Свежий, бодрый, даже корона сидела у него набекрень.
Карколам зло посмотрел на него. Неужели и сегодняшний день принесёт одни разочарования?
Директор гостиницы сдержанно приветствовал постояльцев. Ему не понравилось, что они не спешат на работу, а валяются в постели, но он не сказал ни слова.
- Извините, - обратился директор к Карколаму. - Городской совет решил перевести вас в новую мастерскую. Вас ждёт сегодня мастерская игрушек. Здесь тоже не хватает ученика. И постарайтесь уж, пожалуйста... - Он развел руками.
Карколам кивнул и стал собираться. Он долго и старательно мылся в ванной, чтобы смыть с себя даже запах сапожной мастерской. Потом сытно позавтракал, впервые не забыв накормить и слугу. И вместе они отправились на работу. Король - чинить грузовики, а Карколам - делать игрушки.
Все короли уже давно работали, когда Карколам приблизился к мастерской, над входом в которую рядом с короной висела ещё и голова огромного клоуна. Один глаз клоуна был закрыт, - это он подмигивал, а другой внимательно разглядывал каждого входящего.
Приветливый розовощёкий толстячок-король распахнул перед учеником дверь мастерской.
- Как я рад, как я рад! - приговаривал он, потирая руки. - Теперь и у меня наконец будет ученик.
Он усадил Карколама на самое почётное место, а сам, отчаянно жестикулируя, принялся расхваливать своё ремесло.
- Что такое работа короля в наше время, дорогой коллега? Тьфу, а не работа. Что-то подписать, кого-то помиловать. Но ведь всё это решает не король. Он только подмахивает указы. Они готовы уже без короля. Министры и премьеры сделали всё, чтобы отучить королей думать. Другое дело у нас, дорогой коллега. Да вы же сами всё прекрасно знаете. Сколько королём оттрубили?
- Двести... то есть двадцать пять, - быстро поправился Карколам.
- Вот и считайте, что двадцать пять лет потратили зря. А разве кто-то ценит нашу королевскую работу? Да никогда! Всё не так, всё им кажется неправильно. В таких условиях невозможно работать. И рано или поздно приходится собирать свои вещички. И заметьте себе, без пенсии. Уходишь - и будь здоров.
Карколам покачал головой, как бы соглашаясь. Король-игрушечник обрадовался и стал показывать Карколаму картинки, развешенные на стенах. По ним он скоро собирался делать новые игрушки.
- Вас удивило, наверное, почему в городе Королей - мастерская игрушек? У нас ведь тут нет детей. Но без них трудно, если честно. Поэтому мы подружились с городом Детей. Есть и такой в нашей стране Городов. Скажу вам по секрету, мы сначала смеялись над ними: у них там в городе всего две улицы. Но какие! Улица Отличников и улица Двоечников. Вот потеха!
Карколам кисло улыбнулся. Ему безразличны были как двоечники, так и отличники.
- Да, - продолжал толстячок-король, совершенно не замечая безучастности своего слушателя. - Раз в месяц грузовик отвозит нашу с вами продукцию в этот город. Оказывается, игрушки одинаково нужны и двоечникам и отличникам. Ха-ха! При этом у нас достаточно напряжённая работа. К концу месяца мы должны сдать целый грузовик клоунов. Вот таких! Не бойтесь, большая часть их уже сделана. Я же не терял времени даром. Карколам потянулся к фигурке клоуна.
- Вам понравилось? Мне тоже. Рисунок мой. Я, знаете, дома, когдато, конечно, был президентом Академии художеств. Так что кое-чего насмотрелся и могу теперь рисовать этих клоунов.
Карколам тронул клоуна за голову, потом посадил его. Лицо толстячка осветилось улыбкой.
- Я долго думал над тем, как заставить его сгибаться-разгибаться. И видите - придумал.
Король-мастер нажал кнопку, и клоун начал раскланиваться.
- Правда, ничему другому я его не научил, - покачал головой мастер. - Только кланяться.
- Это мне подходит, - кивнул Карколам, глядя на клоуна.
- Тогда за работу! - И толстячок забегал по комнате, освобождая новое рабочее место для ученика.
Карколам приступил к делу.
Сначала мастер усадил его за простую операцию - соединять готовые части. Карколам старался, сопел от усердия. Но у него получался далеко не каждый клоун. Карколам то и дело ноги ставил на место рук, а руки прикреплял вместо ног.
Мастер поглядел-поглядел и усадил Карколама за другую работу. Теперь Карколам должен был кистью рисовать клоунам красные шапочки, зелёные рубашки, синие штаны.
- Когда это кончите, дорисуете готовым глаза и рот. После обеда я разведу новую краску.
Карколам ухмыльнулся и взял в руки кисть. Он рьяно мазал клоунов, и себя заодно, разноцветными красками. Клоуны один за другим ложились на просушку.
Король-игрушечник радостно улыбался; глядя на усердие своего помощника. Перед обедом он повёл его в соседнюю комнату, сплошь заваленную клоунами без глаз и ртов.
