В любом случае он будет мстить тебе, если узнает сколько времени я здесь провела.
Риз взял ее руку, продел сквозь ее пальцы свои и крепко сжал.
– Мне на это плевать. Он пугает тебя, но меня ему не запугать. Мы поедем вместе.
– Нет, – она сжала его руку, подчеркивая свой отказ. – Нет.
Тишина окружила их, но невысказанные слова так и остались висеть в воздухе. Упреки, обман, обещания. Как ей хотелось, чтобы последние были произнесены вслух. Ее горло сжималось, а сердце пылало от усилий, но она старалась остаться сильной.
Ей хотелось обнять его, уверить, что наступит день, когда она будет в безопасности и вернется. Они начнут все сначала и наконец дойдут до конца. Но только этот день не настанет, и Риз знал об этом. Как ей хотелось, чтобы она сполна расплатилась с прошлым и будущим, чтобы могла хотя бы надеяться! Она испытывала ужасную боль, предчувствуя неминуемую потерю того, что они пережили вместе. Она молилась, чтобы он понимал, как плиточница Джоан была счастлива с каменщиком Ризом.
Он притянул ее к себе. Его сильные объятия были так надежны, ничто не страшило в них. Она прижалась к нему жадно вдохнула его запах, и ее глаза наполнились слезами.
– Ты могла рассказать мне, – сказал он. – Ты должна была верить мне.
– Сначала я не могла. А потом… я знала, что мы можем быть вместе недолго, Риз. Если бы ты узнал, кто я…
– Если бы я узнал, кто ты, я бы понял, что мы будем вместе очень недолго. Ты всегда предупреждала меня об этом, но я надеялся на большее.
– И я позволила тебе это и тоже лгала, уверяя себя, что это может продлиться дольше. Хотя бы год. Может быть, я хотела, чтобы мы верили в это, пока возможно, чтобы день грядущей разлуки не омрачал то время, которое мы проводили вместе. Я вела себя как бездушная эгоистка.
– Нет, не эгоистка. Может быть, я даже рад тому, что ты не рассказала мне, – он провел рукой по ее лицу и поднял его. – И я рад, что ты не ушла сегодня. Теперь мы сможем расстаться с поцелуем, а не с теми жестокими словами, которые мы сказали друг другу сегодня утром.
Прикосновение его губ обожгло все ее существо. Он ощутил вкус добродетели и чистоты, и всего того, что она потеряла несколько лет назад. Он целовал ее в последний раз, так восхитительно медля, что ее душа и тело трепетали.
Какой-то шум вмешался в их печальное счастье. Кто-то тихо пробирался через сад. Джоан отчаянно вцепилась в Риза, загораживаясь от непрошеного вторжения, не желая слышать звуки, означавшие, что пришел конец.
Он прервал поцелуй, но продолжал крепко держать ее. Тень прошла мимо них, замерла перед статуей.
Джоан неохотно повернула голову. Марк смотрел не на их объятия, а на каменную святую. Он стоял словно солдат, расставив ноги, расправив спину и плечи и сложив руки за спиной.
– Я смотрел на нее сегодня утром, – сказал он, кивнув на статую. – Ты закончил лицо.
– Да.
– Она очень красива, ты вырезал ее с большим умением и любовью. Но ведь это конец, не так ли? Ей пришло время покинуть этот сад. Между вами все кончено.
Риз провел губами по волосам Джоан и отпустил ее.
– Забирайте лошадь, – прошептал он. – Возьмите все, что вам нужно.
Ее сердце протестующе кричало, когда он поднялся, отделяясь от нее.
Он пошел прочь, к дому, унося с собой часть ее самой, нанося раны, которые никогда не зарубцуются. Да, это конец. Между ними все кончено.
Она попыталась успокоиться и справиться с болью. Марк спокойно ждал в стороне, давая ей время прийти в себя.
Она должна собраться, должна объяснить брату, что это действительно конец. Сегодня ночью им необходимо бежать и затемно пробраться через городские ворота.
Он слегка пошевелился. Из-за спины появилась его правая рука, а за ней длинная черная линия – Марк держал меч.
Ее сердце остановилось, а затем снова пустилось вскачь.
– Он здесь, в городе, – сказал он безо всякого выражения. Неудивительно, что он говорил с Ризом таким тоном.
– Я знаю, а как об этом узнал ты?
– Человек, которому я плачу за обучение, отец одного из стражников Мортимера. Он любит посплетничать, когда выпьет лишнего, а это, как я убедился, случается довольно часто.
– Что еще он тебе рассказал?
– Приезд Ги был неожиданным, его не вызывали. Я думаю, он ищет нас.
– Скорее всего, это не так, но мы не имеем права рисковать. Я тоже узнала, что он здесь, и ждала тебя, чтобы сегодня же ночью бежать.
– Нет, – он произнес это слишком спокойно.
И Джоан поняла, о чем он думает, что задумал сделать. Она вскочила на ноги.
– Ты не посмеешь. Он этого только и ждет.
– Мы больше не будем скрываться, как преступники. Я – не буду.
– Ты еще ребенок.
