– Полицейский спрашивал о том же, – с опечаленным лицом ответила миссис Бичем. – Нет, никого не было. Я часто говорила Тельме, что следует познакомиться с каким-нибудь симпатичным юношей, но она и слышать не хотела. Все ее мысли были о боге.
– Возможно, у нее был приятель, но вы об этом не знали, миссис Бичем? Некоторые девушки слишком застенчивы и не рассказывают о своих сердечных делах.
– Нет, что вы! Я знала Тельму пять лет. Будь какой-нибудь кавалер, она непременно бы рассказала. Она из дому-то почти никогда не уходила, только по вторникам и пятницам.
– Может на самом деле она ходила не в церковь, а на свидание?
– О, как вы можете так говорить? – с обидой в голосе произнесла миссис Бичем. – Тельма была неиспорченной девушкой, она всегда говорила правду.
– Бывал у нее кто-нибудь дома, миссис Бичем?
– Иногда заглядывали подруги – две девушки из «Школы керамики», а с третьей они ходили в церковь.
– Мужчины не приходили?
– Ни разу. Я не поощряю подобные визиты. Мужчины не должны приходить в квартиры к девицам.
Я вынул из бумажника фотографию Шеппи. Хозяйка внимательно разглядывала ее и покачала головой:
– Это лицо мне незнакомо. Повторяю, мужчины не бывали здесь в гостях.
– Не заходила ли богато одетая блондинка? Женщина лет тридцати семи?
Она бросила в мою сторону непонимающий взгляд:
– Богатая блондинка? Нет, что вы! Три ее подруги и отец Меттьюз – больше у нас никто не бывал.
Было похоже, что Трисби бессовестно лгал, утверждая, что Шеппи и Бриджетт ходили к Тельме домой.
– В день, когда она погибла, ничего необычного не произошло? Никто не звонил ей?
– Полицейский тоже интересовался этим. Нет, все было как в обычные дни. Она ушла в восемь тридцать, чтобы к девяти успеть в магазин. Обедать Тельма всегда приходила домой. Но на этот раз она не явилась, и я начала беспокоиться, а вечером позвонила сначала отцу Меттьюзу, потом – в полицию.
Ренкин оказался прав: добиться чего-нибудь от старухи было таким же безнадежным делом, как пальцем проковыривать дырку в бетоне.

