Джерри обычно напивался, а потом звонил мне и говорил об отце. – Она помолчала. – Мой муж умер два года назад.– От чего?– Он... он убил себя. Покончил жизнь самоубийством.– Я вам сочувствую, – сказал Карелла. Миссис Ньюмен посмотрела на него, кивнула и снова промокнула глаза платочком. – И ваш сын обычно говорил именно об этом, когда...– Да. Видите ли... Это он его нашел. Джерри. Я тогда работала. Я по профессии сиделка. Только в этом году ушла на пенсию. В тот вечер, когда... когда это произошло, у меня было ночное дежурство. Я была в больнице. Джерри зашел к нам... видите ли, они с отцом были очень близки... и когда он позвонил и никто не открыл, Джерри сразу заподозрил, что что-то неладно. Он очень встревожился. Видите ли, мой муж был художник. Абстрактный экспрессионист, очень известный. Лоуренс Ньюмен. Он обычно работал дома, в квартире на Джефферсон-авеню, где мы тогда жили. У него была мастерская с большими окнами на северную сторону. И когда Джерри позвонил, а никто не открыл, он... он сразу подумал, что что-то произошло. Он попросил швейцара открыть дверь запасным ключом, вошел... и увидел отца.– А как он покончил жизнь самоубийством, миссис Ньюмен?– Застрелился из пистолета. Вставил дуло себе в рот и... и спустил курок. Прямо в мастерской, где он работал.– Сочувствую вам, – снова сказал Карелла.– Я все время просила его избавиться от этого пистолета. Но он говорил, что в городе без пистолета нельзя, это необходимо, чтобы выжить. Я в это не верю, мистер... мистер Карелла, да?– Да, Карелла.– Я не верю в то, что людям нужно оружие. Если кто-то держит дома пистолет, значит, он собирается им воспользоваться. Верно ведь? Либо против кого-то другого...– Судя по нашему опыту – да, – сказал Карелла.– Я где-то читала – еще до того, как Ларри застрелился, я использовала это как аргумент в споре, когда пыталась убедить его избавиться от оружия, – я читала, что очень многие люди, хранящие оружие, рано или поздно используют его против себя. Это правда?– Да, процент застрелившихся среди самоубийц очень высок.– Я ему говорила! Но он, конечно, и слушать не хотел. Сказал, что надо быть готовым к самозащите. «От кого? – спрашивала я. – От диких индейцев, что ли?» На нашем острове больше нет диких индейцев, джентльмены. Единственные дикари – это мы сами. – Она глубоко вздохнула и продолжала: – Не надо было оставлять его одного в тот вечер. Он работал над одной особенно сложной картиной и никак не мог найти нужного решения. Он ее раз десять переписывал, но она ему все равно не нравилась. И когда я в последний раз попрощалась с ним, он тоже работал над этой картиной. Я ему сказала, что картина замечательная. Но я видела, что он мне не поверил.Она снова вздохнула и отвернулась, глядя в окно, откуда открывался великолепный вид на реку Дикс и мосты через нее.– И наконец он нашел выход в этой мастерской, залитой лучами заходящего солнца: вставил дуло в рот и спустил курок. – Она судорожно вздохнула. – Мой сын, Джерри, был ужасно потрясен всем этим. Тогда-то он и начал пить. После того, как его отец лишил себя жизни.– Вы сказали, это было два года назад?– Да, два года назад, двенадцатого мая. Я этот день запомню на всю оставшуюся жизнь...– И когда ваш сын вам позвонил...– Да, именно об этом он и говорил. Конечно, он был пьян. Он почти все время был пьян. Он говорил о своем отце, заново переживал тот майский вечер, когда он вошел в мастерскую и нашел его... – Она снова отвернулась. Карелла ждал. Клинг уставился в пол. – Простите, все это еще слишком болезненно. Я уже стара, но я помню, что это такое – любить кого-то больше жизни. А теперь... а теперь это. Джерри... Почти так же, какой...