— Завтра поступаем, — ответил Марсель.
— Да, завтра, дорогой месье Дардантор, — подтвердил Жан.
— Завтра? — переспросил перпиньянец. — Ну нет... ну нет... какого черта! У вас будет предостаточно времени поступить в Седьмой полк! Подождите! Никто вас туда не гонит... Я хочу, чтобы вы оба побывали на празднике, который я устраиваю...
— Речь идет о свадьбе месье Дезиранделя и мадемуазель Элиссан? — спросил Марсель, и лицо его явственно исказилось душевной болью.
— Нет, — ответил месье Дардантор, — я говорю о празднике удочерения. Он состоится до свадьбы... Так я рассчитываю на вас... Всего доброго!
На том они и расстались, поскольку месье Дардантор очень торопился.
Нашему перпиньянцу пришлось подыскать себе жилье в кантоне Оран, где мировой судья должен был составить акт удочерения. Затем перед этим судьей предстали обе заинтересованные стороны: мадам Элиссан с дочерью и месье Кловис Дардантор. В руках у них были свидетельства о рождении и документы, удостоверявшие выполнение определенных требований, предъявляемых к приемному отцу и приемной дочери.
Получив согласие заинтересованных сторон, мировой судья составил договор. Через десять дней его секретарь сделал заверенную копию этого документа, к которому были приложены свидетельства о рождении и о согласии обоих сторон и масса другой писанины. Через поверенного все досье попало в руки прокурора республики.
— Сколько же всяких входящих и исходящих бумаг! Сколько пустяков! — восклицал Дардантор.
Рассмотрев представленные документы, суд первой инстанции вынес постановление, что препятствий для удочерения нет. Этот вердикт вместе с досье передали в судебную палату Алжира, где было подтверждено право месье Дардантора на удочерение Луизы Элиссан.
На все это потребовалась не одна неделя!
— Действительно, самый короткий путь к собственному ребенку — это женитьба! — повторял месье Дардантор.
А оба парижанина тем временем каждое утро проходили мимо полковой канцелярии, но заходить туда не спешили.
Наконец разрешение удочерить Луизу пришло.
Постановление судебной палаты, отпечатанное типографским способом, вывесили в необходимом числе экземпляров во всех должных местах — разумеется, за счет заинтересованной стороны, то есть месье Кловиса Дардантора.
Копия постановления была передана в отдел гражданского состояния оранского муниципалитета, где ее переписали в книгу рождений, поставив дату представления документа — формальность, которую требовалось выполнить в срок не более трех месяцев, без чего судебное решение считалось недействительным.
Но не пришлось ждать не только трех месяцев, но даже и трех дней!
— Все в порядке! — торжествовал месье Дардантор.
Все расходы составили около трехсот франков, но перпиньянец готов был потратить вдвое и втрое больше, лишь бы ускорить дело.
И вот наступил день радостной церемонии. Праздник устраивали в большом зале гостиницы, поскольку в столовой дома мадам Элиссан не смогли бы разместиться все приглашенные, среди коих были и Жан с Марселем, друзья, знакомые и даже возвратившийся в Оран месье Эсташ Орьянталь, которому перпиньянец послал особое приглашение, принятое им с благодарностью.
Но, к великому изумлению одних и великой радости других, Дезиранделей среди гостей не оказалось. Дело в том, что накануне торжества они узнали о подлинных намерениях месье Дардантора и, обескураженные, разъяренные, проклиная его и будущее потомство его приемной дочери, уехали из Орана на борту «Аржелеса», где капитану Бюгарашу и доктору Брюно не пришлось разоряться на их пропитание, поскольку Агафокл потерял аппетит.
Нужно ли говорить, что обед в гостинице был изумительным, разговоры — увлеченными, а настроение всех присутствовавших — радостным? Что Марсель увидел там Луизу во всем блеске ее красоты? Что Жан сочинил печальную песнь «На отъезд маленького Агафокла» и только из приличия не осмелился ее исполнить? Что месье Орьянталь отведал все блюда, но проявил при этом сдержанность и выпил всего понемножку — из скромности.
Приветственное слово, сказанное месье Дардантором перед десертом, было блестящим. Хорошо, что Дезиранделей осенило отплыть накануне, а то ведь какую мину скорчили бы они в эту знаменательную минуту!
— Дамы и господа! Благодарю вас за то, что вы соблаговолили принять участие в этой церемонии, которая должна увенчать осуществление самого дорогого из моих желаний!
Судя по началу, Патрик мог надеяться, что речь его хозяина завершится столь же достойно.
— Впрочем, знайте, если вы нашли, что обед вкусен, то десерт будет еще вкуснее благодаря новому блюду, не указанному в меню!
Тут Патрик ощутил некоторое беспокойство.
