Думаешь, кому-нибудь, кроме твоей мамы, эта посуда понадобилась? Нет, конечно. Это потом уже – много позже – народ распробовал и во вкус вошел. Зато рябиновая самогонка, при помощи керамической посуды сделанная, понравилась сразу! Так и с металлом: не иголки нужны, чтоб одежду шить, не топоры, чтоб дрова рубить, а оружие. Но, с другой стороны, понять наших главных людей можно: чужаки какие-то в степи объявились. Быть, похоже, войне, а силенок у лоуринов маловато. Когда-то здесь союз пяти племен жил, но после катастрофы только наше племя и осталось. Кто из других уцелел, к нам сюда прибились. Только это в основном женщины и дети – они самые живучие оказались. В общем, оружие действительно нужно в первую очередь. Тем более что старейшины и женщинам военную подготовку разрешили.
Семен осознал, наконец, что и Юрик, и Сухая Ветка спят – давно и крепко. «Что ж, – вздохнул бывший завлаб, – в моем мире когда-то был в моде метод обучения во сне».
Выбор оружия начался с интеллектуальных мук: Семен сидел, чесал затылок и думал. Собственно говоря, это было необязательно – выбор уже вроде как сделан. После исторического Совета топор к Семену не вернулся – старейшина Медведь (он же главный тактик, стратег и тренер молодежи) инструмент заграбастал и занялся усиленными тренировками самого себя. Его голубой мечтой стало снести этой штукой голову какому-нибудь врагу. О том, что топором можно рубить дрова, никто, конечно, не вспомнил. От Семена же требовалось одно: наколдуй еще!
Честно говоря, заниматься оружием Семену не хотелось – он предпочел бы истратить металл на инструменты. Однако он немного знал историю своего родного мира и понимал, что означает появление каких-то чужаков на границе земли охоты лоуринов: «Условия жизни людей и животных изменились и, скорее всего, началось Великое переселение народов. Само оно не рассосется, а что могут противопоставить чужакам лоурины? Полтора десятка воинов, полдюжины не прошедших посвящения подростков? Так ведь мужчины должны еще и охотиться – им нужно кормить почти сотню детей и женщин. У племени есть, конечно, запасы сушеного мяса, но по нынешней жизни расходовать их страшно. Впору действительно готовить и вооружать „женский батальон“. Впрочем, какой уж там батальон – и роту не набрать.
В общем металлическое оружие действительно нужно, причем такое, которым можно было бы сравнительно легко научиться пользоваться и которое давало бы владельцу значительное преимущество перед противником. Совсем не факт, что топор таковым является. В военном деле другого мира топор применялся против латников и всадников. У него, в отличие от меча, удар более концентрированный – можно и щит прорубить, правда, он в нем застрянет. А колющие удары топором наносить нельзя – усовершенствование требуется. Зато топор можно метать. В некоторых средневековых европейских армиях метательные топоры даже на вооружении были – по 5-6 штук у солдата. А уж томагавки американских индейцев! Прочитал когда-то тактико-технические данные этого оружия. Прицельно мечут его метров на 10-15. В полете томагавк вращается и, проходя сквозь кусты и ветки, вроде бы траекторию не меняет. Еще выяснилось, что предназначен томагавк не для боя, а для добивания убегающего противника – запулить ему в затылок. Форма у этих метательных топоров была разная – на наш плотницкий ни одна не похожа. В те времена, когда Аляска была российской, тамошние индейцы в качестве томагавков использовали русские колуны (!). В общем все это очень романтично, но чем томагавк эффективней дротика или метательной палицы?
Родная история показывает, что топор, попав на войну, начал быстро эволюционировать. Сначала, кажется, он удлинился, вытянулся и превратился в бердыш, он же секира. Кроме того, боевой топор вступил в интимную связь с копьем и породил метиса – алебарду. Ею, как и бердышом, можно колоть и рубить. Все бы хорошо, но выковать лезвие бердыша в наших условиях довольно трудно, что уж там говорить про алебарду. Ни приличных инструментов, ни приспособлений для сложной ковки нет, а делать их можно всю оставшуюся жизнь. Кроме того…
Кроме того, есть в бердыше и алебарде какой-то общий недостаток, который не позволил стать этому оружию в один ряд по популярности с копьем и мечом. Какой? Ну, наверное… Это же древковое оружие, то есть управлять рабочей его частью (лезвием) нужно на расстоянии, а тут получается сразу два угла – между древком и рукой и между древком и лезвием. А вот у копья и меча этот угол только один. То же у палицы или дубины – взялся за рукоятку и бей-круши во все стороны, не глядя, что там у тебя на конце. С бердышом так не получится – все время координироваться нужно. В общем, сложно все это: и делать сложно, и воевать. А что-нибудь попроще?
