– А может, лучше обогнуть пустыню холмами? – спросила Май, указывая на лиловатые очертания, вырисовывавшиеся далеко на севере и на юге.
Каспар кивнул на гряду коричневатых холмов прямо на востоке. С виду до них было гораздо ближе.
– В обход будем тащиться целую вечность, а напрямик доберемся за несколько часов.
К его радости, никто не стал спорить, а посему маленький отряд двинулся прямиком через пустыню. Поскольку никакого убежища там найти было невозможно, Каспар стремился преодолеть ее как можно быстрее – пока солнце не начало палить вовсю. И поначалу казалось, им это удастся. Рожденный на юге скакун Каспара так и рвался вперед, ни разу не сбиваясь с рыси на шаг. Идущий налегке Папоротник бойко перебирал похожими на копытца голыми ножками, а Перрен шагал обманчиво длинными и ровными шагами.
Однако ближе к полудню горовик заметно сбавил скорость.
– Тут слишком жарко! – пыхтел он. – Я не могу без воды!
Вокруг простиралась сухая, испепеленная солнцем саванна, но разрозненных побуревших клочков травы вполне хватало на пропитание многочисленным стадам антилоп – они тут водились во множестве. Бок о бок с ними паслись и другие копытные, а через пару часов Каспар заметил бурую тень зверя, встречи с которым надеялся избежать, – льва.
Юноша с тревогой покосился на Май. На родине, в Торра-Альте, ему приходилось иметь дело с горными львами и проворными рысями; но он еще из детских книжек помнил, что львы Ориаксии, особенно самцы с горделивыми гривами, в добрых два раза крупнее. Первым инстинктом Каспара было защитить Май. На долю секунды молодой лорд забыл ревность и придержал коня, поджидая их с Перреном. Но девушка взглянула на него столь презрительно и надменно, что он со злобой ударил коня пяткой в бок. И что на него нашло? Май он не нужен, ее прекрасно защитит и Перрен. Папоротник – вот о ком и впрямь надо позаботиться.
Кто-то неотступно следовал за отрядом. Сперва Каспар думал, что ему просто мерещится, ведь этот знойный дикий край буквально кишел всякой живностью, вплоть до носорогов и буйволов, о которых юноше доводилось слышать лишь от Морригвэн. Но теперь он уже был уверен, что не ошибся.
Чуть отстав от спутников, он натянул лук. Лучше держаться наготове. Интересно, а Перрен чувствует преследование? Каспар как раз собирался спросить, как вдруг горовик пошатнулся и лишь с трудом удержался на ногах. Дурной признак, ведь до сих пор крепкие плоские ступни горовика ступали по горячему песку ровно и уверенно.
– Перрен? – окликнул Каспар. – Тебе не кажется, что что-то не так?
– Еще как кажется! – отозвался горовик с несвойственной ему раздражительностью. – Тут слишком жарко!
Каспар повернулся к Папоротнику. Ему пришла в голову ужасная мысль: человек-волк так упорно шел по следу Май – едва ли и теперь он просто взял и отказался от попыток выкрасть Яйцо.
– Папоротник, ты не чуешь ли в ветре его – ну, знаешь, человека-волка?
Папоротник покачал головой.
– Я думал, магия Талоркана изгнала его обратно в Иномирье.
Каспар поскреб в затылке. Говорить о Талоркане было просто невыносимо, но деваться некуда.
– Не думаю. Талоркан все еще боялся за Май, просил меня защитить ее. Он охранял ее от темного духа человека-волка всю дорогу от Торра-Альты и, даже умирая, все еще боялся за нее.
Юношу охватило чувство вины. Как же он подвел Май! Ведь именно его слабость, неспособность устоять перед манящей силой Некронда и вынудили девушку украсть камень, тем самым подвергаясь такой ужасной опасности. Будь он, Каспар, сильнее, она по сей день жила бы в Торра-Альте, в полнейшей безопасности.
– Кто-то идет по нашему следу, – настаивал он. – Если ты не чуешь волка, значит, это кто-то из его приспешников.
– Я чую льва, – выразительно ответил Папоротник, кивая на высокую траву. Она легонько колыхались, хотя ветра не было и в помине.
В этих сухих зарослях могло скрываться сколько угодно диких зверей. Каспару хотелось скорее добраться до открытой пустыни, что виднелась впереди. Только бы пересечь ее – а там уж холмы, а за холмами – море. Пока наследник Торра-Альты даже не задумывался, что они будут делать, когда доберутся до океана Тетис. Наверное, найдут какую-нибудь прибрежную деревушку и купят судно, чтобы покинуть эти берега.
Внезапно в голове у него раздался сигнал тревоги. Май нигде не было видно. Что случилось? Пришпорив коня, он помчался на розыски. Ни Май, ни Перрена. Внезапно земля буквально под копытами жеребца разверзлась и из трещины появилась серая фигура. Перрен! Он перевалился через край обрывчика и с виноватым видом вытащил Май.
– Не расшиблась? – встревоженно спросил горовик. Май испуганно провела рукой по слегка округлившемуся животу.