- Можно, я их дорисую? - предложил Карколам, и злая улыбка зазмеилась в уголках его рта.
- А обед? - удивился толстячок-король.
- Как-нибудь перебьюсь! - отмахнулся Карколам.
- Хорошо-хорошо! - потрепал его по плечу мастер.
И вот Карколам остался в мастерской один. Его окружали безглазые клоуны.
Первым делом он заколдовал посудину, в которой мастер собирался готовить чёрную краску. Он долго бормотал над ней заклинания и злорадно хихикал, дрожа от счастья.
Теперь главное, чтобы король-мастер именно в этой посудине смешал краски. Всё остальное - дело техники. А колдовской техникой король колдунов владел превосходно.
Карколам потянул носом. Где-то далеко пахло обедом - то ли сосисками, то ли отбивными. Он тотчас сделал себе из воздуха жареного барашка.
22. Игрушки - не игрушки
Мастер-король, вернувшись после обеда, потянул носом: ему показалось, что в мастерской чем-то вкусно пахнет. Карколам побыстрее вскрыл новую банку краски, чтобы перебить запах жареного мяса.
- Ну-с, приступим, - радостно сказал толстячок, смешивая краски в посудине, которую услужливо подал ему Карколам.
Окончив смешивать, мастер поманил пальцем ученика:
- Хорошо получилось, - удовлетворённо сказал он, рассматривая блестевшую на солнце краску. - Неси клоунов!
Захватив целую охапку игрушек, Карколам вернулся к мастеру и бросил их на пол, словно поленья.
- Ты что! - возмутился игрушечник. - Они для тебя должны быть как живые.
- Будут сейчас! - кивнул Карколам, блеснув глазами, полными злости.
Мастер принялся рисовать первому клоуну глаза и рот. И тут произошло чудо. Лишь только он краской, заколдованной Карколамом, навёл клоуну глаза, как они тотчас ожили и замигали.
Клоун спрыгнул на пол и поклонился:
- Я ваш покорный слуга. Что прикажете?
От удивления игрушечник выронил кисть на пол. Клоун тотчас поднял её и протянул мастеру.
- Спасите! - закричал тот и спрятался за спину Карколама.
А клоун топал за ним, повторяя:
- Я ваш слуга. Что прикажете?
Перепуганный мастер убежал в другую комнату и заперся на ключ. Тогда Карколам зашептал ему через замочную скважину:
- Ваше гениальное искусство оживило клоуна!
- Что? Это другое дело! - Толстяк осторожно приоткрыл дверь, чтобы получше слышать льстивые слова, которые так и лились из Карколама.
- Он ожил! Это сделало волшебство ваших гениальных рук! Есть ли в мире мастер искуснее вас? Такой гений не должен сам работать. Поручите работу кому-нибудь из слуг.
- А я? - сказал клоун. - Вы забыли обо мне. О, как я несчастен!
Мастер, широко раскрыв дверь, совершенно растроганный, со слезами на глазах прижал к себе клоуна.
- Сегодня мы должны оживить их всех, - сказал Карколам. - То есть вы, - поправился он, увидев, как поднялись брови у мастера.
- Давай попробуем, - согласился толстячок. Он поставил клоуна на землю, и тот бодро зашагал к чану с краской.
- Какой умница! - умилился Карколам, хлопая в ладоши.
- Постой, постой, - вдруг спохватился мастер. - Да как же он может оживить очередного клоуна, если... ты же сам говорил, что это мои гениальные руки.
- Верно! - сразу нашёлся Карколам. - Вы уже оживили их, пока мастерили. Они уже живые, хотя пока не умеют ни говорить, ни смотреть. Не волнуйтесь, великий мастер, главное уже сделано.
- Насчёт моей гениальности - это очень правильно сказано. Гению не пристало возиться с грязной работой. Приступай, любезный, высокопарно сказал мастер клоуну и взмахнул платочком.
Работа закипела.
Первый клоун старательно разрисовывал второго. Потом они рисовали следующих двух. Потом с кисточками уже стояли четверо. Значит, они могли сделать сразу четверых. Вскоре уже не хватало кисточек. Но и тут Карколам нашёл выход. Десятки клоунов рисовали себе подобных, макая в краску просто спички. Конечно, черты лица их не становились от этого тоньше. Но кто сказал, что у слуг должны быть тонкие черты лица?
Толстяк потерял дар речи. Он раздулся, словно жаба, и лишь кивал головой, следя за движением кистей. Развалившись в кресле, он время от времени поглядывал на Карколама, ожидая от него новых похвал. Но теперь Карколам как в рот воды набрал. Дело было сделано. Больше чем три сотни клоунов ожидали его приказаний, широко раскрыв рты. Они теснились по углам, залезали на стулья, выглядывали из-за стола. Даже забрались под кресло мастера, который в испуге от такого нашествия сел в кресло с ногами. Сначала он пытался пересчитать клоунов, но вскоре окончательно сбился со счёта и оставил это занятие. Да и вообще, зачем гению считать? Гений не должен работать сам, с этим толстяк был согласен. И Карколам решил, что здесь ему уже делать нечего.
