Сколько человек лишилось жизни из-за этих партийных миллиардов — десятка полтора, и это лишь те, о ком они знают! Последними в печальном списке были охрана Юрия Антоновича и сам Юрий Антонович. А теперь вот, похоже, наступил их черед... Там, где золото, — там всегда кровь. Где много золота — много крови. А тут столько золота!..Генерал Трофимов и майор Проскурин сняли со спинок стульев пиджаки и через секунду были готовы.Готовы к неизбежному.Наверное, они могли спастись — шанс, пусть небольшой, но был — наброситься, опрокинуть ближайших противников, вырвать у них оружие и, прикрывшись их телами, открыть стрельбу на поражение, а потом... Шанс был!Но возможности его использовать не было!.. Они могли спастись, но тогда за них умрут их близкие. А потом все равно умрут они. Потому что кровников в живых не оставляют. Кровников находят, чего бы это ни стоило!В этой драке победить было нельзя, в этой драке можно было только умереть — сейчас и самим или чуть позже, но всем вместе.— Пошли.Генерал Трофимов и майор Проскурин брели по бесконечным коридорам бункера. С боков и сзади шли “сопровождающие лица”.Идти было недалеко, наверняка недалеко...— Направо...Генерал с майором поворачивали направо.— Наверх...Ступали на лестницу.Значит, не здесь... Как видно, не хочется им портить внутренний интерьер пулевыми пробоинами и кровавыми пятнами на панелях и полу. Не хочется им возиться с трупами, таская их на себе. Они желают, чтобы трупы транспортировали себя к месту казни сами. Ленивые нынче пошли палачи.Последние ступени...Сейчас они выведут их на воздух и сопроводят до ближайшей стенки...Закрывавшая вход в бункер бронированная дверь, бесшумно провернувшись на массивных петлях, отошла в сторону. В лицо пахнуло ночной свежестью.— Шагай давай!Конвоиры, становились все менее вежливыми, что свидетельствовало о приближении скорой развязки.Генерал Трофимов и майор Проскурин разом потянули носами прохладный, пахнущий травой и сыростью воздух. Когда дело идет к концу, все чувства обостряются и окружающий мир приобретает некий мелодраматический флер. И становится жаль, что не услышишь этих птичек, не поваляешься на этой травке и не выкуришь больше сигаретку.Такая вот ерунда...Но уж, видно, так устроен человек, что помирать ему, будь он хоть генерал ФСБ, хоть девяностолетняя парализованная бабушка, одинаково неохота.А придется...— Направо.Направо никаких стен не было, направо был заросший лопухами пустырь.А кто сказал, что обязательно должна быть стенка? Это только киношники без стен не обходятся, это им нужно, чтобы все было красиво, чтобы обязательно врытый в землю столб, черная повязка на глаза, частая барабанная дробь и взвод солдат с винтовками на изготовку. В жизни все куда как проще. В просто жизни тебе просто приставляют к затылку дуло пистолета и просто нажимают на спусковой крючок.— Стой!Ну вот и все. Здесь они и лягут. Вот в эти лопухи... Промахнуться палачи с такого расстояния не смогут.Генерал Трофимов и майор Проскурин взглянули друг на друга. В последний раз. Вместе они работали, вместе отдыхали, и помирать им тоже вместе.Хотя и обидно, вот так, как бараны.— Слушайте, мужики, — вдруг сказал генерал Трофимов. — У вас последние просьбы практикуются?— Чего? — не поняли палачи.— Вообще-то это мировая практика — удовлетворять последнюю просьбу приговоренных. Так сказать, акт доброй воли.Палачи переглянулись. Что-то такое они слышали. Вернее, смотрели, в кино.— Вам что, закурить, что ли? Это бы тоже неплохо, но можно потерпеть. Тем более что недолго.— Нет, не закурить. Нам бы позвонить близким. Палачи снова переглянулись. И сказали:— После позвоните.Хотя и те и другие понимали, что никакого “после” не будет, что это не более чем вежливая форма отказа.— Зря, — сказал генерал.И посмотрел на майора. Майор Проскурин еде заметно кивнул. Майор был “за”! Тем более что терять им было нечего.— Ой! — сказал майор Проскурин, схватившись за живот. И упал на колени.— Ты чего, чего?Хотя какого черта им было спрашивать — они же не врачи. Им что здоровый клиент, что больной — без разницы.— Ой, ай!.. — брал благим матом майор. По идее, ему нужно было заткнуть рот выстрелом, но палачи еще не были к этому готовы ни морально, ни физически. Они даже стволы еще не достали.— А ну, заткнись! — гаркнули они. И подбежали к майору. Что тому и нужно было!..Майор мгновенно, словно пружина, распрямился и ударил одного из бойцов кулаком в живот. Тот, удивленно выпучив глаза, ахнул и упал. Второй получил каблуком в пах и, сгребая в ладони свое мужское достоинство, запрыгал по лопухам на одной ноге.