— спросил он холодно.
Все еще безуспешно пытаясь убрать руку со своей талии, Хэлин вскрикнула:
— Не выношу, когда ты трогаешь меня!
К ее изумлению, Карло ничего не ответил, просто снял руку. Но прежде чем она успела пошевелиться, он перекатился на нее, подмяв под собой. Все еще не произнося ни слова, он напряженно изучал ее, как будто никогда раньше не видел, словно впитывая в себя всеми порами картину ее раскрасневшегося мятежного лица и длинных золотистых волос, разметавшихся по подушке.
Соприкосновение его обнаженного тела с ее собственным, от груди до пальчиков ног, ужасающим образом подействовало на сердечный ритм Хэлин. Когда его взгляд скользнул вниз, на горло, и еще ниже, она возненавидела себя за то, как сумасшедше заколотился пульс в шейной артерии.
— Значит, ты испытываешь ко мне отвращение? Не выносишь, когда я трогаю тебя? — цинично усмехнулся он. — Лгунья… Тебе совершенно незачем сердить меня, чтобы заставить заниматься любовью с тобой. Попробуй попросить меня по-доброму, — пошутил он, одновременно сдвигаясь ниже.
Его широкая грудь прошлась по соскам ее грудей. Все чувства Хэлин пришли в полный хаос. Она взглянула снизу вверх на мрачно красивое лицо, и ее пронзила дрожь наслаждения. Зачем она дразнит его? Она не была для него серьезным противником и знала это.
Повернув голову в сторону, она пробормотала намного более смиренным голосом:
— Могу я теперь встать? Ну, пожалуйста! Нет никакого смысла сочинять некролог нашей прошлой ночи.
— Трусишка, — мягко прошептал он. Его губы нащупали сумасшедшее биение пульса у нее на горле и двинулись, рассыпая поцелуи, по шее вверх к ее губам. Его язык лизнул уголок ее рта.
Она содрогалась от его ласк, но отказывалась повернуть к нему голову, приговаривая:
— Оставь меня в покое…
— Нет, не оставлю, сага mia. Прошлой ночью, пожалуй, я был немножко грубоват. Но тебе придется многому поучиться, если ты воображаешь, будто можешь разрешить мне зайти так далеко, как я зашел, а потом играть со мной в игры. Но не беспокойся, — хрипло, с расстановкой произнес он. — Сейчас я покажу тебе, как это у нас может быть.
Было уже далеко за полдень, когда Хэлин осталась одна в постели. Последние несколько часов принесли ей откровения и муки, о существовании которых она не догадывалась еще днем раньше.
Карло занимался с ней любовью с медленной, чувственной проникновенностью, отчего ее попытка бесстрастно лежать в его объятиях оказалась беспомощно смешной. Распяв ей руки над головой своей левой рукой, он подверг ее тело такой демонстрации сексуального опыта, что через минуту-другую она уже извивалась так, что ему едва удавалось сдержать ее правой. Он исследовал каждый дюйм ее тела губами, языком и зубами, его пальцы проникли в каждое укромное местечко. Она лежала, содрогаясь, и ей казалось, будто кончики нервов пылают, как свечи, а кровь вскипает в жилах.
Снова и снова он подводил ее к конечной черте, а потом сдерживал, пока Хэлин, к своему стыду, не взмолилась, чтобы он взял ее до конца. Его завершающее обладание ею стало откровением, о всяком сопротивлении было забыто, когда он вошел в самую ее глубь. Ее мускулы сжались вокруг него, торопили его, пока, наконец, вселенная вокруг нее не взорвалась, разлетевшись на миллион осколков. Их тела слились в конвульсиях высшего наслаждения, которое ни один из них не мог теперь отрицать.
Когда он наконец ушел от нее, его последние слова долго звучали у нее в голове:
— Ты моя жена, Хэлина. Моя, понимаешь?
Она прекрасно поняла…
Утром в понедельник Хэлин с облегчением увидела, как он уехал в Палермо. В доме снова появились София и Томассо с уймой улыбок и поздравлений. Перемолвившись с Софией, Хэлин ушла наверх в спальню. Незадолго до этого она была вынуждена одеться в большой спешке, и причина этой торопливости все еще заставляла ее щеки пылать.
Она проснулась от скрипа двери и в сумеречном состоянии между сном и полным бодрствованием с восхищением наблюдала, как Карло, совершенно не замечающий своей наготы, двигался по комнате, собирая разбросанную одежду. Лучи ранней зари, заглянувшие в окно, обвели его прекрасные мужские формы золотистым контуром, его черные волосы, влажные после душа, рассыпались массой вьющихся прядей.
— Извини, у меня нет сегодня утром времени, но потерпи с этой идеей до вечера, хорошо? — сказал он насмешливым тоном.
Захваченная врасплох за тайным изучением его тела, она перевела взгляд на его лицо. Веселые искорки в его глазах сказали ей, что он заметил, как она восхищена его обнаженной фигурой.
