Все, чтобы избавить дураков от бремени их богатства.Сегодня Гейбриел вел себя так же. Времена, когда он стыдился обыгрывать свою жертву, давно прошли. Ему нужно было выжить. Человек, пришедший в такое место, заслуживал, чтобы его обобрали. Совесть давно не мучила Гейбриела.Или он только так думал?– А, черт меня побери! Это же Синклер! Гейбриел поморщился, услышав пьяный голос. Пьяные чересчур болтливы.Притворившись глухим, он хотел уйти в другую комнату, но чья-то рука опустилась ему на плечо, заставляя повернуться. Уступая неизбежному, Гейбриел подчинился.Красивый молодой человек, покачиваясь, стоял перед ним с расплывшейся по лицу пьяной улыбкой. Он выглядел таким счастливым, как будто не просто встретил старого знакомого, а заново открыл Америку.На мгновение Гейбриел обрадовался, но он должен был соблюдать осторожность. Синклер стряхнул с плеча руку и ответил сдержанным поклоном.– Дэвид.– Сукин сын, как я рад тебя видеть!Дэвид Лидфорд, граф Уэстбери, был другом детства и, будучи моложе Гейбриела, боготворил старшего товарища. Он всюду следовал за ним, а Гейбриел терпеливо учил его ловить рыбу и ездить верхом. Обоим не хватало отцовской любви, и они находили утешение в обществе друг друга.Дэвид, как оказалось, не забыл старую дружбу. Гейбриел вздохнул. Он не мог оттолкнуть Дэвида.– Дэвид, я бы больше обрадовался нашей встрече, если бы ты был трезвым.Дэвид хрипло рассмеялся и, к большому неудовольствию Гейбриела, заключил его в свои медвежьи объятия.– Дэвид, веди себя сдержаннее, мы – в игорном доме.– Конечно, я знаю. Послушай! – Какая-то мысль пришла Дэвиду в голову, он мутными от алкоголя глазами посмотрел на Гейбриела. – Ты мне нужен!– А мне необходима игра, Дэвид. Ты уж извини меня, – попытался освободиться от него Гейбриел.– Но ты мне для этого и нужен. – Дэвид махнул рукой в сторону стола, находившегося за спиной Гейбриела. – У меня нет партнера, и, если ты не сядешь играть, я проиграю все до последней нитки. – Дэвид беспечно рассмеялся пьяным смехом.Гейбриел оглянулся и был потрясен тем, что он увидел.За столом, небрежно перебирая стопки фишек, сидел человек, которого Гейбриел меньше всего хотел видеть – мошенник, вор и предполагаемый убийца. Человек, проигравший имение Гейбриелу, – Натаниэл Баррет. Проклятие, он попал прямо в грязные лапы Баррета.– А, Синклер, из всех лондонских притонов ты выбрал мой.Гейбриел с привычным спокойствием выслушал это страшное для него заявление, подошел к столу, за которым сидел его заклятый враг со своими приятелями, и взял колоду карт.– Рад, что все познакомились, – пошатываясь, сказал со счастливой улыбкой Дэвид. – Гейбриел, садись и помоги мне вернуть самоуважение.– И кое-что еще, – со злорадным блеском в глазах добавил Баррет.– Сколько? – коротко спросил Гейбриел у Дэвида.– Всего лишь десять – пятнадцать… – замялся Дэвид.– Пятьдесят, – твердо заявил Баррет.– Пятьдесят тысяч фунтов, – с радостной улыбкой подтвердил Дэвид.Гейбриел схватил его за лацканы и с силой встряхнул.– Пьяный идиот! Ты играл на такие деньги с этими мерзавцами?– Так-то ты говоришь со мной, а я считал тебя своим другом! – отшатнулся от него Дэвид, пытаясь изобразить оскорбленную гордость.– Да забудь ты на время о своих оскорбленных чувствах, дурачок. – Положив руку на плечо Дэвида, Гейбриел заставил его сесть. – В данную минуту у тебя нет лучше друга, чем я.Он подвинул стул и сел напротив Дэвида.– Сыграем?Баррет с важностью кивнул:– Играйте. И я верну все, что так неосторожно потерял.