На майора наскочили разом несколько человек, но на них сзади обрушился генерал Трофимов. Возраст у него был уже не тот, но силенка еще была. И злость была. Уж такая злость!..Он с ходу опрокинул одного врага и другого, схлопотал по физиономии от третьего и буром полез на четвертого...Так умирать было легче — в бою, в драке, когда ты — в морду и тебя — в морду, когда некогда думать и сожалеть о травке и оставляемых навек березках.— На!— Получи, гад!..Это был не бой спецназовцев, это была драка просто мужиков. Нормальная уличная потасовка.— Ах ты так?!И снова:— На!— Получай!..— И еще получай!..Генерал с майором бились как львы, не обращая внимания на расквашенные физиономии, боль, кровь и хруст ребер. Их роняли на землю, пиная куда ни попадя, они рычали, страшно матерились, мотали головами и снова бросались в бой, получая новые удары. Но им ли в их положении было думать о боли!..Много раз за драку враг подставлялся им, открывая жизненно важные центры — глаза, горло, животы. Куда они могли вбить, воткнуть пальцы или поднятые с земли случайные палки, чтобы вышибить глазные яблоки, порвать артерии. Могли завладеть оружием и открыть стрельбу...Но они не использовали представившийся им шанс — туда, куда нужно было бить пальцами или ребром ладони, они били кулаками, в полсилы, не убивая, а лишь причиняя боль. Они не могли никого убить — не имели права! Убийства им бы не простили, за убийство им бы пришлось отвечать — отвечать жизнью своих близких. А просто драку им простят. Просто драку они могли себе позволить.— На!— На!— И еще!..Наконец генерала с майором свалили и, не давая встать, от души попинали ногами.Палачи тоже увлеклись — вместо того чтобы пристрелить жертвы, они их пинали, отводя душу. Мужики; они мужики и есть — им лишь бы помахаться.— Ну все, хватит!Уже неспособных подняться драчунов подхватили под руки, вскинули вверх и поставили на колени.Сзади, за их спинами, кто-то задвигался. Знакомо лязгнули передергиваемые затворы, досылая извлеченные из обойм патроны в стволы.Генерал Трофимов повернул разбитую голову вправо, увидел стоящего на коленях майора и слабо улыбнулся окровавленными губами. Майор Проскурин тоже повернулся, выплюнул изо рта выбитые зубы и тоже улыбнулся в ответ.Они поняли друг друга без слов. Они попрощались...Это была славная охота. Последняя охота! Не удалось их как баранов!..Сзади по земле зашуршали шаги. К ним подошли вплотную и остановились. Еще через мгновение они почувствовали, как в их затылки уперлись жесткие и холодные пистолетные стволы. И почувствовали, физически почувствовали, как в спусковых скобах напряглись пальцы.Все. Теперь все!..— Прощай... — хотел сказать генерал Проскурин.Но не успел. Его голос на полуслове оборвал грохнувший сзади выстрел!И тут же, практически без паузы, рядом раздался еще один выстрел. Второй выстрел!.. Глава семьдесят третья Большому Начальнику не повезло. С ним случилось несчастье. Вернее, Большое несчастье. В жизни больших людей случаются только большие события, в то время как в жизни маленьких — одни только мелкие неприятности.Большой Начальник попал в ДТП. Он ехал из города на дачу. Ехал, как обычно, на трех машинах с мигалками по практически пустой дороге. Идущий впереди джип охраны расчищал дорогу, как бульдозер, сгребая попутный и встречный автотранспорт — все эти “Жигули”, “Москвичи” и даже “Мерседесы” — к обочинам.Это было нормально. Именно так и должны ездить сильные мира сего.Но даже они не могут быть застрахованы от случайностей...На шестьдесят седьмом километре случилось то, чего никто не мог ожидать, — шедший навстречу бензовоз, вдруг резко вильнув в сторону, потерял управление и, проломив разделительное ограждение, вывалился на полосу встречного движения. То ли у него рулевое управление отказало, то ли водитель заснул, но только бензовоз вдруг оказался перед джипом охраны.Джип, конечно, был большой, но бензовоз был больше.Джип врезался в бензовоз, как в бетонную стенку, перевернулся и отлетел в сторону, перегородив собой две полосы. В расплющенный джип на полной скорости влетел шедший за ним “Мерседес”, в котором сидел Большой Начальник. Водитель успел среагировать, водитель нажал на тормоз, но скорость была слишком большой, а уйти в сторону было невозможно — бензовоз и смятый джип перегородили практически всю дорогу.“Мерседес” ткнулся в бензовоз и остановился. Удар был не слишком сильным, и люди, находившиеся в салоне, должны были остаться в живых, но джип охраны, протаранив бензовоз, как видно, пробил емкость с бензином. Который от удара “Мерседеса” в бензовоз, от случайно выбитой искры, вспыхнул.