– Кажется, нет.
Какой-то крохотной частицей сознания Каспар хотел, чтобы после падения Май потеряла ребенка. Он сам ужаснулся, поймав себя на этой мысли, – как он только мог?! Руна испуганно тыкала девушку носом в бок. Май неуверенно поднялась на ноги, вытаскивая из волос сухие травинки.
Перрен в изнеможении присел на корточки.
– Далеко до следующей водной скважины? В жизни не думал, что солнце может так печь. В Кеолотии были изумительно, так сыро, так влажно. А здесь слишком уж сухо. Мне необходима вода, – заявил он Каспару, указывая на тыкву-горлянку у себя на шее. – Необходима. Я начинаю крошиться. Солнце слишком печет. Я так долго не протяну.
Каспар взял тыкву и встряхнул ее. Полупустая. Молодой воин оценивающе взглянул на полосу холмов, где наверняка удастся найти воду. До них оставалось всего несколько миль – но сейчас отряд двигался мучительно медленно. У самого Каспара еще оставалась в запасе одна тыква в седельной сумке, так что он вернул эту Перрену.
– Вот, выпей. Но больше у нас нет, – солгал он в надежде, что горовик сумеет обуздать себя.
Он слез с седла, чтобы помочь Перрену встать на ноги, но тот оказался невероятно тяжел. Все, чем смог помочь Каспар, – это усадить Май на Огнебоя.
Час спустя наследник Торра-Альты уже проклинал свое безрассудное решение пересечь пустыню. И зачем только он не послушался Май? Солнце палило просто немилосердно, ослепительное сияние песка выжигало глаза, губы у юноши потрескались. Перрен выпил содержимое фляги до последней капли, а новой водяной скважины им так и не попалось. Сухая трава сменилась песком и обломками скал. Путники стоически брели по раскаленной пустыне, мечтая достигнуть прохлады невысоких холмов.
Палящее солнце молотом било юношу по затылку. Он уже не мог думать ни о чем, кроме воды. Взгляд его не отрывался от желанных холмов – до них оставалось не больше лиги, но они казались недостижимо далекими. Убийственная жара даже Огнебоя заставила сбавить темп. Воздух обжигал легкие Каспара. Как юноша ни щурил глаза, они все равно болели. Язык во рту распух, каждая мышца ныла от усталости. Сухой мелкий песок расползался под ногами, так что юноша спотыкался на каждом шагу.
После долгого молчания Перрен опять принялся роптать, что не может терпеть.
– Воды, Спар. Мне необходима вода.
Только теперь Каспар вспомнил, что старые горовики из пещер Горы Старика советовали Перрену остерегаться солнечного зноя.
Дорога понемногу пошла в гору, песок под ногами осыпался, мешая идти. Каспар тоже изнывал от жажды и мог думать лишь о тыкве с водой у себя в седельной сумке. Если делить драгоценный запас на всех, его еле хватило бы. Нет, надо десять раз подумать, как лучше всего использовать воду. Ведь идти еще несколько часов. Даже если отдать сейчас всю воду Перрену, едва ли тот сумеет продержаться – горовик слабел и рассыпался буквально на глазах. А что будет с остальными? Каспар ни секунды не сомневался в том, что там, в холмах, им удастся найти воду. Он уже отсюда различал темные пятна на склонах – надо надеяться, кущи деревьев.
Разве что кому-нибудь из отряда поскакать на Огнебое вперед, споив жеребцу остатки из фляги, а потом запастись водой и вернуться? Если дать Папоротнику с Май передохнуть, они должны протянуть до его возвращения. Каспар от души надеялся, что и Трог с Руной тоже выдержат. Но вот Перрен… Весьма сомнительно. Но если ничего не предпринимать, горовик рано или поздно выпьет остатки воды – а потом погибнут все. Юноше отчаянно не хотелось покидать Май, но иного выхода он придумать не мог. Ей с Огнебоем не справиться, а Папоротник слишком непредсказуем, чтобы доверить ему миссию столь важную.
От жары плавились мозги. Каспар никак не мог принять решения. Знал, что должен, но не мог. Хотя по рождению ему была уготована роль предводителя, юноша давно понял, командирской жилки в нем нет. Интересно, а как бы поступил Халь? Вот кто наверняка принял бы верное решение. Однако как ни ломал Каспар голову, но так и не решил: какое именно. Спохватившись, что думает о совершенно посторонних вещах, наследник Торра-Альты крикнул всем останавливаться.
– Я не знаю, что делать, – честно признался он, посвятив их в суть проблемы.
– Ты хочешь сказать, что у тебя есть еще вода? Прямо здесь? – яростно обрушился на него Перрен. – Отдайте ее мне! Я не хочу умирать здесь, под этим солнцем. Я еще слишком молод. – Он отодвинул Каспара в сторону и, ухватив Огнебоя под уздцы, завопил: – Где она? Отдайте ее мне!
