Она не рассказала ему только о том, что снова выкопала медальон, о сгоревших фотографиях, равно как и о том, что Том ушел от нее. Чарли не хотелось, чтобы Хью подумал, будто она рехнулась, и не поверил бы этим фактам, потому что нисколько она не рехнулась, ведь в самом же деле нет… ну, разве что просто движется немного по этому пути. Но не совсем ведь очертя голову.
– Д. любит Б. Дж.? – Он слегка постучал по зубам черенком трубки. – Инициалы что-нибудь означают для вас?
– Его зовут Диком.
– А как звали вас в этих возвращениях в прошлое?
– Не знаю.
Хью чиркнул спичкой и раскурил трубку. К Чарли поплыл голубой дымок.
– Вас удочерили и вы не знаете настоящих родителей?
– Теперь я пытаюсь это выяснить.
– Стало быть, наиболее вероятным объяснением должна быть криптомнезия.
– Криптомнезия – это всякие вещи, которые кто-то знал в детстве, а потом забыл, так?
– Совершенно забыл, словно этих вещей никогда и не существовало. – Он затянулся. – Воспоминания о времени, когда вам был год или два, к примеру. Очень немногие люди могут вообще что-либо припомнить без помощи гипноза. – Он вгляделся в чашечку трубки и пальцем примял табак. – Может, вы были здесь с вашими настоящими родителями до того, как вас удочерили.
– Меня удочерили при рождении.
– Вы в этом уверены?
– Именно так моя мама всегда… – Чарли остановилась.
– Матери часто защищают детей от дурных воспоминаний. Может, и она защищала вас от чего-то?
Смертельная ложь. Правда. Возвращайся.
Чарли огляделась. Один из стариков в конце стойки бара таращился на нее, и когда она обернулась к Хью, то уголком глаза заметила, как тот старик тянет за рукав приятеля и что-то ему бормочет.
– Конечно, если я была в этих краях с настоящими родителями… или моими приемными родителями… то у меня же должны быть какие-то воспоминания, да?
Хью вынул трубку изо рта и покрутил черенок, подгоняя его.
– У вас наверняка есть какие-то воспоминания. Вы знаете, где были конюшни. Вы знаете, где был закопан медальон и где был нож.
Чарли кивнула.
– Вот вы совершенно уверены, что ваши приемные родители всегда жили в Лондоне. Но возможно и такое: ваша настоящая мать была из этих мест и вы провели здесь свои первые год или два, прежде чем вас удочерили. Или, если вас удочерили при рождении, у вашей приемной матери есть здесь родственники?
– Думаю, это возможно, – сказала она. – Но не должна ли я в таком случае помнить побольше?
– Вы постоянно вспоминаете все больше и больше. Вы лишились вашего настоящего отца, потом приемного отца. Это довольно тяжелый путь для ребенка. И вот вы справились с этой тяжестью, как бы похоронив ее. Вам необходим гипнотизер, чтобы это раскопать.
– А я-то полагала, что вашим предметом была философия, а не психиатрия.
Он утрамбовал пальцем табак в чашечке трубки.
– Я играю роль завзятого спорщика, только и всего. – Он пожал плечами. – Обычно для таких вещей всегда находится объяснение. Если ваша мать не хочет рассказать вам… или не может… то как насчет кого-нибудь из ее родственников?
– Никого не осталось в живых.
– А друзей?
– Нет. Мне следовало бы приступить к этому делу лет десять назад.
– А вы не знаете, как звали ваших настоящих родителей?
Не лезь ты в это дело, сучка.
– Я надеюсь разузнать.
– И все-таки это вряд ли поможет, но хотя бы подскажет, откуда они родом.
Она осушила рюмку и заказала еще один «спритсер» и кружку пива для Хью. Всего лишь воспоминания. На другом конце помещения игральный автомат выдал безумный завывающий звук и изрыгнул целую пригоршню монет. Воспоминания. Мятный привкус жевательной резинки. Женщина на лошади. Медальон. Кровь, хлещущая из шеи мастифа. Она посмотрела на свои руки, исцарапанные и изодранные в клочья. Раны были воспоминаниями. Раны заставили тело вспомнить, что определенные вещи были болезненными, заставляли не делать их снова. Ее сознание было полно ран, которые болели слишком сильно, чтобы принадлежать кому-то другому.
По выражению лица Хью она видела, что и он это понимает.
Закусывали они в небольшом ресторанчике на задворках трактира. Чарли придирчиво ковыряла салат с креветками, жалея, что заказала его. Что-то в креветках казалось ей слишком резким – то ли рыбный вкус, то ли само мясо. Ей казалось, что она закусывает червями.
Низкий туман размазывал луч фар «ягуара», когда они катили обратно по их улочке, в самом начале двенадцатого. Мимо промелькнул Розовый коттедж, темный под мраморным светом луны. Какая-то крошечная красная точка мерцала у входной двери.
Хью затормозил. Чарли неуверенно выкарабкалась из машины, заметно под хмельком. Скорбно мяукал Нельсон. Хью стоял рядом с Чарли, когда она открыла калитку. Позади них постукивал двигатель «ягуара».