2

Оставив «бьюик» на обочине, я пешком направился к «Белой даче». Солнце уже закатилось, и все вокруг было окутано непроглядным мраком.
Со мною был карманный фонарик и несложный инструмент, с помощью которого я намеревался в случае необходимости открыть окно или запертый шкаф.
Соблюдая все меры предосторожности, я обошел дом, но света нигде не обнаружил. К моему удивлению, гараж оказался незапертым, и я увидел, что здесь стоит машина Трисби. Ее капот был холодным.
С удвоенной осторожностью я поднялся на веранду и позвонил в парадную дверь.
Прошло минуты три, но никто не отвечал, было тихо. Откуда-то из темноты появился сиамский кот и лениво развалился у моих ног. Но когда я нагнулся к нему, он быстро отскочил прочь и принялся наблюдать за мной настороженно и враждебно.
Прежде чем войти в дом, я некоторое время стоял на веранде, внимательно прислушиваясь. Смущала машина в гараже: это могло означать, что Трисби был где-то поблизости; впрочем, за ним мог заехать кто-нибудь из знакомых. Отсутствие в доме света делало второе предположение вполне вероятным.
Я вошел в гостиную и, отыскав выключатель, зажег свет. То, что предстало перед моими глазами, заставило вздрогнуть. Пол был усыпан кипами бумаг, писем, старых счетов, выброшенных из письменного стола и шкафов. Кто-то успел в этот дом раньше меня, и мне ничего не оставалось, как с досады выругаться.
Я прошел в соседнюю комнату, где увидел лестницу, ведущую на второй этаж, и две двери. Пройдя через одну из них, я оказался в столовой. Неизвестный посетитель побывал и здесь: ящики буфета были выдвинуты, столовые принадлежности разбросаны на полу.
В роскошно обставленной кухне, куда вела вторая дверь, все оказалось в полном порядке.
Вернувшись обратно, я остановился около лестницы. Я решил не зажигать свет и достал карманный фонарик. Где-то деловито тикали часы, но больше в доме не раздавалось ни звука.
Что могло интересовать побывавшего здесь человека? Я постарался представить реакцию Трисби, когда он обнаружит погром, произведенный в его отсутствие. Интересно знать, обратится он в полицию или ничего не предпримет.
Трисби мог вернуться в любую минуту, и с осмотром нужно было кончать побыстрее. Нигде не задерживаясь, я обошел все комнаты внизу, затем взбежал на второй этаж и остановился на широкой, погруженной в темноту площадке.
Здесь в тусклом свете карманного фонаря я увидел нечто, от чего кровь застыла в жилах; в противоположном углу явственно виднелась фигура припавшего к полу человека. У него была странная поза – он точно изготовился к прыжку.
С бешено колотившимся сердцем я отпрянул назад.
– Кто здесь? – спросил я голосом старой девы, обнаружившей мужчину у себя под кроватью.
Гробовое молчание было мне ответом, человек не шевелился. Он сидел, опираясь на пятки, – небольшой смуглый человек с испещренным морщинами лицом. Узкие щелочки глаз неподвижно смотрели в пространство.
Эта был, вероятно, слуга Трисби. Кто-то выстрелил ему в грудь, и перед смертью он успел отползти в угол. На его полотняном пиджаке темнело кровавое пятно.
Я подошел ближе и коснулся его лица. Окаменевшие мышцы и холодная кожа говорили о том, что человек умер уже несколько часов назад.
В спальне было темно и тихо. Я увидел Трисби, лежавшего поперек кровати, в белой фуфайке, малиновых шортах и сандалиях. На его лице застыла гримаса ужаса, руки были сжаты в кулаки. Простыня была обильно испачкана кровью.
Кто-то убил его выстрелом в спину, когда он пытался убежать. Умирая, он упал на постель.

