— Он заявил, что у него нет души и Гарольд никогда ничего не сможет сделать, чтобы заставить его страдать. — Грустно глядя на Калли, Саймон вздохнул. — Могу только добавить к этому, что Гарольд принял его вызов и делал все, что мог, чтобы заставить Сина в страхе покориться ему.У Калли сжалось сердце; ее взгляд обратился к Джейми, входившему в их комнату, и она попыталась представить его в таких условиях. Маленький Джейми не знал ничего другого, кроме любящих рук и заботливой семьи. Она даже думать не могла о том, что должно было произойти, чтобы ребенок стал таким, каким его описывал Саймон. Сколько же пришлось выстрадать Сину? И почему? За что кто-то причинил такое маленькому ребенку?Каждый заслуживает любви — этому всегда учила Калли мать, упокой Господи ее душу.— Почему он был закован в цепи? — спросила Калли, когда они вошли в комнату вслед за Джейми.Громко разговаривая сам с собой, ее брат стоял на коленях возле сундука и доставал оттуда игрушки, которые принесла ему Элфа. Пока он, выстроив рыцарей, сбивал их башмаками, Калли и Саймон отошли к окну.— Син был политическим заложником. Он был послан в качестве гарантии того, что его отец больше не будет выступать против короля Стефана.Калли погрузилась в молчание, вспомнив историю об Уильяме Маршале, которую ей рассказал кто-то из придворных, после того как она в свой первый день при дворе короля Генриха встретила Уильяма. Как и Син, Уильям когда-то был отдан королю Стефану, чтобы гарантировать послушное поведение своего отца. Когда же отец Уильяма снова начал войну против короля, Стефан угрожал убить мальчика.Но что Калли запомнила лучше всего, так это жестокие слова, которые Джон Фицгилберт прокричал Стефану, когда король напомнил ему о его сыне Уильяме, который понесет наказание за действия своего отца: «Убей его. У меня есть молот и наковальня, чтобы выковать еще более сильного сына».Очевидно, отец Сина мыслил точно так же — и это было ужасно для Сина. Ее собственный отец убил бы любого, кто недружелюбно посмотрел бы на кого-нибудь из его детей.Поймав одного из взлетевших в воздух игрушечных рыцарей, Саймон понес его обратно Джейми, который с криком и шумом был занят своей игрой.— Скажите мне, Саймон, есть ли леди, которая нравится лорду Сину?— Он довольствуется собственным обществом, — покачал головой Саймон, снова вернувшись к Калли. — Он давным-давно научился не доверять никому, даже женщине.— Что это значит?— При дворе у него много врагов, включая тех, кто будет рад убить его, если представится такая возможность. И в их числе как мужчины, так и женщины.— И у него нет друзей? — Калли не могла себе представить жизнь, в которой никому нельзя доверять.— У него есть я и король Генрих.— Нет, Саймон, у него есть только вы.— Не понимаю, — нахмурился Саймон.— Если бы Генрих по-настоящему был ему другом, он не просил бы Сина отправиться во враждебную страну, где он будет еще менее желанным, чем здесь.— Весьма верно, миледи. — Саймон с уважением посмотрел на Калли, а потом, извинившись, увел Джейми играть, пока озорник не устроил в комнате полный беспорядок.Сидя за туалетным столиком, Калли размышляла о своем положении. С одной стороны, она понимала, что самой большой глупостью будет привести англичанина в свой клан, однако, с другой стороны, она была очарована лордом Сином и не исключала возможности того, что он мог бы послужить посредником между ее кланом и Англией.Калли была уже не в том возрасте, когда спешат выйти замуж. В свое время она была помолвлена с мужчиной, который заболел и умер всего за несколько месяцев до их свадьбы. Два года Калли провела, оплакивая его, а потом сразу вслед за этим умер ее отец. С тех пор она была слишком занята делами их клана и проблемами повстанцев, чтобы думать о муже.Калли очень хотелось, чтобы сейчас с ней была Морна. Мать Джейми обязательно придумала бы, как поступить в такой ситуации, она помогла бы Калли принять решение.Но в глубине души Калли знала ответ. Она должна вернуться домой, прежде чем повстанцы или ее дядя нападут на англичан, чтобы отвоевать ее у них. Ее дядя Астер не успокоится, пока она и Джейми не будут дома, и не нужно даже говорить о том, сколько людей из ее клана погибнет из-за этого.Если Син сдержит слово и оставит своих людей в Англии, тогда есть вероятность, что можно будет сохранить мир. Быть может, члены ее клана убедятся, что англичане не такие уж отвратительные люди. Правда, из тех, кого она видела, некоторые были сущими дьяволами; однако и некоторые из ее любимых шотландцев тоже бывали несколько излишне кровожадными.Ох, что же все-таки ей делать?Сомнения терзали ее, у Калли разболелась голова.