Она молнией вскочила с постели и бросилась в ванную, пристыженная его смехом, еще долго звеневшим у нее в ушах.
Последние два дня оказались не такими уж тяжкими, как она предполагала… После того, как в субботу он оставил ее одну в постели, она приняла душ. Затем, надев простое хлопчатобумажное платье, спустилась вниз. Ей понадобилось собрать всю свою волю, чтобы заставить себя пойти на кухню, откуда доносились звуки, свидетельствующие, что Карло именно там. Она уже приготовилась было выдержать его насмешки, когда с удивлением увидела его склонившимся над сковородкой у плиты. Он что-то жарил. Как только она вошла, Карло взглянул на нее через плечо и спросил:
— Омлет с грибами и жареной картошкой, идет? Садись, еще минутка и будет готово.
— Хорошо, — ответила Хэлин, не скрывая изумления. Взяв стул, она села за большой сосновый стол, ее взгляд вперился ему в спину. Он был в трикотажной рубашке с короткими рукавами и тесных, выцветших джинсах с кухонным полотенцем за поясом. Ей с трудом верилось, что это тот самый человек, за которого она лишь вчера вышла замуж. Она быстро отвела взгляд, как только Карло поставил перед ней тарелку и сам сел напротив. Вдруг ее глаза расширились, уголки рта поползли вверх в улыбке — она заметила главное украшение стола. Большая кофейная кружка, а в ней — восхитительная красная роза.
Карло, проследив за се взглядом, сказал с сожалением:
— Идея-то была, а вот вазы, к несчастью, не было. Представления не имею, где София прячет на кухне эту проклятую штуковину.
Улыбка перешла у Хэлин в негромкий смех, она подняла голову, их глаза встретились, между ними проскочила искра искренней симпатии. Хэлин прекрасно поняла, что он имел в виду: в первый же день, когда она приехала, София дала понять, что не потерпит кого-либо в своей кухне.
— Давай рубай, пока не остыло, — сказал Карло, взял вилку с ножом и приступил к делу.
— Где ты выучил такое выражение? — спросила Хэлин, поглощая пышный, воздушный омлет. — «Рубай» — это вряд ли входит в программу обычного курса английского языка.
— Я три года ходил в Лондонскую школу экономики и жил на улице Эрлз Корт в одной квартире с двумя парнями из Манчестера. По-моему, у них я больше научился английскому, чем в этом высшем учебном заведении, — заключил Карло и широко улыбнулся. — Хотя, конечно, это не то, что называется королевским английским.
— Вот уж не знала, что ты окончил университет в Англии, — с удивлением сказала Хэлин. — Я сама училась в ЛШЭ, но всего год. — Тут она оборвала себя. О чем она думала! Дружески настроенный, непринужденный Карло еще больше опасен для ее душевного спокойствия, чем тот холодный человек, которым он предстал на прошлой неделе. И такому Карло намного труднее сопротивляться.
— Тебе нравилась студенческая жизнь? — спросил Карло, очевидно, не обративший внимания на ее заминку. — Уж мне точно. Мы потрясающе проводили время, бродяжничая по Лондону. Гуляли ночами напролет, попивая паршивое вино и пытаясь наставить весь мир на путь истинный. А потом на следующее утро не помнили из сказанного ни слова.
Почему-то Карло в образе подвыпившего студента показался Хэлин неотразимым. — С тобой правда так бывало? Не могу представить, чтобы ты когда-нибудь напился, — воскликнула она со смехом.
— О, бывало, уж поверь мне. А чем занималась ты? Я не так уж стар. Уверен, студенческая жизнь не могла сильно измениться.
— Даже не знаю. Я не очень-то вращалась в компаниях. Может быть, потому, что жила не в университетском городке, а каждый день ездила из дома туда-обратно, — Хэлин поймала себя на том, что по-приятельски пустилась в объяснения.
— И бьюсь об заклад, что «это была идея твоего отца, — мрачно заявил Карло, отодвинул пустую тарелку в сторону и устремил на Хэлин взгляд, полный сарказма. — Не отрицаешь, сага?
— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — пробормотала она неискренне. — А нельзя сегодня вечером пойти полюбоваться Этной? — спросила она, явно пытаясь переменить тему.
— Конечно, отчего же. Мне всегда нравилось быть твоим гидом. — Оставив ее уловку без всяких комментариев, Карло взял ее руку, повернул ладонь вверх и, легонько поглаживая большим пальцем мягкое местечко посредине, чувственно добавил:
— Во всем.
От его прикосновения по ее телу разлилось тепло. Она отдернула руку и встала, в спешке чуть не опрокинув стул.
Карло засмеялся, обошел вокруг стола и взял ее за руку:
— Пошли, Хэлина. У меня новый автомобиль. Получил его только на прошлой неделе, и умираю — хочу обкатать. Имеешь честь быть первым пассажиром.
Новая машина оказалась сверкающим черным монстром, с низкой посадкой и колесами, которые казались слишком для нее большими. На неискушенный взгляд Хэлин, она была похожа больше на смертоносную торпеду, чем на автомобиль.