— О, новое блюдо! — воскликнул, облизываясь, месье Эсташ Орьянталь.
— Нет необходимости, — продолжал месье Дардантор, — представлять вам нашу очаровательную Луизу и ее замечательную мать, позволившую мне удочерить эту мужественную девушку, которая теперь, оставаясь дочерью мадам Элиссан, стала также и моей дочерью...
При этих словах раздались аплодисменты, а у некоторых женщин увлажнились глаза.
— Так вот, получив согласие ее матери, предлагаю на десерт нашу Луизу — блюдо, достойное трапезы богов...
Глубоко разочарованный, месье Эсташ Орьянталь едва не проглотил собственный язык.
— И вы знаете, кому предназначено это блюдо, друзья мои? Одному из вас, славному молодому человеку по имени Марсель Лориан, который, таким образом, тоже станет моим сыном...
— А я? — не удержался Жан.
— А ты будешь моим племянником, сынок! А теперь — музыку! Бум-бум!.. Пиф-паф!.. И пусть шумит их свадьба!
Патрик закрыл лицо салфеткой.
Надо ли досказывать, что на следующей неделе Марсель Лориан торжественно бракосочетался с Луизой Элиссан и что ни его имя, ни имя Жана Таконна не попали в списки офицеров Седьмого африканского стрелкового полка?
Могут сказать: этот роман кончается словно водевиль. Ну и пусть! Да и что еще представляет мое повествование, как не водевиль в прозе, завершающийся под занавес непременной свадьбой?
Конец.

Послесловие
В ПЕСКАХ И НА МОРЕ
В этом томе представлены два романа великого французского фантаста, очень мало известные массовому читателю.
«Клодиус Бомбарнак» хотя и был переведен в 1906 г. для собрания сочинений, выходившего в издательстве II. П. Сойкина, оставался долгое время в тени знаменитых романов «волшебника из Нанта». Сейчас это издание стало библиографической редкостью и практически недоступно рядовому читателю. Более известен роман в версии издательства И. Д. Сытина (1917), но там он вышел в сильно сокращенном переводе Е. Н. Киселева. Полный перевод на современный русский язык выполнен Е. и Н. Брандисами, но книга эта вышла в Ташкенте тридцать лет назад и также стала редкостью.
«Кловис Дардантор» впервые издан на русском языке в 1907 г., в сокращенном варианте. Для настоящего собрания сочинений выполнен новый перевод.
Роману «Клодиус Бомбарнак» исполнилось сто лет. Его первые главы появились в газете «Солей» 10 октября 1892 г. Еще продолжалась публикация в газете, а в издательстве Этцеля, постоянного партнера Жюля Верна, «Бомбарнак» вышел отдельной книгой. В самом начале 1893 г. Этцель, как это постоянно было с приключенческими романами Ж. Верна, выпустил роскошное подарочное издание с иллюстрациями Леона Беннета, штатного художника серии «Необыкновенные приключения». Все как всегда. И, тем не менее, роман о путешествии французского журналиста по Трансазиатской железной дороге занимает особое место в творчестве писателя.
Прежде всего — «Клодиус Бомбарнак» входит в число тех семи романов, действие которых полностью или частично происходит в пределах бывшей Российской империи. Интерес к России у Жюля Верна пробудился уже давно: еще во время франко-прусской войны 1870—1871 гг. он, находясь на борту яхты «Сен-Мишель», начинает роман «Приключения трех русских и трех англичан в Южной Африке», свое первое соприкосновение с российской тематикой.
Через несколько лет появляется роман «Михаил Строгов», одно из лучших, по мнению французской критики, произведений Ж. Верна. В нем, среди прочего, дается подробное географическое описание России, в том числе природы и городов Восточной Сибири — описание, богатое такими частностями и деталями, которых не мог дать ни один путеводитель, ни один страноведческий фолиант. Жюль Верн никогда не бывал в России, но информацией о нашей стране располагал достаточно богатой для своего времени. Этому он, прежде всего, обязан дружбой со знаменитым французским географом Элизе Реклю. Знакомство с трудами российского академика Петра Палласа (1741—1811) дало писателю возможность ярко и занимательно живописать природу; оно особенно сказывается в пейзажах крымского и кавказского побережий в романе «Упрямец Керабан» (1883). Работая над «Строговым», Жюль Верн, видимо, встречался с выдающимся русским ученым и революционером Петром Алексеевичем Кропоткиным (1842—1921), который как раз в 1876 г. бежал из заключения за границу и охотно делился с европейской интеллигенцией своими обширными познаниями восточных областей России. Видимо, из того же источника Жюль Верн черпал сведения, пригодившиеся ему при описании Сибири в романах «Цезарь Каскабель» (1890) и «Найденыш с погибшей „Цинтии“ (1885).
