– Майкл? – услышал он голос матери. – Что с тобой, милый?
Те стальные полосы из сна все еще стискивали ему грудь, и Майкл не был уверен, что сможет произнести хоть слово.
– Это был сон, – еле слышно сказал он, когда губы наконец послушались. – Кошмар. Я... – Но тут он понял, откуда этот кошмар родом, и запнулся.
– Наверно, тебе было трудно дышать, – сказала Катарина, с тревогой всматриваясь в лицо сына. – Боюсь, как бы не приступ...
– Ничего подобного, – опроверг ее Майкл, выпутываясь из простыней. Потом уселся и так глубоко вдохнул в себя свежий ночной воздух, что закашлялся. Преодолев кашель, откинулся на подушку. – Все нормально, мам, – перебил он, едва она открыла рот, чтобы что-то сказать. – Подумаешь, плохой сон!
Катарина нагнулась поцеловать его в лоб.
– Ты уверен? Я знаю, ты считаешь, что с астмой покончено, но...
– Покончено, и все тут, – заявил Майкл. – Я в порядке. – Он посмотрел на часы; было около пяти, и за окном еще висела такая же чернота, как в самом конце его кошмара. – Иди спать, ладно?
– Может, все-таки не стоило загуливаться допоздна, – заметила Катарина, погладив сына по щеке, чтобы смягчить упрек.
Майкл вжался в подушку.
– Извини, ма, – сказал он. – Наверно, надо было позвонить, когда я понял, что опоздаю, да?
– И ты меня извини, что перегнула палку, – покаялась Катарина. – И прими мои поздравления с тем, что тебя приняли в команду. Я тобой очень горжусь. – Майкл улыбнулся – впервые с тех пор, как вошел в дом. – Спокойной ночи. – Она поцеловала его еще раз и, выходя, выключила свет. Но тревожиться не перестала. Верно ли, что это был только кошмар? Или же – первый признак нового наступления болезни, которую, как они думали, Майкл переборол?
Она легла, но уснуть никак не могла. Обратившись в слух, молча молилась, чтобы не услышать свиста астматических легких, силящихся впустить в себя воздух.
Майкл у себя в комнате был уже не в постели.
Глубоко дыша ночной свежестью, он сидел у распахнутого окна и старался избавиться от отвратительного удушья, которое испытал во сне.
Но все-таки и теперь, когда он не спал, избавиться от него не удавалось. Не получалось свободно перевести дух.
Глава 9
Элис Сантойя выложила блинчики на тарелку, поставила тарелку на стол и в четвертый раз выкрикнула:
– Если ты сейчас же не спустишься, Киоки, то опоздаешь на автобус, а я тебя везти не подумаю!
Не дождавшись ответа, подошла к двери в комнату сына, громко постучалась и распахнула ее:
– Киоки, я тебе гово...
Слова замерли у нее на губах, когда она увидела пустую кровать и поняла, что сын дома не ночевал.
Но Киоки всегда ночует дома! Он у нее хороший мальчик, не то что этот Джош Малани, с которым он, бывает, якшается. Он вчера позвонил и обещал вернуться не поздно. Собирался в кино с Риком Пайпером, и Джошем, и...
Джош!
Наверняка этот Джош добыл где-то пива, уговорил Киоки пойти на пляж, они там напились пьяные, и ее мальчик боялся вернуться домой.
Ну, ничего, теперь пусть только вернется!
На кухне Элис взялась за телефон и позвонила Рику Пайперу.
– Мария? – трубку подняла мать Рика. – Это Элис. Киоки возвращался с Риком домой вчера ночью?
Когда же Рик, подойдя к телефону, сказал ей, что высадил Киоки у поворота, она испугалась. Если они напились...
– Вы, ребята, случаем, вчера не выпили? – подозрительно спросила она. – Если этот Малани примется спаивать моего сына...
– Да нет, никто никого не спаивал, – сказал Рик, и тут трубку перехватила Мария.
