Севастьян тихонько застонал, а Изя довольно потер руки. Однако Берендей тут же добавил изрядную ложку дегтя в бочку меда и без того очень сомнительного качества.
– А Любаву вашу оставляю у своей персоны для связи... Связи с вашей дружиной, разумеется, – немного поправился князь.
От такого посягательства на единственного повара, штатного будильника и, наконец, просто на самого очаровательного члена команды у друзей просто челюсти отвисли.
– Да вы что?! – первым взвился Изя. – Нам без нее никуда! Вы же ее пирожки пробовали.
– Она как специалист по звуковому оружию будет прикрывать нашу группу, – подвел менее эмоциональную базу хмурый Илюха.
– И встать без ее художественного свиста я уже не могу. Привык, будь я неладен.
– В общем, дружина есть дружина, идем на стрелку все вместе, – резюмировал Илюха.
Такого бурного сопротивления воле князя остальные присутствующие не видели до этого никогда, и все перевели осторожные взгляды на Берендея. Тот немного покрутил ус, осознал, что несколько погорячился, и милостиво решил не казнить двух наглецов. Изя с Илюхой были совсем не против такого решения.
Ратное совещание подошло к концу, все начали потихоньку покидать зал.
– Да, только постарайтесь его не очень сильно калечить, – вспомнил Берендей корпоративную этику, – князь все-таки.
– Как получится, – пожал плечами Илюха и вышел вслед за Изей.
Покинули дворец богатыри абсолютно молча, но зато когда оказались вдали от посторонних ушей, дали волю чувствам и выпустили пар.
– Ну с этим гаденышем, Микишкой, и так все ясно, а каков этот Добрыня ибн Никитич, а?!
– А Берендей? Ишь, чего надумал, охальник! Оставьте ему Любаву для связи.
– Знаем мы эти связи!
– И Никитичей этих знаем!
– И ведь всех все устроило!
– Даже Лихосватский слова не проронил!
– А еще туда же, в друзья набивается!
– Слушай, а давай всем назло этого Сигизмунда, не побоюсь этого слова, Лазаревича уделаем?
– Точно, давай! Метнемся в Усть-Урюпинск, вытрясем бабки и всех умоем.
– Мы мигом туда домчимся!

* * *

Сказать оказалось значительно проще, чем сделать. Нет, конечно, то, что основное задание будет выполнено успешно, никто из «Дружины специального назначения» не сомневался, но вот как попасть в Усть-Урюпинск? Именно это вдруг оказалось сложнее, чем могло показаться в первый момент.
Для Любавы (о планируемой карьере связной друзья, конечно, не сказали) такой проблемы не стояло вовсе, вы ведь помните, она умела скакать, стрелять... ну и прочее. Так что как дитя своего времени, хоть и весьма продвинутое, Соловейка относилась к лошадям как владелец кавказской овчарки в двадцать первом веке, скажем, к спаниелю. То есть на «ты», причем окончательно и бесповоротно.
Изя, ввиду своего весьма солидного возраста и не менее внушительной вредности, решительно заявил о полной несовместимости с лошадьми. Тем более что сами лошади, не подвластные мороку, видели рогатого во всей его красе. Сие зрелище не доставляло благородным животным никакого удовольствия.
Солнцевский вообще за свою жизнь общался с этими парнокопытными исключительно на московском ипподроме. Там милые лошадки прочно вошли в жизнь братка в виде выигрышей и проигрышей, но никак не ассоциировались со средством передвижения. Для Илюхи грядущее путешествие без утраченного «паджеро» казалось категорически невозможным. Вы только вдумайтесь: переться в такую даль (верст триста будет, не меньше) не на машине, не на самолете, даже не на (тьфу, тьфу, тьфу!) поезде, а на лошади! Ведь, правда, смешно? Вот и Илюха искренне рассмеялся, когда увидел трех запряженных лошадей.
– Да вы что, я на нее просто не влезу, – искренне изумился Солнцевский.
– Точно, точно, – подсуетился черт, – раз старший богатырь с лошадью не дружит, так и мне тут делать нечего!
С этими словами Изя попытался улизнуть в дом.
– Мужики, я что-то не поняла, вы что, от княжеского задания отказываетесь или банально струсили? – ехидненько воспрошала Любава.
Конечно, такого милого обвинения из уст мелкого уголовного элемента очаровательной наружности коллеги стерпеть не смогли.
– Какие базары, Любавушка, да кто, собственно, говорит об отказе от задания? – взвился Илюха.
– Да призовые бонусы за развод Сигизмунда Урюпинского считай уже у нас в кармане! – поддержал друга Изя. – Просто надо как-то туда добраться, а уж там мы развернем действие по всем законам драматургии.
Соловейка с некоторым недоверием посмотрела на друзей.
– Вы что, действительно никогда не ездили на лошадях? – осторожно спросила она.
– Ну почему же никогда, вот, помнится, мы когда-то с ребятами изрядно набрались и в парке на «Речном вокзале»... – начал вспоминать свои кавалеристские забавы Илюха.
