя разлюбила! Так вот, я этого не сделаю! Я просто не могу перестать тебя любить.
Она прижалась к нему, счастливо вздохнула и заснула, а Гарет не мог сомкнуть глаз. Ее слова все еще звучали у него в ушах. Да, он хотел, чтобы она его разлюбила! Но в то же время это страшило его больше смерти.
Скудный свет раннего утра рассеял сырой, холодный туман. Гарет взглянул на спящую девушку. Ее любовь к нему – это его слабость и уязвимость. Но он ведь сам позволил укрепиться чувству Розы! Он дважды терпел поражение в желании избегать близости, хотя сам же и поставил это условие – сохранять в браке целомудренные отношения до дня венчания. Близость все осложнит. Но он не мог найти в себе силы устоять перед пылкостью жены.
Воздух на чердаке был сырой и тяжелый, пропитанный назойливым запахом соломы. Гарет испытал острое желание глотнуть свежего воздуха. Бросив взгляд на все еще спящую Розу, он спустился по приставной лестнице.
Липнет едва ли можно было назвать бойким местом. В этом он убедился, пройдя из конца в конец единственную улочку городка.
Окутанные туманом снопы ржи стояли, как солдаты, поднятые по тревоге: молчаливые и готовые к бою. В каждый десятый сноп был воткнут зеленый прут, напоминавший боевое копье, – так подсчитывали налоги королевские сборщики податей.
Гарет сел у дороги и тяжело вздохнул. Он тоже был должен отдать одну десятую часть своего урожая в казну короля. Но урожай был так скуден! Противный внутренний голос нашептывал, что вознаграждение лордом Джоном его трудов придется как нельзя кстати. Он сможет купить зерна для весеннего сева, заплатить рыцарям, готовым защищать Мастерсон от всех непредвиденных напастей, накормить хлебом голодающие семьи крестьян и ремесленников…
Но как же Роза?.. Как осмелится он взять в свои большие ладони маленькую доверчивую девичью руку и снять кольцо с пальца? Она никогда его не простит! Ее любовь будет разрушена его поступком.
Гарет провел рукой по щеке, заросшей неопрятною щетиной, и поднял голову. Невдалеке показались несколько измученных путников. Они не были похожи на нищих бродяг, во множестве скитавшихся по северным деревням. К нищим бродягам давно привыкли в здешних местах. Но эти путники были больные, истерзанные голодом люди. Они едва переставляли ноги. Немощные тела, казалось, сбивают порывы ветра.
Хок запахнул плащ. Черный ястреб на груди скрылся под плащом. Калека с изможденным желтым лицом, которого спутники волокли под руки, обратился к Гарету:
– Добрый милорд! Не позвольте умереть с голоду. Подайте монетку или две!
Гарет протянул несколько монет.
– Вы сможете поесть на постоялом дворе, – сказал он.
Дрожащей рукой нищий взял деньги.
– Храни вас Господь, милорд! Да будут не беса к вам благосклонны!
Один из убогих, с повязкой на ноге, из-под которой сочились кровь и гной, хотел было тоже отблагодарить Гарета, но у него не хватило сил даже кивнуть головой. Когда он попробовал сделать это, то упал на дорогу, вскрикнув от боли, и зашелся от кашля. Из горла у него хлынула кровь.
Спутники хотели помочь ему встать, но не могли, им не хватало сил поднять беднягу.
– Попробуй подняться сам, Гас!
Человек пытался встать, но не мог. Он снова и снова падал в дорожную пыль, смешавшуюся с кровью.
Гарет подошел, обхватил сильными руками тщедушное тело и поставил Гаса на ноги.
– Обопрись па меня, – предложил Гарет.
– До «Желтого Оленя» совсем недалеко. Я доведу вас.
Медленно, с трудом, люди доковыляли до постоялого двора и подняли с постели трактирщицу. Чертыхаясь, она подогрела тушеное мясо, принесла эля.
Гарет собрался уходить. Уже в дверях он спросил:
– Откуда вы родом?
– Есть такое Богом и церковью проклятое место под названием Мастерсон. Упаси вас Господь, добрый милорд, когда-нибудь там оказаться!
Лицо Гарета вспыхнуло. Боль, острая и резкая, как от ножа в сердце, пронзила его душу.
Вот уже несколько недель, как он уехал из Мастерсона. Город, брошенный в его отсутствие на произвол судьбы, погибает в распрях и раздорах. Хок особенно остро сейчас ощутил это. Люди, зависимые от него, ждут защиты и помощи, они голодают, умирают, просят милостыню на дорогах.
Он остановился у лестницы. Гарет часто и взволнованно дышал, бледное лицо покрылось пунцовыми пятнами, глаза горели. Теперь он точно знал, как поступить, всеми фибрами души чувствуя, что принял правильное решение. Больше откладывать нельзя. Хок взлетел по лестнице на чердак.
Роза все еще спала. Во сне ее лицо было прекрасно, тонкие брови разошлись, губы полуоткрылись в улыбке. Правая рука лежала возле лица. Маленькая, почти детская ладошка раскрылась. Массивное кольцо поблескивало на пальце.
Гарет в растерянности остановился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41