– Нельсон! – сказал Хью. – Хороший малыш!
Кот снова замяукал.
– Я дам ему немного молока, – сказал Хью.
– А у меня есть собачья жратва, если только он станет есть ее. С ним-то что будет?
– Утром я скажу полицейским, – сказал Хью. – Они, по всей вероятности, отдадут его в чей-нибудь дом или еще что-то придумают. Если только вам он не нравится?
– Не думаю, что Бен это одобрит. А вы его не хотите взять?
– У меня от него мурашки идут по коже.
Нельсон опять завыл, посверкивая единственным глазом.
– Я довезу вас до дома.
– Я могу и дойти.
– Никаких проблем. Входит в обслуживание.
Когда Хью остановился позади ее «ситроена», Чарли охватило чувство подавленности: ей не хотелось оставаться в одиночестве, не хотелось идти в дом одной. Она уставилась через ветровое стекло на темные ночные очертания.
– Я все время думаю о Виоле Леттерс.
– Вы не должны винить себя.
– Не хотите кофе?
– Мне надо вернуться. Я отстаю со своей писаниной.
– А что вы в данный момент пишете?
– О, я кручу-верчу со всех сторон философские аспекты привидений.
Чарли посмотрела на него, приподняв брови:
– А к чему это вам, неспециалисту?
Он улыбнулся:
– Ну, может быть, кофе на скорую руку.
Она открыла дверцу «ягуара», и слабое внутреннее освещение вылилось наружу, сделав ночь за ветровым стеклом еще темнее. Казалось, дом кренился в разных направлениях. Внутри горел свет: это она оставила лампы включенными, не желая возвращаться в темноту.
Хью вылез и захлопнул дверцу. Запруда ревела, вода обрушивалась вниз, словно ей никогда и не мешали. Медленно скользила по небу луна, совершая путешествие, которое она проделывала миллионы и миллиарды раз еще до того, как Чарли когда-либо рождалась. Это вечное движение будет продолжаться и после того, как Чарли умрет.
– Сколько загадок в этих звездах, – сказал Хью.
– А вы все их знаете?
– Призраки, – сказал он. – Меня всегда интересовало, сколько из них являются призраками. – Он показал вверх трубкой. – Вы ведь не видите звезды такими, какие они есть сейчас, – вы их видите такими, какими они были сотни лет назад, миллионы. Некоторые из них больше не существуют. Вы смотрите на свет, который они излучали, на свет как образ самих звезд. Вот так я думаю и о многих призраках. Образы умерших людей – словно повторное проигрывание на видео.
Когда Чарли отперла входную дверь, Бен залаял. Они прошли по коридору в кухню. Чарли включила свет и поразилась резкому треску выключателя. Свет померцал и стал нормальным.
– Тут все еще проблемы с электричеством, – сказала она.
– А я думал, вы поменяли проводку.
– Поменяли…
Выпустив возбужденного Бена в сад, она наполнила кофейник водой и достала из пачки кофейный фильтр. Хью озирался в комнате и, обеспокоенно нахмурясь, смотрел в потолок. Автоответчик подмигивал, и она подумала, уж нет ли там еще сообщения от Тома. Ей хотелось думать, что есть. Пошел он в задницу!
– Вы в самом деле верите в привидения, Хью?
Он уминал табак в трубке.
– Да. Я верю в привидения, только не знаю, что же это такое. Я не знаю, есть ли у привидений рассудок, свободная воля, способны ли они по-настоящему проделать что-нибудь еще, кроме новых появлений в одном и том же месте, повторений одних и тех же движений, словно полоска повторяющейся киноленты. Я не уверен, может ли привидение по-настоящему причинить кому-то вред, разве только перепугать своим появлением. Это входит в тему моей книги.
– А вы когда-нибудь видели хоть одно?
– Нет.
– А хотелось бы?
– Да. А вам?
– Нет. – Она впустила Бена в дом и села за стол. – Меня бы тогда просто кондрашка хватил.
– Не думаю, что это так страшно. Мы ведь говорим о реальности и сверхъестественном как о двух разных вещах. Но это не так.
– Что вы имеете в виду?
Кофейник булькал и плевался, выпуская в кувшин ровную струйку кофе.
– Мы знаем, что такое трупы, но я не думаю, чтобы мы знали, что такое смерть. Я верю в смерть не больше, чем верю в жизнь.
– Так вы не считаете, что Виола Леттерс мертва?
– Ну, они вытащили ее труп из шлюзового пруда…
– Но ее душа – имеет значение?
– Тела тоже имеют значение. Все клетки в них, все крошечные частицы, атомные частицы и субатомные частицы. Гены. Электричество.
– Электричество?!
– Частицы наших тел имеют электромагнитные заряды. Когда наши трупы разрушаются – путем ли кремации или похорон, – все это тем или иным путем возвращается обратно, в землю, совершает новый цикл развития. У каждой частицы сохраняется своя память, как и у крохотного кусочка видеокассеты. Возможно, что и мы с вами сделаны из частиц, которые принадлежали сотням других людей. В вас, может быть, есть частицы Эйнштейна, Микеланджело, Боадицеи…
– Или убийцы-маньяка?