– Будем считать, что в тех местах, откуда мы родом, лошади не очень распространены, – оборвал Изя не совсем уместные воспоминания Солнцевского. – Ну типа на верблюдах мы передвигались, ты хоть раз видела верблюдов?
– Нет, – честно призналась Соловейка.
– Тогда точно, мы с Илюхой знаменитые верблюдные наездники, а с лошадями у нас того, в общем, некоторые сложности.
– Так что же мы будем делать? – уже с некоторым уважением посмотрела Соловейка на живых погонщиков верблюдов.
– Мозговой штурм, – огласил план на ближайшее будущее Изя.
– Чего? – не поняла Любава.
– Долго объяснять. В общем, смотри на нас с Илюхой и делай, как мы.
– Делай с нами, делай лучше нас, – подхватил Солнцевский.
Пока Соловейка расшифровывала древний советский спортивный лозунг, Изя притащил откуда-то внушительного вида бутыль.
– Горючее для штурма, – пояснил черт.
– Ты бы, что ли, пиво начал гнать, – пожаловался богатырь и хлопнул стакан. – А то сопьемся тут на нервной почве.
– Подумаю над твоим предложением, – согласился Изя и последовал богатырскому примеру.
Любава, внимательно следившая за данной процедурой, с сомнением заметила:
– Я так не могу, здоровья не хватит.
– Так и не надо, – успокоил коллегу черт. – Считай, что это была артиллерийская подготовка.
Мозговой штурм начался, Изя с Илюхой по очереди выдвигали самые удивительные проекты. Например, среди них был следующий: отправить голубиную почту энтому самому Сигизмунду, вызвать его на бой, подкараулить в поле и набить морду так, чтобы навсегда запомнил, как с Берендеем связываться. Данный проект, к сожалению, был отвергнут по причине отсутствия голубей, хотя идея признана содержательной и интересной. Еще не меньше двух часов коллеги штурмовали свои мозги, однако те выстояли. Ни одной реальной версии утверждено не было.
Наконец приятели приуныли и скатились на банальное употребление медицинской жидкости, которую с таким профессионализмом научился извлекать из некоторых составляющих Изя. Оговорюсь, Любава в памятном штурме никакого участия не принимала, а только с легкой тревогой смотрела на друзей. Мотя так же, находясь под впечатлением изложенных вариантов развития событий, находился в легком ауте.
– Так, значит, на лошадях мы добраться туда не сможем, – попытался подвести итог Изя.
– Эх, тачанка, ростовчанка, все четыре колеса... – задумчиво глядя в окно, промурлыкал басом Илюха. – Сейчас бы мой джип сюда, так через полтора часа на месте были бы.
– Погоди, – встрепенулся Изя. – Повтори, что ты сказал?
– Джип бы мой... – начал неторопливо повторять Илюха.
– Нет, раньше.
– Четыре колеса... – извлек из недр памяти Солнцевский.
– Гениально! – заверещал Изя. – Просто гениально! На местной телеге передвигаться невозможно, отобьешь все, что только можно, а вот рессорная тачанка, это уже что-то. Ну-ка бегом к Захару.
С этими словами Изя бросился собирать со стола остатки горючего.
– А я? – поинтересовалась вконец запутанная Любава.
– А ты ждешь нас с победой домой, – определил Соловейке роль Изя и, подцепив под локоть Солнцевского, быстренько покинул палаты.
Мотя, справедливо опасающийся сегодня чересчур активного черта, решил подождать хозяина дома.

* * *

Целую ночь коллеги вместе с Захаром колдовали над чудо-повозкой. Друзьям, конечно, несказанно повезло с мастером. Вы только представьте, как два типа на ночь глядя, в состоянии среднего алкогольного опьянения начнут рассказывать о конструкции рессорной коляски. Причем ни у одного из них нет технических навыков. Представили? То-то. А Захар из всего услышанного мусора умудрился выудить нужную информацию и к утру воплотить ее в жизнь.
За неимением времени за основу была взята обычная телега, которую «для служебной необходимости» реквизировал Изя прямо у ворот мастерской. Мужичок пытался возмущаться, но, столкнувшись взглядом с хмельным Илюхой, сменил гнев на милость. А после того как получил совет черта обратиться за компенсацией к верховному воеводе, вообще испарился, справедливо полагая, что легко отделался (кстати, так оно и было).
Друзья, как могли, помогали Захару, тем самым введя его в тихое бешенство. Наконец мастер удалил их из мастерской под предлогом добывания новых лошадей для повозки. Прежних лошадей мастер признал недееспособными и перевел в личное пользование княжеской мастерской.
Ввиду наличия в данный момент, мягко говоря, глубокой ночи княжеская конюшня почему-то оказалась запертой. Изя с Илюхой вначале долго будили сторожей, потом убедительно и больно доказывали им необходимость выбрать лошадей. Только с помощью остатков из заветной бутыли они наконец-то нашли общий язык, и в результате уже под утро к мастерской была доставлена пара прекрасных жеребцов вороной масти.
