Мне вспомнилось, как капитан Ершов уговаривал начальника арестантского вагона…
Теперь все стало на свои места.
– Андрей, а ты видел, пил начальник вагона или нет? – Я решил проверить свою догадку.
– Нет, не видел. – Он на секунду задумался. – Но перегаром от него разило. Я слышал, как он говорил солдатам, что пойдет спать в свое купе.
– Я думаю, что он не спать туда пошел. А вот нам лучше вернуться на свои места и попробовать заснуть. Это ловушка, Андрей. Я уверен в этом. А старлей только и ждет, когда мы предпримем попытку к бегству, чтобы пристрелить нас.
– Но зачем ему это?
– Я видел, как он разговаривал с капитаном, сопровождавшим нас из лагеря. По их жестикуляции было понятно, что капитан убеждал начальника караула сделать что-то, выходящее за рамки служебных обязанностей. И он его убедил. Теперь тебе все понятно?
– Да. Очевидно, это указание начальника колонии. Для чего, да и для всех остальных, будет лучше, если мы погибнем при попытке к бегству.
– Все верно. Только мы не доставим им такого удовольствия.
Мы закрыли дверь и вернулись на нары. Вероятно, начальник вагона наблюдал за нами через какой-нибудь потайной глазок. Мне даже показалось, что я услышал, как он чертыхнулся, увидев, что мы вернулись в клетку. Видимо, он понял, что его план разгадан и мы не собираемся бежать.
Прошел час. Тишину нарушал лишь мирный храп зеков да перестук вагонных колес. Мне не спалось.
– Андрей, – шепотом позвал я, – ты спишь?
– Нет, – ответил он, поворачиваясь ко мне и открывая глаза.
– А что, если нам действительно попытаться сбежать сейчас? Двери до сих пор открыты, а старлей уже наверняка не наблюдает за нами. Он не ожидает, что мы решимся на этот шаг. Давай-ка его удивим!
– Я согласен, – не задумываясь, ответил Андрей. – В любом случае нам необходимо бежать. Так лучше сделать это сейчас, когда у нас только один реальный надсмотрщик. У тебя есть план?
– Да, я уже все продумал. Первым делом необходимо обезвредить старлея. Остальными займемся потом. Ты оставайся пока на месте, а я займусь начальником вагона.
Андрей согласно кивнул. Я встал и очень осторожно, стараясь не скрипеть, открыл дверь. Это удалось. Решетка открылась практически бесшумно. Даже зеки в соседних камерах не проснулись.
Пробравшись по коридору, я подошел к двери купе начальника караула и попробовал ее открыть. Не тут-то было. Купе было заперто изнутри.
«Ну что ж, придется рискнуть», – подумал я и постучался.
– Товарищ старший лейтенант! – стараясь подделать голос одного из конвойных, произнес я. – Скоро станция.
– Сейчас иду, – раздался ответ, и за дверью послышалось шуршание.
Дверь открылась и на пороге появился старлей, протирая заспанные глаза. Он не успел еще ничего сообразить, как получил сильный удар ребром ладони по шее и начал оседать на пол. Подхватив обмякшее тело, я затащил его обратно в купе. Уже через минуту начальник караула лежал в своей кровати в наручниках и с кляпом во рту.
Прихватив с собой несколько пар наручников, я позвал Андрея. Вдвоем мы подошли к караулке и, осторожно открыв дверь, вошли.
Здесь действительно была грандиозная попойка. На столе стояли несколько пустых бутылок из-под водки, валялись остатки закуски. Охранники вповалку лежали кто где.
Они даже не проснулись и только что-то бурчали во сне, когда мы закручивали им назад руки. Через пару минут все конвойные были в браслетах.
– Отлично, – прошептал я Андрею. – Половина дела сделана. Сейчас давай вернемся в купе старлея. Надеюсь,
он уже очнулся.
– Зачем? – не понял он.
– Скоро поймешь, – коротко ответил я.
Мы подошли к купе и прислушались. Старший лейтенант уже очнулся, потому что из-за приоткрытой двери было слышно глухое сопение и мычание. Вероятно, наш пленник пытался избавиться от кляпа, чтобы позвать на помощь.
– Все нормально, Андрей! – негромко, но все же достаточно для того, чтобы разговор был слышен через тонкую перегородку, произнес я. – Конвой связан и отдыхает, так что никто преследовать нас не будет. На ближайшей станции сойдем с поезда и уйдем в лес. Недельки две отсидимся, пока нас не перестанут искать, а потом решим, что делать дальше.
Я подмигнул монаху, и он понял, какую игру я веду.
– А что мы там есть будем? – подыграл мне Андрей.
– Я прихватил несколько банок тушенки из караулки. На первое время хватит. – С этими словами я потянул своего друга к выходу из вагона.
Спустя полчаса поезд остановился. Переодетые в солдатскую форму, мы спокойно спустились со ступенек тамбура и огляделись.
Стояла ночь, и на вокзале практически никого не было. Никто не обратил на нас внимания, а мы конечно же не. бросились в лес, а забрались на одну из грузовых платформ нашего же состава и залезли под брезент.