Она покачала головой и снова прижала платок к глазам.– Простите...– Миссис Ньюмен, не говорил ли ваш сын о том, что замышляет самоубийство?– А разве они об этом говорят? – спросила она. – Разве мой муж говорил об этом? Люди впадают в депрессию – но это нормально. Если они загоняют все свои проблемы внутрь, как можно догадаться, что они замышляют? Вы понимаете, какую боль должен испытывать человек, если он думает о том, чтобы лишить себя жизни? Я просто представить не могу такого страдания. Воля к жизни – такое сильное чувство, что просто нельзя себе представить, чтобы человек... – Она снова покачала головой. – Это немыслимо!– Вы думаете, ваш сын совершил самоубийство, миссис Ньюмен?– Я не знаю, что думать.– Вы не знаете, были ли у него враги?– Он об этом никогда не говорил.– Если бы ему кто-то угрожал по телефону или он получал письма с угрозами, вы бы об этом знали?– Об этом вам лучше спросить у Энн.– Какие у них были отношения?– Достаточно хорошие. Принимая во внимание...– Что?– Его пьянство. Это, конечно, серьезная проблема. Но они очень любили друг друга, когда поженились, – у Джерри это был второй брак, знаете ли, – и, по-моему, Энн держалась безупречно, принимая во внимание обстоятельства. На самом деле эти два года она вела себя как святая. Я очень люблю эту девушку.– А как насчет первой жены вашего сына? Джессика Герцог, так, кажется?– Да, это ее девичья фамилия.– Вы виделись с ней после их развода?– Нет. Она вообще-то довольно славная женщина, и я не имею ничего против того, чтобы продолжать поддерживать с ней отношения. Но в случае развода люди обычно поддерживают свою плоть и кровь, и...ну, в общем, к сожалению, мы с ней больше не общаемся. На самом деле, жалко.– Миссис Ньюмен, насколько я понимаю, у вас есть еще один сын...– Да, Джонатан.– Он живет в Сан-Франциско, верно?– Да.– Они с Джерри были в хороших отношениях?– Да, насколько они вообще могли поддерживать отношения на таком расстоянии.Она посмотрела Карелле прямо в глаза и спросила:– Простите, мистер Карелла, но... вы действительно подозреваете, что моего сына могли убить?– В любом случае насильственной смерти, то есть вызванной не естественными причинами, мы обязаны рассмотреть все версии, – ответил он.– Понимаю...– Мама! – послышалось из прихожей. Все трое обернулись. Энн Ньюмен вынимала ключ из замочной скважины входной двери. На ней была курточка в черно-белую полоску поверх белой водолазки и черной юбки. Энн, как и вчера, выглядела удивительно свежей. Карелла про себя позавидовал обмену веществ, который, казалось, делал ее неуязвимой для жары. Она положила ключи на столик в прихожей, вошла в гостиную и протянула руку детективам.– Извините, что я задержалась, – сказала она, пожимая руку сперва Карелле, потом Клингу. – Так много всего надо было устроить... Не хотите чего-нибудь выпить? Мама, вы им ничего не предлагали? Может быть, чего-нибудь безалкогольного? Чаю со льдом, например...– Нет, спасибо, – сказал Карелла.– Спасибо, мэм, – Клинг покачал головой.– Мне хотелось бы джину с тоником. Надеюсь, никто не будет возражать? Мама, не могли бы вы мне смешать джин с тоником, пока мы будем беседовать?– Хорошо, дорогая, – ответила миссис Ньюмен и тут же вышла из комнаты.– Что вам хотелось бы знать? – спросила Энн. – Жара жуткая, не правда ли? Как по-вашему, здесь достаточно прохладно?