.. тогда приключение, которое его ждет, обещает оказаться весьма заманчивым.
Он почувствовал на себе выжидательный взгляд Гидеона.
– А ты знаешь, – заметил он, – что я никогда не заключаю пари, если не уверен, что выиграю?
– Какая самонадеянность! – фыркнул Гидеон. – И все-таки мне кажется, что на этот раз придет твоя очередь платить. И не забудь, что тебе вдобавок еще придется обойти всю эту свору! – Гидеон махнул в сторону Бентли, Макелроя и остальных молодых людей.
Джастин, оттолкнув стул, резко встал.
– Что-то подсказывает мне, – с ленивой усмешкой проговорил он, – что тебе известно, где можно найти это воплощение красоты.
В глазах Гидеона вспыхнуло пламя.
– Ты почти наверняка увидишь ее на балу у Фартингейлов.
Глава 2
Мисс Арабелла Темплтон вытянула шею, изо всех сил стараясь заглянуть за массивную мраморную колонну – одну из тех, что тянулись вдоль стен, – и при этом остаться незамеченной.
Отражение сотен свечей сверкало и переливалось в начищенном до зеркального блеска внушительном канделябре, украшавшем угол бального зала в доме Фартингейлов. И хотя зрелище было поистине захватывающим, Арабелла мгновенно пожалела, что оказалась именно тут, а не, скажем, где-нибудь на краю света. Да, пожалуй, на краю света было бы лучше всего, решила она. Только ведь край света наверняка где-то далеко. Слишком далеко, чтобы дядя Джозеф или тетя Грейс согласились отправиться туда.
– Похоже, он уже ушел, – прошептала она.
– Нет. – Хорошенькая Джорджиана незаметно обежала взглядом целое море лиц. – Остальные успели удрать, только Уолтер крутился возле музыкантов. Это было минуту назад. А теперь, боюсь, я снова его потеряла.
Арабелла закусила губу, с трудом подавив вздох. «Он» – имелся в виду Уолтер Черчилль, достаточно приятный молодой человек, как ей показалось. Впрочем, они почти все были приятными – разве что за исключением Эштона Бентли. Но Уолтер сегодня вечером был особенно настойчив.
Едва переступив порог, она оказалась окруженной толпой поклонников, так назойливо стремившихся привлечь ее внимание, что под конец Арабелла поймала себя на мысли, что готова придушить их собственными руками. Ноги ее, стиснутые бархатными туфельками на два размера меньше ее собственного – вот что бывает, когда природа наградила тебя ножкой гренадерского размера, уныло подумала она, – неимоверно ныли. А все, о чем она мечтала, – это рухнуть в постель и остаться наконец в одиночестве. Однако ее бальная карточка была исписана вдоль и поперек. От пары танцев она, пожалуй, еще как-то смогла бы отвертеться, но куда прикажете девать остальных, которые жадно дышат ей в затылок, наперебой предлагая принести бокал лимонада?! И главное, Уолтера, трещавшего без устали, что в конце концов привело ее в такое бешенство, что Арабелла едва удерживалась, чтобы не завизжать. Наконец, придя в полное отчаяние, она громогласно объявила о настоятельной потребности ответить на зов природы, причем как можно скорее. Арабелла отлично понимала, что все они шокированы подобной откровенностью, однако ей было уже наплевать.
К счастью, Джорджиана успела заметить ее умоляющий взгляд. Хотя она была на год младше Арабеллы, в свое время они вместе учились в школе. Как-то вечером в столовой, где ужинали все воспитанницы, Арабелла пробиралась в облюбованный ею уголок, собираясь, как обычно, перекусить в полном одиночестве. Она как раз проходила мимо стайки девочек, когда ее слуха коснулись неизбежные издевательские комментарии относительно ее цвета волос и роста – комментарии, специально рассчитанные на то, что она их услышит. Чувствуя, как горят ее щеки, Арабелла низко опустила глаза и расправила плечи. Что касается роста, тут она ничего не могла поделать. И к тому же мама всегда твердила ей, что она имеет полное право гордиться своей внешностью. Поэтому она старательно делала вид, что ничего не слышит. Но к несчастью, чтобы пробраться в свой угол, ей надо было пройти мимо них.
Тут из уст главной ее обидчицы Генриетты Карлсон прозвучало совсем уж оскорбительное замечание, а вслед за ним – неизбежный смех. Арабелла долго не раздумывала – думать вообще было не в ее характере, – просто сделала первое, что пришло в голову.
Зато дивное зрелище – Генриетта с вытаращенными от испуга глазами и с локонами, еще недавно тщательно завитыми и перевязанными розовой ленточкой, а сейчас перемазанными густым гороховым супом, – доставило Арабелле неизъяснимое наслаждение. Только поспешный приезд тети Грейс и дяди Джозефа, а также их долгая беседа с директрисой спасли Арабеллу от немедленного и позорного исключения из школы.