Вообще-то, по военной науке (так не хочется называть ЭТО наукой!) более продвинутым считается другой гибрид – копья и ножа или меча. По сути, это просто тесак на длинной рукоятке. В Европе такое оружие называлось «глефа», а в Китае, кажется, дадао – большой меч, значит. На Руси эти штуки тоже применялись. Считались они разновидностью рогатины и назывались «совня». Правда, у совни лезвие в верхней трети загибалось на манер санных полозьев и немного расширялось. А еще… Был в детстве период увлечения творчеством писателя Федосеева. Один из его главных героев – тунгус по имени Улукиткан – орудовал неким инструментом – оружием под названием «пальма». В те годы я ножами сильно интересовался, и очень меня эта пальма заинтриговала. Навел я справки, но где ударение ставить, так и не выяснил. Зато узнал, что эта штука была распространеннейшим оружием народов Западной и Центральной Сибири. И еще: клинок-наконечник иногда делался съемным и мог использоваться как палаш или нож-мачете. Наверное, это то, что нам нужно, благо основные параметры память хранит.
Значит, так: клинок односторонний с прямой спинкой и слегка выпуклым лезвием длиной, скажем, сантиметров 40-50. Никаких наворотов, типа крючьев или пробойников нам, пожалуй, не нужно. А насаживать как? Тулью, вообще-то, можно сделать в виде трубки – просто согнуть металл. А еще проще – две полосы типа помочей, только развернутые в плоскости, перпендикулярной клинку. Их можно будет ремешком обматывать. А древко сделаем по желанию трудящихся: длиннее, короче, толще, тоньше. В принципе, можно его вообще с ладонь сделать – тогда получится тесак, которым можно работать как коротким мечом. Но вообще-то древко должно быть не очень коротким – длиннее, чем дубина или палица противника, – и при этом достаточно толстым и прочным, чтобы им блоки ставить. В общем – типа моего посоха. Да и техника работы с такой штукой будет, наверное, похожа на работу с коротким боевым шестом, только добавятся режущие удары. О, придумал! Первый тесак я на свой посох и насажу – он у меня будет съемный!»
Первый клинок Семен ковал сам – долго и тщательно. Потом, в силу сложившейся уже традиции, состоялось заседание приемной комиссии с фехтованием и разрубанием звериной туши. Надо отдать должное главным людям лоуринов – достоинства нового оружия они оценили с первого раза. Более того, было принято решение о перевооружении – пальмы вместо палиц. Взрослым переучиваться некогда, да и поздно, а вот молодежь… И, кроме того, женщины.
– Давай, колдуй на всех! – сказали старейшины.
– Сейчас, – усмехнулся Семен, – только шнурки поглажу! Эту магию я придумал, чтобы ее передавать, а не для того, чтобы колдовать самому!
Становиться профессиональным кузнецом Семен не собирался – все надежды он возлагал на Головастика. Надежды оправдались, но не полностью: приемы работы с металлом парень осваивал, что называется, с полоборота, но делать «массовку» ему было скучно. Самое большее, на что он оказался способен, это изготовить два одинаковых предмета в соответствии с макетом или собственным замыслом, а потом начинал капризничать и отлынивать. По представлениям же Семена, только клинков для пальм нужно не менее полутора десятков, а спрос на железные ножи – боевые и хозяйственные – просто бездонен. Также еще нужны швейные иглы и рыболовные крючки. В конце концов выход нашелся: каждый из подростков должен выковать себе оружие сам. А для этого, соответственно, пройти все стадии обучения. Желающих освоить новую магию оказалось с избытком. Вот тут-то Головастик и развернулся – что-то объяснять и показывать сверстникам он мог до бесконечности. Семену осталось лишь руководить и решать общие вопросы.
Прежде чем запустить оружие в серию, Семен изготовил второй инструмент принципиальной важности – лопату. С ее помощью он мобилизовал народ на раскопки, дабы оценить имеющиеся запасы металла. Изрядно уже растерзанный метеорит был раскопан и оценен на глаз. Получалось, что ни танк, ни даже паровоз из него не построить, но вооружить всех боеспособных хватит, и даже еще немного останется. Следующим действием было сооружение стационарной кузницы. Расположить ее Семен решил примерно там же, где была временная – на берегу реки возле обрыва. Обычный конический вигвам для этой цели не годился, и Семен частично вспомнил, частично изобрел заново несколько иную конструкцию – типа чума или юрты. Основное отличие от классической модели заключалось в том, что стойки вертикальной части стен крепились не распорками, а заколачивались в землю кувалдой.
