Не должно.
Все умеют логично утешать себя. Мало кто умеет утешить.
– Как ты узнал его? - спросил Иоанна тот старик, что накануне вечером уговаривал не обижаться на собеседника. - Вы встречались раньше?
– Нет, не встречались. Ни разу... - оглянулся на Петра, словно ища поддержки. Или - нужные слова. Впрочем, они у него всегда сами находились нужные... - Я не знал его, но для того я и пришел крестить людей, чтобы увидеть его и узнать.
– Тебе был знак свыше?
Иоанн опять посмотрел на Петра.
Сказал - вдруг легко и радостно улыбнувшись:
– Конечно. Как же иначе? А разве ты не замечаешь?.. Заходящее красное солнце, внезапно показавшееся из-за легких облаков, нимбом висело над головой Иешуа. А облако, все же надвинувшееся на диск, при большом желании можно было принять за голубя. Не объяснять же, в самом деле, что Иоанн просто почувствовав Мессию. Или услыхал. Впрочем, для телепатии это - синонимы.
– Да-да, я вижу! - закричал старик и, упав на колени, протянул сухие руки навстречу идущему.
И все остальные последовали примеру старшего. И те, кто шел с Иешуа всю дорогу, тоже вполне ко времени и к месту прозрели, пали ниц, а Петр в миллионный раз подумал, что ментально Иешуа полностью готов к своей великой миссии: вон, как говорится, даже глазом не моргнул, принял происходящее как должное. Вот и ладушки! Как, скажите, иначе должны люди встречать Мессию? Только так. Естественная реакция.
Мудрый Иешуа не стал подходить к Петру - с чего бы? Один из паломников, незнакомый человек. Он лишь улыбнулся ему, как улыбался всем здесь, он знал, зачем шел, и все знали, зачем он пришел, и Иоанн знал и молча ждал, стоя по колени в холодной воде. Иешуа аккуратно снял с себя темно-коричневое шерстяное покрывало, положил его на камень и вошел в реку прямо в кожаной обуви - как и Иоанн вчера. И протянул руки Иоанну. И Иоанн взял их в свои, склонил голову и поцеловал их.
Петр знал, как трудно дался ученику этот поступок, а Иешуа, видимо, понял, услышал Иоанна, бесчисленные и назойливые сомнения его услышал, тоже наклонился и поцеловал Иоанна в лоб.
Ах, какие они у меня молодцы, совсем не по-библейски счастливо подумал Петр.
– Посвяти меня, Предтеча, и очисти душу мою, - просто сказал Иешуа, прекрасно сознавая, что все сказанные сейчас слова будут запомнены и разнесены по стране и сказать надо то и так, чтобы легко было запомнить и разнести.
И Иоанн почувствовал серьезность момента.
– Посвящаю тебя тем, что дал мне Господь для Посвящения Ему человеков водой, - громко и достаточно торжественно произнес он, - чищу тело твое для того, чтобы ты, идущий впереди, мог чистить души людей - тем, что тебе для Посвящения дал Господь: Духом святости Его...
Сложно, подумал Петр. Но ничего: евангелисты потом упростят и подредактируют - как все должно быть. И уж конечно, заменят Посвящение на привычное и, увы, логичное Крещение.
Иоанн провел пальцами по лицу Иешуа и - Петр не исключил, что не без тайного, тщательно скрытого от подслушивающих, удовольствия! - окунул с головой в воду. И еще два раза повторил процедуру. Абсолютно мокрый и, судя по всему, вполне счастливый Иешуа обнял тоже не сухого Иоанна, и они расцеловались.
В Библии об этом - ни слова.
Но народ - принял. Зашумел, задвигался вокруг Предтечи и Машиаха, кто-то запел маловнятное, кто-то тянулся к благословению, кто-то просто и незатейливо прыгал от радости.