3

Я зажег свет. Сиамский кот проник вслед за мною. Теперь он сидел на постели и обнюхивал голову убитого хозяина. Вытянув хвост, кот злобно шипел на меня.
Ноги мои подгибались, когда я подошел к постели и потрогал свисавшую руку. Она была холодной. С момента смерти Трисби должно было пройти не менее пяти часов.
Кругом валялись вещи убитого. И подле кровати – револьвер. Я ни секунды не сомневался, что это был тот самый револьвер, который несколько часов назад я вернул Бриджетт Криди. Да, так оно и оказалось – под стволом стоял номер 4557993.
Вынув магазин, я пересчитал патроны. Стреляли четыре раза, по крайней мере два выстрела были смертельными.
Стоя с револьвером в руке, я погрузился в раздумье. В этой истории все выглядело чересчур просто и очевидно, чтобы быть правдой. Нахмурившись, я перебрасывал оружие в руках, потом, повинуясь внезапному импульсу, погасил свет и спустился в гостиную. Там я набрал номер Криди. Стрелки на часах показывали без четверти десять.
Трубку на другом конце провода снял Хилтон:
– Резиденция мистера Криди. Кто вам нужен?
– Соедините меня с миссис Криди.
– Я соединю с ее секретаршей, сэр, если вы подождете.
Раздались обычные щелчки, потом знакомый голос спросил:
– Кто говорит?
– Лу Брэндон. Миссис Криди у себя?
– Боюсь, она не будет с вами разговаривать.
– У меня дело необычайной важности, – нетерпеливо сказал я. – Мне необходимо с ней поговорить.
– Подождите у телефона, я узнаю, подойдет ли она.
Я ждал, с ненужной силой прижимая трубку к уху.
Через некоторое время вновь послышался голос секретарши:
– Мне очень жаль, но миссис Криди не желает с вами разговаривать.
Я хмуро усмехнулся:
– Она должна выслушать меня, это в ее интересах. Передайте, что погиб ее старый друг. Кто-то застрелил его, и полиция может явиться к ней с минуты на минуту.
– Что вы сказали?
– Соедините с миссис Криди. Она будет горько раскаиваться, если откажется говорить со мной!
Наконец голос Бриджетт Криди произнес:
– Если вы не прекратите донимать меня, я буду вынуждена жаловаться мужу.
– Отлично, – ответил я, – жалуйтесь сейчас же. Он будет наверняка доволен. Но я не думаю, что муж поможет вам избежать неприятностей. Ваш друг Жак Трисби лежит у себя дома с пулей в спине. Рядом с трупом – ваш автоматический револьвер.
Из груди ее вырвался негромкий вздох:
– Вы лжете!
– Хорошо, тогда сидите и спокойно ждите Ренкина, – сказал я. – Больше мне нет дела до вас. Я рискую головой, разговаривая с вами по телефону.
Она продолжала учащенно дышать в трубку.
– Вы говорите, он убит?
– Да, он мертв. Теперь ответьте на вопрос: где вы были между пятью и шестью вечера?
– Здесь, в своей комнате.
– Вас кто-нибудь видел?
– Нет, я была одна.
– Секретарша не заходила к вам?
– Она в это время отсутствовала.
– Что вы сделали с револьвером, который я вам отдал?
– Положила в спальне.
– Кто мог его взять?
– Кто угодно. Шкаф не был заперт.
– К вам никто не приходил?
– Нет.
Нахмурившись, я посмотрел на стену.
– Не знаю, почему у меня появилось желание помочь вам, – сказал я. – Ваш револьвер со мной, я забрал его из спальни Трисби. После анализа пули полиция, возможно, установит, что стреляли из вашего оружия, но будем надеяться, что ей не повезет. Кажется, кто-то хочет спихнуть на вас вину за убийство Трисби. В общем, сидите тихо и молитесь, чтобы господь помог вам выпутаться из этой истории.
Прежде чем она успела что-нибудь сказать, я положил трубку.
Я осторожно вышел из «Белой дачи», погасив всюду свет и заперев двери.
Когда я вернулся домой, было четверть одиннадцатого. Под пальмами стоял одинокий «кадиллак» с потушенными фарами. В окнах бунгало света не было. Я вошел в темный холл. Здесь, включив свет, я некоторое время стоял прислушиваясь, не убирая руки с револьвера.
– Это ты, Лу? – раздался голос Марго.
– Что ты делаешь в темноте? – спросил я, проходя в спальню.
Она лежала возле окна, и в свете луны неясно вырисовывался ее силуэт.
– Я люблю смотреть на море, – ответила Марго. – Не включай электричество, дорогой.
На ней была лишь черная шелковая пелерина, через которую просвечивало тело. Она протянула мне руку.
– Подойди ближе и сядь, Лу, – сказала она. – Здесь хорошо, не правда ли? Нет ничего прекрасней ночного моря!
Я сел рядом, но руки не взял. Образ мертвого Трисби, стоявший перед глазами, не располагал к интимности.
– Что-нибудь случилось, дорогой?
– Марго, ведь ты была когда-то влюблена в Трисби?
Наступила длительная пауза, и ее рука опустилась.
– Да, – ответила она наконец с отчужденностью в голосе, – я была влюблена. Мне нравилось в нем здоровье и сила и даже поразительное самомнение. Слава богу, мое чувство исчезло так же быстро, как и возникло. Я никогда не прощу себе это увлечение.
– Все мы совершаем в жизни ошибки, о которых потом сожалеем, – заметил я, отыскивая в кармане сигарету. Прикуривая от зажигалки, я видел, что она, приподняв голову, смотрит на меня широко открытыми глазами.
– С Жаком что-нибудь случилось? Ты был там?
– Он убит. Его застрелили.
– Убит? – Из ее груди вырвался стон. – О, Лу! Он обращался со мной жестоко и подло, но в нем было что-то…
Не закончив фразы, она умолкла.
– Это, конечно, Бриджетт! – сказала она через минуту.
– Я не уверен.
Внезапно Марго села.
– Я не сомневаюсь, что это сделала Бриджетт. Ведь она пыталась убить его, разве не так? – Спустив ноги с кушетки, Марго продолжала: – Она убила его! Но ничего, безнаказанно ей это не пройдет! Отец добьется правды!
– Предположим, добьется, а что дальше?
В темноте я почувствовал на себе ее пристальный взгляд.
– Как что? Он выкинет ее из дома!
– Я полагал, ты не станешь впутывать в это дело полицию, – спокойно заметил я.
– Конечно, нет, полиция ничего не будет знать. Отец просто вышвырнет ее вон.
В окно я увидел, как к бунгало на большой скорости приближался автомобиль, на крыше которого мигала красно-синяя сигнальная лампа.
– Не думаю, что полицейские останутся в стороне, – сказал я, поднимаясь. – Через минуту они будут здесь. – Я вышел в холл и сунул оба револьвера – свой и миссис Криди – в ящик тумбочки.