Там оказался хлебоуборочный комбайн. Не долго думая, Андрей залез в кабину, а я уселся прямо на пол платформы и прислонился к колесу, от которого исходил тонкий аромат пшеничных колосьев. Это был запах свободы. Такой долгожданной и выстраданной нами…
Ночь прошла спокойно. При каждой остановке поезда я выглядывал из-под брезента, но до самого утра ни один человек не заинтересовался арестантским вагоном.
Ночные звезды тускнели. В предрассветных сумерках я стал узнавать знакомые места. Ведь раньше мне не раз доводилось ездить по этому маршруту, правда, не в таком качестве.
Взобравшись на громоздкую технику, через опущенное стекло я толкнул монаха, который мирно посапывал, как ни в чем не бывало.
– Андрей, просыпайся! Мы уже приехали. Скоро узловая станция, и нам лучше всего сойти с поезда именно там.
Он проснулся и вылез из кабины, протирая глаза и потягиваясь.
– Вот это я поспал! Должен сказать, что на свободе намного лучше спится.
– Что-то ты рано расслабился, дружище. Еще не время праздновать победу, но, должен признать, нам пока исключительно везет. Прошла ночь, а побег до сих пор не обнаружен.
– Ты уверен?
– Да. Я внимательно наблюдал за арестантским вагоном. Никто не входил туда, и никто не выходил.
– А по рации они ни с кем не могли связаться?
– Думаю, что нет. – Я показал Андрею плату, которую предусмотрительно вытащил из рации в купе старлея. – Без нее их аппаратура – не более чем груда металлолома. Но нам все равно лучше поторопиться. Я считаю, что безопаснее всего выпрыгнуть перед станцией, а потом выйти на дорогу и попытаться поймать попутку. Запомни, если кто-нибудь нас спросит, – мы – «партизаны» и возвращаемся из самоволки. Будем придерживаться такой легенды, тем более что вид у нас соответствующий.
Поезд стал замедлять ход. Я выглянул из-под брезента. Состав медленно тянулся вдоль темных пакгаузов и переездов, стуча колесами на стрелках.
– Пора, Андрей. Впереди станция.
Легко соскочив с платформы, мы быстрым шагом направились в лесную полосу, вплотную подходившую к железнодорожному полотну. И снова никто не обратил на нас внимания.
Целый час пришлось потратить, чтобы обойти станцию стороной и выйти на автомобильную трассу.
Минут через десять удалось поймать попутку. Водитель грузовика, услышав, что «вояки» возвращаются из самоволки и очень спешат, согласился даже сделать лишний крюк и высадил нас недалеко от воинской части. Сердечно поблагодарив его, мы вылезли из машины и, дождавшись, пока та скроется за поворотом, направились к дому друга моего детства – Женьки Князева, который жил как раз неподалеку.
Нажав на кнопку звонка, я молил Бога, чтобы Женька оказался дома. Нам снова повезло. За дверью послышался скрип половиц и шарканье шагов.
– Кто там? – раздался сонный голос.
– Свои, Жека! – негромко сказал я и еще тише добавил: – Это я – Алекс.
Дверь приоткрылась. На нас уставилась заспанная физиономия.
– У меня что, белая горячка? – встряхнув взлохмаченной головой, спросил ее хозяин.
Однако это не помогло, и тогда он потрогал меня рукой и сказал:
– Ну, слава Богу. А то я думал – у меня уже крыша поехала. Заходите, – Евгений пошире открыл дверь, пропуская нас в дом. – Алекс, надеюсь, ты мне объяснишь, что это за маскарад.
– Конечно, только сначала умойся, а потом я все расскажу.
Женька снова потряс головой, как бы стряхивая наваждение, а затем произнес:
– Хорошо. Проходите пока на кухню. Алекс, сделай, пожалуйста, кофе, ты знаешь, где что стоит.
Я действительно хорошо знал обстановку в квартире моего друга. Много раз мы собирались здесь, устраивая вечеринки, когда мне удавалось приехать в родной городок. Здесь почти ничего не изменилось со времени моего последнего приезда.
Мы прошли на кухню, и, пока Женька умывался, я заварил кофе.
– Алекс, дружище! – В кухню ворвался посвежевший после душа хозяин квартиры, мы обнялись. – Как я рад тебя видеть! Извини, что принял вас так негостеприимно. Вчера была большая пьянка, и я до сих пор никак не могу прийти в себя. Голова трещит, ноги ватные, а тут еще звонок. Думаю, кого это черти принесли в такую рань? Так что простите засранца.
– Да ладно. Все нормально, мы не в обиде. Кстати, познакомься, это – Андрей – тоже мой друг.
– Очень приятно. – Женька протянул ему руку. – Друг моего друга – мой друг, – заявил он и, сняв с плиты кофейник, стал разливать кофе по чашкам. – Ребята, может, вы есть хотите? – внезапно вспомнил он, подавая нам кофе.
– Очень умная мысль. Мы просто умираем от голода, – не замедлил я с ответом.