– Рик вернулся вчера незадолго до полуночи, – сказала она. – Поверь мне, это точно. Я его дождалась. Он сказал, они были в видеотеке и заигрались.
– Ха! Если с ними был этот Малани...
– Они не пили, Элис, – возразила Мария. – Рик вернулся домой в порядке.
Повесив трубку, Элис Сантойя принялась себя убеждать, что найдутся десятки причин, по которым Киоки мог не вернуться домой.
Но ни одной не смогла придумать.
Только и стояло перед глазами, что та ночь, когда ее муж возвращался домой с ночной смены на мельнице в Пуунене. Они жили всего в двух кварталах оттуда, уж куда, казалось бы, безопасней.
Но в ту ночь он переходил шоссе на Кихей, и откуда ни возьмись, выскочила машина, сбила ее Кеалийи, и он тут же скончался.
Пьяные подростки в зарослях тростника...
Эти тростниковые поля здесь повсюду...
Волнуясь все больше, Элис Сантойя выбежала из дому и села в машину. Наверно, она опоздает на работу в отель, но это неважно. Если Киоки валяется где-нибудь на обочине...
Нет!
Этого не может быть!
Наверно, случилось что-то еще, но он, по крайней мере, здоров!
Но ведя машину по узкой проселочной дороге, которая в полумиле от дома вливалась в шоссе, она никак не могла отделаться от сосущего ощущения под ребрами, от невыразимого предчувствия.
Ночью шел дождь, дорога, покрытая красной грязью, была скользкой. Элис все крепче сжимала руль.
И тут она его увидела.
Он был слева, шагах в пятидесяти.
Лежал ничком, с вытянутыми над головой руками, ноги в канаве.
Подавив крик, она ударила по тормозам, не выключая мотора, спотыкаясь, вылезла из машины и кинулась к сыну.
– Киоки, мальчик мой! Не бойся! Я здесь! Я помогу...
Он даже не шевельнулся.
Без сознания!
Потерял сознание и потому не слышит ее. Упав коленями в грязь, она прикоснулась к нему.
– Киоки! Это мама...
Запнулась, почувствовав, как холодна кожа.
– Киоки?
И долго, сгорбившись, стояла перед ним на коленях, умоляя сына проснуться, пошевелиться, простонать – подать какой-нибудь знак, что то, что она уже поняла – неправда.
Перед глазами вдруг встал муж, но у него было лицо не Кеалийи – это, сквозь маску смерти, смотрел на нее Киоки.
– Нет... – простонала она. – Нет, Киоки, нет, прошу тебя...
Подхватив сына под мышки, она вытащила его из канавы. Усевшись на землю, положила его голову себе на грудь, обняла за плечи. Заливаясь, захлебываясь слезами, гладила по волосам.
Через некоторое время остановилась проезжавшая мимо машина. Потом другая, третья.
Наконец, явилась полиция, за ней – «скорая помощь».
Но Элис Сантойя ничего этого не замечала.
С разбитым сердцем, утратив волю, она сидела в грязи и баюкала мертвого сына.
* * *
Кен Рихтер понял, что что-то неладно, едва отпер заднюю дверь магазина. Человек аккуратный и методичный – он окрестил себя «Кихей-Кеном», когда, рассчитывая на свою репутацию и на заем от Такео Йошихары, открыл этот магазинчик два года тому назад, – он считал, что всему имеется свое место и на этом месте оно и должно быть.
Этим утром, однако, все было не так.
На первый взгляд, это можно было и не заметить – когда Кен переступил порог, у него только и было, что неопределенное ощущение беспорядка. Но включив свет и оглядевшись, он нашел ему подтверждение.
Во-первых, посреди комнаты – лужа.
Кен Рихтер никогда не оставлял за собой луж посреди комнаты.
Отыскав полотенце, он принялся вытирать ее, репетируя про себя речь, которую произнесет перед Ником Грико, посмевшим запереть магазин, не убравшись.
