Не понимаю, чем могу быть вам полезен.
- Мистер Холмс, - многозначительно заметил Рэдли, - не все дела, описанные доктором Ватсоном, имели криминальную подоплеку, не так ли? Мы уверены, что во всей Британии нет человека, более подходящего, чтобы расследовать эти два ужасных происшествия и объяснить нам вызвавшие их причины.
- Это вопрос жизни и смерти для обеих наших компаний, - подтвердил Борроукли. - Потеря человеческих жизней сама по себе ужасна, но обычно существует объяснение; некая ошибка в некой системе может быть определена как причина, и следует принять меры, дабы предотвратить любую возможность повторения. Здесь же мы сталкиваемся с необъяснимыми трагедиями в течение нескольких недель и не можем с полной ответственностью заявить общественности, что подобное никогда более не повторится. Не выяснив, что именно случилось в Солсбери и Грэнтэме, мы можем лишь развести руками, ибо завтра подобное вновь произойдет с нашими компаниями или с любой другой - в Кардиффе или Карлайле, в Дувре или где-либо еще. Доверие к железной дороге будет подорвано, и не без причины!
Тут неожиданно заговорил компаньон Борроукли:
- Общественность подозрительна, мистер Холмс. Циркулируют самые тревожные слухи. Говорят, что бедный Флитвуд был пьян или что он сошел с ума. Говорят даже, что Флитвуда и его кочегара видели дерущимися на площадке машиниста. Если эти слухи не пресечь разумным объяснением, то дни железной дороги в этой стране сочтены, и англичане будут вынуждены, скорее, даже обречены перемещаться в тесных, вонючих автомобилях.
- Господа, - возразил Холмс, - я с самого начала предупреждал вас, что уже три года как удалился от дел, и к тому же не уверен, что детектив-исследователь это то, что вам нужно. Следует еще сказать…
Борроукли тотчас вытащил из кармана лист бумаги и сунул его в руку моему другу.
- Прежде чем вы нас выпроводите, мистер Холмс, пожалуйста, прочтите вот это. Нам настоятельно рекомендовали проконсультироваться именно у вас.
Холмс развернул бумагу и, скользнув по ней взглядом, передал мне. На белом листе гербовой бумаги проступал тисненый адрес клуба «Диоген» в Пэл-Мэл и вчерашняя дата, а также несколько строк, написанных четким знакомым почерком:
«Мой дорогой Шерлок!
Прости за сие нарушение твоего заслуженного покоя. У моего друга Борроукли и его коллег, похоже, серьезные проблемы, и я взял на себя смелость полагать, что ты, возможно, способен им помочь.
Стоит ли упоминать, что я (и правительство Его Величества) будут глубоко признательны, если ты сможешь оказать содействие моим друзьям?
Твой любящий брат М».
Я вернул послание Холмсу; засунув его в карман пиджака, он поджал губы.
- Что ж, господа, - проговорил он. - Я проделаю все изыскания, которые могут иметь отношение к делу. Однако смею напомнить, речь идет об отпуске Ватсона, и я настаиваю, что он по крайней мере имеет право на остаток уик-энда, прежде чем вы заберете с собой его хозяина. Мистер Рэдли, паровоз плимутского экспресса уже работоспособен?
- Он полностью отремонтирован, сэр, но все еще в депо в Найн-Элмсе.
- В таком случае, если возможно, хорошо бы пригнать его в Тэмпл-Коумб во вторник утром вместе с бригадой, по крайней мере столь же опытной, как Роббинс и Гэдд. Пожалуйста, дайте необходимые распоряжения, дабы я мог проехать вместе с ними от Тэмпл-Коумба до Солсбери.
- Я займусь этим немедленно, - ответил Рэдли и вместе со своими коллегами с облегчением вздохнул.
- А теперь, господа, надеюсь вы оставите нас с доктором Ватсоном, дабы не омрачать остаток уик-энда. Я буду в Плимуте в понедельник и оставлю несколько слов в конторе Юго-западной компании, чтобы вы могли меня разыскать. Всего доброго, господа.
Они поднялись и попрощались, выражая искреннюю благодарность Холмсу. Вагон их наконец укатил по направлению к Фулворту, и я не преминул поинтересоваться:
- Итак, Холмс, что же заставило вас сменить точку зрения?
- Не знаю, - ответил он, - была ли то любопытная деталь с гудками или еще более любопытная озабоченность Майкрофта. Ему нет дела, насколько мне известно, до репутации железнодорожных компаний. Хотел бы я знать, с чего бы ему быть глубоко признательным, не говоря уже о правительстве Его Величества?
4
ИСЧЕЗНУВШАЯ ДАМА
Моих читателей вряд ли удивит, что в следующий понедельник Холмс отправился в Плимут не один. На самом деле, не пригласи он меня с собой, я бы сильно расстроился, ибо еще не столь состарился, чтобы не ощутить то самое воодушевление, которое впервые испытал на Бейкер-стрит двадцать пять лет назад в преддверии очередного приключения.
В воскресенье Холмс весь вечер просматривал книги, в основном карты и географические справочники. Время от времени он что-то писал, подготавливая вопросы к железнодорожным компаниям.
