– Я указал на ворота, и синие, похожие на гальку глаза уставились на мою руку. – Ах да, – продолжил я, демонстративно протянув вперед руки. – Я восхищен вашей коллекцией пальцев, и, полагаю, у меня найдется, чем расквитаться за то, что вы позволите мне поискать моего друга в этом лесу…
Престарелый последователь культа Множественного Перелома вытащил из-за пояса острый нож. Я спрятал руки за спину.
– После того, – рявкнул я, оскалившись, – как ты покажешь мне Кезию.
Зубец кивнул своей тяжелой головой.
– Его посадили.
– Что? На кол?
– Нет. В ведро.

Когда я увидел их, мне стало плохо. Зубец сопровождал меня, стараясь не выпускать из виду все то время, пока мы шли сквозь ряды зловонных тел, среди леса из плоти. В конце концов, ведь я задолжал ему палец. Меня пробирала дрожь, и я старался не смотреть никуда, кроме как на залитую лимфой землю. Меня окружали ряды тростника, неравномерно посаженного под знойным небом. И повсюду живые растения, привязанные к тростнику. Некоторые кричали. Те, кто уже не мог кричать, тихо стонали, что было еще хуже. Но самыми ужасными оказались те, кто уже даже и не стонал – обмотанные мокрыми лентами кишок, которые, словно корни, пускали побеги новых конечностей. Садовник поливал их всех какой-то красно-коричневой жидкостью из своей лейки.
Мы прошли под американскими горками, сооруженными из костей. Там я увидел каких-то забальзамированных тварей, которые явно кричали своими зашитыми ртами.
Мы двигались дальше, и запах плоти становился все более кроваво-соленым, почти невыносимым. Нам встречались жуткие существа с глазами на пальцах, молившие о том, чтобы кто-нибудь положил конец их агонии. Некоторые из них походили на деревья: одни были неестественно тонкими, поскольку их сделали только из мышц, другие, напротив, слишком живо напоминали настоящий зимний лес, ибо состояли из белых костей. В то время как Насекомые просто уничтожают все, что встречается им на пути, зубцы подходят к процессу творчески. Садовник обвел меня вокруг комковатых зарослей из пищеварительных органов желчно-зеленого и темно-пурпурного цвета, украшенных орнаментом из кровеносных сосудов, в которых пузырилась какая-то непонятная жидкость.
– Кезия? – позвал я. Почему, интересно, на этом дереве столько зубов? – Кезия!
– Ты – отвратительный торговец дурью, – прозвучало в конце концов. Голос потускнел от невыносимой боли.
– Проклятье, Кезия, мне очень жаль.
Я остановился перед высоким деревом, покрытым чешуей.
– Что ты снова делаешь здесь, парень? – прошипело дерево. – Ты сказал, что будешь держаться подальше от порошка.
– Я пришел, чтобы найти тебя.
– Поразительно. Хочешь тоже стать растением?
– Есть некоторые вещи, которые мне необходимо узнать.
Голова и морда Кезии был ободраны до мяса, длинную шею поддерживала трехметровая подпорка, подсунутая куда-то под нижнюю челюсть. Разноцветные провода, веревки и ужасного вида трубки обвивались вокруг его покрытого слизью хребта. Кишки Кезии лежали в ведре, и зубец обильно полил их из своей лейки. Ящер шумно вдохнул, голое розовое веко задрожало над единственным оставшимся глазом янтарного цвета.
– Теперь они никогда тебя не отпустят. – Опять вздох. – Даже за все мясо Пангеи. – Кезия шепелявил, поскольку нижняя челюсть ему досталась от какой-то другой твари.
– Кезия, что такое королевский двор? Там была светловолосая девушка, состоящая из червей. Она спасла меня. Когда тебя…
– Разорвали на части. Да, это было чертовски неприятно. – Верхняя губа Кезии скривилась в подобии усмешки.
– Кто она?
– Я не могу…
– Кто она такая?
– Плохие новости, приятель. Она – Повелительница Червей, капитан стражи… Она работает на короля.
Король Эпсилона. Как странно.
– Кто он? Зубец?
Кезия помолчал и снова жадно вдохнул, ожидая, что садовник плеснет ему еще немного красной жидкости. Но тот уставился на меня и не двигался.
– Нет. Человек, которого ты привел сюда. Данлин.
– Данлин? Рейчизуотер? Но как?
– Он сказал, что мы все должны сплотиться… Он ненавидит Насекомых. О нет. О, черт. Вот и она.
– Что…
Земля под ногами затряслась, и я умолк. Я посмотрел вниз – камни катались туда-сюда и подскакивали. У меня между ног проскользнул длинный, тонкий червяк. Я подпрыгнул. И тут всю землю вокруг меня наводнили черви. Без труда расталкивая золотые булыжники, они протискивались на поверхность и тут же соединялись, образуя некое подобие шевелящейся фигуры. Живой столб, состоящий из червей, быстро стал выше меня ростом и принял форму красивой девушки. Она стояла, слегка покачиваясь. Ее волосы словно бы слегка пританцовывали.