Лет десять назад они с Ником приехали на Мауи, два приятеля-серфингиста, и хотя приятелями остались, Ник теперь работал на Кена, зарабатывая уборкой магазина и вывозом туристов на серфинг, причем ровно столько, чтобы хватало на жилье и бензин для ржавенького фольксвагена, который доставлял его и доску для серфинга туда, где бились лучшие волны, потому что идеальная для серфинга волна была высшей целью существования Ника. Прошлым вечером он явно не перетрудился. Мало лужи, еще и снаряжение для подводного плавания, заказанное на сегодняшнее утро, выглядит так, будто его не проверяли.
Это еще сильней расстроило Кена: перед тем, как вчера утром отправиться на Ланаи, он настойчиво просил Ника перепроверить все дважды. Что ему совсем ни к чему, так это испортить плавание, организованное офисом Такео Йошихары. Видно, мероприятие важное: одно то говорит об этом, что вчера от Йошихары доставили новехонькое снаряжение.
Покончив с лужей, Кен им и занялся, гадая, взглянул ли на него Ник вообще, не говоря уж о том, чтобы проверить. Он принялся осматривать ласты и маски, когда задняя дверь распахнулась и появился сам Ник в сопровождении Эла Каламы, который должен был помогать Нику в работе с туристами.
– Я что, очень тебя здесь перегружаю? – с раздражением спросил Кен. – Потому что если да, то могу нанять еще кого-нибудь. – Он сердито взглянул на Ника. – Только это будет взамен тебя, не впридачу.
Ник смущенно посмотрел на Эла Каламу.
– С чего ты взъелся?
Кен Рихтер обвел глазами склад.
– Разве тут все, как положено? Учитывая, что я уже вытер лужу, которую ты за собой оставил!
– Да о чем ты? Не было тут никакой лужи!
– Разве я не просил тебя проверить все перед тем, как уйдешь? – не отвечая, продолжал Кен. – Ты что думаешь, я шучу, что ли?
– Да проверял я! Ласты, маски, регуляторы, баллоны – все проверил!
Кен перевел взгляд на пять баллонов, которые сам вчера сложил на третью полку.
– Точно? – переспросил он таким тоном, что Ник посмотрел туда же, увидел, что, судя по манометрам, четыре баллона пусты, и вдруг засомневался.
Точно ли он их проверил?
Он попробовал восстановить последовательность событий.
Вчера был довольно-таки спокойный день. Он закрыл магазин примерно через полчаса после того, как вернули последний из взятых напрокат комплектов.
На обед выпил пару бутылок пива. Ну, Кену об этом лучше не знать. После обеда вернулся и отпер магазин, как положено.
Даже продал купальник и трубку с маской.
Потом, около семи, закрылся на ночь, но перед этим осмотрел снаряжение для утреннего погружения, в точности как сказал ему Кен.
Но верно ли он проверил каждый баллон или...
Его размышления прервал требовательный стук в переднюю дверь.
– Это парни от Йошихары. Иди открой им и займи там чем-нибудь. Солнечные очки продай, что ли, а мы с Элом тут все проверим.
– Да я сам могу, – запротестовал Ник, но Кен его оборвал:
– Да-да. Ты вчера это обещал, и что же?
Когда Ник скрылся за дверью в магазин, Эл Калама взял один баллон с полки и понес к компрессору.
– Знаешь, – осторожно сказал он, не зная, до какой степени сердит Кен. – Может, Ник и не виноват вовсе. Если баллоны с течью...
– Четыре баллона с течью? – вскинулся Рихтер. – Спустись на землю, Эл. Ладно один, ладно два, но четыре?! Особенно от Йошихары. От него всегда все тип-топ. Нет, ты согласись – Ник халтурит.
– Но...
– Давай-давай, Эл, – сказал Кен. – Заправь, проверь давление – ребятишек надо поскорей сплавить. Очень мне нужно, чтобы они нажаловались родителям, что им пришлось час прохлаждаться в магазине, потому что, видите ли, снаряжение было не готово. – Когда первый баллон наполнился, кивком указал на бочку с водой, которая стояла снаружи у задней двери. – Сунь его туда ненадолго. На всякий случай. Ни разу еще не дал напрокат баллон с течью и начинать не собираюсь.
