Причем у каждого участника оказались свои предпочтения: симпатяга с красивыми глазами бил в основном по верхней части туловища, его незаметный товарищ предпочитал бедра, голени и колени.
Что мне делать дальше, я пока не придумал, решил поступить по обстоятельствам и ни в коем случае здесь не оставаться. В таких условиях, когда против тебя не только несколько недоброжелательных людей, но и все государство, защитить свои мелкие, ничтожные интересы становится практически невозможно. Как ни закалили меня былые беды, но превратить себя в боксерскую грушу, я позволить не мог. Рано или поздно коллективное творчество и отлаженная технология следствия окажутся крепче моего здоровья и нервной системы.
Как я и предполагал, на обеденное время обо мне забыли. Я усилено лечился, теряя последние силы. Когда понял, что сумел переломить ситуацию и почувствовал себя почти здоровым, сил у меня осталось только на то, чтобы закрыть глаза и забыться коротким сном. «Если меня не тронут хотя бы час, – подумал я, – то до вечера я как-нибудь доживу». Ломаться и идти на компромиссы я пока не планировал.
Конвойные появились спустя минут сорок. Они попытались меня растолкать, но я лишь стонал и на ругань, и на угрозы не реагировал. Однако мое болезненное состояние не послужило достаточным поводом для того, чтобы избежать ответственности за содеянное. Получив соответствующее распоряжение, они подняли меня на ноги и потащили в следственный кабинет. Вид у меня был такой потрепанный, что они забыли о наручниках и впервые я оказался со свободными рукам.
– Посадите его вон туда, на стул – приказал «добрый следователь», когда меня представили пред его ласковыми очами.
Прогресс в наших отношениях был на лицо, меня даже допрашивать собрались в комфортных условиях.
– Ну и что мне с ним теперь делать? – продолжил блондин, рассматривая мое распухшее сине-бордовое лицо. – Ничего вам доверить нельзя!
– Подумаешь, – буркнул симпатичный, – сам виноват, нечего было выделываться!
– Слышите, друг мой? – с упреком проговорил блондин. – А ведь я вас предупреждал! Зачем упорствовать, сознайтесь, облегчите совесть, и вас никто больше пальцем не тронет! Вы все это время упорствовали и выкручивались, а оказалось, совершенно напрасно! Теперь следствие располагает не только показаниями свидетелей, но и вещественными доказательствами. В вашей машине оказался не зарегистрированный пистолет и ужасный нож со следами крови. Вот, полюбопытствуйте, – сказал он, показывая мой закопченный в пожаре кинжал. Теперь вам уже никак не отвертеться! Лучше будет вам меня послушаться и сделать так, как я советую. Тогда все и обойдется!
Однако вместо того, чтобы прочувствовать его доброту и моментально раскаяться, я попытался упасть в обморок. Однако свалиться со стула мне не дали, дружески поддержали, и даже поднесли стакан воды. Все было мило, гуманно, но ожесточившуюся душу преступника даже такое хорошее отношение ничуть не смягчило. Напротив, чем дальше, тем озлобленнее и мстительнее он становился.
– Ну, как вам, лучше, теперь можете говорить? – спросил блондин после всех вышеперечисленных гуманных процедур и благотворительных акций.
– Отпустите меня, что вам от меня нужно? – прошептал я разбитыми губами.
– Конечно, отпустим, – обрадовался он, – как только вы все расскажете, сразу же пойдете на все четыре стороны!
– Что рассказывать? Я ничего не знаю! Вы не имеете права меня здесь держать! Я требую адвоката!
– Значит, ты теперь так запел! – упрощая форму общения с вежливой на интимную, с нескрываемым раздражением сказал добряк. – Ну, что же, значит, я оказался не прав, и ты своё ещё не получил. Смотри, дело твое!
Потом он обратился к коллегам:
– Вы всё слышали? Я уйду на полчасика, а вы нашему другу так всё объясните, чтобы к моему возвращению он всё понял и всё вспомнил!
Конечно, я рисковал, но думаю, все-таки, минимально. Все время, пока со мной возились, я старался выглядеть как квашня с тестом и буквально растекался на стуле. К тому же не забывал держать руки за спиной, так, будто они закованы в наручники. Не удивительно, что раздраженная упорством и наглыми требованиями следственная группа, забыла об этом существенном для меня обстоятельстве.
– Значит, ты никак не можешь обойтись без адвоката? – спросил молодой человек всё ещё с красивыми глазами.
– Нет, не могу, требую... – прошептал я, с ужасом глядя в его расширенные зрачки.
Провокация была такая явная, что он просто был вынужден размахнуться и ударить. Только на свою беду не так удачно, как раньше. Вообще, с этого момента везение симпатичному молодому человеку изменило. Дело в том, что я не знал, как у них тут осуществляется связь с охраной и потому, опасаясь второго участника допроса, вынужден был бить наверняка. Не могу сказать, что в этом не было ничего личного. Я не против должностного рвения и служебных романов, но не в тех случаях, когда все это происходит за мой счет. Как и любой человек, я не люблю издевательств над своим самолюбием и бренным телом.
