Изя в очередной раз закатил глаза.
– Прошу заметить высочайшее собрание, что вы обрекаете на верную смерть от голода и холода верных сынов отчизны.
Берендей заметно вздрогнул.
– В том числе и Любаву, – добил его Изя.
– С сохранением половинного довольствия, – сдался князь. – Можете идти.
Под скрытые смешки богатырей, сдержанное неудовольствие думцев и молчаливое возмущение Микишки (в голос возмущаться на таком собрании толмачу никто бы не позволил) вся компания молча покинула зал. Так же молча вышли из терема и уже по традиции дали волю эмоциям на улице.
– Е... ..., ..., ...мать! – открыл прения Илюха. – И какая... рассказала Берендею про Николу Питерского? Я бы его своими собственными руками...
– Это вместо награды, нас с пониженным довольствием от дел отлучили! – поддержал друга Изя.
– Наверняка Микишкина работа! – хлопнул себя по лбу Изя. – Бона он как из-за трона скалился!
– Точно! Кто-то дьячку шепнул, а уж он Берендею доложил с пристрастием.
– Деревня, она и есть деревня, ничего ни от кого не скроешь. Расплодились грибники да дачники, мать их! Ну а дьяка этого при встрече своими руками придушу.
– Ребята, это Киев, а не деревня, – робко попыталась установить справедливость Соловейка. – А Микишку трогать нельзя, он на службе.
– Во-во, Киев, а как в большой деревне, – буркнул Илюха. – Я-то думал, Никола наладит бизнес, заработает честное имя, забашляет налоги, тогда Берендею и доложим.
– Держи карман шире, и у деревьев есть уши! Мы еще думаем, я дьякон уже докладывает.
– Не надо было у озера останавливаться, – напомнила о солидной задержке Любава. Но тут же себя одернула и мечтательным голосом добавила: – Хотя там было так хорошо...
При воспоминании о недавнем отдыхе все как-то успокоились и на лицах даже заиграли еле заметные улыбки. Почти до самых палат шли молча, но Илюха не выдержал первым и взвился у самых ворот:
– А чего, собственно, мы так расстроились? По-моему, все не так уж и плохо!
– Точно, – поддержал богатыря черт, – довольствие, хоть и урезанное, я стребовал, да и кубышка, какая-никакая имеется, так что с голода не помрем.
– Изя, не скромничай, – поддержала изменившийся настрой друзей Любава, – еще немного, и твоя, то есть наша, казна будет соизмерима с княжеской.
– Скажешь тоже, – засмущался повеселевший Изя. – Хотя, если сравнивать не с Киевом, а с Усть-Урюпинском...
Тут черт на некоторое время затих, предавшись самому своему любимому занятию, счету денег. Произведенные в уме подсчеты окончательно восстановили душевный покой старого Изи.

* * *

Таким образом, после трезвой оценки сложившейся ситуации друзья отнеслись к временному отстранению от службы достаточно спокойно. Ведь, по большому счету, в их жизни ничего не поменялось.
Спортивный зал, как и прежде, проходил в бюджете отдельной строкой, так что он продолжал работать на полную мощность. В оговоренное время там занималась Сусанна с Вилорием, а в остальное богатыри из дружины. Илюха чинно следил за процессом, лишь изредка корректируя действия новоиспеченных спортсменов.
И без того здоровые ратники самозабвенно тягали железо, стараясь и тут превзойти друг друга. По вечерам, как правило, проводились мини-турниры по армрестлингу. Солнцевский корректно принимал в них участие только в виде арбитра.
Кому не по душе оказалась тяжелая атлетика, могли приложить свои силы в греко-римской борьбе. Причем в ряд с огромными богатырями становилась и Любава, еле-еле достающая своим коллегам до плеча. Но теперь даже у самого отвязного балбеса из сотни Лихосватского не появлялось даже мысли посмеяться над ней. Соловейка заслужила уважение пролитым потом, свистом и кулаками. Тем более что Солнцевский часто занимался с ней индивидуально и обучил некоторым весьма специфическим приемам, направленным против мужского посягательства на девичью честь.
Богатыри, в свою очередь, научили Солнцевского вполне сносно владеть булавой. К великому удивлению Илюхи оказалось, что техника средневекового боя все-таки немного отличается от разборок с применением бейсбольных бит в далеком будущем. Бывший браток оказался способным учеником, и огромная шипастая хреновина уже вполне сносно слушалась своего владельца.
Изя использовал свободное время не менее продуктивно. Черт засел на чердаке с Феофаном и принялся экспериментировать со своим самогонным аппаратом. В дело пошли клюква, морошка, брусника, листья смородины, вишни и прочее и прочее. В результате этих экспериментов в погребе появилось весьма внушительное количество тары, до краев заполненной жидкостью разной крепости и вкуса. На период проведения творческого поиска домовой и черт даже объявили «полусухой» закон, так сказать для чистоты эксперимента. То есть потребляли произведенное исключительно для определения вкусовых качеств продукта, а не для удовольствия.