Горовик стащил Май с седла, так что она тяжело ударилась бедром о землю, и принялся неловко возиться с завязками седельной сумки. Раздался визг Трога, а потом каменный скрежет – это змеелов впился зубами в толстые серые пальцы. Перрен невольно отпустил уздечку и приостановился. Руна без малейших колебаний вцепилась ему в лодыжку.
Каспар чувствовал полнейшее бессилие. Единственный вариант, при котором погибнут все, – это если Перрен выпьет последнюю воду. Даже тогда горовику до холмов все равно не дотянуть. Он высыхал на глазах, но из последних сил снова кинулся на Огнебоя. Каспар оказался быстрее и успел отвести жеребца, но знал: с горовиком, что все настойчивее требует воду, ему не справиться. Времени больше нет. Если он не хочет, чтобы Перрен отобрал всю воду, надо бежать, немедленно скакать прочь – пусть даже Май еще не поднялась с колен. Решение было принято за него. Юноша вскочил в седло и погнал Огнебоя галопом к далеким холмам. Отъехав на безопасное расстояние от Перрена, он перевел коня на трусцу – чтобы тот не тратил зря силы.
– Нет! – зазвенел над пустыней голос Май. – Нет, не бросай меня! Спар, ты не можешь так поступить! Ребенок! Мне нужна вода! Я умру, а со мной умрет и мое дитя! Каспар, не надо, не смей!
– Отдохни! Не двигайся с места! – закричал в ответ Каспар. – Я вернусь с водой.
Больше он не оглядывался. Огнебой уже еле брел, пошатываясь и спотыкаясь, свесив голову между коленями. Но все же шел вперед. Каспар нежно поглаживал взмыленную шею жеребца, боясь, что тот рухнет прямо на ходу. Каждые десять минут юноша останавливался и давал коню глоток воды, и по возможности держался в тени причудливых одиноких скал, что здесь и там возвышались над песком.
Первые несколько миль всадник преодолел довольно быстро, но когда до спасительных холмов оставалось не больше мили, зной сделался совсем невыносимым. Даже Огнебой еле передвигал ноги. Жажда доводила юношу до безумия, поднимающееся над пустыней знойное марево сбивало с толку, дезориентировало. Однако он не пил – каждую каплю драгоценной влаги следует приберечь для коня.
В затуманенной голове пронеслась неясная мысль – как просто было бы сейчас воспользоваться Некрондом. Ведь ему, Каспару, уже доводилось вызывать драконов. Вот бы сейчас вызвать дракона, слетать за остальными – и в два счета добраться до воды. Легко, слишком легко. Молодой воин стиснул зубы. Ведь он обещал матери никогда больше не прибегать к силе Друидского Яйца. Только интересно, а хотела бы матушка, чтобы он выполнил свое обещание любой ценой, даже если послушание сулит ему верную смерть? Весьма сомнительно.
Так значит, все же воспользоваться Некрондом? Заманчивая идея начала крепнуть, но тут по всему телу Каспара пробежала холодная дрожь, виски запульсировали болью. Темные тени вокруг немедленно дали знать о себе. Они были тут, рядом, они ни на миг не теряли бдительности и только и ждали возможности вырваться на свободу. Внезапно за спиной раздалось тяжелое сопение. Каспар резко обернулся. Ложная тревога. Это оказался всего-навсего Папоротник – каким-то чудом он ухитрился не отставать от предводителя отряда. Это придало Каспару решимости. Если лесик еще в силах идти, сможет и он.
Все-таки матушка права: нельзя применять Некронд. Юноша ощущал присутствие чудищ где-то совсем рядом. И это ощущение физически давило его. По голове покатилась тонкая струйка крови – старая рана вновь открылась. Каспар вытер лоб и поглядел на пальцы – на них отчетливо виднелись следы гноя. Наследник Торра-Альты в ужасе попытался изгнать из сознания какие бы то ни было мысли о Яйце. Ему чудилось, будто уродливая лапа с обломанными когтями проникает через рану прямо в череп, терзая мозг. И лишь предельная сосредоточенность на непосредственной задаче помогала приглушить это отвратительное чувство.
Папоротник и Огнебой вдруг разом втянули ноздрями воздух и ускорили шаг. Вода! Каспар тоже почти чуял ее запах. Жеребец запрядал ушами и возбужденно заржал. Скоро песок под ногами сменился более темной почвой. Огнебой начал скрести землю копытом и громко фыркать. До воды явно было недалеко. Каспар с неимоверным облегчением допил последний глоток из тыквы и сполз с Огнебоя. Полоса темно-зеленых лаймовых деревьев взбегала вверх по склону вдоль скальной расщелины.
Отцепив от седла связку пустых тыкв-горлянок, юноша из последних сил поковылял к подножию скалы. Тыквы легонько постукивали его по спине. Раздвинув густые заросли папоротника, Каспар обнаружил прозрачный ручей, что струился по склизкой зеленой скале и разливался тенистой заводью. Вода, драгоценная вода! В Торра-Альте не знали в ней недостатка, так что Каспар никогда еще столь остро не осознавал цену живительной влаги. Он пил – и каждый глоток дарил отраду и исцеление спекшемуся, пересохшему горлу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75