Это происшествие положило конец ее одинокому сидению в своем углу. На следующий вечер Джорджиана смущенно попросила позволения присоединиться к ней за столом. Похоже, она «обожала» Генриетту ничуть не больше самой Арабеллы.
Казалось, у них нет ничего общего, и, однако, это нисколько не мешало их дружбе. Конечно, дружба с Джорджианой не могла положить конец вечным насмешкам, к которым Арабелла уже привыкла, но теперь, когда у нее появилась подруга, она почти перестала их замечать. Арабелла никогда не умела сдерживать свой горячий и буйный характер, напротив, Джорджиана казалась тихой, немногословной, всегда немного задумчивой. Именно она когда-то удивительно точно сформулировала различие их характеров: «Разница между тобой и мной в том, что у тебя хватает смелости сказать вслух то, что я осмеливаюсь только подумать». С годами их дружба стала только теснее.
Собственно говоря, воспитание Арабеллы мало подходило для девушки, желающей проникнуть в лондонский свет. Естественно, вначале ее отдали в престижную английскую школу, но из-за миссионерской деятельности отца семья могла оказаться в самых диких уголках – то в Индии, то в Африке. Самой Арабелле всегда нравился Лондон, правда, следует честно признать, что из-за множества светских условностей и ограничений, обязательных для юных леди, жизнь в столице порой казалась ей довольно-таки скучной и утомительной. Арабелла не очень-то стремилась следовать всем этим нормам. Когда она еще жила с родителями, в этом не было особой нужды. А сейчас, став взрослой, она предпочитала быть самой собой.
Привстав на цыпочки, она снова осторожно высунула нос из-за мраморной колонны.
– Джорджиана!
– По-моему, уже можно выходить, – спустя минуту обрадовала ее подруга.
Арабелла, пугливо оглядываясь по сторонам, выбралась из-за колонны.
– Ох, Джорджиана, скоро четвертый танец... а тут, боюсь, отвертеться никак не удастся.
Джорджиана засмеялась.
– Тебе смешно! – обиженно фыркнула Арабелла. – Между прочим, это тебе бы следовало отбиваться от назойливых поклонников, а вовсе не мне! – Миниатюрная, с задорным личиком в форме сердечка, обрамленным шелковистыми светлыми локонами, Джорджиана казалась живым воплощением образа классической «английской мисс», что нельзя было сказать об Арабелле.
Забавно – и матушка Арабеллы, Кэтрин, и ее старшая сестра Грейс в молодости слыли изумительными красавицами. Но Арабелла, скорее, пошла в отца, унаследовав от него не только высокий рост и крепкое телосложение, но и гриву густых огненно-рыжих волос... что было просто ужасно, особенно в том возрасте, когда эталоном красоты считаются хрупкие, бледные, светловолосые красавицы вроде Джорджианы.
– Кстати, у тебя потрясающее платье, Джорджиана. Ты в нем – просто как принцесса, честное слово! – Тонкая рука в длинной перчатке коснулась подола юбки Джорджианы из белоснежного тонкого шелка. – Хотелось бы мне носить белое, но в нем я выгляжу как привидение... – И Арабелла, оторвав от подруги завистливый взгляд, с неудовольствием оглядела в зеркале собственное платье из голубого шелка.
– Зато ты просто ослепительна! – мягко улыбнулась подруга. – Поэтому все и смотрят только на тебя.
Арабелла подавила тяжелый вздох. Доля правды в словах подруги была. Бессмысленно было и пытаться как-то приглушить ее яркую внешность. Арабелла когда-то пробовала это сделать, но потом поняла, что это напрасно, и смирилась.
– Узнаю это выражение лица. Только не пытайся спорить, Арабелла, хорошо? И не надо злиться. Просто прими это как должное. А еще лучше... научись получать от этого удовольствие!
– Ты знаешь не хуже меня, что это не по мне. – Арабелла бесилась, чувствуя себя такой же громоздкой и неуклюжей, как те слоны, на которых она частенько ездила в Индии. Из-за этого она страшно смущалась и в результате становилась еще более неловкой. Ко всему прочему ей приходилось постоянно следить за языком, чтобы случайно не ляпнуть то, что было у нее на уме. И вдобавок у нее никогда не хватало терпения запомнить, как кого зовут и кто по светскому табелю о рангах занимает более высокое положение в свете. Единственные, чей титул она запомнила, были тетя Грейс, ну и, конечно, Джорджиана.
Господи, до чего же ей ненавистно то назойливое внимание, которым она была окружена в этом сезоне! Арабелла успела уже привыкнуть к тому, что ее внешность вызывает всеобщее внимание. Но если раньше на нее поглядывали украдкой, то теперь при одном только взгляде на нее теряли дар речи. Сама Арабелла вряд ли могла бы сказать, что хуже, – иметь шевелюру огненно-рыжего цвета или уродиться самой высокой женщиной во всей Англии (а то и в мире, уныло добавила она про себя). Как ни странно, светское общество охотно прощало все ее оплошности – возможно, из-за всеобщего уважения, которым пользовались дядя Джозеф и тетя Грейс.
