Если бы не обостренный, поистине уникальный звериный инстинкт самосохранения, Зеро, без всякого сомнения, была бы уже мертва. Но она находилась на пике своей умственной и физической формы; к тому же была еще слишком сильна и молода, чтобы вот так глупо и бездарно погибнуть чуть ли не в самом начале блестящей карьеры. Нет. Несмотря на то, что ситуация складывалась явно не в ее пользу – с одной стороны в темноте за дверью затаился осторожный и опытный человек с пистолетом, с другой спешило подразделение вызванной по тревоге внутренней охраны, а она, безоружная, со сквозным пулевым ранением, неподвижно лежала на холодном, скользком от крови полу, – это мало что меняло. Правила игры оставались все теми же: Зеро по-прежнему была охотницей, а остальные – всего лишь жалкой, трусливой добычей. Единственное, что ее немного расстраивало, – полковника придется убить, так и не узнав имя восточного агента. Но с этим уже при всем желании ничего нельзя было поделать – никто, даже самые опытные профессионалы не застрахованы от роковых случайностей.

12

Дуло дробовика еще хранило тепло последнего выстрела, оторвавшего руку одному из ублюдков, которые устроили бойню в его заведении, а Мэтью Прист, пятидесятисемилетний владелец закусочной, смачно сплюнул себе под ноги (какие уж тут сантименты и правила хорошего тона, когда вокруг все по щиколотку залито кровищей и на полу валяется около десятка свежих трупов) и произнес, обращаясь к забившейся под стойку бара официантке:
– Салли, быстро поднимай свою тощую задницу и давай звони шерифу. Старый Мэтью показал этим подонкам, на что способен настоящий рейнджер. Скоро здесь будет толпа полицейских и куча репортеров. Наверняка все завтрашние газеты будут полны фотографиями нашего заведения. Так что...
Не закончив предложение, он запрокинул голову, сделав несколько жадных глотков прямо из бутылки. Любой алкоголь прекрасно справляется со стрессом, но у виски это получается, пожалуй, лучше всего. А то, что сегодня был день, под самую завязку набитый стрессами, – сомневаться не приходилось. Столько трупов одновременно он не видел даже в свою бытность в полиции.
– Так что, – продолжил Мэтью, переводя дух и вытирая рот рукавом рубашки, – уже завтра мы с тобой станем важными и знаменитыми персонами, про нас напишут во всех...
Он наконец опустил голову, переместив взгляд с грубо покрашенного потолка вниз – на кровавые развалины некогда вполне приличного, по его непритязательным меркам, заведения, и именно в этот момент расширившиеся от избытка адреналина зрачки наткнулись на ожившего мертвеца.
Бледнолицый манекен с пятью пулевыми пробоинами в груди (можно было бы предположить, что у этого создания был бронежилет, если бы два отверстия не были явно сквозными), встал и нетвердой походкой направился к стойке бара. Это само по себе выглядело достаточно жутко – какое-то замедленное полумеханическое движение манекена с простреленным в нескольких местах телом, но если бы в этот момент кто-нибудь спросил Приста, почему его пальцы потянулись к коробке с патронами не сразу, а спустя пару бесконечно долгих секунд, он бы не колеблясь ответил: «Все дело в глазах. Да, пожалуй, именно в них – в этих белесых неживых зрачках, вращающихся в разных направлениях, словно две ядовитые змеи, которые обшаривают помещение в поисках добычи». Однако никто не собирался задавать подобные дурацкие вопросы, а даже если бы и спросил, то Мэтью Прист не стал бы ничего отвечать.
Хотя и с некоторым промедлением, но оружие все же было перезаряжено и приведено в полную боевую готовность как раз в тот момент, когда бледнолицая тварь оказалась в полутора метрах от стойки, за которой владелец заведения только что несколькими внушительными глотками виски отпраздновал победу в этом кровавом поединке.
С такого ничтожного расстояния промахнуться невозможно, даже если хорошо постараться. Черное дуло дробовика было направлено прямо в голову бледнолицему зомби, выползшему, казалось, из самых глубин преисподней, и когда адское создание сделало еще один шаг в сторону бара, палец с коротким промежутком во времени дважды нажал на спуск.
Механическое воздействие на капсюль привело к высвобождению определенного количества энергии – вполне достаточного для того, чтобы заряд дроби, способный не только превратить лицо пришельца в одно сплошное кровавое решето, но и вообще начисто оторвать голову, покинул узкие границы оружейного ствола, вырвавшись на свободу...