В конце концов он с головой ушел в старые тетради, куда на протяжении всего нашего с ним знакомства записывал необычные и редкие факты и сообщения из криминальной области. Сыщик просматривал подшивку за подшивкой, пробегая страницы указательным пальцем, затем отправлял ее обратно в шкаф и брал другую. Он сновал туда-сюда - тащил тетрадку к лампе, скользил по ней взглядом в течение нескольких минут, потом захлопывал, издавая нетерпеливое хмыканье.
Когда весь длинный ряд истрепанных подшивок был исчерпан, он вернулся в свое кресло и в течение нескольких минут сидел, барабаня пальцами по столу.
- Здесь просто-напросто нет такого, Ватсон! - воскликнул он в конце концов.
- Нет такого - чего, Холмс? - поинтересовался я.
- Подобного железнодорожного преступления, - ответил он. - Я могу пересчитать по пальцам все мало-мальски значительные преступления, связанные с нашей железной дорогой, начиная с момента ее возникновения. Кража крымской платежной ведомости Пирса и Эйгара полвека назад, преступление большой изобретательности и оригинальности, ну что еще? Убийство Бриггов на Лондонской северной железной дороге в шестьдесят четвертом году, которое не забыто только потому, что послужило толчком к установке системы связи, и смерть Исаака Гоулда на Брайтонской линии в восемьдесят первом!
- Вы разочарованы? - спросил я.
- Ватсон, никто так пристально не следит за прогрессом науки, как профессиональный преступник. За каждым техническим новшеством следует по пятам какое-нибудь новое преступление - за исключением, кажется, железной дороги. За три четверти века это величайшее изобретение вызвало всего лишь одну дерзкую кражу и несколько жалких убийств. Нет, Ватсон, я был прав. Здесь нет преступления, просто какая-то оплошность или техническая неувязка.
Ранним утром следующего дня мы направились в Плимут, прежде протелеграфировав Джессону, чтобы тот доставил необходимые Холмсу сведения. На вокзале Ватерлоо нас встретил служащий с копиями документов и огромным рулоном карт и проводил в заранее заказанное купе. Прежде чем поезд отправился, он вручил нам две проездные карточки с красивым тиснением, которые позволяли ездить по всем железным дорогам Британии.
Пока мы катили на запад, Холмс занимался бумагами, разматывал карты железных дорог и схемы расположения станций, пока не завалил ими весь пол и сиденья в нашем купе.
Он внимательно вглядывался в условные обозначения и сверялся со списками, а я в это время смотрел на сменяющие друг друга пейзажи. Постепенно вересковые пустоши, что окружают Лондон с запада, уступили место влажным и тучным равнинам Хемпшира и холмистым лугам Уилтшира. Вскоре в полях, в накатанных повозками колеях дорог, показалась сырая красная земля запада, и после полудня мы наконец прибыли в Плимут.
Здесь нас встретил сам начальник станции и проводил в отведенные для нас в «Золотом олене» комнаты, где мы, пообедав, уединились с бутылкой портвейна.
Теперь мой друг устремил свое внимание на одну из копий. Как можно было заметить, она содержала по большей части машинописные сообщения и списки, которые он тщательно сравнивал. Через некоторое время сыщик передал мне два листа бумаги со списком имен и адресов. Сам же взял в руки стопку документов.
- Не могли бы вы помочь мне, Ватсон, - попросил Холмс. - Я передал вам список пассажиров плимутского поезда, составленный после происшествия. Помеченные крестиком - это погибшие. У меня здесь показания, взятые у оставшихся в живых. Давайте я прочту их имена и адреса, а вы, будьте так добры, проставьте галочки против каждого из них в вашем списке.
Из каждого показания он зачитывал имя и адрес свидетеля, пока не перечислил их всех. Я находил и помечал данные в своем списке, и так до тех пор, пока Холмс не перевернул последнюю страницу.
- Все в порядке, Ватсон? - спросил он.
- Вы, похоже, пропустили один протокол, Холмс. Кроме погибших и перечисленных вами, здесь значится еще одно имя.
- Точно! - воскликнул он. - От мистера Джонатана Я. Сэмуэля из Нью-Йорка нет ни заявления, ни какого-либо адреса в вашем списке, кроме сведений о том, что он останавливался в отеле «Виктория» на Нортумберленд-авеню.
- Совершенно верно, - согласился я и вновь просмотрел список. Я представил сцену чудовищной бойни в Солсбери той летней ночью, и в памяти всплыли воспоминания о войне. - Вы уверены, что не произошло путаницы между живыми и мертвыми?
- Подсчитайте крестики, Ватсон. Их всего двадцать четыре.
- Верно, Холмс. Но если мистер Сэмуэль был в отеле «Виктория», непонятно, почему компания не взяла у него показания?
- Вот именно, и это легко выяснить. Пожалуйста, передайте мне мои письменные принадлежности и вызовите мальчика.