Момент, если честно, был не просто серьезный - исторический. Первое явление Машиаха народу! Первый выход Иешуа-назаретянина не в качестве вечного ученика, но в роли Учителя. Именно с этого момента начался звездный и скорбный путь Иисуса как по земле Сынов Израилевых, так и дальше - по времени, в страшную даль! И для первого выхода он выглядел очень убедительно - никаких замечаний к роли. Хотя чего восхищаться? Он же не играл ее - жил в ней. Или лучше - просто жил.
Петр внезапно почувствовал, как страшно устал. Вдруг навалилось что-то, в глазах потемнело - грань обморока. Полез в давешний карман за капсулой стимулятора, проглотил - вроде отпустило. Увидел встревоженные лица учеников. Помыслил им: все в порядке, жив я, жив... Встал, потащился к палатке - подальше от празднества. Лег и сразу заснул. Как выключили.
А включили обратно - Иешуа с Иоанном, которые вторглись в тесное козлиное пространство, затормошили, разбудили Петра.
– Сколько я проспал? - ошарашенно спросил Петр.
– Долго, Равви, - засмеялся Иешуа. - Ночь уже пришла.
– Надо бы поесть, - сказал Иоанн. - Что-нибудь осталось?
Осталось от вчерашнего, и сегодняшнее добрые люди донесли: все те же хлеб, сыр, зелень, молоко. Дорожная пища. Петр всегда был неприхотлив в еде, профессия приучила.
Ели молча.
Петр нет-нет да поглядывал: что изменилось в Иешуа? И отмечал: ничего не изменилось. Как был - спокойный, не слишком торопливый в движениях, часто улыбающийся не только собеседнику - в данном случае сотрапезникам, - но и самому себе, чему-то внутри себя. Опять появились мысленные блоки - и у Иешуа, и У Иоанна. Петр полагал, что блоки - не от него, а друг от друга: все-таки сторожатся ученики, не хотят открываться. Иоанн - это понятно, это предполагалось. А Иешуа-то с чего? Иоанн ему - не соперник, скорее - помощник. Если уж совсем принизить роль Предтечи - всего лишь человек, громогласно объявивший о приходе Назаретянина. Конферансье. Мавр сделал свое дело...
Но сказать так, значит абсолютно не понимать те общественные законы, которые неписано существовали в религиозной ситуации первого века. Вне зависимости от роли - и заслуг! - Службы Времени вообще и Петра лично, более того - задолго до их незваного прибытия в Палестину в этом ближневосточном котле религий готовилась акция явления Сына Божьего. Отлично спланированная "пи-аровская", как говорится, акция! Клэр права: религия евреев, как величайшая монотеистская религия, едва родившись, начала готовить логичные, продуманные, на века растянутые действия, разделенные на этапы и долженствующие не просто сохранить религию на те же века, но и завоевать ею мир. Сначала - души, то есть нематериальную составляющую мира. Потом - все то, что за душами, то есть земли, страны, собственность, власть.
И Бог бы с тем, что Религия в итоге послужила лишь основой, фундаментом для христианства! Как без фундамента? Да к тому же такого прочного, абсолютно неразрушаемого, времени неподвластного. Плюс хитрость, в том фундаменте запрятанная - богоизбранность одного народа. Все остальные народы - лишь следующие за ним, Бог их не избрал...
Аарон... Моисей... Иисус Христос... Три ключевых имени на многотысячелетнем пути монотеизма. Все остальные персонажи истории, уложенной в книги Ветхого Завета, лишь предсказывали появление следующих. Сам Моисей, пророки смутных лет существования Сынов Израилевых и их веры - все обещали явление Мессии. Он, Христос, был придуман едва ли не с самого начала, и Иоанн последнее звено между надеждой, тысячу с лишним лет, со времени Моисея, питавшей веру, и реальностью, исполненной - тут Петр мог законно погордиться! современниками Петра.