Садовник поспешно покинул наше общество.
– Во имя Мелового периода! – завыл Кезия. – Мы обречены.
– Янт, – произнесла Повелительница Червей голосом, похожим на звук арфы, – мы говорили тебе, чтобы ты не возвращался.
– Да, я помню, – пробормотал я. – Но я хотел спасти своего друга, правда от него немного осталось…
– Ты сказал ему о его величестве, – обвиняющим тоном обратилась она к Кезии.
– Не совсем. Он…
– Мы везде. Мы знаем.
Она вытянула руки, и они удлинились за счет червей, моментально перебравшихся с ее плеч и шеи. Ее волосы стали короче, а потом и вовсе исчезли. Голова девушки сжималась и таяла подобно огарку свечи – это черви продолжали удлинять ее руки, которые теперь походили на острые корни. И они вонзились в Кезию. Он заорал от боли. Я шагнул вперед, собираясь хоть как-то помочь, однако он качнул своей ободранной головой, а в его глазу сверкнул хитрый огонек. Ясно – он хотел положить конец своей мучительно долгой агонии. Я наблюдал за происходящим, превозмогая желание немедленно убежать, ибо понимал, что не имею права покинуть его во второй раз.
Фигура девушки стала тоньше, ее рост уменьшился – этакий маленький стебелек, который потом и вовсе исчез, а она вся превратилась в руки – плечи, локти, кисти, – и эти руки обхватили ящера.
Кезия не мог стряхнуть их. Живая сеть из червяков покрывала его морду. Они заползали ему в рот, проскальзывая между массивных зубов, а потом и в глотку. Красные и липкие, они выбирались из рваной раны на его шее. Черви просочились даже в глазную впадину и выдавили глаз наружу. Они протискивались между позвонков и плюхались в ведро.
Я прикусил губу, чтобы не закричать, когда увидел, как твари набиваются ему в ноздри, глазницы и уши. Голова Кезии повисла. Он перестал дышать, и веко дрогнуло в последний раз. Похоже, что черви добрались до мозга ящера и пожрали его. Они начали выпадать из открытого рта Кезии, прямо в воздухе превращаясь в фигуру симпатичной девушки. Приняв четкие очертания, она аккуратно вынула из ведра маленького окровавленного червя и прилепила к себе.
– Никогда не возвращайся в Перевоплощение, Янт, – приказала она.
– Да, миледи, – проквакал я.
Я решил про себя, что если она попытается приблизиться, то я рвану прочь, и потому пристально следил за ее струящимся, словно ртуть, телом.
– Тогда прощай.
Черви ее ног начали распадаться.
– Миледи! Подождите! Я должен встретиться с Данлином!
– Он сказал, что не хочет больше тебя видеть. Эпсилон воюет.
– Но почему?
– Глупое создание! Если я еще хоть раз увижу тебя, то сожру твои внутренности. – Повелительница Червей погрузила одну руку в грудь и набрала полную горсть мелких кишащих тварей. – Лови! – крикнула она, метнув их мне в лицо, словно снежный комок.
Я завизжал и, ругаясь, принялся стряхивать с себя эту дрянь – они скатывались на землю по складкам моей одежды. Когда я вновь обрел способность ясно видеть, только едва заметная дрожь золотой пыли указывала на путь, которым Повелительница Червей ушла под землю.

Я резко переместился в пространстве и от этого проснулся. Я находился в знакомой комнате и испытывал знакомое чувство. Похожее на смерть. Глаза были настолько сухими, что я не мог даже моргнуть. Я застонал, мучимый раздирающей тело болью – словно меня опустили в ванну, полную раскаленного свинца.
Появилась Терн и мягким успокаивающим жестом коснулась моей руки. Я свесил голову с кровати и пробле-вался. Потом заплакал.
– В чем дело? Что случилось? – спрашивала она. Ничего. Это просто отходняк после наркоты.
– Я – бесполезный, глупый риданнец, – всхлипнул я.
Терн забралась на кровать и устроилась рядом со мной.
Ее ноги были удивительно гладкими.
– Ш-ш-ш! Янт, тебе пора завязывать с этим.
– Не могу, – вырвалось у меня, прежде чем я успел себя остановить.
Однако Терн не уловила никакого скрытого смысла в моих словах.
За окном ливень тяжело стучал по ставням. Терн некоторое время ласкала мое крыло, а потом прекратила. Типичная женщина – они не станут помогать вам, если не видят в этом никакой пользы для себя. Моя рука скользнула ей под юбку и потерялась в волнах шелка и кринолина. Я был любовником-неудачником, проигравшим в борьбе с бесконечными слоями одежды. Постепенно я взял себя в руки и перестал всхлипывать. Терн не верила в Перевоплощение, да и никто не верил. Бедная женщина, она не может понять, почему ее жалкий муженек убивает себя.
Я обнял ее и еле слышно промямлил:
– Мне нужно перевоплотиться еще раз, и я завяжу.
– Но зачем?
– Я покончу с этим навсегда, клянусь.
– Я уже слышала нечто подобное.
