Оба козырнули при ее появлении.
Управляющий отелем был в гостиной. Он сказал, что вызванный врач находится у Рольфа. Затем, заметно обеспокоенный, он пробормотал слова сочувствия. Хельга не обратила на него внимания.
Когда Рольф застал ее врасплох, она захлопнула красную папку. Та все еще лежала на столе, напоминая красный сигнал тревоги, и Хельга убрала ее в ящик.
Из спальни вышел моложавый, грузный, сильно вспотевший темнокожий доктор. Он представился, как доктор Беллами. Хельга видела, что вызывает в обеспокоенном враче благоговейный трепет. Сообщив, что ее муж перенес сильный удар, и все необходимое ему будет сделано, он поспешил к телефону.
Хельга подошла к дверям спальни, но появившийся Хинкль загородил дорогу.
– Вам лучше не входить, мадам, – сказал он живо. – Положитесь на меня. Она кивнула.
– Доктор Леви приедет, – она помедлила в нерешительности. – Он сильно страдает?
– Нет, мадам.
Управляющий, который прислушивался к разговору, приблизился к ним.
– Позвольте проводить вас в ваш номер, миссис Рольф. Когда Хельга направилась к выходу, Хинкль закрыл дверь спальни. Она остановилась, а потом, подойдя к столу, достала красную папку и в сопровождении управляющего вернулась к себе. У дверей управляющий сказал:
– Я позабочусь, чтобы вас не беспокоили. Все звонки будет принимать служащие мистера Рольфа. Вы не обедали? Могу предложить...
– Нет, ничего не надо, благодарю вас.
Хельга вошла в номер и закрыла за собой дверь. Тут она вспомнила о свидании с Гарри Джексоном и почувствовала острое, как боль, разочарование.
В шейкере нашлись остатки мартини. Она выпила, закурила и села. Так она провела часа два с папкой на коленях, куря сигарету за сигаретой и мурыжа одну мысль: умрет или не умрет?
Пришел доктор Леви.
Он заглянул к ней лишь на несколько минут. С ее мужем был серьезный удар, сообщил он, и его перевезут в больницу, как только он сочтет это безопасным. Очень жаль, что новость распространилась, Теперь с появлением прессы ей лучше оставаться в своем номере. Администрация отеля понимает, какое создалось положение. Меры безопасности будут соблюдаться и дальше. Не примет ли она таблетку снотворного?
В девять, когда она должна была встретиться с Гарри Джексоном, ее разбудил телефонный звонок. Телефонистка, понизив голос, спросила, будет ли миссис Рольф разговаривать с Стенли Уинборном.
Уинборну передали тревожное известие во время первого акта пьесы. Он немедленно вернулся домой. Хельга передала ему содержание беседы с доктором Леви.
– Я связался с Леманом, – Уинборн говорил холодным тоном. – Мы будем у вас завтра утром.
«Стервятники слетаются», – подумала она. Вошел управляющий, неся на подносе маленькие бутерброды и шейкер с коктейлем.
– Вам нужно немного подкрепиться, миссис Рольф, – сказал он. – Пожалуйста, съешьте что-нибудь.
Он вышел.
Внезапно Хельга почувствовала волчий аппетит.
Она набросилась на бутерброды, уничтожая их один за другим, сердясь при этом, что они такие маленькие. Но выпив три коктейля и съев все бутерброды, она в достаточной мере насытилась, успокоилась и раскрыла красную папку, чтобы еще раз перечитать письмо.
«Умрет или нее? – спросила она себя еще раз сегодня, убрав письмо обратно в папку. – Если умрет, проблема будет решена. О письме знал только один Хинкль. – Хельга задумалась: – Можно ли рассчитывать на его молчание? Ей вспомнился Арчер, которого она меньше, чем кого бы то ни было, могла заподозрить способным на шантаж. И все же он стал шантажистом. Хинкль? Но голословные обвинения не имеют места, и если она уничтожит письмо, все на этом и кончится. Уинборн, конечно, поверил бы ему, скажи тот о письме, но ничего не смог бы сделать. У него хранится первоначальное завещание. Ему придется действовать в соответствии с его условиями. Шестьдесят миллионов долларов.., но только, если Герман умрет. Умрет или нет?!» Она ударила стиснутыми кулаками друг о друга.
Что, если не умрет? Он успел прочитать ненависть в ее глазах. Внезапное осмысление всей глубины ее отвращения к нему и вызвало этот драматичный удар. В этом она была уверена. Значит, если он поправится, то обречет ее на жизнь монашки. Мало того, он сможет сделать ее жизнь настолько невыносимой, что у нее не останется иного выхода, кроме как покинуть его.
