Губы Афсане задрожали.
– Вы можете дать мне кое-что, и я буду счастливой долго-долго...
Ее большие и чистые, как у газели, глаза были влажны от волнения. Она отвернулась и открыла бутылку водки, стоящую на подносе.
– Я знаю, что вы любите водку, – сказала она.
– А вы выпьете со мной?
Он ответила очень серьезно:
– Я не нуждаюсь в водке, чтобы любить...
Четко и ясно. Так вот для чего нужны были украшения и макияж. Она вдруг бросилась к Малко. Ее живот прижался к его ногам, а бедра неожиданно задвигались в неловкой и трогательной сарабанде.
Он начал мягко ласкать ее грудь, а она тихонько стонала от наслаждения. Когда же его руки опустились до бедер, она сперва вздрогнула, но затем моментально расслабилась. Она целовала его со страстью и неожиданным умением, а он принялся стягивать с нее одежду. Это было несложно, так как кроме костюма на ней ничего не было. Тело девушки было обильно надушено.
Малко собрал в горсть ее длинные волосы и прикрыл ими ее тело от груди до низа живота.
– Я вас люблю, – прошептала Афсане, – и хочу принадлежать вам.
Она любовалась Малко с какой-то ножной и возвышенной страстью. Ее тонкие руки гладили его кожу с такой осторожностью, точно боялись ее повредить.
Ему даже не верилось, что Афсане девственница, настолько она была уверена в себе, счастлива и раскована. Он любовался ее стройной фигуркой, маленькими грудями, бедрами, плоским смуглым животом. И длинными-длинными ногами.
С потрясающей нежностью ее длинные пальцы снова пробежали по его коже. Он хотел приподняться. Ведь ласкать полагалось ему, а не ей. Но девушка удержала его и прошептала:
– Позволь мне.
Медленно, настойчиво и утонченно ее руки завладели телом Малко. Вытянувшись рядом с ним, прильнув головой к его бедрам, она словно дразнила его множеством легких прикосновений, то замирая, то отталкивая, чтобы еще более возбудить. Причем не говоря ни слова, с ловкостью и нежностью вполне зрелой женщины. Наблюдая за ней сквозь полузакрытые веки, он видел, как напружились соски ее грудей, чувствовал, как перекатывались в ней крутые волны желания.
Им завладела жажда наслаждения, неистовая и неукротимая. Неожиданно губы Афсане впились в его плоть. Неловкая, но пылкая ласка продолжалась несколько секунд. Затем она выпрямилась, и ее губы нашли рот Малко. Она увидела в его золотистых глазах свое лицо, восхищенное и в то же время наивное.
Встряхивая головой, она разбросала свои длинные волосы по животу Малко. Словно для того, чтобы прикрыть предмет своих ласк... Косы она превратила в своеобразную завесу, наброшенную на тело возлюбленного. И сквозь этот шелковистый покров афганка продолжала ласкать его легкими, почти воздушными прикосновениями. Время от времени она приникала к нему ртом, и Малко чувствовал через завесу волос ее горячее дыхание.
Удовлетворение в любви обычно приходило к Малко с трудом. А здесь его наслаждение росло как ураган, перемежаясь яркими видениями, порывами напряжения и расслабления. Руку свою он невольно держал на затылке склонившейся над ним девушки.
Длинные черные волосы Афсане то хлестали его, словно бархатистым хлыстом, то обволакивали теплым шелковистым коконом. Никогда ранее он не испытывал таких странных ощущений, словно Афсане хотела передать ему в форме этих утонченных ласк обуревавшее ее необыкновенное чувство.
Он понял, что не сможет долго сопротивляться этому напору. Есть границы, которые не может переступать настоящий джентльмен. Он решительно оторвал Афсане от себя. Сноп волос скользнул по его животу, она без сопротивления поддалась ему, и, задыхаясь, закрыв глаза и прикрыв лицо руками, легла на спину. Получилось, что не Малко овладел девушкой, а она предложила себя.
Когда Малко осторожно вытянулся рядом, Афсане обвила его руками и впилась ртом в его шею, будто решила слиться с ним навсегда. Он хотел продлить ласки, но встретил отпор. Теперь он был нужен ей до конца. Побежденный, Малко сдался на милость девушки. Он сблизился с ней, проявляя величайшую деликатность и нежность, на какие только был способен. Он двигался медленно, будто совершая важный ритуал, идя все дальше и дальше. Открытый и ясный, полный грусти и счастья взгляд Афсане был погружен в его золотистые глаза.
Резким движением руки Малко обхватил ее ягодицы. Она вскрикнула, не закрывая глаз, и закусила губу. Ее ногти впились в плечи мужчины, который только что стал ее любовником. В глазах ее отразилось все счастье мира.
Малко ускорил ритм. Афсане то напрягалась, прижимаясь к нему, то вдруг твердела, как доска, а затем снова льнула к телу любовника. Они вместе стонали, вместе вскрикивали. Она бормотала какие-то непонятные слова, вжимаясь в него с таким неистовством, будто хотела проникнуть ему под кожу. Несколько долгих минут она не позволяла ему отстраниться даже на несколько миллиметров, причем с силой, которую трудно было предположить в столь хрупком создании.