Иоанн и Иешуа - неразрывная пара. Последний из пророков, не просто предсказавший Мессию, но явивший его миру. И совершивший над ним таинство крещения, на котором две с лишним тысячи лет держится христианство. Жаль, что сегодня они всего лишь - два живых человека, не могущих понять свои роли в грядущей Истории...
– Спасибо за ужин, - сказал Иешуа, вытирая губы краем платка. - Пора и поговорить...
– О чем ты хочешь говорить? - спросил Петр.
– Обо мне. О брате моем, ныне обретенном, о Йоханане. О тебе, Равви...
– Начинай... - Петр отдал инициативу, хотел помолчать, послушать.
– Йоханан знаменит, - осторожно начал Иешуа, - весть о нем и его деяниях разлетелась повсюду. Он посвящает людей Богу и предсказывает явление Машиаха. Сегодня он сказал, что Машиах - я, и люди поверили, что я, четыре дня и три ночи шедший с ними из Галиля на юг, деливший с ними хлеб и ночлег, что я и есть Помазанник Божий...
– Ну, поверили, - сказал Петр. - И что?.. Будь попроще, Иешуа, ты не перед толпой выступаешь...
Иоанн молчал. Не он начал разговор - не ему встревать. Плюс - непонятно, Что хочет "обретенный брат".
– А если не я? Если Йоханан ошибся?
Иоанн в темноте хмыкнул.
– Йоханан не ошибся, - раздраженно сказал Петр. - Йоханан просто не мог ошибиться, потому что он знает то, что знаю я. И что знаешь ты, кстати... - не удержался, подколол.
И тут же подумал: зря подколол. В голове Иешуа варилась сейчас немыслимая каша. Все, что Петр годами вкладывал в него - знания, образы, умение, силу, память, волю, что еще?.. - в один момент ни с того ни с сего перемешалось и потерялось в мешанине. Еще вчера знавший свое предназначение в жизни, более того - абсолюта уверенный и своих знаниях, сейчас Иешуа растерялся или, точнее, потерялся - в знаниях как раз и потерялся. Петр отчетливо слышал просьбу о помощи и почувствовал угрызения совести: надо помочь. И надо, чтоб Иоанн помог тоже.
Что происходит? Да просто все, что Иешуа затвердил в теории, сегодня стало практикой. Реальностью. Как если бы человек, долго и тщательно учивший чужой язык по учебникам, вдруг разом оказался бы в стране, где этот язык - родной, И назад пути нет. И надо проверять: не врали ли учебники.
Л Иоанн опять заблокировал мозг, паранорм хренов, и помощи от него, похоже, ждать не следует. Пока он не разберется, кто здесь кто...
Впрочем, можно грешить и на матрицу. Тогда - скверно. Тогда - неизвестно, что будет дальше.
Ничего нет сейчас опаснее, чем растерявшийся Иешуа - рядом с Иоанном. У того и так крыша едет от ощущения собственной неполноценности перед объявленным Мессией, он вон все сделал, как должен был сделать, себя ломал, гордость свою непомерную уродовал, а долгожданный Мессия - весь в сомнениях...
Плевать на матрицу! Она виной или не она, а ситуацию надо исправлять... Петр сосредоточился, закрыл глаза и вторгся в означенную кашу из образов, умения, силы и т.д., мягко вторгся в мозг Иешуа и стал бережно расставлять все по полочкам, раскладывать по ячейкам, это - сюда, то - туда, сортировать "по уму", или иначе - выводить пациента из состояния внезапного стресса. Именно пациента! У психиатров, современников Петра, - а среди них есть сильные паранормы, правда, только в своей профессиональной области сильные, не дальше, - этот процесс почему-то именовался "гольфом". Но почему "почему-то"? Образно. Все белые шарики - по своим лункам... Только у психиатров всегда имеет место толковый помощник -мощный прибор, под названием "сортер", многократно усиливающий силу мозгового воздействия или пси-атаки - тоже термин оттуда. А у Петра - только он, Петр, и есть. А это страшно тяжело...