Как только посыльный удалился, унося с собой телеграмму с пометкой «Ответ оплачен», Холмс позволил себе передышку. Его недавнее нетерпение и напряженность вмиг улетучились, и, попивая портвейн, мы вновь погрузились в воспоминания о прежних похождениях. О, этот феномен я наблюдал уже множество раз на ранних стадиях дела! В бессмыслице запутанного клубка железнодорожных аварий Холмсу, видимо, удалось нащупать потерянный конец нити. Теперь, насколько я знал своего друга, он будет упорно тянуть за него до тех пор, пока не распутает все дело.
Мы уже собрались было ложиться спать, когда с ответом вернулся мальчик. Управляющий отелем «Виктория» официально удостоверял, что никакой Джонатан Сэмуэль там не останавливался.
- Значит, наш пассажир из Нью-Йорка дал компании фальшивый адрес! - воскликнул я.
- Не спешите с выводами, Ватсон, - охладил мой пыл Холмс. - Мистер Сэмуэль вполне мог останавливаться в «Виктории», но так как он наверняка назвался вымышленным именем, то, видимо, еще не раз сменил его.
- Почему вы так считаете?
- Очевидно, давая этот адрес, он стремился избежать встречи, тут уж он вполне мог присовокупить выдуманное имя. К тому же, Ватсон, подозреваю, наш загадочный путешественник в известной мере обладает чувством юмора. Как вы думаете, что обозначает буква «Я» в его имени?
Я, признаться, был поставлен в тупик, и Холмс улыбнулся:
- Да конечно же, янки, Ватсон!
- По-моему, такого имени нет - даже среди американцев.
- Его имя, Ватсон, это старинное прозвище наших американских «кузенов», а фамилия совпадает с хорошо известным «Дядюшка Сэм». Уж не указывает ли этот инициал на теперешнее обозначение наших соотечественников?
Я покачал головой, как всегда, поражаясь затейливому ходу мысли моего друга.
Мы рано позавтракали и тотчас отправились в контору Лондонской юго-западной железной дороги, где любезный служащий разыскал нам список пассажиров, заказавших тридцатого июня билеты с рейсового парохода «Нью-Йорк» на плимутский поезд.
Джонатан Я. Сэмуэль среди них не значился. Его место в списке занимала мисс Эйлин Нигл, тоже из Нью-Йорка.
По пути в контору компании морских перевозок я обдумывал это последнее открытие.
- Холмс, - обратился я к сыщику - выходит, у нас есть дама с американского лайнера, которая, заказав на поезд билет, исчезла, а ее место занял мужчина с вымышленным именем и адресом; он тоже исчез после катастрофы. Вы уже выработали какую-либо версию по поводу взаимосвязи этих лиц с авариями?
- Первейшая ошибка, - ответил Холмс, - полагать, что некие явления, казалось бы, находящиеся в непосредственной близости, обязательно связаны между собой, а вторая - заходить в рассуждениях слишком далеко, не располагая никакими фактами. Тут может иметь место и любовная интрига, и международный шпионаж, и просто личная неприязнь. Судя по тому, что нам известно, Сэмуэль, возможно, тот самый пропавший муж из Танбридж-Вэлса, а мисс Нигл - его светлая любовь.
В пароходной компании подтвердили, что мисс Нигл действительно села в Нью-Йорке и заказала билет на поезд. Никакого «мистера Сэмуэля» не было ни на лайнере, ни на поезде.
Мы уже забирались в кеб рядом с конторой, когда из двери с небольшим конвертом в руке выскочил пароходный служащий.
- Мистер Холмс! - воскликнул он. - Может быть, это прояснит дела? Коллега мне только что напомнил: ночью для леди пришла эта телеграмма, но поезд уже ушел.
Шерлок Холмс с благодарностью воспринял это известие и, когда мы тронулись, вскрыл желтый конверт. Пробежав глазами строчки, он улыбнулся:
- Ну, Ватсон, по крайней мере на ваш вопрос ответ получен. Мисс Нигл и мистер Сэмуэль, если только оба они действительно существуют, скорее всего имеют отношение к нашим поискам. - И он передал мне телеграмму.
Отправленная из Лондона 30 июня поздно вечером, она была весьма лаконична:
МИСС ЭЙЛИН НИГЛ
РЕЙСОВОЕ СУДНО НЬЮ-ЙОРК В ПЛИМУТЕ
М-Р СЭМУЭЛЬ СРОЧНО ОЖИДАЕТСЯ В БОЧОНКЕ
ПРОШУ НЕ ОПАЗДЫВАТЬ М
Это ничуть не прояснило дела, и я не стал скрывать своего недоумения.
- Да, отсюда следует, что мисс Нигл и мистер Сэмуэль каким-то образом связаны; видимо, у него было назначено свидание в Лондоне, очень важное для отправителя телеграммы, который ожидал его в отеле или маленькой гостинице под названием «Бочонок», но какое все это имеет отношение к нашему расследованию?
Холмс рассмеялся:
- Бочонок, Ватсон, почти наверняка не имеет ничего общего с гостиничным бизнесом. Здесь приведена простая, предельно ясная шифровка самого закрытого клуба на Пэл-Мэл, которому покровительствует мой брат, - это клуб «Диоген», названный в честь философа, который жил в бочке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26