Хельга обвела взглядом просторную роскошную комнату, подумала о множестве других таких же комнат в таких же отелях, о великолепной вилле на собственном острове неподалеку от Парадиз-сити, о вилле в Кастельно, об элегантном пентхаузе в Нью-Йорке. Подумала о поклонах, приветствиях метрдотелей, портье и даже полицейских – всех эти людей, готовых выполнить малейшую ее прихоть. Всему придет конец. Ей придется начинать жизнь сначала, а в возрасте сорока трех лет такая перспектива страшила. Разумеется, она способна заработать на безбедное существование. Она отложила кое-какие деньги. У нее есть тысяч на триста драгоценностей. Но какой бы пугающей не была мысль о возврате в мир бизнеса с его свирепой конкуренцией, не она вызывала у Хельги дрожь, а сознание того, что она перестанет быть миссис Рольф – женой одного из богатейших людей мира, которую всюду окружают подобострастие, внимание и забота.
Но если он умрет!
Полная свобода и шестьдесят миллионов долларов!
С ее чутьем, финансовым опытом и энергией она могла бы стать столь же могущественной, как Рольф. Существует множество возможностей, когда располагаешь таким капиталом.
Если бы он умер!
Хельга посмотрела на красную папку.
Уничтожить письмо? Нет, рано. Если Герман поправится, придется вернуть папку на стол, но если он умрет, она уничтожит это письмо без колебаний.
Хельга огляделась по сторонам в поисках надежного места, затем подошла к шкафу и достала пустой чемодан. Она положила папку в чемодан и засунула его под другой, тоже пустой. Здесь папка будет в безопасности.
Было без двадцати двенадцать. Сколько же еще ждать?
Хельга принялась расхаживать по комнате, держась подальше от раскрытого окна. Ей не хотелось, чтобы ее заметил кто-нибудь из поджидающих репортеров. Когда через полчаса в дверь постучал доктор Леви, она все еще расхаживала по комнате, погруженная в свои мысли.
– Какой?
– Пока рано говорить что-либо определенное. – Леви закрыл дверь. – Мне очень жаль, миссис Рольф, но положение серьезное. Все зависит от того, что произойдет в течение последующих двух-трех дней. Делается все возможное. Если послезавтра наступит улучшение, надежда есть. Я останусь здесь. Доктор Беллами очень компетентен. Запаситесь терпением, миссис Рольф. Вам будут обо всем сообщать.
– Два или три дня?
– Возможно мы будем знать уже завтра.
– Вы должны мне сказать, – требовательно произнесла Хельга. – Высказали, положение серьезное. Как это понимать?
Доктор Леви снял очки и сдавил пальцами переносицу. Не глядя на нее, он сказал:
– Полный паралич правой руки, несомненное повреждение мозга, возможно, утрата речи.
Он снова надел очки, по-прежнему избегая смотреть на Хельгу.
Хельга почувствовала, как внутри пробежала холодная дрожь. Такого она не пожелала бы даже Герману.
– Но ведь он и так уже почти не владеет ногами, – сказала она чуть слышно.
Доктор Леви мягко произнес:
– Это трагично, но я его предупреждал.
– Выходит, он больше не сможет говорить?
– Это выяснится позже. Боюсь, что не сможет. А теперь я посоветовал бы вам немного отдохнуть, миссис Рольф. Вы ничем не сможете помочь. Я принес вам снотворное.
– Было бы милосердней, если бы он умер, – сказала Хельга и содрогнулась. – Без ног, без языка, без правой руки... Мистер Леви положил на стол таблетку:
– Пожалуйста, примите это и ложитесь в постель. Когда он ушел, Хельга снова села в кресло, не обращая внимания на таблетку. Стиснув на коленях руки, она горячо желала мужу смерти, теперь уже не ради себя, а ради него самого. ***
Стенли Уинборн сообщил Хельге, что в последний момент было решено, что Леман, как вице-президент «Электронной компании Рольфа» принесет больше пользы, оставаясь в Нью-Йорке. Теперь, когда о происшедшем узнала пресса, акции компании упадут. Это неизбежно, хотя и не имеет серьезного значения: в наши дни достаточно чихнуть, как покатятся вниз акции твоей компаний. Леман должен оставаться у руля.
Уинборн прибыл в отель «Алмазный берег» в четверть двенадцатого. Хельга, смотревшая сквозь жалюзи, желая остаться незамеченной, видела, как он выходит из машины и останавливается поговорить с репортерами, которые находились здесь уже четырнадцать часов. Несмотря на свою ненависть к нему, Хельга вынуждена была признать, что Стэнли Уинборн был видный и красивый мужчина, чем-то напоминавший видного государственного деятеля. Он был высок, худ, с густыми темными волосами, побелевшими на висках, с холодным лицом, всегда безукоризненно одетый. Уинборн обладал отточенными умом юриста. Ко всем, включая и Хельгу, он относился с холодной отчужденностью и вежливостью.
Она не помнила, чтобы хоть раз Уинборн улыбнулся, тем более засмеялся.
Проведя несколько минут с репортерами и дав им сфотографировать себя, он скрылся в дверях отеля. Прошел почти час, прежде чем он появился к ней в номер. Хельга не сомневалась, что он подробно расспросил доктора Леви и запасся нужной информацией, чтобы затем перейти к действиям.
