Однажды он оказался в моих руках. Я любопытен, потому не стал долго раздумывать. Раскрыв его, я проник в тайну – и готов теперь поделиться ею с вами.
Она заключается всего-навсего в одном слове, выгравированном на разных языках, большинство из которых мне неизвестно. Первым делом мне бросилась в глаза надпись на иврите. По-моему, это сочетание букв означает «Бог».
Потом шла арабская вязь. Однако она не имела ничего общего с написанием имени Аллаха. Затем следовало греческое слово, но я не знаю этого языка. Наконец я увидел гравировку, выполненную на латыни. На этот раз я понял. Это было слово « nihil », означающее «ничто». А дальше были представлены многие европейские языки, которыми я владею. Я прочел немецкое « nicht », английское « nothing », итальянское « niente », испанское « nada ». Была там надпись и на французском.
– И это – тайна Черных Мантий! – воскликнул принц.
– «Ничто» – это небытие, а небытие – это противоположность «Богу», – произнес Самюэль. – Что ж, идея понятна, но не думаю, что мы сможем извлечь из нее какую-нибудь пользу.
– Вот и я так решил, – ответил Лекок, – поэтому положил медальон на место. Но после того, как я нащупал ключ к разгадке тайны, мне захотелось найти сокровища. Думаю, эта часть моего рассказа заинтересует вас больше, чем предыдущая. Наверное, вы считаете, что сокровища Черных Мантий представляют собой груду драгоценностей или золотых монет. Раньше я тоже придерживался этого мнения. Я полагал, что, скорее всего, полковник хранит наши богатства в подвалах монастыря в Сартене, куда старик наведывается каждый год. Однако все оказалось иначе. Сокровища находятся в маленькой шкатулке.
– Значит, это бриллианты! – сказал Самюэль, глаза которого загорелись от жадности.
– Нет, – ответил Лекок.
– Это ценные бумаги? – спросил Порталь-Жирар.
– Нет, – снова произнес Лекок.
– Если эта шкатулка действительно невелика, то в ней не может быть слишком толстой пачки бумажных денег, – заметил господин де Сен-Луи.
– Напомню вам, что Английский банк выпустил купюры достоинством от пяти ливров до миллиона фунтов стерлингов, – улыбнулся Лекок. – Рассказывают, что у покойного принца де Галя была такая бумажка, поэтому, когда у него возникла необходимость увезти с собой двадцать пять миллионов франков, он сделал это без особого труда. Принц спрятал купюру в перо, служившее ему зубочисткой.
– Все-таки, англичане – великие люди! – восхищенно проговорил Порталь-Жирар.
– Но я не думаю, что в нашей шкатулке – ибо она действительно наша – находятся банковские билеты достоинством в двадцать пять миллионов франков каждый, – продолжал Лекок. – И все же можно предположить, что там хранятся огромные деньги. Конечно, Отец вполне мог разделить сокровища на части: это в характере нашего старика; Однако несмотря на это, я думаю, что содержимое шкатулки поистине бесценно... Знаете, что мне сейчас пришло в голову? Кажется, я понял, в чем полковник превосходит других людей. В каждом человеке, кроме Отца, есть то, что может дрогнуть... Эта штука называется сердцем.
– Да, у полковника нет сердца, – согласился Самюэль.
Принц и доктор права молча кивнули.
– И никогда не было! – добавил врач.
– Ошибаетесь, ничто в мире не совершенно, – усмехнулся Лекок. – Наш глубокоуважаемый патрон прожил почти сто лет. За это время он предал всех своих друзей и отправил на тот свет большинство сообщников. И все-таки в нем осталось нечто человеческое. Однажды я видел, как он плачет. Полковник думал, что он один. Он сидел у изголовья ребенка, которого врачи приговорили к смерти, и без малейшего притворства обливался слезами.
– Черт побери, опять эта Фаншетта! – пожал плечами доктор права. – Он любит свою Фаншетту точно так же, как некоторые обожают собак и кошек!
– Он отдал ее самому трусливому мерзавцу во всей банде! – заметил Самюэль.
– Она сама этого захотела, – возразил Лекок. – В то время граф Корона, был прекрасен. Помню, он исполнял роль Альмавивы в «Севильском цирюльнике». Как он пел! Божественный голос! Однако не будем вдаваться в детали. Если даже Отец любит Фаншетту как домашнее животное, это не имеет никакого значения. Главное, что он действительно боготворит ее и обеспечил ей блестящее будущее. Одно дело – любить человека, другое – нуждаться в нем. Например, меня он терпеть не может, но я ему постоянно необходим. Не исключено, что лишь поэтому я еще жив. Мне кажется, я стал для него кем-то вроде домового. А может, я переоцениваю себя и значу для полковника не больше, чем привычный стол или удобное кресло. Кстати, в особняке полковника у меня есть тайные союзники. Горничная моего прекрасного врага, графини Корона, ежедневно докладывает мне, что новенького разнюхала.
Позавчера Фаншетта сообщила мне любопытную вещь.
Накануне полковнику стало очень плохо. Срочно послали за его врачом...