Как видите, распорядок дня в «Чумных палатах» если и изменился, то совсем ненамного. Вся команда ждала. Чего ждала, спросите вы? Так первых прибывших от границы караванов. Почему-то все были уверены, что Никола Питерский не подведет, хотя бы по причине своего звучного имени. Наконец прибывший с базара с очередной порцией ингредиентов Изя объявил всем, что по северному тракту в город прибыло аж три купеческих обоза.
– Теперь жди вызова к князю, – гордо напророчил черт.
Но Изя немного ошибся: Берендей сам заявился в палаты. Вся компания как раз плотно отужинала и собралась почаевничать за огромным самоваром.
Мотя, которого чай не интересовал как факт, получил взамен три плошки молока. Но даже это не заставило забыть его о своих непосредственных обязанностях по охране вверенного ему помещения.
Змей прислушался, втянул ноздрями воздух и недовольно запыхтел. Мол, ходят тут всякие, поесть спокойно не дают.
– Мир вашему дому! – торжественно возвестил о своем прибытии князь.
– Здравствуй, Берендей. – Илюха подошел к князю. – Не желаешь ли чайку али чего покрепче?
Князь окинул горницу лукавым взглядом и немного удивил своих богатырей.
– Чаю, пожалуй, выпью.
Изя с Илюхой переглянулись, уж не заболел ли князюшко? Берендей между тем удобно расположился на скамье, с удовольствием выпил кружку ароматного малинового чая и, отодвинув ее от себя, обратился к друзьям.
– Обозы сегодня с северного тракта прибыли.
Князь торжественно окинул взглядом присутствующих и продолжил:
– В общем, твой «Киевский централ» провез их от самой границы без сучка без задоринки. Сегодня приходили купцы, благодарили за предоставленную услугу.
Коллеги довольно переглянулись, но перебивать князя никто не захотел.
– А после явился Никола, как его там...
– Питерский, – подсказал князю Солнцевский.
– Точно, он. Так вот этот самый Питерский принес положенную казне долю.
Солнцевский довольно улыбнулся, Никола схватывает все на лету.
– Так что в связи с этим вся ваша компания полностью реабилитирована.
– С возмещением убытков? – тут же внес ясность Изя.
– Да, – решительно ответил Берендей.
Что и говорить, в те времена правители порой признавали свои ошибки.
– Питерскому я выдал соответствующую грамоту и велел внести в официальный реестр энтот «Киевский централ». Кстати, а что такое централ?
– В центре всех событий, – соврал Илюха, не моргнув глазом.
Изя, услышав такую трактовку централа, скептически хмыкнул.
– Ну а вашей команде, так сказать в благодарность за успешно выполненное задание, полагается награда.
С этими словами Берендей поставил на стол внушительного размера ларец. Из него наружу были извлечены три золотых кубка, усыпанных самоцветами. Отличались они друг от друга только размером. Самый большой, конечно, достался Илюхе, средний Изе, а малый Любаве. Коллеги с удовольствием получили кубки и принялись рассматривать награду.
– Кхе, кхе, – скромно напомнил о себе Мотя, справедливо считавший, что тоже заслужил какую-нибудь мисочку, хотя бы одну на три головы.
Берендей звонко хлопнул себя по лбу.
– Чуть было не забыл! Молодец, что напомнил.
Тут князь извлек из этого же ларца и поставил на пол перед Змеем три серебряных тазика. Да, пожалуй, именно тазика, так как назвать эти емкости мисками не поворачивался язык. Мотя счастливо улыбнулся в три пасти и ненавязчиво подвинул посудины поближе к Соловейке. Мол, неплохо было бы объесть подарок.
– Хватит с тебя на сегодня, а то лопнешь, – тут же пресекла намеки Любава. – До утра потерпишь, никуда твои тазики не денутся.
Мотя только обиженно хмыкнул, выпустил струйку пара и оттащил заслуженную награду себе в уголочек.
– И еще один, так сказать, мой личный подарок, – несколько более мечтательным голосом, чем это положено самодержцу, промурлыкал Берендей.
Словно фокусник он вытащил из ларца шикарный пуховый платок и подошел к остолбеневшей Любаве.
– Самый лучший, только вчера купцы привезли. – С этими словами Берендей встал за спиной сидящей Соловейки и томными движениями набросил платок на ее плечи.
После этого, поправляя платок, как бы невзначай князь обнял младшего богатыря своей дружины.
Соловейка, и без этого красная, как китайский флаг, от смущения пополам с возмущением пошла пунцовыми пятнами. Изя с Илюхой хотя и ожидали такого поворота событий, но до последнего надеялись, что прямого заигрывания с членом их команды Берендей себе не позволит.
Компаньоны нахмурились, шагнули вперед и...
– Ах ты, козел безрогий! Так вот ты куда зачастил!