Из-за какого-то проклятого чувства чести Гейбриел рисковал своим будущим. Он взглянул на Дэвида. «Лучше бы ты заслуживал этого», – подумал он.Баррет, развалившись на стуле, наблюдал за их игрой.– Кажется, судьбе было угодно, чтобы мы с тобой еще раз сыграли, Синклер.– Это не судьба, Баррет. Это ты, ты воспользовался неопытностью мальчишки, который еще должен пить молоко, а не пойло, которое подают в твоем притоне.– Он пришел сюда по своей воле и напился по собственному желанию. Он – граф Уэстбери, и ему не нужны няньки.Дэвид, разглядывавший свои карты, поднял голову и гордо сказал:– Не нужны, черт побери. Сбежал от них. Знаешь, я очень хитрый.– Кто хитрый, Дэвид? – спросил, с трудом сохраняя терпение, Гейбриел.– Я, конечно. Оторвался от этих надоедливых тварей. Околачиваются около меня. Я уже мужчина.Гейбриел нисколько не удивился, что заботливая мать Дэвида наняла телохранителей для своего единственного сына. И конечно, это только подзадорило его.– Все это очень интересно, – сказал Баррет. – Но я хочу отыграть обратно то, что по праву принадлежит мне. Сомневаюсь, что у тебя хватит наличных оплатить проигрыш Дэвида и то, что я сейчас выиграю.– Видимо, я должен играть со своим старым другом. Но только одну игру, выигравший забирает все. И ты не получишь того, что теперь принадлежит мне.Медленно и неохотно Гейбриел достал документ на владение имением, которое Баррет проиграл ему несколько недель назад, и положил его на стол.Баррет и его приспешники переглянулись и захохотали. Холодок пробежал по спине Гейбриела. Баррет выпрямился и раздал карты.Глядя на карты, Гейбриел молил о помощи капризную богиню удачи, так часто улыбавшуюся ему раньше. Он старался запомнить, какие карты уже вышли и какие оставались на руках игроков. Он никогда не опускался до мошенничества, трюков с зеркалом или тайных знаков, которыми, как он был уверен, обменивались Баррет и его сообщник. Гейбриел надеялся только на свою память, понимание хода игры и личностей своих противников.В комнате царила тишина. Лицо Баррета выражало страшное напряжение, а его партнер боялся даже кашлянуть.Дэвид выложил свою последнюю карту – десятку червей, и, как ожидал, Гейбриел, Баррет с торжеством накрыл ее дамой. Но у Гейбриела был припрятан червонный туз, он медленно положил его на стол и услышал, как с шипением втянул в грудь воздух Баррет, видя, что победа уплывает от него.По расчетам Гейбриела, у партнера Баррета должна была оставаться еще одна карта червей. Если он ошибался… Все замерли в ожидании. Лицо четвертого игрока исказилось, он сжимал в руке последнюю карту.– Давай же, идиот! – рявкнул Баррет.Взглянув на хозяина, тот положил карту – валета. Баррет выругался хриплым от ярости голосом.Гейбриел протянул руку и, схватив свой самый важный документ, спрятал его во внутренний карман. Затем он взял расписку Дэвида вместе с лежавшими рядом монетами и разорвал ее на мелкие клочки.Глаза Баррета пылали такой яростью, что на него было страшно смотреть.– Искусство побеждает мошенничество, – сказал ему Гейбриел. – Я снова в выигрыше.– Только если выйдешь отсюда живым, – медленно произнес Баррет, словно язык не слушался его.Гейбриел тоже думал об этом. Дэвид был пьян, и от него мало проку. Он оглянулся в поисках выхода, но их окружал только дымный тяжелый воздух. Помощи ждать неоткуда.– Дэвид, мы уходим. Вставай. – Дэвид поднялся, его шатало.– Так с-скоро? Мы же выиграли. Разве ты не хочешь сыграть еще?