И вдруг он ощутил, что ему помогают. Кто-то второй существует в мозгу "пациента", кто-то робко, по-ученически влез в "гольф" и не стал сразу бить по шарам клюшкой, а принялся подавать эти клюшки игроку. Если сказать по-людски усилил воздействие Петра, наложил свою пси-атаку на его. И стало легче. И дело быстрей поехало. И ушли опасения - мешавшие, кстати, "гольфу", отвлекавшие, что ученики не поймут друг друга, не договорятся, не станут пусть не друзьями, но непременно - партнерами. И когда Петр понял, что Иешуа - в порядке, что он снова стал самим собой - знающим, умеющим, сильным, волевым, продолжать бессмысленно, - Петр отключился, посидел пару секунд с закрытыми глазами, пряча силу, гася ее, утишая, а потом открыл их и сказал:
– Спасибо, Йоханан. Я горжусь тобой. А теперь поговори с Иешуа.
И Иоанн ответил:
– Конечно, поговорю, Кифа. Нам есть о чем поговорить.
Он впервые назвал Петра не привычным - Учитель, Раввуни, а по тому имени, которым Петр здесь себя сам называл. "Петрос" - камень по-гречески. Значит, по-арамейски - Кифа. Кольнуло что-то внутри? Нет, подумал Петр, ничто не кольнуло. Период ученичества закончен. Нет больше учителя и учеников, есть партнеры, соратники. А по определению Учитель - вот он: сидит напряженно, медленно приходит в себя. И то верно: пси-атака - штука серьезная, реальные пациенты вышеназванных психиатров сутки от нее отходят, а Иешуа - практически сразу.
И еще облегченно подумал Петр: счастье, что не матрица виной... И тут же мелькнуло: а если все же, все же?..
Они говорили долго. Почти до рассвета. Петр не вмешивался. Просто слушал. Да и никому из них не требовалось его вмешательства. Сами все оговорили, взвесили, отмерили, по местам расставили. Они - не соперники, они - соратники. Иоанн остается, Иешуа уходит. Иоанн продолжает начатое, Иешуа идет дальше. Придет срок - они объединятся. Они сразу узнают, когда срок придет. И тогда Иешуа станет впереди, а Иоанн будет рядом, но - вторым. И сила двоих станет общей силой.
И страшной силой, подумал Петр. Только не станет. Не назначено так. Но пусть их! Они пойдут порознь, но будут чувствовать себя вместе - до той поры, пока один не уйдет совсем. Как назначено.
И еще подумал Петр: странно, что ему не нашлось места в образовавшемся союзе сил. Забыли сгоряча?..
Не стал напоминать.
А между тем пришла пора уходить - для Иешуа. Петр собирался задержаться, а если честно - вернуться в Службу: дела были. А если совсем честно - не хотелось тащиться по пустыне четверо суток. Он встретит Иешуа в Назарете.
– С тобой пойдет мой ученик, - сказал Иоанн Иешуа. - Он тоже из обители, правоверный ессей. Но слушал меня и понимал меня. Я знаю, ты найдешь себе спутников сам, но не отказывайся от первого. Ему нечего делать в обители, ему тесно там. Он умеет думать и может смотреть вперед.
– Я возьму его, - согласился Иешуа. - Как его имя?
– Ашер. Сам из Галиля, а родители умерли. Он очень сильный и мужественный.
Мужественный? По-гречески - Андреус. Иначе - Андрей. Один из будущих апостолов? Странно, подумал Петр, что Иоанн ничего ему не сказал о том, что собирается кого-то послать с Иешуа. Петр знал Ашера. Хороший парень. Действительно сильный... Иоанну нужен свой человек в окружении Иешуа?..
Положа руку на сердце, Петр начинал опасаться ученика. А если еще куда-нибудь руку положить, то можно бы и поймать себя на крамольной мысли:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75