Неожиданно дверь в комнату отворилась, и Калли, обернувшись, увидела Элфу, которая, ломая руки, бледная, стояла на пороге. Хотя они были знакомы не так давно, девушка очень много значила для Калли. Элфа была ее единственным другом и наперсницей в последние недели и оказывала ей помощь, за которую, если бы кто-нибудь узнал о ней, хрупкую девушку убили бы. Сейчас эта добрая душа выглядела так, словно за ней по пятам гнался сам сатана.— Что случилось, Элфа?— О, миледи, — девушка шагнула вперед, кусая губу и комкая в руках широкий рукав, — я только что услышала ужасную вещь, да. И я не знаю, кому об этом рассказать и что с этим делать. Может быть, мне просто забыть то, что я услышала. Да, забыть. — Она встревоженно огляделась и кивнула, молча соглашаясь со своими мыслями, а потом замерла, и ее большие карие глаза стали еще больше. — Но если я так поступлю и он умрет, вся ответственность ляжет на меня. Господь мне этого не простит. Значит, я стану соучастницей? Да, наверное, так. За это сам король захочет моей смерти. О Боже, я еще слишком молода, чтобы умереть. У меня еще даже нет мужа, нет детей. Я еще не хочу умирать, нет!Сжав пальцами виски, Калли старалась уследить за бормотанием девушки, а потом ласково сжала руку Элфы, чтобы девушка немного успокоилась и объяснила, что именно ее так расстроило.— Элфа, что именно вы услышали?— Мужчины разговаривали в комнате под лестницей. Ну вот, в отличие от предыдущего монолога здесь имелся какой-то смысл.— И что они говорили?Девушка перекрестилась, и у нее в глазах снова появился страх.— Они говорили, что собираются сегодня убить лорда Сина и тогда один из них сможет жениться на вас ради ваших земель. Он сказал, что покажет — прошу прощения, миледи! — этим шотландским собакам, как возражать властям, и что научит порядку — еще раз прошу прощения! — шотландскую сучку.У Калли сжалось сердце, она не могла поверить этим словам, но в следующее мгновение ее охватили гнев и возмущение. И кто только осмелился сказать. такое?— Вы сообщили его милости? — спросила она молодую горничную.— Нет. Я слишком боюсь его.— Спасибо, Элфа. — Калли с благодарностью похлопала девушку по руке. — Я сама ему скажу. — Калли направилась к двери.— Миледи, — остановил ее голос Элфы, — вы понимаете, что, если они его убьют, вам не придется выходить за него замуж?Такая мысль никогда не приходил в голову Калли, но даже сейчас, когда она появилась, выбор Калли был однозначным. Она не могла остаться в стороне и допустить, чтобы зверски расправились с человеком — особенно с тем, которому она столь многим обязана. Независимо от того, что думают другие, она понимала душу черного рыцаря лучше, чем все остальные.Не сказав больше ни слова, Калли вышла из комнаты и отправилась на поиски лорда Сина. Глава 5 Дожидаясь в центре королевского тронного зала возвращения Генриха, Син не понимал, почему так взволнован.Генрих ясно высказал свое решение: Син должен найти руководителя шотландских повстанцев и убить его.В этом приказе не содержалось ничего необычного, Син не один раз убивал по распоряжению Генриха, и именно за это его ненавидели при дворе и предала анафеме церковь — и именно это спасало ему жизнь, когда он был мальчиком.Ему было всего четырнадцать, когда он первый раз лишил человека жизни, и то мгновение Син никогда не забывал. Напуганный и дрожащий, он, повинуясь приказаниям, вошел в комнату мужчины в провинциальной гостинице. Мужчина был всего-навсего бедным паломником, прибывшим в Утремер, чтобы помолиться. Предводитель сарацин, который купил и обучил Сина, приказал убить паломника, и Син знал, что, если он промахнется, его поймают и…Он тряхнул головой, чтобы избавиться от воспоминаний.Син не любил вспоминать прошлое: ни в детстве, ни в другие периоды времени там не было приятных моментов. Он только помнил, что ему всегда чего-то недоставало — материнской заботы, ласковой руки отца… А получал он лишь оскорбления и побои. Временами ему приходилось терпеть такие жестокие, беспощадные мучения, что Сии удивлялся, как ему удалось, пережив их, сохранить здоровыми разум и тело. Хотя, возможно, его рассудок в итоге стал не таким уж здравым. Безусловно, ни один человек не смог бы пережить то, что пережил Син, и остаться нормальным.Изо дня в день, иногда час за часом он терпел страдания и вышел из них таким сильным, что теперь никто не осмеливался его тронуть. Син словно превратился в гранит и был твердо намерен оставаться таким всегда.