Захар также оказался на высоте, и, когда пропели первые петухи, во двор «Чумных палат» въехала странного вида телега, запряженная великолепными лошадьми. Это был, конечно, не «паджеро», но и не те ужасные средства передвижения, которыми пользовались аборигены. Какие-никакие, но рессоры там явно присутствовали, добавим к этому колеса, обитые воловьей кожей вместо шин (Изина идея), и получится вполне сносная колымага.
Тут оказалось, что помимо некоторых эстетических и технических недостатков в новом транспортном средстве есть еще один – размер. В момент реквизирования на такие мелочи друзья внимания не обращали. Зато теперь, при взгляде на внушительную по размеру тушку (Любавина работа!) Гореныша, стало очевидным, что Мотя в повозку не влезет. То есть он, конечно, влезет, но только он один.
Упрямый Илюха никак не соглашался оставить своего любимца дома, потратил не меньше часа, пытаясь решить эту проблему. Наконец сдался и он.
– Извини, дружище, но тебе придется остаться тут, – выдавил из себя Солнцевский, с грустью поглаживая головы змея. – Ты не волнуйся, мы скоро. Раз, два – и готово.
Мотя с удивлением уставился на Илюху тремя парами глаз, не веря в то, что ему говорят. Ведь это же любимый, обожаемый хозяин, и он просто не может поступить так с ним!
Это же я, твой Мотя! Так как же я могу оставаться дома, когда ты будешь наставлять на путь истинный заблудших овец? Ты, наверное, пошутил, да?
Такие мысли промелькнули в голове Гореныша и были аккуратно доставлены Илюхе. Солнцевский в ответ только обнял любимца.
– Мотюш, ты не волнуйся, – подключилась Любава, – я наготовила кучу еды, а Феофан любезно согласился побыть с тобой до нашего возвращения.
– Да ты даже соскучиться не успеешь, как мы вернемся, – вставил свое слово Изя.
Когда сборы были закончены, Илюха, стараясь не смотреть в глаза Моти, отвел его в дом и привязал на небольшой канат. По договоренности с домовым Змей должен быть освобожден через несколько часов (чтобы не увязался следом и не потерялся).
– Не скучай, я быстро, – закусив губу, смог выдавить из себя Солнцевский и бросился вон из комнаты.
– Хозяин! – застрекотал Мотя.
Заскрипев зубами, Илюха прыгнул в повозку, и Любава с ходу пустила лошадей вскачь. Город покинули в гробовой тишине. Казалось бы, ну что тут такого? Ну маленькая командировочка, так ведь ненадолго! Однако эти отмазки не действовали, Илюха почему-то ощущал себя предателем. Может быть, еще и потому, что как бы ни гнал эту мысль от себя Солнцевский, но рано или поздно ему придется действительно стать предателем и бросить трехголового друга. Ведь в двадцать первом веке нет места ни Горынычам, ни Злодейкам-Соловейкам, даже таким очаровательным...
Такая, в сущности, простая мысль, как ни старался Илюха, то и дело всплывала в его голове. Солнцевский с ней боролся, загонял в самые дальние уголки сознания, но она упорно возвращалась назад. Взбалмошная искренняя Соловейка и преданный Мотя, сами того не ведая, стали для него родными. Причем чем дальше, тем больше.
Изя был, конечно, тоже своим в доску, но черт вернется в двадцать первый век вместе с ним, а остальные два члена его мини-дружины останутся тут. Расставание неизбежно, и осознание этого отзывалось тупой болью в душе. Еще пару месяцев назад Илюха даже не мог представить, что его могут волновать такие проблемы. Уж что-что, а разрешать сложные ситуации он умел прекрасно. Однако, как ни старался Солнцевский, выхода из того тупика, в который медленно, но неумолимо зашла его жизнь, он не находил.
Изя, глядя, как заметался его друг, неожиданно для себя тоже впал в глухую депрессию. Ему в этот момент было еще хуже, ведь брошь Илейки Кудрявого уже была у него. Мало того, что у него, она в этот самый момент висела на цепочке на шее. Можно возвращаться хоть прямо сейчас. Но удивительное дело– не хочется! По крайней мере пока. Прикидывая все доводы за и против, черт решил все-таки пока не рассказывать Илюхе о том, что проблема возвращения решена. Кто знает, что ждет их странную компанию завтра?
Занятые такими мрачными мыслями, друзья не заметили, как кони вдруг заволновались и прибавили ходу, причем без применения аргументов в виде хлыста. Соловейка, на сердце которой вдруг стало неспокойно, даже не сразу поняла, что повозка несется со скоростью для нее никак не предназначенной. Любава попыталась притормозить, но лошади, несмотря на все усилия, продолжали ускоряться.
– Любава, тебе не кажется, что мы слишком быстро едем?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37