Малко показалось даже, что она впала в состояние беспамятства, но когда он попытался шевельнуться, девушка удержала его, пробормотав:
– Не хочу, чтобы вы уходили.
Слезы выступили у нее на глазах, губы жалостливо дрожали. Он испугался, что причинил ей боль, и сказал об этом. Афсане покачала головой с улыбкой, полной восторга:
– Нет. Но для меня это будет первая и последняя близость с человеком, которого я люблю.
Он погладил ее по голове.
– Не будь такой пессимисткой.
– Я скоро выйду замуж за Валли Гохара, – сказала она спокойным тоном. – С сегодняшнего утра я официально помолвлена с ним. Мои родные дали на это согласие.
Малко показалось, что он ослышался.
– Валли Гохар! А я думал, что вы его ненавидите!
– Я и в самом деле его ненавижу.
– А зачем тогда выходите за него?
Она поколебалась, затем сказала тихим голосом:
– У меня нет другого выхода. Он меня шантажирует. Он грозился сказать моему отцу и дяде, что только благодаря моей помощи удалось ваше похищение. Что это я вас надоумила...
Если это случится, меня убьют или запрячут на многие годы в тюрьму. Я предпочитаю поэтому выйти за него замуж...
Малко вздрогнул от отвращения.
– Уезжайте из страны, – сказал он. – Я вам помогу. В Нью-Йорке они ничего не смогут вам сделать.
Она покачала головой.
– Нет, не могу. Моя страна здесь. В Америке я не буду чувствовать себя дома, там я никого не знаю. Я люблю свою семью, и я должна здесь остаться. Иначе моя мать умрет от горя. Я выйду за Валли Гохара. Но ему предстоит изведать самое тяжелое в жизни унижение, когда он поймет, что я не девушка. И я ему буду без конца напоминать, что я отдалась вам. Я сведу его с ума.
Глаза юной афганки блеснули. От этого она показалась Малко еще более прекрасной.
– А если он пожалуется вашей семье? Афсане усмехнулась холодно и зло.
– Он никогда не посмеет. Слишком велик позор. И всю жизнь его будет терзать эта тайна. Он пожалеет, что женился на мне.
Малко был потрясен этим открытием. Афсане, с ее стремлением к абсолютному, с ее жаждой любви, вложила в свои слова столько патетики! Она подняла глаза:
– Не пытайтесь больше увидеться со мной. Забудьте меня. Вы понимаете, мне будет слишком больно видеть вас и не иметь возможности поговорить. Я люблю вас каждой клеточкой своего тела, изо всех сил. Но я знаю, что вы не созданы для меня. Вы обещаете?
Малко заколебался. Стоило ему взять ее за руку, и она пошла бы за ним. Даже за границу. А дальше? Есть Александра. Замок. Другая жизнь. У юной афганки слишком цельная натура, она не сможет его делить ни с кем. Он лишь причинит ей боль.
– Обещаю, – сказал он.
– Спасибо.
Она прижалась к нему и прошептала на ухо:
– Еще один раз.
Глава 19
Извиваясь змеей, разделяясь на несколько троп и вновь сливаясь, дорога взбиралась на безлесные рыжие холмы нагорья. Небо светилось просто сказочной чистотой. Малко оглянулся назад. Черный «кадиллак» оставлял за собой длинный шлейф желтоватой пыли, которая собиралась в густые клубы у самой земли. Даже не верилось, что они находятся на высоте в 3500 метров, в горах Центрального Афганистана.
На фоне унылого и дикого пейзажа роскошный черный лимузин казался чужеродным телом. Крис Джонс, вцепившись в руль, вел ожесточенную и неравную борьбу против ям и выбоин, спасая рессоры машины от гибели.
На заднем сиденье, казалось, дремал Линь Бяо, зажатый между Томасом Сэндсом и Милтоном Брабеком. Малко ничего не знал о реакции китайского генерала на сообщение американского посла о том, что его выдают соотечественникам. Другими словами, что он приговорен к смерти... С самого начала долгого путешествия он не раскрыл рта. Иногда взгляд его темных глаз устремлялся вдаль сквозь дымчатые стекла машины, потом снова потухал. Малко предпочитал не оборачиваться. Ему было стыдно.
Дорога, насколько хватало глаз, была пустынна. По счастью, здесь любая машина оставляла за собой хвост пыли, видимый за километры. Афганцы обещали перекрыть единственную дорогу, которая вела к Банди-Амиру и Бамиану. На тот случай, если русские не оставят попыток вмешаться.
Малко вдруг заметил внизу голубые пятна озер Банди-Амир. Пять темно-синих озер, вправленных в отрезанный от мира лунный пейзаж.
– Подъезжаем, – сообщил он.