– Да, все отлично, спасибо большое, – сказал Карелла. – Миссис Ньюмен, детектив Клинг недавно беседовал с медэкспертом, так что, если вы не возражаете, задавать вопросы будет он.– Да, пожалуйста, – сказала она, оборачиваясь к Клингу. – Что они обнаружили?– Очевидно, он скончался от того, что принял смертельную дозу секонала, – сказал Клинг.– А! – сказала она.– Миссис Ньюмен, мы нашли пузырек из-под лекарства...– Да, наверно, это он, – сказала Энн.– ...на полу в ванной, – закончил Клинг. – В нем оставалась только одна капсула секонала.– Одна? О Господи! Когда я уезжала в Калифорнию, в ней было тридцать капсул!– Значит, вы не израсходовали ни одной капсулы с двадцать девятого июля, когда получили их по рецепту?– Нет, у меня еще оставалось несколько штук с прошлого месяца, полдюжины или около того. Я взяла их с собой в Калифорнию.– Ваш врач регулярно прописывает вам секонал? Доктор Бролин, не так ли?– Да, Джеймс Бролин. У меня проблемы со сном, и лекарства, которые продаются без рецепта, мне не помогают. Доктор Бролин не видел никакой опасности в том, чтобы прописывать мне барбитурат.– Давно ли вы принимаете секонал? – спросил Клинг.– С тех пор, как... ну, короче, уже несколько лет.– С каких пор, миссис Ньюмен?– С тех пор, как Джерри начал так сильно пить. Жить с алкоголиком не так-то просто, знаете ли...– Вы принимаете снотворное каждый вечер?– Нет, не каждый.– А по этому рецепту можно заказать лекарство вторично?– Нет, в нашем штате это запрещено законом. Иначе такие рецепты могут попасть в руки наркоманов...Клинг смутился, но отважно продолжал разговор.– Значит, доктор Бролин каждый месяц выписывает вам новый рецепт?– Иногда реже. Он выписывает мне новый рецепт каждый раз, как мои запасы иссякают.– А перед отъездом в Калифорнию лекарство у вас как раз закончилось.– Да. Как я уже говорила, у меня оставалось шесть-семь капсул. Но я не люблю оставлять за собой хвосты. Перед тем, как куда-то уехать, я всегда привожу все свои дела в порядок. Поэтому я попросила доктора Бролина выписать мне новый рецепт.– Вы часто бываете в отъезде?– Изредка. В основном тогда, когда проходит какая-нибудь выставка, которую я считаю нужным посмотреть. Например, я никогда не пропускаю выставок в Чикаго. А лос-анджелесская выставка в этом году обещала быть очень хорошей.– Миссис Ньюмен, результаты медэкспертизы показали, что ваш муж в момент смерти находился в состоянии опьянения. Когда вы...– Это меня не удивляет, – заметила Энн.– В прошлый вторник, когда вы с ним разговаривали, он был пьян?– Иногда трудно сказать. Он может быть сильно пьян и тем не менее казаться совершенно трезвым.– В тот вечер, когда вы с ним говорили, он казался трезвым?– Он казался... нормальным. Он был в депрессии, но в остальном – как всегда. Тем более что в последние месяцы депрессия сделалась его нормальным состоянием.– Он никогда не обсуждал с вами возможность самоубийства?– Ну... Мне не хочется в этом признаваться, потому что меня могут счесть бесчувственной...– Почему?– Вы можете спросить, почему я оставила его и уехала в Калифорнию, несмотря на то, что знала, в каком он состоянии...– А в каком состоянии он был, миссис Ньюмен?– Он говорил мне... он сказал, что с него хватит.– Чего?– Всего. Что он устал от жизни.– Когда это было?– Накануне перед моим отъездом.– То есть в четверг?– Да, в четверг вечером.– Тридцать первого июля.– Да.– Он говорил вам, что устал от жизни?– Ну, разумеется, он был пьян, и я... Понимаете, он это говорил далеко не в первый раз.– О том, что хочет покончить жизнь самоубийством?– Нет, он так не говорил.