Молодой человек с красивыми глазами отчаянно захрипел, схватился за горло и начал падать на спину. Его товарищ прозевал сам момент моего ответного удара и не сразу понял, что происходит.
– Эдик, что с тобой? – удивленно воскликнул он, подходя к товарищу.
Увы, Эдик ничего ему не ответил, хотя и широко разевал рот. Только его красивые глаза, разом став мученическими, красноречиво вещали, как ему сейчас плохо и больно.
– Эдик, – растеряно произнес человек без примет, удивленно глядя на мои свободные руки. – А почему... – начал он и попятился. Потом все-таки взял себя в руки и приказал жестко и категорично:
– Сидеть!
– Да ладно, – ответил я, вставая, – уже насиделся.
Конечно, такое необычное поведение преступника вряд ли может понравиться любому должностному лицу. Только что мешок с костями растекался на стуле, падал в обморок и вдруг уверенно встал во весь рост. Пожалуй, такое воскрешение из мертвых можно увидеть только в голливудском фильме.
– Сидеть! – невольно отступая, опять приказал следователь, но уже менее уверено.
– Ты зачем меня бил по ногам? – спросил я, слегка сжимая ему горло.
Он вместо ответа выкатил глаза и прохрипел:
– Отпусти! Иначе будет хуже!
Я подумал, что может быть хуже, чем двадцать лет невинно отсидеть за терроризм, но мысль развить не успел. Мой оппонент что-то попытался сделать руками и потянулся дланью в сторону стола. В этом я заподозрил попытку вызвать помощь и окончательно перекрыл ему кислород. Он захрипел и вцепился в мою руку, пытаясь оторвать ее от своего горла. В какой-то степени ему это удалось, и он не умер от удушья.
– Отпусти! – опять захрипел он. – Что я тебе сделал?!
Ответить на такой вопрос я оказался не готов. Вместо ответа спросил:
– Жить хочешь?
– Да, – прохрипел он.
– Тогда не делай никаких лишних движений, и не вздумай звать охрану. Мне все равно отвечать, что за одного Эдика, что за вас обоих. Понимаешь?
Он как смог кивнул. Отпустив его горло, я пригласил следователя сесть на стул. Он тут же на него опустился и откинулся на спинку, видимо, из желания быть подальше от меня. Я же, нашарив на столе вещественное доказательство своей преступной деятельности, кинжал, обнажил клинок и показал его собеседнику.
– Дернешься, прошью насквозь, – пообещал я. – Теперь вызови блондина.
– Какого блондина? – растирая руками поврежденное горло, спросил он. – Леву?
– У вас что, здесь много блондинов? Ты не понимаешь, о ком я говорю?
– Понимаю, – испугано ответил он.
– Скажешь ему, что я готов к сотрудничеству. Попробуешь лукавить, зарежу как свинью! – пообещал я, приближая клинок к его лицу.
Несмотря на незапоминающуюся внешность, мой знакомый явно обладал прекрасным воображением и был, как и многие люди его сексуальной ориентации, тонкой натурой, способной к образному мышлению. Он смертельно побледнел и описался.
– Давай, зови! – приказал я, отступая от растекающейся по полу лужи.
– Он раскололся, – тихо сказал бедолага, и вместо со своим стулом незаметно отодвинулся от следов своей «несдержанности».
– Теперь встань, руки за спину и повернись, – приказал я.
Он замешкался, тогда я мстительно двинул его носком по голени:
– Быстрее!
Бедняга побоялся даже охнуть, заспешил и торопливо повернулся ко мне спиной. Я взял со стола наручники и защелкнул браслеты на его запястьях.
– Теперь лечь лицом вниз, и не шевелиться!
– Быстро вы управились, – довольным голосом сказал блондин, входя в кабинет. – А это что? – удивленно спросил он, увидев лежащего на полу посередине комнаты Эдика.
Я подошел сзади и обхватил его горло.
– Эдик решил немного отдохнуть, – объяснил я, неглубоко втыкая конец кинжала под левую лопатку блондина. – Хочешь составит ему компанию?
– Что?! – начал он и замер, видимо, почувствовав «смертельный холод стали».
Пока следователь привыкал к мысли, что обстоятельства изменились, я прижимал ему горло, чтобы он с испуга не поднял крик. Однако Лева сумел довольно быстро сориентироваться в обстановке и затих. Тогда я дал ему возможность вздохнуть полной грудью, после чего он спросил:
– Что ты от меня хочешь?
– Свободы, – ответил я.
– Хорошо, согласен, я тебя отпущу, но только при одном условии...
– Ты, Лева, меня не понял, я не собираюсь с тобой торговаться. Или ты станешь моим заложником или я убью тебя так же, как Эдика.