Дожидаясь его, Хельга просмотрела заголовки. В большинстве из них аршинные заголовки сообщали о болезни Германа Рольфа. Хельга подумала о лавине соболезнований, телеграмм и каблограмм, которые вызовет это известие. Она надеялась, что их будут отправлять в нью-йоркский филиал, а не сюда.
– Печальное событие, – сказал Уинборн, после первых слов сочувствия, вызвавших у Хельга только раздражение. – По-видимому, положение серьезное.
– Да.
– Могу ли я чем-нибудь быть полезен, миссис Рольф? – серо-стальные глаза Уинборна скользнули по ней. – Я, разумеется, в вашем распоряжении.
– Спасибо, пока ничем. Выдержав паузу, Уинборн сказал:
– Мистер Рольф только что заключил важный контракт с японским правительством. Он собрался отослать мне проект контракта, когда произошла несчастье. Дело не терпит отлагательств. Вам известно, где он лежит, Не подумав, Хельга ответила:
– Хинкль должен знать.
Едва произнеся эти слова, она осознала всю их опасность. Если Уинборн заговорит с Хинклем о бумагах Германа, не исключена возможность, что Хинкль вспомнит и об этом убийственном письме.
Однако Уинборн приподнял бровь.
– Я предпочел бы не обсуждать дела мистера Рольфа со слугой. – сказал он.
«Проклятый сноб! – подумала она. – Но слава богу, что ты сноб!» – Миссис Рольф, могу я попросить вас пройти со мной – продолжал Уинборн, – чтобы мы потом смогли просмотреть его бумаги. Этот проект требует моего незамедлительного внимания.
Она избежала еще одной опасности. Не позаботься она заранее изъять красную папку, та сейчас попала бы ему в руки.
– Да, конечно.
Они отправились в номер Рольфа.
Охранники по-прежнему стояли на верхней площадке и перед лифтом. Они отдали честь, и Уинборн, любивший почет, в ответ наклонил голову.
Дверь открыла медсестра с добродушным лицом:
– Пожалуйста, постарайтесь не шуметь, миссис Рольф, – сказала она, и, впустив их, вернулась в спальню и закрыла за собой дверь.
Уинборн стоял рядом, пока Хельга перебирала содержимое ящиков. Папка с японским контрактом нашлась быстро. Под ней лежала другая с надписью: «швейцарское» – Это напоминает мне кое о чем, – сказал Уинборн, понизив голос, – Леман говорит, что швейцарский счет показывает потерю в два миллиона. Мистер Рольф сказал, что потеря возникла в результате неосторожных спекуляций на бирже. Хельга овладела разыгравшимися нервами. По, крайней мере Рольф, не открыл им правды. Ни Леман, ни Уинборн не знают о растрате Арчер". Она посмотрела не него в упор:
– Швейцарскими делами ведаю я, мистер Уинборн. Мне об этом уже известно. Я обсудила этот вопрос с мужем. Это моя забота.., а не ваша.
Уинборн лишь едва заметно сжал губы и наклонил голову:
– Тогда я вас покину, миссис Рольф.
– У вас еще есть ко мне что-нибудь?
– Ничего срочного. Доктор Леви считает, что при первых же признаках улучшения мистера Рольфа нужно будет перевезти в Парадиз-сити. Там он сможет получить значительно лучший уход, чем здесь. Возможно, через пару дней уже можно будет решить. Сегодня вечером я должен лететь обратно в Майами. Я, конечно, могу рассчитывать, что вы меня будете держать в курсе дела? – Он испытующе посмотрел ей в глаза. – Тогда с вашего позволения...мне нужно позвонить в несколько мест. Если понадоблюсь, я в четырнадцатом номере. – Уже шагнув к двери, он остановился. – Мне кажется, как душеприказчик и юрисконсульт мистера Рольфа, я обязан знать, продолжаете ли вы следовать советам мистера Арчера. Два миллиона долларов – серьезный промах.
Теперь уже Хельга посмотрела ему прямо в глаза:
– Вам пока еще нет нужды выступать в качестве душеприказчика, мистер Уинборн, и я надеюсь, что прежде, чем возникнет такая возможность, пройдет еще много времени, – сказала она спокойно.
Его губы снова сжались:
– Я тоже надеюсь, миссис Рольф. Прошу извинить меня. – И он вышел из комнаты.
Хельга расслаблено откинулась в кресле, глубоко и облегченно вздохнула. Она держала себя правильно. Если бы письмо нашлось, этот опасный человек мог показать свои когти.
Вернувшись к себе в номер, она увидела Хинкля, который поджидал ее. Он выглядел усталым и не таким благодушным, как обычно.
– Как вы себя чувствуете, мадам? – спросил он, выступая вперед.
– Хорошо. А вы, Хинкль?
– Ночь была тревожной, но теперь мистеру Рольфу как будто лучше. Мы не должны терять надежды.
– Доктор Леви сказал вам про.., паралич...
– Да, мадам. Весьма печально, но не надо об этом думать. Могу я вам предложить ленч на террасе. Газетчики уже уехали. Они вам не помешают, а солнце полезно.
– Хорошо. Как ни странно, Хинкль, но я проголодалась.
– Это все нервы, мадам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21