Раздался взрыв, поглотивший бензовоз, джип охраны и “Мерседес”. Подоспевшая к месту аварии охрана из последней, уцелевшей машины ничего сделать не могла — здесь их пистолеты были бесполезны, здесь нужны были скорее пожарные гидранты. Они сунулись было в пламя, но сразу же отступили, опалив волосы.Огромный из десяти тонн бензина, из бензина в баках их машин и людей костер полыхал, во все стороны разбрасывая жаркие языки пламени. Это был ад! Персональный ад для отдельно взятого грешника.Прибывшие через пару часов на место происшествия пожарники лишь загасили тлеющие покрышки. Больше они ничего сделать не могли. Спасатели выгребли из покореженного и прогоревшего насквозь металла кучки серого пепла. Но что удивительно, в кабине бензовоза никаких останков найдено не было. Или водитель сгорел дотла, в буквальном смысле слова испарившись от жара, или успел в последний момент выпрыгнуть из машины.Свидетелей, видевших происшествие, как водится, не нашлось. Охранники, ехавшие сзади, ничего не заметили, а те, что были впереди, о том, что видели, рассказать не могли...Большому Начальнику не повезло — он погиб, как говорится, в расцвете сил в банальном ДТП.Ему не повезло...И в то же время повезло, потому что он не узнал, что созданная его многолетними трудами империя рухнула — рухнула в одночасье!Он умер почти счастливым, считая себя победителем... Глава семьдесят четвертая Грохнул второй выстрел...Генерал Трофимов ткнулся лицом в траву. Он умер!..Но как же тогда второй выстрел?!. Он же слышал второй выстрел! И почему, если он умер, он чувствует боль? Причем не сзади, куда стреляли, а спереди. И почему ему лезет в нос и щекочет ноздри трава?..Додумать свою мысль генерал Трофимов не успел — на него сверху обрушилось что-то тяжелое, придавливая к земле. И тут же зазвучали новые выстрелы. И чьи-то крики... И снова выстрелы...Что за чертовщина?И что-то снова, еще более тяжелое, свалилось на генерала сверху. Они что, решили его не стрелять, решили задавить?..— Э-эхх!.. — кряхтел кто-то рядом. Совсем рядом. Кряхтел, между прочим, голосом майора Проскурина.Его что, тоже как цыпленка табака?Тяжесть не отпускала, выстрелы не становились реже. Мимо кто-то, тяжело топая, пробежал и тут же, словно споткнувшись, упал. Зашуршали шаги.— Все? — спросил голос.— Вроде все. Вон там, кажется, кто-то шевелится!И словно гора с плеч свалилась. Ушла тяжесть! С генерала стащили два упавших на него трупа.Но тут же в затылок ему ткнулось дуло пистолета. Туда же, куда уже тыкалось!Что они, по новой, что ли?..— Встать! — гаркнул сзади голос.Генерал попытался привстать. И скосил голову чуть в сторону.Рядом, на коленях, стоял майор Проскурин. В спину ему упиралось чье-то колено, в затылок дуло пистолета-пулемета.Да что здесь происходит, в конце-то концов?..— Кто вы? Быстро! — вновь гаркнул голос. Врать было бессмысленно, потому что непонятно было, о чем врать.— Трофимов, — представился генерал Трофимов, без званий и регалий.— Проскурин, — повторил, как эхо, майор Проскурин.Выстрела не последовало.— За что они вас?— Да так, повздорили маленько, — неопределенно ответил генерал, соображая, почему они говорят “они”? Если говорят “они”, значит, они — не они? Так, выходит?А если они не “они”, то кто?— Сейчас вы будете отвечать на наши вопросы, — сказал голос. — Если соврете, можете считать себя покойниками.Генерал Трофимов и майор Проскурин и так считали себя покойниками.— Какие силы остались в бункере?А черт его знает, кто остался в бункере. И кто там вообще был!Но “языкам” не пристало отвечать на поставленные вопросы неопределенно. За это и схлопотать можно.— До отделения пехоты! — уверенно соврал генерал.— Какое оружие?— Легкое стрелковое и гранаты.— Точно! — подтвердил майор Проскурин. В конце концов, если там окажется меньше отделения и не окажется гранат, их за это не накажут. Главное, чтобы не было больше отделения и не было гранатометов.— Михалчук! — крикнул голос.— Я! — откликнулся Михалчук.— Бери своих людей и вычищай бункер. Там примерно отделение...Люди Михалчука дружно затопали в сторону входа в бункер.— Где еще может быть противник? — спросил голос.— Ну-у... — неопределенно ответил генерал. А где он может быть? Он и сам не знает, где тот может быть. И не знает, кто здесь противник. Для него все противники — и те и эти.— Отвечать!В бок генерала впечатался ботинок. Армейский, десантный, сорок пятого размера, прикинул он. Это что — армия?— Ну!“Языку” не положено долго молчать, “языку” положено говорить.— Поищите возле гаражей, — наобум ответил генерал, прикидывая, что он попытался бы отсюда свалить на машине.— Ага, возле гаражей, — поддакнул майор Проскурин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41