Эхо выстрелов все еще отражалось от стен заведения, и Мэтью даже успел восхититься своей блестящей работой – перед стойкой бара осталось стоять безголовое туловище, но эта преждевременная радость была последней осознанной мыслью, промелькнувшей в его разгоряченном алкоголем и лихорадочной стрельбой сознании.
За мгновение до того как атакующий нажал на спуск, шея синета стремительно откинулась назад на 90 градусов и на миг замерла перпендикулярно туловищу. А когда два смертельных роя свинца ушли в никуда, сорвав пару кусков штукатурки с противоположной стены, пластичная шея распрямилась, и два холодных безжалостных зрачка острыми жалами впились в лицо торжествовавшего победу бармена.
Мэтью не только не успел испугаться, но и вообще ничего не понял. Со скоростью, недоступной для человека, рука манекена ухватилась за ствол дробовика и резко повела его в сторону, так что оружие выскользнуло из рук своего хозяина, мимоходом сломав пару пальцев, а затем приклад со страшной силой обрушился на голову того, кто все еще считал себя победителем...
Удар был настолько мощным, что тело отлетело не менее чем на полметра, ударилось о боковую стойку и, разбрызгивая во все стороны фонтаны крови, бесформенной массой рухнуло неподалеку от сжавшейся в комок официантки.
То, что сейчас лежало перед парализованной ужасом Салли, уже ничем не походило на наглого мужчину, которого она знала на протяжении последних пяти лет. В этом «нечто» вообще было трудно опознать кого-то определенного: деформация черепа была так велика, что лица как такового практически не осталось.
Несчастная женщина набрала в легкие воздух, чтобы отчаянно закричать, освобождая таким образом разум от невероятного напряжения, но в этот момент прямо перед ее глазами оказалось перевернутое лицо манекена, перегнувшегося через стойку бара.
– Скотч, – коротко сказало чудовище, только что расправившееся с Мэтью, и стремительно распрямилось, пропав из поля зрения Салли.
Она была страшно, можно даже сказать до безумия, испугана, но где-то в глубине подсознания ожил дремавший доселе инстинкт самосохранения, который приказал встать и принести этому ужасному манекену то, что он потребовал. Иначе... Иначе ее постигнет та же печальная участь, что и грубияна и богохульника Мэтью. В этом Салли была уверена.
Женщина встала и, с трудом переставляя негнущиеся ноги, подошла к едва заметной двери кладовки, расположенной недалеко от стойки бара. Там были свалены в кучу ведра, тряпки, инструменты и прочая хозяйственная ерунда, в которой время от времени возникала надобность. Она не помнила точно, есть ли там скотч, но если он вообще где-либо мог находиться, то только в этой захламленной кладовке.
Сзади хлопнула дверь, однако Салли даже не обернулась на звук. Монстр пошел на кухню, но что он там собирался делать и какая судьба постигнет несчастного повара, ее совершенно не интересовало. Инстинкт самосохранения, взявший под контроль ее разум, действовал по принципу простейшего программируемого аппарата – делать только то, что способствует выживанию, и не более. Малейшее отклонение от жестких рамок четко сформулированной цели означало только одно – ее не слишком молодое и не такое красивое, как в далекой молодости, лицо превратится в окровавленный ошметок, который будет трудно опознать даже ближайшим родственникам...
Свет электрической лампочки, ослепительно-ярко вспыхнувшей в кромешном мраке маленького, лишенного окон помещения, больно ударил по глазам. Салли постояла несколько секунд, пытаясь сфокусировать взгляд, и когда ей это наконец удалось, то первое, что она увидела, был кружок ярко-красного скотча, испещренного черными строками «ОСТОРОЖНО – СТЕКЛО!». В иных обстоятельствах официантка вспомнила бы, что недавно хозяин отправлял посылку с неподошедшими к задней стенке бара зеркалами и именно для этой цели купил упаковку особого, красного скотча, но сейчас ее разум был не способен к таким сложным умозаключениям.
Дрожащей от радости и напряжения рукой Салли судорожно схватила скотч, после чего, пятясь спиной, вышла из кладовки, сделала пару нетвердых шагов, уперлась в край стойки и, наконец, развернулась лицом к залу.
От зрелища, которое предстало ее глазам, пораженная женщина на какое-то время перестала дышать, мыслить и даже чувствовать. Не исключено, что официантка пережила кратковременную остановку сердца, вызванную тяжелейшим шоком, что, впрочем, не помешало ей исполнить возложенную на нее миссию до. конца.