– Каким еще врачом? – удивленно спросил Самюэль.
– Слушай, ты что, и правда думаешь, что Отец глотал твои пилюли? – усмехнулся Лекок.
– Я лечил его совершенно честно, – серьезно произнес врач.
– Однако ты постоянно лелеял надежду, что в нужный момент тебе будет достаточно лишь угостить полковника особой микстурой, чтобы отправить его на тот свет. И остальные тоже надеялись на это, не так ли? Забудьте о своих наивных планах, – отрезал Лекок.
Он обвел своих собеседников презрительным взглядом.
– Ладно, я продолжаю, – вздохнул он. – Доктору пришлось немало потрудиться, чтобы не дать полковнику умереть. Полагаю, что эскулап посоветовал больному привести в порядок все дела.
Когда врач ушел, полковник велел, чтобы их с Фаншеттой оставили наедине.
Как вам известно, с недавних пор она занимает комнату, которая находится рядом со спальней полковника.
Думаю, вам все равно, как мне удалось узнать то, о чем я вам сейчас расскажу. Главное, что это чистая правда.

XX
ЛЕБЕДИНАЯ ПЕСНЯ ПОЛКОВНИКА

Осушив пятый бокал пунша, Лекок продолжал: – Вы решили, что сделали грандиозное открытие: патрон захотел надуть вас, пообещав каждому, что объявит его своим преемником. Дорогие коллеги, я разгадал замысел полковника гораздо раньше вас. Но я отнюдь не обвиняю вас в плагиате. Это всего лишь совпадение, которое доказывает, что мы на правильном пути.
Вы решили, что старик впадает в детство. Уверяю вас, это не так. Просто гениальные люди часто бывают чем-то похожи на детей.
Когда он продумывал планы своих хитроумных операций, он мыслил свежо и непосредственно, как ребенок. Полагаю, что именно благодаря этому полковник всегда добивался успеха.
Это закон. Излишняя рассудочность вредна. Если книга тщательно продумана от начала до конца, ее скучно читать.
С недавних пор Отец целиком сосредоточился на том, что он называет своей лебединой песней или последним делом. При этом старик преследует две цели: он хочет, во-первых, обеспечить Фаншетте достойное будущее, а во-вторых, в очередной раз оставить нас в дураках.
Возможно, он размышлял над этим целые месяцы или даже годы...
Итак, три дня назад полковник усадил графиню Корона возле своей кровати и коротко обрисовал ей, что ее ждет.
В Новом Орлеане есть одна богатая и влиятельная семья. По происхождению эти люди – французы. Год назад старший сын путешествовал по Европе. Той зимой полковник Боццо и его внучка Фаншетта Корона жили в Риме. У полковника были причины не афишировать в Италии своего имени – отчасти из-за собственного прошлого, отчасти из-за репутации своего зятя, графа Корона. Поэтому старик представлялся как маркиз де Сен-Пьер. А Фаншетту звали мадемуазель де Сен-Пьер.
Как только американец увидел нашу красавицу, он, тут же без памяти влюбился в нее. Фаншетта – особа чувствительная, ее сердечко дрогнуло... Однако у полковника были свои планы. Внезапно он увез Фаншетту во Францию.
Перед отъездом старик имел с американцем серьезный разговор. Молодой человек заявил, что любит мадемуазель де Сен-Пьер и просит ее руки.
С тех пор юноша переписывается с полковником. Что же касается свадьбы, то это уже дело практически решенное.
– Как, при жизни Корона? – изумился Самюэль.
– Корона – полностью в руках у старика, – усмехнулся Лекок. – И если граф вздумает капризничать, то ему несдобровать.
Посерьезнев, Лекок продолжал:
– Я изложил вам предысторию и теперь перехожу к самому делу.
Полковник заявил Фаншетте, что ее супруг вскоре скончается или от воспаления мозга, или от воспаления легких.
Как видите, старик даже не позаботился толком выбрать болезнь, которая сведет в могилу его сообщника.
Последуем же примеру полковника: представим, что Фаншетта – вдова, поскольку она будет ею, когда патрон этого захочет.
Для вдовы Корона уже подыскали компаньонку, знатную англичанку, настоящую леди с безупречной репутацией; эта особа должна сопровождать Фаншетту до Нового Орлеана и вручить жениху документы мадемуазель де Сен-Пьер. Среди бумаг невесты будет и свидетельство о смерти ее престарелого родственника.
Остальное – проще простого: состоится свадьба – и концы в воду. Фаншетта будет принадлежать к одной из самых богатых и уважаемых семей мира.
Может быть, вы находите в плане полковника какие-нибудь изъяны? – насмешливо спросил Лекок, а затем продолжил:
– Окончив свой рассказ, Отец вручил графине шкатулку, о которой мы с вами сегодня уже говорили, и велел красавице запереть ларец в своей комнате.
– Но ведь Фаншетта – ангел... Неужели она согласилась? – воскликнул принц.