Дальше дело пошло своим ходом – Семен слушал, как Головастик покрикивает на многочисленных разновозрастных учеников, и тихо радовался: «Человек оказался на своем месте – откуда и голос командный прорезался!» Первое время его сильно тревожило соблюдение молодежью правил техники безопасности на производстве – ждать, когда появится опыт тяжелых ожогов, выбитых глаз и отрубленных пальцев ему не хотелось. Пришлось сочинять инструкцию – в стихах, разумеется, – и требовать ее заучивания в качестве допуска к новой магии. Семен же обзавелся личной пальмой, топором, универсальным (в смысле хозяйственно-боевым) ножом и решил свое участие в магии металла прекратить. Но не тут-то было.
Несколько вечеров подряд Семену не давали уснуть крики, доносящиеся с тренировочной площадки. «Что там Медведь – совсем озверел?! Темно почти, спать нужно, а он все еще кого-то гоняет! И ведь который вечер подряд! Пойти посмотреть?»
Костер Совета тлел, не давая ни тепла, ни света. Спиной к нему на бревне восседал старейшина Медведь и лениво обгладывал оленью лопатку. Перед ним на площадке раз за разом повторялось одно и то же действо: кто-то из подростков бегал кругами, точнее, эллипсами. Это, как знал Семен, одно из основных упражнений в отработанной системе тренировок юношей-лоуринов. Для себя Семен его называл «атака дротиками с ходу»: человек разбегается и, достигнув «огневого рубежа», должен метнуть, не останавливаясь, один или несколько дротиков в мишень.
Потом добежать до этой самой мишени, забрать дротики и идти на второй заход. Расстояние от мишени – обтянутой мамонтовой шкурой конструкции из палок – до «огневого рубежа» может меняться от 10 до 30 метров. В данном случае дистанция была средней – метров двадцать. Подросток оказался коротконогим и низкорослым. Боевой клич лоури-нов он выкрикивал с характерным акцентом. «Так и есть, – расстроился Семен, – опять Хью мучает, садист чертов! Пользуется тем, что парень хорошо в темноте видит».
– Ты чего это?! – изобразил праздное любопытство Семен и уселся на бревно рядом со старейшиной. – Спать пора! И не лень тебе напрягаться?
– Лень, конечно, – вздохнул Медведь и протянул кость с остатками мяса: – Хочешь? Печеное – очень даже ничего.
– Спасибо, ел я уже, – отказался Семен. – Что ты до парня докопался?
– А что делать, Семхон?! – сокрушенно вопросил старейшина. – Думаешь, я нарочно? Спал бы уже давно, а вот приходится мучиться. Из лука он не стреляет – раньше надо было начинать учиться. Да и нет у нас луков-то. А с дротиками у него ничего не получается.
Да, эта проблема Семену была знакома. В племени лоуринов мастеров по изготовлению луков не осталось. Несколько парней, проходивших обучение в союзных племенах, зимнюю катастрофу не пережили. Таким образом, преемственность магии «соития кости и дерева» оказалась нарушенной. Собственно говоря, изготовить небольшой лук, пригодный для охоты на мелкую дичь, нетрудно, но это совсем не то, что настоящий большой лук. Удачный выстрел из такого оружия способен за сотню метров свалить бизона. Те пять луков, которые остались в племени, почти непрерывно были в работе – с их помощью охотники добывали мясо. В этих условиях руководство племени приняло решение о возрождении «магии дротика».
– Р-ра! – хрипло вскрикнул на бегу Хью и трижды взмахнул рукой.
– Стоять! – рявкнул Медведь и, поднимаясь с бревна, предложил Семену: – Пошли, посмотрим!
Это были, конечно, не настоящие дротики, а просто палки, размочаленные на толстых концах бесчисленными ударами. Под кожаной мишенью валялась только одна, а две другие – среди камней склона.
– Во, видал? – ткнул Медведь обглоданной костью в мишень. – Мажет и мажет, мерзавец! Ну-ка, подержи!
Семен взял кость, а старейшина подозвал парня. Хью тяжело дышал, от него исходил непривычно резкий запах пота – обычные люди так не пахнут. Они с Медведем были почти одного роста и примерно одинаковой ширины в плечах, но даже в полутьме было заметно, что неандертальский мальчишка раза в полтора тяжелее и сильнее своего тренера.
– Опять?! – злобно прорычал старейшина и шагнул вперед. – Ты когда человеком станешь?!
Дальше последовало то, чего Семен еще не видел: приняв боксерскую стойку, Медведь провел короткую серию – боковые в голову с правой и с левой. Семен когда-то сам показал ему несколько боксерских ударов – шутки ради. До настоящего спортсмена старейшине было, конечно, далеко, однако руками он махнул довольно быстро. Тем не менее неандерталец отреагировал еще быстрее – вероятно, ждал чего-то подобного. Он коротко поднырнул под первый кулак, а второй встретил открытой ладонью, обхватил и сжал.
1 2 3 4 5 6 7