Дорога зигзагами спускалась к озерам. Стадо верблюдов и овец показалось на одном из поворотов. Крис затормозил. Животные, которых перегоняли две девочки, рассыпались. Пастушки не без труда собрали стадо, а потом долго любовались длинным черным лимузином, неожиданно ворвавшимся в их спокойную захолустную жизнь.
Перед путниками вдруг возник высокий рыжеватый склон, напоминающий пустынные горы Аризоны. А внизу сверкнула удивительно голубая вода пяти озер, уложенных в ряд на высоте 3500 метров.
Малко опустил стекло, и в машину ворвались клубы желтой пыли, буквально накрывшие Милтона Брабека, сидевшего с краю с автоматом «Зеггерн» на коленях. Это оружие с огромным круглым магазином, еще не прошедшее испытаний, напоминало старый «Томпсон», но калибра 22. Огромный глушитель придавал ему вид некоего марсианского огнемета.
Милтон поспешил прикрыть рот платком. Ведь пыль этой страны вполне могла сойти за бульон для культуры болезнетворных микробов.
– Остановитесь, – приказал Сэндс.
Крис поставил «кадиллак» на обочину. Весь багажный отсек машины был занят мощной радиостанцией с радиусом действия в 500 километров. Сзади покачивалась длинная антенна.
Сэндс и Малко вышли из машины. Дул холодный резкий ветер. Время от времени он вздымал вихри пыли, поднимавшейся на несколько метров. Их глазам открылся грандиозный пейзаж. До самого горизонта поднимались голые, испещренные трещинами вершины, окрашенные в великолепные тона охры. Ни деревьев, ни другой растительности. Лишь кое-где редкие кучки коз щипали незаметную для глаз траву.
Они находились всего в пятистах километрах от Кабула, а глазам открылся совершенно иной мир, дикий и негостеприимный. Ночью температура опускалась здесь часто до минус пятнадцати.
Американец подошел к самому краю обрыва. Внизу открывалось несколько холмов, дальше следовал крутой склон, заканчивавшийся у центрального озера, приподнятого над округой, словно драгоценность, вделанная в высокую оправу. Прямо перед ними, на другом берегу озера, стояла маленькая мечеть, обслуживавшая поселения пастухов, разбросанные в этой пустынной местности.
Сэндс тихо выругался.
– Где же они?
Китайцы должны были прибыть сюда уже час назад. А ведь они не из тех, кто опаздывает.
Сердце Малко сжалось от неясного предчувствия. Хотя, быть может, сказывалась и большая высота. Что же могло произойти? Он подошел к Сэндсу, упорно всматривавшемуся в горизонт.
– Что будем делать, если они не приедут?
Американец, казалось, совсем заледенел под ударами ветра.
– Приедут, – ответил он. – В Нью-Йорке все было оговорено. Этот тип им нужен больше всего на свете. Если выставить его на Пятой авеню, собралось бы больше народу, чем при посадке летающей тарелки.
– А что вам мешает вызвать по радио вертолет? – подсказал Малко. – И нам не обязательно будет возвращаться в Кабул. До Кандагара здесь не более двух часов лета...
Сэндс покачал головой:
– Условия обмена согласованы.
– А как вы узнаете, что они сдержали слово?
– По радио. Как только я получу условный сигнал, я тут же передам им генерала Линь Бяо.
– А если не получите?
Лицо американца вытянулось.
– Тогда мы его увезем и действительно выставим на Пятой авеню. За витриной из пуленепробиваемого стекла. Давайте подъедем поближе к озерам.
Они вернулись к «кадиллаку». Стекла его уже покрылись желтоватым налетом.
Малко и Сэндс уселись в машину, которая тронулась и минут через десять остановилась у самого края обрыва. Дальше дорога круто сворачивала ко второму озеру.
– Остановимся здесь, – сказал Сэндс, – и посмотрим, что будет дальше.
Ветер дул все сильнее. Откуда ни возьмись появился пастух, покрутился около машины и исчез. Малко отметил про себя, что финальная часть их задания принимает какой-то загадочный характер. Почему китайцы потребовали встречи в столь странном месте, тогда как было гораздо проще доставить Линь Бяо в их посольство в Кабуле. Не потому ли, что русские контролируют дорогу в Пакистан и имеют длинную руку в столице? Им удавалось накладывать арест даже на отдельные номера «Ньюсуик», если там появлялись неугодные материалы.
– А вот и они, – воскликнул Малко. Он несколько минут вглядывался в желтоватые холмы, между которыми вилась дорога. Вдоль нее быстро двигалось густое облако пыли. Сэндс бросился к «кадиллаку» и вернулся с большим биноклем.
Он посмотрел в него и резко опустил с озадаченным видом.
– Это они, – сказал американец, – но вместо одной машины, как было условлено, у них целая колонна: два «мерседеса» и три джипа.
Он снова подбежал к «кадиллаку» и включил радиотелефон. Через несколько секунд он уже говорил с Кабулом, торопливо крича что-то в трубку. Пыльное облако росло на глазах. Бинокль теперь был в руках у Малко.
– У них пулеметы! – крикнул он американцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26