Она тяжело вздохнула.
– Все потому, что я оказалась первой из дебютанток, кто в этом сезоне получил предложение руки и сердца.
– А также и второе, и третье, – подхватила Джорджиана, изо всех сил стараясь сделать серьезное лицо. – Знаешь, дорогая, я бы умерла от зависти, если бы не видела собственными глазами, что сама ты до смешного слепа, раз не замечаешь своего очарования.
– Джорджиана, прекрати, иначе я совсем расстроюсь. Ты ведь лучше других знаешь, что мне совершенно не хотелось вызывать подобный ажиотаж! Впрочем, мне следовало бы догадаться... но я и глазом моргнуть не успела, как весь Лондон уже говорил только обо мне. А теперь весь Лондон уже не только говорит, но и таращится на меня. А вдобавок все эти джентльмены кружат вокруг меня, словно стервятники вокруг падали. Кстати, я насмотрелась на это в Африке. Не слишком-то приятное зрелище, скажу тебе.
Джорджиана ничего не ответила. Удивленная ее молчанием, Арабелла бросила на подругу быстрый взгляд.
– Что-то не так?
Джорджиана, приоткрыв рот, смотрела на кого-то в толпе. Прошло немало времени, прежде чем она наконец очнулась.
– Арабелла, там... там он! – Она слегка потрясла головой. – Он здесь!
– Уолтер?! – ахнула Арабелла и попыталась вновь юркнуть за мраморную колонну. Ей бы, пожалуй, это удалось, но Джорджиана успела вовремя повернуться и схватить подругу за рукав.
– Нет, Арабелла! Это он... самый красивый мужчина во всей Англии! Ой! Кажется, он направляется сюда!
– «Самый красивый мужчина во всей...» – Господи помилуй, наверное, он и есть, поскольку в зале на мгновение повисла тишина, а потом послышались возбужденное женское щебетание и смешки.
Арабелла, надменно вздернув подбородок, старательно смотрела в другую сторону. Кто бы ни был этот хваленый красавец, решила она, не стоит спешить любоваться этим восьмым чудом света! И без того, похоже, все женщины в зале, разом придя в необыкновенное возбуждение, пытались обратить на себя его внимание. Но она не какая-нибудь пустоголовая дурочка, чтобы млеть от одного вида мужчины.
Джорджиана незаметно толкнула ее локтем:
– Арабелла, проснись! Вон он, там, разговаривает с вдовствующей герцогиней Каррингтон! Она как раз протянула ему руку для поцелуя.
– Послушай, Джорджиана, перестань толкаться. Когда мне захочется на него посмотреть, я посмотрю.
– О Боже, от него действительно невозможно оторвать глаз! Еще никогда в жизни не видела его так близко.
– Джорджиана, ну что ты, в самом деле! – Это прозвучало злее, чем ей хотелось бы, но тут уж ничего не поделаешь. – Не мала, чтобы мужчина мог так легко вскружить тебе голову. Держу пари, что он самый настоящий негодяй!
Джорджиана даже не пыталась спорить. Вместо этого она только молча хлопала глазами. А когда заговорила, голос у нее был какой-то странный...
– Арабелла... он идет сюда. – С губ ее сорвался сдавленый вздох. – Просто глазам своим не верю... да... точно! Он направляется к тебе!
Арабелла с вызывающим видом отвернулась. Как раз то, что нужно, с горечью подумала она. Очередной стервятник!
– Может, ты ошибаешься, – невозмутимо проговорила онa. – Почему ко мне? Может, к тебе.
Ответа не последовало. Вместо этого вдруг наступила тишина. Тишина, которой, казалось, не будет конца. Арабелла нетерпеливо топнула ногой:
– Ну? Где он, черт возьми?!
По-прежнему никакого ответа. И тут какой-то странный жар пополз у нее по спине. Арабелла могла бы поклясться, что чувствует, как шевелятся волосы на затылке.
– Джорджиана?
Потеряв терпение, она резко обернулась и уткнулась взглядом... нет, вместо лица Джорджианы перед глазами у нее оказался изысканно завязанный узел мужского галстука. Глаза Арабеллы округлились. Взгляд ее пополз выше... выше! – и там, на непривычной для нее высоте внезапно обнаружился сначала немного тяжелый, но вполне мужественный подбородок, потом мужские губы, словно высеченные резцом гениального скульптора, длинный аристократический нос и – глаза цвета прозрачного изумруда под тонко очерченными, почти черными бровями.
И тогда вдруг произошло то, о чем она и подумать не могла. Она, которая, что называется, никогда за словом в карман не лезла, вдруг не нашлась что сказать, – словно проглотив язык, Арабелла молча смотрела на него.
Это был он...
Джастин Стерлинг.
Особняк Фартингейлов был всего в двух кварталах от Септ-Джеймс-стрит. Войдя в дом, Джастин с Гидеоном остановились на пороге бального зала, разглядывая присутствующих.
– Ну и столпотворение!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45