– Не обязательно мы воссоздаемся заново как человеческие существа. Мы можем, или некоторые из нас могут возвращаться обратно как люди, а кусочки – как жуки скарабеи. Мы можем даже вернуться в виде какого-нибудь дерева и потом превратиться в стол.
– Или, к примеру, в энциклопедию.
Хью ухмыльнулся, снова разжигая трубку. Чарли попыталась понять его мысль.
– На днях вы говорили, что разные места могут удерживать воспоминания о происходивших там событиях.
– Существует точка зрения, согласно которой если в одном месте проявилась интенсивная эмоция, а потом каким-то образом электромагнитные частицы атомов в стенах поглотили ее, то либо люди, либо определенные атмосферные условия могут вызвать эффект повторного проигрывания. Это объясняет большую часть привидений.
Чарли поставила на стол две кружки.
– Сахар нужен?
– Спасибо.
– А как насчет остальных?
Он покатал между пальцами сгоревшую спичку.
– Разумные привидения? Кажется, они используют ту же самую электромагнитную энергию, но им необходима и другая. Они забирают тепло из комнат – вот потому-то комнаты и становятся холодными. Они вытягивают энергию из людей, они даже вытягивают ее из электричества в каком-нибудь доме.
Чарли заметила, как его взгляд снова быстро прошелся по комнате, над выключателем и к лампочке под потолком.
– Что… что же привидения делают с энергией? – спросила она.
– Сами они не очень-то много могут сделать. Привидения являются энергетическими силами без голосов, без тел, без конечностей. Они могут двигать предметы, что называется полтергейстом, и они могут показываться, но если захотят сделать что-либо, то им приходится это делать через какого-нибудь человека… а порой, может быть, и через животное.
– Каким образом?
– Используя их физическую энергию.
Чарли рассматривала свой кофе: темно-коричневый, кружащий водоворотом, словно шлюзовый пруд, подобно той густой грязи, в которой лежала лицом вниз старая женщина…
– А призраки могут заставлять людей что-то делать?
– Это возможно. Существуют свидетельства.
– Виола Леттерс собиралась рассказать мне нечто. Вчера вечером, будучи здесь, она увидела одну мою старую фотографию, которая, как она сказала, напомнила ей кого-то. Она от этого пришла в совершенное расстройство… даже рюмку не допила… и ушла.
– А что она сказала?
– Что объяснит это в другой раз.
– И все?
– Она сказала, что в тот день, когда умер ее муж, какая-то девушка передала ей сообщение. Виола решила, что на фотографии я похожа на ту девушку.
– Могу я взглянуть на нее?
– Она… я… сожгла ее.
– Зачем вы это сделали?
Он посмотрел на нее посуровее, и она покраснела.
– Не знаю.
Хью, пока говорил, не сводил с нее глаз.
– Порой люди и в самом деле пугаются привидений из-за фотографий: фотоаппарат выхватывает объект под специфическим углом зрения, при определенном освещении – и тогда люди становятся похожими на других.
– Хью, вы в самом деле, от чистого сердца, верите в возможность повторного воплощения людей?
После затянувшейся паузы он кивнул:
– Да, верю.
– Я привыкла считать, что смерть – это конец, – сказала Чарли. – Так проще. Не думаете ли вы, что время от времени мы возвращаемся и проходим через те же самые события?
– Жизнь – не игорный автомат в торговом пассаже, который, когда вы проигрываете, зажигает надпись: «Извините, вы убиты. Не хотите ли предпринять новую попытку?» И мы, видимо, проходим одни и те же испытания каждый раз, сталкиваемся с одними и теми же ситуациями, до тех пор, пока не научимся их правильно разрешать.
Внезапно Чарли почувствовала себя так, словно воткнула пальцы в электрическую розетку. Она была изумлена необычной встряской всего своего сознания.
– Не думаете ли вы, что прошлое повторяет само себя?
Хью улыбнулся:
– Вам нет нужды беспокоиться, вы же не беременны?
Она покачала головой.
– А героиня вашего ретрогипноза беременна. Выходит, это разные вещи?
– Да, – неохотно сказала она.
– Даже если ваш муж и оставил вас.
Она всплеснула руками, широко раскрыв от удивления глаза.
– Как? Как вы…
– Я прав? – спросил он.
Чарли опустилась на локти и плотно зажмурила глаза, ощущая, как по ее щекам текут слезы.
– Да.
– Вам предстоит через многое пройти.
Она фыркнула, почувствовав гнев на саму себя, на весь мир.
– И вне всяких сомнений, мне придется пройти через это снова, в какой-то другой распроклятой жизни, и снова, и снова…
Хью подлил себе кофе.
– Я не думаю, что мы обречены продолжать вращаться до бесконечности вокруг одной и той же точки, словно золотая рыбка в аквариуме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38