– Я уже вырос и знаю, что у меня нет другого выбора. Она схватила его за руку.
– Он знает, что мы здесь, он видел меня. Ты понимаешь, как это опасно? Он будет искать и выжидать. Ты не сможешь застигнуть его врасплох.
– Я и не собираюсь. Я не какой-нибудь трус, чтобы нападать из-за угла.
Святые угодники.
– С тобой будет то же, что с Пирсом. Ты все забыл? Ослеплен гордыней? Тебе с ним не справиться. Он убьет тебя.
– Значит, я погибну как честный воин на виду всего мира, но, прежде чем я умру, все узнают, кто он и что сделал. А ты останешься жить и расскажешь все остальное, – он протянул руку и погладил ее по волосам. – Все остальное. То, что случилось с отцом и другими воинами, можно оправдать войной, но то, что случилось с тобой… Боже милостивый, он знает. Всегда знал. И теперь он хочет предпочесть смерть жизни с этим знанием без возможности отомстить.
– Не делай этого ради меня. Я ведь осталась жива, и ты тоже. Мне не нужна твоя безрассудная смелость.
– Женщинам она никогда не нужна. Вот почему мужчины не спрашивают у них разрешения, я и не спрашиваю его у тебя. Я просто говорю, потому что пообещал тебе.
– Ты погибнешь. Неужели ты все еще остаешься зеленым юнцом и не понимаешь этого? Ничего не изменится от того, бросишь ты ему вызов принародно или нет. Ничего.
– Многое изменится. Несмотря на мою молодость, он не сможет устоять и выйдет со мной на бой; и все, кто увидит это, будут знать, что он убийца.
– В лучшем случае, ты заденешь его честь. Неужели ты думаешь, что такого человека, как он, волнуют вопросы чести?
– Важно то, что вопросы чести волнуют меня.
Он не слушал. Его гордость сделала его глухим. Джоан сжала его руку так крепко, что ее пальцы впились в его ладонь.
– Умоляю тебя, не делай этого, не оставляй меня одну.
– Ты не останешься одна. Когда все откроется, Королевский Совет позаботится о твоей безопасности. Они найдут тебе сильного мужа, который сможет защитить тебя и наши земли до тех пор, пока у тебя не родится сын.
Марк не понимал. Полный юношеского безрассудного героизма, он не представлял себе, что все будет совсем не так. Он был совсем ребенком, когда это произошло, и не осознавал, что каждым шагом Ги управлял другой человек. Человек, который с удовольствием похоронит и ее брата, и ее и просто отмахнется от тех вопросов, которые вызовет дерзкий поступок Марка.
Это была ее вина. Она поддерживала гордость Марка, дуя на ее угольки всякий раз, когда нищета угрожала погасить ее. Она подпитывала его гнев рассказами о зверствах Ги. Она никогда не пускала его дальше, чтобы он не увидел далекую руку, которая руководила всеми событиями.
А теперь было слишком поздно. Целый день он готовился и теперь принял нелегкое решение. Перед ним сиял путь героизма, и он не стал бы слушать слова, убеждающие его в том, что это бессмысленно.
Она могла его понять. Ведь в течение трех лет она и сама не видела этого. Поглощенная своей ненавистью к Ги, она не замечала того, что стояло за ним, мечтая о том, чтобы уничтожить меньшее зло, тогда как большее зло являлось источником власти.
– Подожди один день. Дай мне один день, умоляю тебя. Я все исправлю.
– Ты не можешь за один день сделать того, что не произошло за три года.
– Я смогу. Я знаю как.
– Если ты думаешь купить услуги рыцаря, выбрось эту идею из головы. У тебя нет денег, а я не позволю тебе рассчитаться за труды ничем другим.
– У Риза есть деньги.
– У него их нет. Он потратил их, чтобы купить плиточную мастерскую, чтобы его красивая любовница могла заниматься своим ремеслом и была привязана к нему. Я слышал, что ему это стоило двадцать фунтов. Сомневаюсь, чтобы у твоего каменщика было припрятано что-то еще под половицами.
Это известие оглушило ее. Джоан не думала о цене мастерской и о том, какие убытки она принесет своему хозяину после ее исчезновения. Это стало еще одной каплей в чаше ее страданий.
– Все равно я прошу один день. Я знаю другой способ все уладить. Если я не права, если у меня не получится, один день ничего не изменит. На самом деле, этот день только все упростит. Тебе не придется искать Ги, потому что он будет ждать тебя сам. Послезавтра возле Темпля. Он думает, что мы придем в девять.
Марк от удивления вскинул голову.
– Ты говорила с ним?
– Да.
– Ты пообещала ему это?
– Чтобы выиграть время и дать нам возможность уйти.
– Что еще ты ему пообещала? – в его голосе звучала ярость.
– То, что он хотел услышать. То, во что он должен был поверить, чтобы не броситься сразу же искать тебя.
Он немного успокоился и задумался.
– Возле Темпля, в девять. В это время там полно народу. Если мы встретимся там, нас увидят многие, – эта мысль тешила его мальчишеское честолюбие, словно это имело какое-то значение.
– Если у меня ничего не получится и тебе придется сразиться с ним, я сделаю так, что это увидит весь Лондон.