Эл Калама опустил свеженаполненный баллон в воду и стал всматриваться, не подымаются ли пузырьки воздуха, что указывало бы на течь.
Ничего подобного.
После того, как Кен наполнил остальные три баллона, он проделал то же и с ними. Все было в норме.
– Забирай, – сказал он Кену. – Не знаю. Я думаю, ребята Йошихары прислали их пустыми, а Ник просто не заметил.
Баллоны погрузили в фургон, фургон отправился на пляж, и Кихей-Кен занялся повседневными делами. Но он еще непременно поговорит об этом с Ником. Что бы там вчера вечером ни было, Ник должен был сто раз перепроверить эти баллоны.
Неисправные баллоны несут смерть.
* * *
Майкл понял, что дело неладно, едва войдя в школьный автобус.
– Что случилось? – спросил он, садясь рядом с Джеффом Киной.
Джефф неловко оглянулся и заговорил так тихо, чтобы мог услышать только Майкл.
– Киоки вчера домой не вернулся.
– Как это? Разве Рик его не довез?
Джефф пожал плечами.
– Нет. Рик говорит, было уже поздно и Киоки не хотел будить мать. Так что Рик высадил его у поворота.
– А когда ты говорил с Риком?
– Перед тем, как выйти из дому. Мать Киоки позвонила его матери, а он сразу – мне.
– Что ж с ним случилось?
– Не знаю. Но от места, где Рик его высадил, до его дома всего полмили, и там нет ничего такого.
– Может, попался на наркоте? – раздалось с заднего сиденья.
Джефф Кина сердито обернулся.
– Киоки? Еще чего!
– Ну, может, кто-то покупал, а он на них и нарвись? – настаивал парень сзади.
– Отвяжись, Джимми, – скривился Джефф. – То, что ты по уши в этом, не означает, что все остальные тоже.
– Я – никогда! – начал было Джимми, но Джефф прервал:
– Не возникай. Все знают, что ты продаешь этого дерьма больше всех в школе. Но Киоки ты никогда ничего не всучивал, верно? – Джимми в ответ злобно ощерился, и тогда Джефф повернулся и навис над ним, упершись коленом в свое сиденье. – Ну! Говори!
– Ну-ка там на место, – крикнул водитель, глядя на Джеффа в зеркало заднего обзора, и стал притормаживать. Майкл потянул Джеффа за руку.
– Брось, этот ведь даже хлипче, чем Джош. – Джефф неохотно послушался, и автобус снова набрал скорость. – Может, Киоки назначил кому-то встречу, – предположил Майкл. – У него есть девушка?
Джефф помотал головой.
– Никого. Он в этом плане у нас стеснительный.
Автобус завернул на стоянку, и ребята увидели, что с пепельно-серым лицом их дожидается Рик Пайпер. Вокруг него скучились перешептывающиеся школьники.
– Черт, – тихо сказал Джефф. – Пошли. – Поднявшись с места, он протиснулся мимо Майкла и кинулся по проходу. Майкл – за ним. – Ну, что? – выдохнул он, соскочив с подножки.
Рик казался совершенно потерянным.
– Его мама нашла его, – сказал он. Помедлил и срывающимся голосом произнес: – Он умер.
Майкл с Джеффом уставились на него без слов.
И хотя молчали, они испытывали одно и то же странное, тошнотное чувство, которое овладевало ими, делая немым и разум, и тело.
Невероятно – они общались с Киоки всего несколько часов назад и он был хоть куда.
И теперь – мертв?
Медленно идя к школе, Джефф, Рик и Майкл инстинктивно сошлись поближе. Вокруг них шушукались одноклассники, и хотя почти каждый, обмениваясь соображениями, по-своему объяснял смерть Киоки, никто из них не догадывался о правде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38