– А как он говорил?– Он говорил, что его отец был прав.– Он имел в виду...– Он имел в виду самоубийство своего отца. Его отец застрелился два года назад.В гостиную вернулась миссис Ньюмен. Она порезала лайм – разновидность лимона, – и ломтик лайма плавал в высоком бокале с джином и тоником, предназначенном для Энн. Миссис Ньюмен слышала последние слова Энн.– Я уже рассказывала об этом джентльменам, дорогая. Вот твой джин с тоником.Энн взяла бокал, сказала «спасибо» и спросила у детективов:– Вы уверены?..– Мы на службе, мэм, – ответил Клинг.– Ах да, конечно. Ваше здоровье! – сказала Энн и отхлебнула джина с тоником. – Как хорошо! Жара просто невыносимая, не правда ли?– Кстати, о жаре, – сказал Карелла. – Мне хотелось бы задать вам несколько вопросов относительно вашего кондиционера.– Кондиционера? – удивленно переспросила Энн.– Да, мэм. Вы, наверно, заметили, как жарко было у вас в квартире...– Да, конечно.– Так вот, все окна были закрыты, и кондиционер выключен, и я задался вопросом...– С кондиционером у нас всегда были проблемы, – перебила его Энн и отхлебнула еще джина с тоником.– Какие именно?– Нам все время приходилось звать ремонтника, чтобы его чинить.– Так вот, мэм, кондиционер работал нормально. Я это знаю, потому что сам включил его после того, как эксперты закончили свою работу. Я хочу сказать, кондиционер был выключен, выключатель стоял в положении «Выключено», и я задался вопросом: был ли он выключен в пятницу утром, когда вы уезжали?– На самом деле я не знаю... – ответила Энн. – В смысле, в квартире было достаточно прохладно. Я просто не обратила внимания, включен кондиционер или нет.– Но в квартире было прохладно?– Да, это точно.– Когда вы разговаривали с мужем во вторник вечером, он ничего не говорил насчет жары?– Он сказал, что днем было девяносто восемь градусов. Приблизительно тридцать пять по Цельсию.

– Но он не говорил, что в квартире очень жарко, нет? Что кондиционер не тянет или что-нибудь в этом духе?– Нет, не говорил.– Или что он вызывал ремонтника его чинить?– Нет.– Понимаете, я пытаюсь выяснить, кто же мог его выключить. Если бы кондиционер кто-то чинил, тогда его могли бы оставить выключенным случайно...– Нет, Джерри ничего не говорил насчет того, что кондиционер чинили.– Угу, – сказал Карелла. – Берт?– Еще несколько вопросов, и мы уйдем, – сказал Клинг. – Извините, что отнимаем у вас так много времени...– Ну что вы! – сказала Энн.– Не можете ли вы припомнить, о чем вы говорили в тот вечер перед вашим отъездом в Калифорнию?– Точно не помню. Тогда я не думала, что это важно.– Все, что помните.– Ну, Джерри снова запил, и он мне говорил – он всегда на это жаловался, – какой он плохой художник по сравнению со своим отцом. Вы должны понять, что отец Джерри был известным художником, а сам Джерри – всего-навсего иллюстратор. Он все время чувствовал, что ему никогда не сравняться со своим отцом. Отец был для него кумиром... Ведь правда, мама?– Да-да, – сказала миссис Ньюмен.– И... хм... мне иногда казалось, что Джерри стремился подражать ему во всем. Наверно, мне следовало бы воспринимать его постоянные угрозы покончить жизнь самоубийством более серьезно, принимая во внимание все обстоятельства... Но я не относилась к этому всерьез. Когда он снова начал рассуждать о том, как все бесцельно и бессмысленно, я... мне очень стыдно, но я его оборвала на полуслове. Мне предстояла длительная поездка, время было близко к полуночи, и мне надо было выспаться.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25