Он колебался.
– Наверное, так будет лучше, чем идти к нему во дворец.
– Гораздо лучше.
Он ударил носком по острию меча. Этот детский жест выдавал тот факт, что внутри этого грозного на вид мужчины все еще жил ребенок. Джоан захотелось прижать его к груди, защитить от невзгод, отругать и запретить играть в эту опасную игру.
– Только один день?
– Один день. Завтра вечером я буду знать, получилось ли у меня. Он пожал плечами.
– Думаю, что после трех лет можно подождать еще один день. Она почувствовала облегчение. Облегчение и леденящий ужас.
Она пообещала и теперь могла отвести от него смерть, только найдя какое-нибудь гениальное решение, причем очень быстро.
Только одно могло сработать. Нет рыцаря. Нет денег. Нет времени. Оставалась только она и Ги, один на один. Придя за ними, Ги заставил ее действовать, но совсем не так, как она предполагала.
Довольно побегов, довольно мечтаний. Прошлое навалилось на нее сзади, а меч ее брата преграждал дорогу в будущее. Завтра все будет кончено. Решение будет найдено. Окончательно и бесповоротно.
Она отпустила руку Марка и погладила его по плечу.
– Я хочу, чтобы сегодня ты ночевал у Дэвида. Я хочу, чтобы ты дождался, пока я не приду и не заберу тебя.
– Почему? Разве Ги знает, где ты живешь? Ты беспокоишься, что он придет в этот дом? Если так, я не оставлю тебя с ним один на один.
– Он не знает. Но я буду спать спокойнее, если буду знать, что ты в безопасности. Это так, на всякий случай. Пожалуй, это глупо, но уж такие мы, женщины.
– О да, если ты собираешься всю ночь трястись, я лучше пойду.
– Наверное, лучше оставить меч здесь.
– Да, наверное, – он пересек сад и спрятал оружие в зарослях возле стены.
Затем направился к калитке, но Джоан подбежала и остановила его. Пристально вглядываясь в темноте, она рассматривала его лицо. Потом погладила его плечи и руки, ее память подсказывала ей, что это тело мальчика и подростка, хотя под руками она ощущала тело мужчины.
Волна тоски по прошлому нахлынула на нее, а предвкушение новой потери пронзило сердце. Она взяла его руки в свои и поднесла к лицу. Он отпрянул, чувствуя неловкость от такой нежности, как все мальчишки в его возрасте.
Она потянулась и поцеловала его в щеку.
– Три года ты был моим миром, Марк, и моей жизнью. Еще один день и я, наконец, сделаю то, что должна. Ты получишь назад то, что принадлежит тебе по праву.
Внезапно он замер.
– И ты. Мы вернемся в наш дом так же, как покинули его – рука об руку.
Слава Богу, он не мог видеть ее лица и слез, наполнивших глаза.
– Да, рука об руку, а теперь иди к Дэвиду.
Он постоял в нерешительности, словно почувствовал ее тайную печаль, словно понял. Он порывисто притянул ее и неловко прижал к груди. Потом отпустил и шагнул к калитке.
– Я буду ждать тебя, но только до вечернего звона. Я вернусь сюда, если ты не придешь или не пришлешь за мной.
Он хотел сказать, что вернется за мечом, чувствуя сердцем, что не найдет ее здесь, если ему придется ждать так долго.
Она шагнула за калитку и подождала, пока его не поглотила ночь. Потом еще долго стояла, представляя, что все еще видит его, хотя он уже давно свернул с дороги. Наконец, закрыла калитку и пошла по саду, чтобы среди цветов подумать о единственном выходе, который у нее остался.
Мы вернемся в наш дом так же, как покинули его – рука об руку.
Так должно было бы быть. Это была мечта и цель. Но теперь этого не произойдет. Если она сделает то, что должна сделать, она не доживет до этого дня.
Глава 21
Джоан сидела среди цветов, и их неестественно сильный аромат волновал ее. Она касалась их пальцами, наслаждаясь ощущением шершавых стеблей и лепестков. Отражая тусклый свет луны, белые цветы светились в темноте, словно крошечные привидения.
Она впитывала в себя каждое мгновение этой открывшейся ей новой реальности. Обостренные чувства… мгновенное восприятие… Будто Бог сегодня ночью специально для нее замедлил течение времени и обострил чувства, чтобы она могла насладиться каждой минутой.
Сила и страх боролись в ее сердце, но именно страх порождал силу, страх за Марка и Риза. Если ее брат не послушает ее и будет расхаживать завтра по городу в поисках неприятностей, кто-нибудь из их квартала может узнать дерзкого юношу и рассказать Ги или Мортимеру о том, где живет сын Маркуса де Брекона.
Хорошо, что у нее не было выбора. Если бы он у нее был, она бы бежала и провела всю жизнь скрываясь, но никогда бы не вернулась в этот мир.
Именно сейчас, в этом саду, настоящее ощущалось как никогда прежде. Интересно, так всегда бывает в конце? Неужели чувства пробуждаются во всей своей полноте только перед тем, как тело должно погибнуть?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47