Следующий час был сплошным ослепляющим калейдоскопом цвета и скорости. Несколько раз, когда что-то вынуждало Карло сбросить газ, в окне возникали живописные кадры сельской местности. Наконец, он запарковался не где-нибудь, а прямо в центре поля. Она не успела перевести дух, чтобы спросить, почему, как он схватил ее за руку и уже вел по заросшему травой полю туда, где ждал вертолет.
Повиснув у него на руке, она закричала:
— Постой, Карло! Для чего это? Куда мы идем?
Крепко схватив ее за талию, он почти швырнул ее в открытую кабину со словами:
— Вы пожелали увидеть Этну, и вот колесница подана, миледи! — Одним прыжком усевшись рядом с ней, он разразился смехом — настолько потрясенное выражение застыло на ее прелестном личике.
— Но я-то думала, мы пойдем пешком!
— Ну, нет, для этого сегодня слишком поздно. Но Нико любезно предлагает нам вид с птичьего полета.
Никаких слов не хватило бы, чтобы описать, как выглядел вулкан с воздуха — он был прекрасен. К тому же из-за шума они все равно не могли говорить. Хэлин смотрела во все глаза, а Карло молча показывал ей разные кратеры. Когда они кружили над вершиной, в глубине можно было отчетливо разглядеть красную раскаленную магму, а вокруг стоял почти непереносимый запах серы. Поэтому Хэлин с облегчением, хотя и в приподнятом настроении восприняла весть, что вертолет идет на посадку. После получаса, проведенного в душной атмосфере вулкана, было приятно глотнуть чистого воздуха.
Когда они снова сели в машину, Карло сказал:
— Я знаю один милый маленький ресторанчик здесь недалеко, по дороге. Можем остановиться поужинать. — Взглянув в ее сторону, он добавил:
— Если только ты не предпочитаешь вернуться домой и сама приготовить нам ужин.
Покусывая нижнюю губу, она смотрела на него с чувством некоторой неловкости. Бьющая через край, роскошная галантность Карло этим вечером заставила ее забыть прошлое, и на какое-то время им было вместе легко и непринужденно, как в прежние дни. Но теперь она спрашивала себя, не вернулся ли его насмешливый цинизм? Слегка пожав плечами, она решила отнестись к его вопросу, как к заданному всерьез, без подковырки, и соответственно ответила:
— Нет, я бы лучше поужинала на стороне. — Потом откровенно призналась:
— Тем более, что я не умею готовить.
Карло подарил ей снисходительную улыбку, его рука на секунду легла ей на бедро, взволновав ее так, что она никому бы в этом не призналась.
— Не тревожься, Хэлина, ты не можешь быть великолепна во всем. Пусть будет ресторан.
Они заказали на двоих огромного омара с салатом, Хэлин взяла на десерт клубнику со сливками, а Карло — сыр и галеты. Все это запивалось шампанским, которое хозяин ресторана подал за свой счет, поскольку он прослышал об их недавней свадьбе, и, кроме того, Карло с давних пор считался здесь уважаемым клиентом. Атмосфера вечера стала особенно праздничной, когда старичок-тапер сел за пианино, и Хэлин не отвергла объятий Карло, пригласившего ее танцевать. Вскоре к ним присоединились все, кто только был в ресторане, включая самого хозяина. Где-то после полуночи Карло предложил отправиться домой, но ей не хотелось уезжать. Непосредственная, искренняя радость, которую выражали посетители ресторана, узнав об их свадьбе, понравилась ей куда больше, чем официальный прием вчера вечером.
Потом была долгая дорога домой наедине с мужем. Вот тогда-то ее охватил страх перед грядущей ночью, нервы ее напряглись.
Она сразу же легла в постель, надеясь, что если она заснет раньше, чем Карло поднимется наверх в спальню, он оставит ее в покое. Надежда не оправдалась — он пришел к ней, обнаженный, минут через десять. Заключив Хэлин в свои объятия, он мгновенно превратил в посмешище ее безуспешные попытки сохранить холодность. Карло искусно возвел ее на вершину чувственного наслаждения, а потом они лежали, обнявшись, пресыщенные свершившимся.
Воскресное утро было ясным и солнечным, предвещая еще один утомительный жаркий день. Хэлин открыла глаза и увидела Карло, стоявшего у кровати в свободных белых брюках и дорогой рубашке. Он держал в руках поднос.
— Вставай, соня, завтрак подан. — Он поставил поднос на столик возле кровати и склонился к ней. Коснувшись губами ее брови, словно причесывая ее, он подал еще одну подушку. — Садись, сага.
Хэлин была настолько удивлена, что послушалась. И тут же, зардевшись до корней волос, схватила простыню… Карло взбил сзади нее подушку, потом подал ей поднос.
— София говорит, ты все еще обожаешь хлеб focaccia. Рад, что за последние несколько лет ты не изменила своей привязанности ко всему итальянскому, — провозгласил он с самодовольной улыбкой на красивом лице.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26