Он построил клоунов и широко распахнул дверь на улицу.
- Эй, постой! - всполошился толстяк. - Ты хочешь украсть их у меня?
- О, великий, - поклонился ему Карколам. - Они понесут по всему свету рассказы о твоём искусстве. Если они останутся здесь, как же мир узнает, что в нём появился гений?
- Валяй! - милостиво разрешил мастер.
И клоуны затопали ножками, переваливаясь через порог. Они вышли все, и Карколам уже притворял дверь, как вдруг о чём-то вспомнил и поманил одного из последних клоунов.
- Здесь твой хозяин! - шепнул ему колдун. - Возвращайся!
Бедняга мастер оглядел свою совершенно пустую комнату. Но тут в щёлочку двери протиснулся клоун.
- Я твой слуга. Приказывай! - сказал он и поклонился.
Мастер поднял клоуна к себе в кресло и залился слезами.
23. Как хорошо иметь слуг!
Клоуны шли за Карколамом, покачивая колпачками. Подойдя к очередному домику, Карколам показывал одному из клоунов на него пальцем, и этот клоун сворачивал к мастерской, а остальные шли дальше.
Оставшийся клоун начинал своей деревянной головой стучать в дверь.
- Бум-бум-бум!
Удивлённый король выходил на порог и, конечно, никого не видел.
- Я ваш слуга, - вдруг раздавалось снизу, и королю кланялся маленький человечек. - Приказывайте! Теперь вместо вас работать буду я.
И, как ни странно, некоторые сразу же соглашались. Тут, конечно, было замешано колдовство. Короли принимали важный вид и начинали тыкать пальцем: тут - вымоешь пол, там - вытрешь пыль, здесь приготовишь обед, а вон там - целая куча вещей, которые нужно заштопать. И клоуны с головой уходили в работу.
Кое-кто, конечно, отказывался брать себе слуг. Тогда клоуны падали на колени и начинали отчаянно рыдать. Так что всем королям пришлось брать их к себе в дом.
И если сначала короли с трудом придумывали задания своим слугам, - они немного подзабыли, зачем слуги, - то постепенно начинали всё дольше и дольше нежиться по утрам в постели и подавать команды своим клоунам-слугам.
- Принеси молоко! Да не холодное, подогрей! Почему в этой чашке? Ты же знаешь, что я люблю пить молоко из чашки с синим ободком. Иди перелей. А я посплю ещё часок. Работай в мастерской потише.
На послеобеденную прогулку короли тоже выходили со своими клоунами. Заметив что-то новенькое на встречном короле, они завистливо шипели:
- Откуда у него эти прекрасные золотые пуговицы? Ты почему, болван, мне таких не достал? Чтобы завтра и у меня такие же были! Разбейся в лепёшку, но достань.
И мило улыбались встречному.
Теперь после прогулки короли снова отправлялись спать. Их изнеженные ноги разучились долго ходить. Королям требовался отдых. Но когда кто-то отдыхает, другой вместо него должен работать. И работником становился клоун.
- Ну и что, пусть поработает, - оправдывались короли, у которых просыпалась совесть. - Он же деревянный! Спать ему не надо, есть не надо.
Клоуны действительно не нуждались ни в еде, ни в отдыхе. Даже если бы и нуждались, спать им было некогда. Ибо ночью все клоуны шли к гостинице, где Карколам внимательно выслушивал их доклады. Тут же сидел король-слуга, который старательно заносил в огромную чёрную тетрадь самые важные сведения: как далеко отошёл каждый из королей от своей трудовой жизни.
Карколам доставал из огромного сундука разные безделушки, которые должны были ещё больше опутать королей. Одному он давал золотые пуговицы, другому - новый гребень, третьему - красные сапожки. И всё это тщательно заносилось в книгу. Так что если её открыть, например, на двадцать седьмой странице, там можно было всё прочесть о короле Двадцать Седьмом: "С постели не встаёт уже .третий день, только начинает тряпочкой корону. Подарены - золотые пуговицы, шесть штук. Ручка с золотым пером. Ремесло своё забыл окончательно".
Но как Карколам свирепел, когда слышал, что кто-то из королей все ещё не хочет вернуться к королевской жизни! Он топал ногами, скрежетал зубами. Король-слуга и клоуны тряслись от страха.
- Ага, ты так! - бушевал Карколам. - Ты думаешь, что хитрее меня? А вот мы посмотрим.
Он доставал своё тайное колдовское зеркало и долго рассматривал непокорного короля, чтобы получше узнать своего противника. А затем насылал порчу на его инструменты. И когда трудолюбивый король на следующий день брался за работу, у него всё валилось из рук. Молоток падал на ногу, гвозди гнулись, как червяки. Вместо рыб на удочку попадались одни лягушки и пиявки. Вместо брюк получались мешки. Картины у короляхудожника напоминали мазню.
И расстроенный трудолюбивый король забирался в постель. Тут его сразу начинал обхаживать клоун-слуга. И получалось, что, когда он работал, у него были неприятности, а в постели всё обстояло благополучно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9