– На что? На роль девицы? Не знаю, – ответил Лекок. – Но шкатулку она взяла, и это для нас – самое важное. Теперь вы знаете, где находятся сокровища нашей вотчины – Обители Спасения. Давайте на некоторое время отвлечемся от всего остального и поразмыслим над тем, как нам завладеть этим богатством.
– Давненько у нас не было такого приятного дельца,– проговорил доктор права, потирая руки. – Тулонец оказал нам большую услугу. Думаю, что, кроме той доли, которая ему причитается, он заслужил и надбавку.
– Конечно! – воскликнули в один голос принц и Самюэль.
Лекок поклонился.
– Надбавка – это, конечно, хорошо, – произнес он,– но сначала нужно добыть сокровища. Не стоит делить шкуру неубитого медведя. Хотя дело и кажется простым, не будем опережать событий. Надо все хорошенько обмозговать, не упустив ни одной мелочи.
– Полковник слишком хитер, – проговорил господин де Сен-Луи. – И когда-нибудь он перехитрит самого себя. В отличие от него, мы должны действовать решительно.
Лейтенант умрет в тюрьме, Валентина – в своей постели, эта мамаша Лео, как они ее называют, – на улице.
– Остаются четверо наших сообщников, – напомнил Самюэль.
– Нас тоже четверо, – ответил доктор права. – Каждый возьмет на себя одного. Я выбираю графа Корона.
– А Фаншетта? – осведомился Лекок.
– Ее я беру в придачу, – сквозь зубы процедил Порталь-Жирар. – Друзья, еще немного, и мы будем богаты, сильны... и оставим наше ремесло!
– А полковник? – снова спросил Лекок, невольно понизив голос.
Ему никто не ответил.
В комнате воцарилось молчание, в котором было что-то зловещее. Снизу тоже не доносилось ни звука. И вдруг послышался тихий, но отчетливый стук в дверь: тук-тук-тук...
Заговорщики переглянулись. Лица их побледнели, на лбах выступил холодный пот.
Первым нарушил молчание Порталь-Жирар.
– Это полковник! – прошептал он.
В дверь снова постучали. На этот раз стук был громче. Принц, Самюэль и доктор права вскочили на ноги. Сидеть остался один Лекок.
– Да, это полковник! – уверенно произнес он.
– Давайте не будем открывать! – предложил Самюэль. Лекок поднялся ,и шагнул к двери.
– Все, кто находится внизу, в первую очередь служат Отцу, а потом уже нам. Поймите, мы попали в ловушку. Если у старика возникнет хоть малейшее подозрение, живыми нам отсюда не уйти.
Стук раздался в третий раз. Казалось, тот, кто ждет за дверью, начинает терять терпение.
Трое членов славной организации снова рухнули в свои кресла.
– Вы испугались? – ехидно спросил Лекок. – Пожалуй, вы правы. Дело в том, что я тоже струхнул. Послушайте, мы же только что собирались решить, кто займется полковником. Нас четверо, а он один. Мы полны сил, а он немощен и стар. Вот она, прекрасная возможность свести с ним счеты! Давайте, друзья, улыбайтесь, если получится. Я иду открывать.

XXI
ГЛАВА, В КОТОРОЙ ВПЕРВЫЕ ГОВОРИТСЯ О СВАДЬБЕ

Троих негодяев охватило смятение, которого они даже не пытались скрыть. Каждый ждал от своих сообщников решительных действий. Однако никто не знал, что же предпринять. – Наверное, Тулонец на стороне полковника, – прошептал Самюэль.
– Нет, это невозможно: он ведь только что выдал секрет старика, – возразил Порталь-Жирар.
– А что, если Тулонец солгал? – спросил принц. Доктор права заложил руку за борт своего сюртука.
– Следите за Приятелем, – хрипло произнес он. – Смотрите, глаз с него не спускайте! Посмотрим, кто кого!
– Эй, вы что там, уснули? – послышался знакомый старческий голос. – Я же простужусь из-за вас! Открывайте немедленно!
– Полковник, это вы?! – вскричал Лекок, прикидываясь удивленным. – Какая неожиданность! Вы ведь всегда ложитесь рано, а сейчас уже перевалило за полночь.
И Лекок распахнул дверь.
– Я надеялся застать тебя дома, – заявил старик; его голос звучал теперь гораздо отчетливее. – Но, как ты сам понимаешь, мне этого не удалось. Пришлось ехать сюда, поскольку я хочу обсудить с тобой кой-какие дела.
Лекок посторонился, пропуская полковника в кабинет. Тем, кто сидел за столом, показалось, что в комнату вплыл призрак. В самом деле, старик был таким дряхлым, что его вполне можно было принять за выходца с того света.
Вид маленького человечка вызывал и жалость, и смех, поскольку этот ходячий покойник изо всех сил старался выглядеть бодрым и жизнерадостным.
И в то же время это зрелище внушало ужас. Порталь-Жирар, украдкой сжимавший рукоятку своего ножа, невольно содрогнулся.
На изможденном, землистом лице полковника резко выделялись глаза, которые, словно два маленьких буравчика, сверлили все вокруг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63