– Нет. У меня есть превосходное виски, – сказал Гейбриел. – Пора уходить.– Ладно. – Дэвид сделал шаг и снова покачнулся.Гейбриел застыл от страшного предчувствия. Ему с Дэвидом не удастся выбраться отсюда живыми. И эта крыса Баррет заберет все.В соседнем помещении послышались громкие голоса, и, оттолкнув протестующего слугу в грязной ливрее, в комнату ворвались три дюжих молодца.– Бейкер, что… что ты здесь делаешь? – с несчастным видом спросил Дэвид.Гейбриел глубоко вздохнул и расслабил плечи.– Милорд, вам не следовало убегать от нас. – Один из вошедших подошел к их столу. – Ваша мать будет беспокоиться. Мы искали вас по всем игорным домам Лондона.– Вы пришли вовремя, – сказал Гейбриел телохранителю графа Уэстбери. – Мы с его милостью как раз собирались уходить.Двое из людей Баррета встали и, казалось, ожидали приказания своего хозяина. Но Баррет, очевидно, понимал, что дело проиграно. Двое телохранителей держали в руках тяжелые трости, а у третьего в оттопыренном кармане явно был пистолет.– Сегодня ты выиграл, Синклер, – сказал он. – Но запомни мои слова – чтобы насладиться своим выигрышем, тебе надо оставаться живым.От его мрачного тона у Гейбриела похолодела спина, но он ничем себя не выдал.– Я не забуду, – сказал он.В сопровождении пошатывавшегося Дэвида и его телохранителей Гейбриел вышел из притона на темную улицу. Но ночь уже отступала. На востоке над низкими зданиями узкой улочки появилась светлая полоса. И Гейбриелу, радовавшемуся счастливому исходу, казалось, что даже сточные канавы не издают обычного зловония.– Дэвид, дай мне слово, что никогда больше не придешь сюда, – сказал он.– А? – Дэвид споткнулся, один из слуг хотел поддержать графа, но Гейбриел остановил его.– Пусть он вываляется в грязи, – спокойно объяснил Гейбриел. – Это заставит его в следующий раз подумать.Он поднял Дэвида и поставил на ноги. Дэвид, падая, разбил нос, и кровь капала на его покрытый грязью вечерний фрак. Пахло от него отвратительно.– Больше так не напивайся, – только и сказал Гейбриел. С нравоучениями можно было подождать, а сейчас они должны выбраться из этого места, пока Баррет не собрал свою шайку. И они быстро шли вперед, вглядываясь в окружающую темноту.Дэвид спотыкался, телохранители тихо переговаривались, Гейбриел хранил молчание. Холодный пот выступал на его спине, когда он думал о том, чем он рисковал и как близок был к поражению. Больше никогда. Он быстро терял всякий интерес к игре. Он всего лишь хотел вступить в права и научиться хорошо управлять имением. Показать Баррету, что он будет лучшим владельцем. Показать отцу, что его младший сын не ничтожество, каким его считали, доказать, чего он стоит.Доказать это, может быть, и самому себе.Они шли, и улицы постепенно становились шире и чище. За их спиной поднималось солнце, и скоро его золотые лучи осветили Лондон. Начинался новый день, и в жизни Гейбриела тоже наступал новый день. И он не собирался тратить время зря. Глава 12 Происшествие в игорном доме напомнило Гейбриелу, что ему следует как можно реже выходить из дома, чтобы не попадаться на глаза Баррету и его шайке. Но поскольку он еще старался избегать и Психею, и ее семью, то на следующий день ему стало так скучно, что он спустился вниз поболтать с Грином, неудачливым актером, который обрадовался поводу отложить перо.– Ужасно устают запястья, милорд, – пожаловался «секретарь», растирая руки. – Не понимаю, как только писаки могут изо дня в день этим заниматься?– Отдохните, – предложил Гейбриел. Он позвонил и приказал лакею принести два бокала портвейна.