– Так в чем проблема? Мой холодильник в вашем распоряжении. Правда, кроме колбасы и консервов, вы там вряд ли что найдете.
– После тех харчей, на которых мы сидели последние несколько месяцев, бутерброд с колбасой – райское наслаждение.
– Где это вас так кормили? – мимоходом поинтересовался Евгений, направляясь к холодильнику.
– В тюрьме. – Я выжидающе смотрел на своего друга. Женька замер на месте, оглянулся и пристально посмотрел на меня.
– Ты серьезно?
– Серьезней некуда! Скажу больше, еще лет десять мы должны были бы получать тюремную пайку.
– Вы что, сбежали из колонии? – догадался он.
– Да. Пришлось…
Пока Женька делал бутерброды, я в общих чертах описал нашу историю. Он внимательно слушал, время от времени поглядывая то на меня, то на Андрея.
– Теперь ты знаешь, почему мы оказались у тебя в таком виде. И нам нужна помощь, – закончил я, глядя ему в глаза.
Он не отвел взгляд и спокойно ответил:
– Конечно, я помогу вам. Друзья для того и нужны, чтобы поддерживать друг друга в трудную минуту. – И, улыбнувшись, добавил: – Господа зеки, кушать подано, садитесь жрать, пожалуйста!
Второго приглашения не потребовалось. И на какое-то время на кухне воцарилась тишина, если не считать негромкого чавканья и прихлебывания. Мы с Андреем с большим удовольствием уплетали бутерброды с колбасой, запивая их кофе. Женька задумчиво прихлебывал из своей чашки, наблюдая, с какой жадностью мы набросились на пищу.
– Ребята, – произнес он, когда с бутербродами было покончено. – Не хочу показаться негостеприимным, но думаю, что лучше всего вам здесь не задерживаться. Это слишком опасно. Я могу сегодня же переправить вас в Россию, пока менты не перекрыли дороги. Там ведь тоже неглупые люди. Поднимут твое личное дело, узнают, откуда ты родом, и передадут ориентировку на задержание в местную милицию. Тогда будет намного сложнее вырваться отсюда.
– Мы тоже так считаем. Правда, нам удалось пустить их по ложному следу, но боюсь, что это ненадолго. Так что время сейчас очень дорого.
– Значит, с этим все ясно. – Князев рубанул себя по коленке рукой (привычка осталась еще с детства), словно говоря, что вопрос решен и возвращаться к нему не стоит. – Так. Что еще? Деньги… Деньги я дам. Не очень много, но на первое время хватит. Документы… Вот с этим – проблема. За такой короткий срок я не смогу достать вам ничего стоящего. Ладно, проскочим границу, а там что-нибудь придумаем.
Он оценивающе посмотрел на меня, потом на Андрея и добавил:
– Одежду конечно же придется сменить. Ведь не можете вы в солдатской форме украинской армии разъезжать по России! Возьмете мою. Думаю, что подойдет. Ну, вроде бы все. Основные вопросы решены, а детали обдумаем по ходу действия.
– Женька, я не знаю, как благодарить тебя…
– Перестань, Алекс! Окажись я на твоем месте – ты сделал бы то же самое. Мы – друзья. И этим все сказано. Поели? Пошли подбирать одежду.
Через час мы сидели в кабине микроавтобуса и неслись со скоростью сто километров в час по направлению к границе. Женька уверенно, можно сказать, даже слишком уверенно, вел машину. Так, словно он каждый день возил сбежавших из тюрьмы заключенных.
– Чем ты сейчас занимаешься? – поинтересовался я, удивленный его спокойствием и хладнокровием.
– Веду машину, – пошутил он, но, кинув на меня взгляд и увидев, что я даже не улыбнулся, продолжил: – А если серьезно – гоняю контрабанду. В Россию – спирт, назад – бензин. Сам понимаешь, дело рискованное, но другого выхода нет. Честно работать невозможно – с голоду ноги протянешь. Надоело все до чертиков, однако такова жизнь. И мы ничего не можем с этим поделать. Наша система не позволяет этого.
– И здесь система, – задумчиво произнес Андрей. – Система заставляет хорошего человека совершать противозаконные действия. Парадокс…
– А я уже ничему не удивляюсь, – сказал я. – Просто не хочу быть частью этой системы, вот и все.
– Ну и как, получается? – иронично спросил Андрей. Я задумался. Задумался о наших непростых судьбах.
Государственная система перевернула их, а тюремная – чуть было не искалечила навсегда.
Почему это произошло? Кто виноват в этом? На эти вопросы у меня не было ответа.
Через границу перебрались без приключений. Князев знал все объездные и проселочные дороги, а дополнительных постов милиция и таможня сегодня не выставляли.
– Все, мужики! Мы в России, – произнес он, въезжая в маленький городок. – Сейчас остановимся и попробуем достать вам какие-нибудь документы.
Женька высадил нас возле фотоателье. Пока мы с Андреем фотографировались, он успел куда-то смотаться и, вернувшись, сообщил:
– Все нормально. Давайте свои фотографии. Через два часа паспорта будут готовы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48