Безучастный ко всему манекен стоял, полусогнувшись, у противоположенной стойки бара. Его правая рука лежала на деревянной поверхности, а левая, держащая электрический нож для резки хлеба, была занята тем, что с видимыми усилиями пыталась отделить собственную правую конечность от туловища чуть ниже плечевого сустава. Из-под кромки пробуксовывающего время от времени лезвия брызгала бледно-голубая субстанция, отдаленно напоминающая средство для мойки окон, которое Салли совсем недавно использовала по прямому назначению у себя дома.
Немая сцена продолжалась не больше четверти минуты, которой оказалось вполне достаточно для сосредоточенно работающего существа, чтобы начисто ампутировать себе руку. Лезвие электрического ножа, противно взвизгнув, наконец врезалось в отполированную поверхность стойки, после чего это орудие было отброшено в сторону зa полнейшей ненадобностью. А сама жертва чудовищной операции наконец распрямилась и, взяв оставшейся здоровой рукой только что отрезанную конечность, произнесла одно короткое слово: «Скотч!»
Даже не сама по себе отрезанная рука, которую стоящий напротив не-человек небрежно, словно деревянную рейку, необходимую для починки забора, для удобства засунул под мышку, переполнила чашу терпения несчастной женщины, а именно эта короткая реплика, прозвучавшая в оглушительной тишине помещения, словно пистолетный выстрел, оказалась последней каплей, повергнувшей ее сознание в спасительную мглу беспамятства.
Кружок скотча выпал из руки потерявшей сознание Салли и медленно покатился по стойке бара в направлении Алу. Красная поверхность с чёрными вкраплениями букв...
Красное и черное... Кровь и смерть... Отчаяние и боль... Жизнь и игра...
Колесо рулетки сделало еще несколько оборотов и наконец, завязнув в луже густой бледно-голубой жидкости, неподвижно застыло в нескольких сантиметрах от неподвижно стоящего синета.
– Тридцать два... Красное...
– Это была блестящая ставка, – жизнерадостно произнес крупье по имени Рок, обращаясь к потерявшему сознание от потери крови человеку. – Настолько блестящая, что вы продолжаете нашу игру. Продолжаете, потому что все еще живы...


* * *

Торм, старший группы синетов, основываясь на информации Алу о неожиданном столкновении с группой спецназа, предупредил Сола, который находился ближе всех к месту событий, чтобы тот предварительно просканировал прилегающее к придорожному заведению пространство на наличие снайперов, – и только убедившись, что все чисто, вместе с Алу выводил объект из опасного здания. Слишком велика была ценность человека, которого им предстояло охранять, чтобы потерять его именно в тот момент, когда ценой невероятных усилий синеты достигли цели. А судя по той профессиональной подготовке, которой обладали нападавшие, опасения Торма не были лишены оснований.
Сол, заглушивший двигатель мощного мотоцикла за три километра до назначенной точки, проделал оставшийся путь бегом. Бесшумная стремительная тень, с нечеловеческой скоростью рассекающая безмолвие летней ночи, преодолела полтора километра за минуту с небольшим. Все отточенно-выверенные движения синтетического человека были похожи на действия прекрасно функционирующего и четко запрограммированного механизма. Ничего лишнего и постороннего – каждый взмах ноги или руки, каждый наклон корпуса подчинялся одной-единственной цели: наиболее продуктивно выполнить свое текущее задание. Со стороны могло показаться, что он вообще не касается земли, скользя над поверхностью, словно шар по ободу прекрасно смазанного подшипника. Но, разумеется, это была всего лишь иллюзия – синетам были присущи очень многие качества, недоступные обычным смертным, но действовать вопреки физическим законам мироздания они все же не могли.
Достигнув намеченной точки и сориентировавшись на местности, Сол определил наиболее оптимальное расположение огневых точек для контроля прилегающей к зданию территории. После чего искусственным глазам, для которых не было совершенно никаких различий между дневным и ночным освещением, не составило особого труда вычислить первого из трех снайперов – у стрелков не было времени для глубокой маскировки, да и вообще команда под руководством Сну не рассчитывала, что могут возникнуть какие-нибудь трудности. Они предприняли меры безопасности, но даже таким опытным профессионалам не пришло в голову, что может возникнуть ситуация, при которой понадобилось бы оборудовать снайперскую точку, соблюдая настоящую боевую маскировку.
Дальнейшее было делом техники: сделав небольшой крюк, Сол неслышно подобрался сзади к намеченной жертве и ударом кованого ботинка по голове вывел из строя ничего не подозревающего человека.
Синет рассчитывал при помощи снайперской винтовки разделаться с двумя оставшимися стрелками, но в этот момент его планы были нарушены самым неожиданным образом – истекли сорок четыре секунды и сработал таймер, прикрепленный к двухсотграммовому куску пластиковой взрывчатки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38