Глава тринадцатая


1

Машина остановилась перед домом, и из нее вылез Ренкин в сопровождении сержанта Кенди.
Я вышел навстречу.
– Мне надо поговорить с вами, – сказал Ренкин. – Пойдемте в бунгало.
– Обернитесь, лейтенант, – негромко произнес я, и вы, возможно, передумаете.
Ренкин посмотрел на «кадиллак» и на стоявший рядом «бьюик».
– Ну и что? – спросил он.
– Вы, конечно, знаете, кто владелец «кадиллака». Если вас не интересует капитанское звание, входите. Но тогда – я это гарантирую – вам не видать повышения, как своих ушей.
– Хорошо. Мы побеседуем по пути к Трисби.
– К Трисби вы поедете один, лейтенант, мне там нечего делать, – ответил я. – У меня хватает хлопот и с владельцем «кадиллака».
– Вы поедете или мы повезем вас силой? – неожиданно нетерпеливым и угрожающим голосом спросил Ренкин.
Приблизившись к нам, Кенди многозначительно сунул руку в карман пиджака.
– Хорошо, коль вы настаиваете, – счел за лучшее согласиться я. – Но что вам нужно?
– Хватит морочить нам голову, – раздраженно сказал Ренкин. – Вы только что вернулись от Трисби.
– Попробуйте доказать это, – сказал я, садясь в полицейский автомобиль.
Я посмотрел на бунгало; Марго не подавала никаких признаков, что находится там.
– Дайте мне револьвер, – потребовал Ренкин.
– У меня его нет.
– Где он?
– В бунгало.
– Поехали обратно, – приказал водителю лейтенант.
Машина развернулась. Преследуемый Кенди по пятам, я вошел в дом. Я старался загородить тумбочку от сержанта, но тот, оттолкнув меня, выдвинул ящик и извлек револьвер. Это был принадлежащий мне револьвер тридцать восьмого калибра.
– Он? – спросил сержант.
– Да.
Я удивленно посмотрел в ящик: револьвер Бриджетт бесследно исчез.
Кенди заглянул в ствол и обнюхал его. Потом положил в карман.
– Кто оставил здесь «кадиллак»?
– Спроси об этом у лейтенанта, – буркнул я в ответ. – Зачем я вам понадобился?
– Не представляйся дурачком. Мы видели, как ты вышел от Трисби.
– Почему же меня не арестовали сразу?
– Не было ордера на арест.
– Кто подписал ордер?
– Капитан.
– Холдинг знает об этом?
Кенди пошевелил языком, перемещая во рту жевательную резинку.
– Забудь о Холдинге, ситуация в городе изменилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22