Лицо Грина просветлело.– Благодарю вас, милорд, благодарю.Гейбриела не удивляло, что этот человек не добился успеха на сцене.– Вы должны вжиться в роль, – посоветовал он. – Будьте секретарем, постоянно думайте так, как думает секретарь.– Вы говорите как знающий человек, милорд. Вы много играли, не так ли?– Можно и так сказать, – согласился Гейбриел.Иногда он чувствовал, что много лет играет какую-нибудь роль – козла отпущения, мошенника, негодяя. Кто он был на самом деле? Трудно сказать. Он был почти мальчишкой, когда его с позором выгнали из дома, и с тех пор эта игра превратилась в способ выживания.Лакей вернулся с бокалами вина на серебряном подносе. Грин с жадностью ухватился за бокал.– Я никогда не играл вне сцены, – продолжал Грин. – Полагаю, у леди есть особые причины.– И мы не будем их обсуждать, – твердо сказал Гейбриел.– Да, милорд, – согласился актер.– Оставляю вас с вашей работой.Гейбриелу не стоило задерживаться здесь, актеру слишком хотелось посплетничать. Он вышел из комнаты и в нерешительности остановился в холле. Гейбриел старался убедить себя, что удерживает его здесь только необходимость иметь убежище, роскошь, которой он так долго был лишен, и горячая ванна. Но, стараясь избегать общения с семьей, Гейбриел понял, что он нашел здесь не только приют, а нечто более ценное.Удовольствие от общения с Психеей, ее очарование, открытая приязнь умного и необычного ребенка, даже колкие замечания Софи, заставлявшие его посмеиваться, – все создавало иллюзию, что он член этой семьи. Это была приятная иллюзия, и Гейбриел не хотел ее лишаться.Но он видел изумление и отвращение в глазах Психеи, когда она поняла, что он не просто актер, что в его прошлом есть грехи. Гейбриела глубоко ранило это выражение презрения в ее глазах, хотя за свою жизнь он сталкивался с подобным не один раз и должен был бы остаться равнодушным. Поэтому он отдалился от них и пытался держаться холодно и сдержанно.Но он скучал без них, а дни были такие длинные.Гейбриел зашел в гостиную, окна которой выходили на улицу, и посмотрел в окно. Сияло солнце, по улице ехали кареты, иногда проезжала телега торговца. Какой-то щеголь верхом на красивой лошади направлялся в сторону Гайд-парка, вероятно, собираясь произвести впечатление на дам.Перед соседним домом стоял человек в коричневом костюме. Он явно не вписывался в окружающую обстановку, и Гейбриел присмотрелся к нему. Зачем он…Гейбриел услышал, как кто-то позвал его. Он оглянулся на открытую дверь, но там никого не было. Он понял, что голос доносился сверху. Выйдя из гостиной, Гейбриел взглянул наверх. Цирцея, перегнувшись через перила, смотрела на него.– Поднимись и поговори со мной, – попросила она. Поборов искушение, Гейбриел покачал головой.– Я разговариваю с моим… э-э… секретарем, – сказал он.– Тогда я спущусь.«И окажешься в обществе двух самозванцев? Это еще хуже».– Нет, – сказал Гейбриел. – Я уже дал ему указания. Он быстрым шагом взбежал по лестнице наверх с намерением долго там не задерживаться.– Пойдем в классную комнату, там мы можем сесть.– А где мисс Теллман? – спросил Гейбриел, усаживаясь за старый круглый стол.– Она ушла за отваром. Я пожаловалась, что у меня болит голова.Гейбриел нахмурился. Психее не понравится, что они остались наедине.– Вероятно, я…– Нет, – сказала Цирцея, усаживаясь напротив него. – Я отослала ее, потому что хочу с тобой поговорить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35