К сожалению, исследователи творчества Жюля Верна часто вынуждены довольствоваться предположениями. В конце жизни писатель уничтожил все свои личные бумаги, и творческая история многих романов, в том числе и публикуемых в этом томе, остается невыясненной.
Безусловно, что основным толчком к написанию «Бомбарнака» для Жюля Верна стало строительство Закаспийской железной дороги. Нельзя сказать, что писатель очень внимательно следил за развитием науки и техники в России, но он постоянно интересовался теми или иными достижениями русских, особенно в таких областях, как мореплавание, сухопутные географические исследования, зарождающееся воздухоплавание. И в случае творческой необходимости использовал собранные сведения. Например, в романе «Робур-Завоеватель» (1886) Жюль Верн использовал сообщение о летательном аппарате тяжелее воздуха, предке современного вертолета, идея которого сформулирована А. Н. Лодыгиным в 1869 г. Сообщение об этом проекте появилось в русской «Ремесленной газете» в 1871 г. В следующем своем романе, «Властелин мира» (1887), Жюль Верн также вдохновился идеей русских изобретателей, изложенной в статье, которую опубликовала популярная русская военно-морская газета «Кронштадтский вестник» 12 января 1877 г. Речь там шла о первой модели самолета А. Ф. Можайского. Когда в романе «500 миллионов Бегумы» Жюлю Верну понадобилось «изготовить» сверхпрочную сталь для гигантской пушки, он вспомнил о «критических точках накаливания» — новшестве, введенном в технологический процесс инженером Обуховского завода Д. К. Черновым. Эти критические точки, положившие начало научному металловедению, были открыты выдающимся русским ученым за пять лет до написания романа. Был известен Жюлю Верну и высокий уровень подготовки русских женщин-математиков (роман «Вверх дном»).
Словом, интерес Ж. Верна к России был устойчивым. Русская тема в той или иной форме появляется во многих романах писателя, причем очень часто вымысел в них переплетается с действительностью.
Итак, Ж. Верна к написанию «Бомбарнака» подтолкнуло строительство железной дороги в песках Каракумов. Приступая к работе над романом, Жюль Верн запасся изрядным количеством газетных и журнальных вырезок, просмотрел отчеты о строительстве дороги, записки русских и зарубежных инженеров и журналистов. В частности, достаточно подробно описал Закаспийский край в своей книге «Путешествие в Мерв» французский инженер Э. Буланжье, упоминаемый писателем. Ко времени написания «Бомбарнака» в России уже были изданы работы по истории строительства Закаспийской железной дороги, ее экономическому значению и прогнозу ее будущего, например, «Заметки о Закаспийской железной дороге» Н. Полторанова, бывшего начальника службы пути и зданий на этой линии (1890). В 1891 г. был выпущен подробнейший путеводитель, в приложении к которому были указаны все станции, расстояние между ними и стоимость проезда. К путеводителю прилагалась географическая карта. Этими книгами мог бы воспользоваться Жюль Верн, но русского языка он не знал. Видимо, работа с некачественными переводами привела писателя к ошибкам и неточностям, неизбежным при поверхностном ознакомлении с реалиями места действия. Именно поэтому читателю стоит напомнить некоторые факты из истории строительства Закаспийской железной дороги, дополняющие приводимые в романе сведения.
Россия вышла в закаспийские земли в конце шестидесятых годов прошлого века. В 1969—1870 гг. были построены военные укрепления на древнем русле Амударьи (Узбое) у Моллакары и на побережье Красноводского залива (Михайловское). В течение двух последующих лет под руководством выдающегося русского военачальника Михаила Дмитриевича Скобелева (1843—1882) проводится рекогносцировка прилегающих к Каспию земель, обусловленная прежде всего военными целями и обеспечивающая подготовку завоевательного похода против Хивинского ханства (1873). В течение 1874 г. в Закаспии работают Аралокаспийская и Амударьинская географическая экспедиции, в ходе которых под руководством А. А. Тилло, А. В. Каульбарса и M. H. Богданова были проведены исследования рельефа, почв, растительности, животного мира, гидрографии и элементов климата. В 1877 г. русскими войсками был занят Кизыл-Арват, ахалтекинский укрепленный пункт у подножия Копетдага. В 1878 г. произошел прорыв Амударьи в старое русло, до Сарыкамышского озера, обусловивший новые географические исследования в регионе (работы Гельмана и Глуховского). Наконец, в 1880 г., когда началась усиленная подготовка к ахалтекинскому походу, генералы М. Д. Скобелев и M. H. Анненков возбуждают вопрос о постройке железной дороги на протяжении 26 верст от Михайловского залива до Моллакары.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28