– Теперь я действительно серьезен. Больно двигаться. Не хочу больше этого делать. – Я потер глаза, но их стало жечь еще сильнее.
– Тогда, будь все проклято, зачем нужен очередной последний раз?
– Так надо. Честно, Терн. Верь мне. И помоги. Пожалуйста.
Она покачала головой, в ее глазах явственно читался скептицизм. Мне наконец удалось проникнуть ей под одежду, и моя ладонь коснулась полоски бархатной кожи над ее чулком. В это время другой рукой я судорожно расстегивал пуговицы и крючки у нее на спине. Терн беспокойно фыркнула и вырвалась из моих объятий.
– Ты совершенно не считаешься со мной, – заявила она.
– Дело не в этом. Я…
– Тебе просто наплевать на то, что Насекомые уже добрались и до Роута! На него напали!
Она выскользнула из кровати и бросилась прочь из комнаты. Ее платье, расстегнутое на спине, обнажало небольшие черные крылышки и узкие, острые плечи. Вскоре ее шаги затихли где-то на лестнице. Я откинулся назад, надавил на пурпурно-черные веки и повторил «твою мать» на всех языках, которые мог вспомнить. Раньше мне нравилась некоторая эгоистичность Терн, к тому же я думал, что вместе с бессмертием она обретет и терпение. Теперь я снова теряю ее, а если она пожалуется на меня императору, это будет конец нам обоим.
Я задрожал, прислушиваясь к дождю и утробному завыванию ветра, бесновавшегося вокруг башни. В конце концов я встал и проковылял по раскачивающемуся почище корабельной палубы полу к письменному столу, на котором среди вороха пузырьков от духов, косметики, бумажных цветочков, обломанных перьев и карандашей разыскал-таки тонкий, изысканно украшенный шприц. Я сжал его в руке. Теперь я в безопасности. Засадив еще одну дозу, я отключился прямо на медвежьей шкуре, расстеленной перед камином. Я опять отправился искать Данлина.

Перевоплотившись, я почувствовал себя гораздо лучше, что говорило о том, насколько я плох в Четырехземелье. Я мысленно попросил прощения у Терн. Я нужен ей, я нужен Четырехземелью, но валяюсь, скрюченный, и в одиночестве умираю от передозировки в своей комнате. Я знал, что нахожусь на волоске от смерти, приняв так много наркотика дважды подряд. Старшие эсзаи наверняка чувствовали, как Круг напрягся, чтобы сохранить мне жизнь.
Какое количество яда могло бы разорвать Круг? Какой нужно причинить себе вред, чтобы его невозможно было компенсировать? Что откажет первым? Легкие, мозг или сердце? Или я навсегда останусь в Перевоплощении вместе с девушкой – капитаном королевской стражи, – преследующей меня.
Ни на секунду не забывая о Повелительнице Червей, я начал поиск его величества в тех местах, где земля под ногами была монолитной и где я мог увидеть ее приближение, вместо того чтобы почувствовать, как маленькие кровожадные твари, из которых она состоит, обвивают мои ноги и утаскивают вниз.
На рыночной площади, как я заметил, зубцов стало гораздо меньше. Порасспрашивав людей во всяческих забегаловках и кофейнях, я узнал, что Данлин предложил им достойные места в своей страже.
В баре «Воловьи яйца» я поднял тост за Данлина, и на него откликнулись все присутствующие. Либо они были настолько лояльны, либо просто боялись выделиться. От посетителей я узнал, что резиденция Данлина находится во дворце Сливеркей, и если флаг развевается, значит, он там, а если нет – то король отправился на фронт, чтобы лично вести жителей Эпсилона в наступление на Насекомых. Шулеры снова подняли тост за Данлина. Вообще говоря, обитатели Перевоплощения никогда раньше не объединялись – до сих пор они либо грубо игнорировали друг друга, либо проявляли безразличное дружелюбие.
Только экинны способны сражаться, но битвам они предпочитали спортивные состязания. Теперь же местные жители своей патриотичностью и кровожадностью стали напоминать авианцев.
Я покинул бар, намереваясь пешком отправиться в Сливеркей, но не успел еще уйти с рынка, как мне попалась лавка, торгующая топографическими картами. Еще одно потрясающее открытие – раньше я никогда не видел в Эпсилоне ничего подобного. Перевоплощение меняется так быстро, что план его составить крайне сложно. Правда, приглядевшись повнимательнее, я обнаружил, что это была всего лишь перерисованная от руки копия карты, которую я передал Данлину четыре месяца назад в баре Кезии. И теперь она была доступна каждому! Я нагнулся, чтобы рассмотреть ее поближе, и тут меня кто-то ущипнул сразу за обе половинки задницы. Я резко развернулся, мгновенно выхватив меч из ножен, – и столкнулся лицом к лицу с Фелиситией Авер-Фальконе.
Увидев мое оружие, он замер на месте и, пискнув, закрыл руками лицо. Потом осторожно опустил их.
– Прекрати осветлять волосы и носить белые джинсы, мой маленький недотрога. Так ты похож на призрак.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52