Изя чисто инстинктивно нервно провел себе по голове и вместе со всеми присутствующими с ужасом обратил свой взор к дверям, в которых, откуда ни возьмись, появилась княгиня Агриппина Иоанновна.
– Я-то думала, он сюда самогонку трескать повадился, а он вишь куда загнул! Опять по девкам шастать вздумал!
Илюха с укоризной посмотрел на того, кто по идее должен был предупредить о появлении нового гостя – на Мотю. Несчастный Змей, увлекшись созерцанием своей личной кухонной утвари, от стыда готов был расплакаться. Он сам не понимал, как это произошло, что без его предупреждения смог кто-то проникнуть в «Чумные палаты», и только, с полным раскаяния видом пожал плечами.
Между тем буря продолжала набирать обороты.
– Тебе лет-то уж сколько, а все туда же!
– Грунечка... – робко попытался вставить слово Берендей.
– Я тебе дам Грунечка! Ни одной юбки пропустить не может, всех должен облагодетельствовать! Ишь, дворца ему уже мало, так он по всему Киеву шарить стал.
Гнев княгини был страшен. Берендей стоял перед ней, вжав голову в плечи. Судя по всему, он согласился бы в этот момент вообще провалиться сквозь землю, лишь бы только оказаться подальше от грозной супруги.
– Агриппина Иоанновна, послушайте... – попыталась вставить хоть слово несчастная Любава.
– А ты вообще помолчала бы! – Княгиня перекинула свой гнев на Соловейку. – Ну с этого кобеля что взять, всю жизнь с ним мучаюсь, а ты?
– А что я?! – уже смахивая слезы со щеки, дрожащим голосом смогла спросить Любава.
– Подцепила себе такого молодца, живешь с ним в блуде, невенчанная, а еще туда же, голос подавать!
Тут настало время втянуть головы в плечи не только князю, но и всем остальным, в том числе и Моте в тройном размере. Опасения коллег оказались ненапрасными.
Любава в момент преобразилась, слезы просохли, а в голосе зазвенели стальные нотки.
– С кем это я в блуде живу? – ледяным голосом поинтересовалась она.
– Да уж почитай весь Клев знает, что ты Илюху Солнцевского окрутила, – начала было Агриппина, но была остановлена резким голосом Любавы.
– Да как же вам не стыдно, вы же княгиня, а не базарная торговка, чтобы слухи распространять!
От такой наглости Агриппина на мгновение остолбенела, но только на мгновение.
– Да как ты смеешь на меня орать, я же княгиня!
– Вы не только княгиня, но еще и просто женщина!
– Ну и что?
– А то! Я тоже женщина и не позволю марать ни мое доброе имя, ни имя моего возлю... моего друга!
Тут Агриппина раскрыла рот, чтобы высказать дерзкой выскочке все, что о ней думает, но осеклась. Княгиня словно другими глазами посмотрела на стоящую перед ней черноволосую девушку в диковинной кожаной куртке, не побоявшуюся отстаивать свое мнение перед гей. Положа руку на сердце, это вообще был первый случай, когда кто-то вздумал перечить княгине, когда она была в гневе.
Вместо продолжения сцены Агриппина вздохнула и села за стол.
– Что, кроме чая, в этом доме ничего не водится?
Изя, первым смекнувший, в какую сторону качнулось настроение княгини, в одно мгновение водрузил на стол бутыль с вишневой наливкой.
– Чего стоишь? – обратилась Агриппина к остолбеневшей Соловейке. – Садись, в ногах правды нет.
Соловейка приняла приглашение и уселась напротив. Все остальные присутствующие решили воспользоваться паузой, чтобы улизнуть из горницы, подальше от женских разборок. И только оказавшись за внушительной дубовой дверью, все смогли вздохнуть с облегчением. Первым отошел Изя.
– Ну вы, ваше благородие, и даете, – адресовал свое неудовольствие черт Берендею.
– Не забывай, с кем разговариваешь, – буркнул в ответ князь, правда, без должной уверенности в голосе.
– А я и не забываю. Вы сейчас выступаете в роли мужчины, а не князя, – осадил собеседника черт.
– Как будто князь не мужчина.
– Князь прежде всего должен быть мудрым правителем, а уж потом, в свободное от основного рабочего времени, мужчиной.
– Так вроде рабочий день уже кончился... – начал было Берендей, но в разговор вступил уже немного отошедший от услышанного Илюха.
– Слышь, Берендей, давай разрулим ситуацию по-хорошему. Ты оставляешь Любаню в покое, а я... А я, типа, продолжаю служить тебе верой и правдой.
– Мы, – уточнил Изя.
– Точно, мы, – поправился богатырь. – Ну а если еще раз рядом с ней возникнешь, то я...
– Мы, – опять уточнил Изя.
– А то мы тебя... – поправился Солнцевский и начал подбирать слово покультурнее, дабы не шокировать царственную особу.
– Вы что-то сегодня совсем обнаглели, – не стал дожидаться завершения этого процесса Берендей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37