– Как Эдика? – тупо повторил он, потом попытался напугать. – Если ты меня убьешь, то никогда отсюда не выйдешь!
– Выйду или взорву всю вашу богадельню. Только ты об этом никогда не узнаешь, жить тебе осталось меньше минуты. Так что решай, да и или нет.
– Да, – не раздумывая, ответил он.
– Вот и хорошо, только учти, звать на помощь не стоит, ты погибнешь первым. У тебя есть оружие?
– Есть, пистолет в наплечной кобуре, – ответил он.
– Аккуратно и медленно вытащи его двумя пальцами и брось на пол, – приказал я.
Он повиновался. Оружие глухо стукнулось о столешницу.
– Ещё есть? Учти, если обманешь – зарежу!
– Пистолет в левом кармане, – на секунду замявшись, сказал он. – Зачем ты так, мы можем договориться...
– Мы и договоримся, только на моих условиях. Теперь свяжи товарища и заткни ему рот, а то мне придется его убить.
– Эдика? – спросил он.
– Эдика не нужно, он кричать не станет, второго.
Лева оказался покладистым человеком и когда понял, что я его запросто или зарежу или пристрелю из его же собственного оружия, успокоился и начал старательно демонстрировать свою лояльность. Даже слегка перестарался. Связывая описавшегося коллегу, затянул его в ласточкин хвост. Это поза, когда у лежащего на животе человека связанные ноги притягивают к голове. Я молча наблюдал за его усилиями, никак их не комментируя.
– Теперь все? – спросил он, разгибаясь и поворачивая ко мне свое симпатичное, по-прежнему, приветливое лицо.
– Теперь все только начинается, – ответил я. – Сначала ты проводишь меня до выхода.

Глава 16

– Вы только не нервничайте, – тихо попросил Лева, когда мы вышли из проходной управления по борьбе с терроризмом и оказались на улице. – И, прошу вас, осторожнее с пистолетом, у него очень мягкий спуск.
Мне кажется, он все еще продолжал считать меня обычным бродягой, которого нетрудно будет обвести вокруг пальца. Я не спешил его в этом разуверить.
Однако, несмотря на увещевания, я все равно нервничал, и он это чувствовал. Главная причина была в том, что я не знал, что мне делать дальше. Побег прошел успешно. Мы без проблем покинули здание управления. Мой блондин вел себя идеально для заложника, не дергался, не делал резких движений. И несмотря на это, ситуация у меня была почти патовая, Я не знал ни куда идти, ни что делать с заложником. Просто так пристрелить его я не мог, отпустить тем более.
– Куда теперь? – спросил он, когда мы оказались на тротуаре.
– Направо, – скомандовал я, и мы смешались с прохожими.
От мысли уехать с Левой на его же автомобиле, пришлось отказаться. Выезжая из подземного гаража, нужно было миновать несколько постов. Пешком мы просто вышли через проходную мимо сонного охранника.
– Куда мы идем? – спросил он, когда мы под ручку прошли несколько кварталов.
Я не ответил.
– Зря вы все это затеяли. Лучше пойти на контакт с нами, и я обещаю вам свою защиту. Вас простят...
– Заткнись, – грубо оборвал я доброхота. – Будешь говорить, когда я тебя спрошу.
Я подумал, что впервые оказался на московской улице в центре города. Однако пока мне было не до разглядывания прохожих. Да и особенной разницы в людях я не заметил. Только что народа на улице стало немного меньше, а машин больше. Как и разных этносов. Пока нам попадалось больше разноплеменные гости столицы, чем лица славянской национальности. Как обычно, москвичи всех видов и обличий куда-то торопились и не обращали внимания на окружающих.
Я решил не торчать на виду и, когда мы миновали оживленный перекресток, свернул на боковую улицу. Здесь было совсем пустынно, и я слегка расслабился. Заложник это почувствовал и тоже стал держаться свободнее, однако заговаривать не решался. Когда нас обогнал маленький пластмассовый автомобильчик, я не услышал, заметил его только когда он, заехав на тротуар, преградил путь. Первая мысль была, что меня застукали. Я быстро развернул своего блондина так, что бы он прикрывал меня от нападающих. Но нападать на нас никто не собирался, дверка машины открылась, из окна выглянула Даша и махнула мне рукой.
От неожиданности я рассмеялся. Потом подтолкнул Леву к машине и приказал:
– Быстро, в салон!
Едва мы с ним втиснулись на заднее сидение, машина рванула с места.
– Ну, ты даешь! – только и смог сказать я. – Как ты догадалась?
– Так вы все-таки были вместе? – убитым голосом спросил следователь.
– Вместе, – весело подтвердила девушка.
Потом она обратилась ко мне:
– Я, как только они меня выпустили, сразу помчалась за машиной, почему-то была уверена, что ты долго там сидеть не задержишься.
– Так вы все-таки террористы?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38