Уловив тихий звук, Син насторожился. Это было шуршание кожи о камень, такое тихое, что большинство людей вообще не услышали бы его. Но для человека, которому в юности отсутствие бдительности дорого обошлось, оно казалось громом. Син увидел, как из темноты появился мужчина с кинжалом, и мгновенно узнал того, кто собирался на него напасть. Син не мог понять, почему его это удивило, ведь враждебное отношение Роджера не было для него новостью.— Роджер, это ваша ошибка, — произнес Син, когда тот бросился на него с поднятым кинжалом, но не успел ничего добавить, потому что на него напали еще двое.Син с отвращением вздохнул. Он был безоружен, и нападавшие это знали, потому что никому не позволялось с оружием проходить через парадный вход тронного зала, но это ничего не меняло.Выбросив вперед ногу, Син отшвырнул Роджера, так что тот растянулся на полу. Следующего мужчину он вообще не знал, но это не имело значения. Покатившись по полу, Син сбил его с ног, а затем, встав, отобрал у него из рук меч. Услышав свист кинжала, брошенного Роджером ему в спину, и звук открывающейся двери, Син инстинктивно пригнулся к полу. Кинжал, со свистом пролетев мимо, вонзился в грудь мужчины, с которым Син собирался сразиться, и мужчина, захрипев, рухнул на колени. Повернувшись, Син увидел, что разоруженный им мужчина бежит к открытой двери, а там на пороге в изумлении стоит Калли.Роджер опять двинулся на Сина, но Калли выдернула ковер из-под его ног, и мужчина снова упал.Удивленный тем, что она ему помогает, Син направил на Роджера отобранный меч, когда рыцарь снова поднялся, а Калли отошла и наблюдала за ними.Глаза Роджера горели ненавистью, и Син был поражен, что рыцарь не убежал и не спрятался — это он умел делать лучше всего.— Соизвольте объяснить! — Син опустил конфискованный им меч.— Что объяснять? Что кто-то должен вас убить? Все знают, что вы должны умереть. Сколько раз вы во имя Генриха перерезали горло спящим?При этом высказывании Син услышал тихий вздох и увидел, что Каледония, широко раскрыв глаза, прикрыла рот рукой.Теперь она знала правду о нем. Пусть так. Син никогда не скрывал, кто он такой. Возможно, все и к лучшему. Теперь она возненавидит его, как и все остальные, и это поможет ему легче избавиться от нее.Тем не менее внутри у Сина что-то дрогнуло при мысли, что Калли будет его ненавидеть, и это его несказанно удивило, так как в жизни для него вообще мало что имело значение.— Она знает, что вы были хашишином? — Роджер пристально посмотрел на девушку.Син глубоко вздохнул, вспоминая, как его хозяева тщательно обучали его способам лишения человека жизни, и увидел растерянность на лице Калли, внимательно следившей за мужчинами.— Роджер, она не знает, что означает сарацинское слово «ассассин».— Она знает слово «убийца». Вы и есть убийца. Вы грязная, подлая собака без совести и чести.— Вы достаточно сказали. Еще слово, и я по-настоящему покажу вам, чему научили меня мои сарацинские наставники. — Син приставил острие меча к горлу Роджера, и рыцарь побледнел.Позолоченные дубовые двери распахнулись, пропуская Генриха и его охрану. Увидев в центре зала Сина с мечом, приставленным к горлу Роджера, король резко остановился.— Что происходит?Телохранители выстроились вокруг короля, чтобы защитить его, а Син, отступив назад, подал меч рукояткой вперед одному из телохранителей.— Ничего особо важного, сир. Просто еще одно покушение на мою жизнь.Калли была поражена равнодушным тоном Сина. Казалось, этого человека вовсе не заботило, что кто-то добивается его смерти.— Есть какая-то веская причина, по которой вы чувствуете необходимость убить нашего советника? — С пылающим от гнева лицом Генрих остановился перед Роджером, который был почти на голову ниже его.— Он убил моего отца, — рыцарь с ненавистью посмотрел на Сина, — а вы наградили его за это. Постыдно, что никто не осмеливается рассчитаться с ним за все, что он сделал.— Мы понимаем, что вы расстроены, — Генрих угрожающе прищурился, — но мы настоятельно советуем вам следить за своим языком, пока на вашу голову не обрушилась вся сила нашего гнева.Роджер сделал шаг назад и устремил в пол недовольный взгляд.— Это правда? — обратился король к Сину. — Вы убили его отца?Калли увидела боль, промелькнувшую в глазах Сина, но он моментально скрыл ее и ответил:— Я не спрашивал имен своих жертв.Но по страдальческому выражению на лице Сина Калли поняла, что он не может забыть их лица, что они преследуют его.— Вот видите? — бросил Роджер. — Он этого не отрицает. Я хочу справедливости в отношении моей семьи.— Справедливости, сэр, или вы преследуете свои эгоистичные планы? — Слова слетели с губ Калли прежде, чем она осознала, что произнесла их, и, когда все мужчины одновременно обернулись к ней, Калли нервно поежилась. — Мне сказали, что вы собираетесь убить его, чтобы один из вас мог жениться на мне и поработить мой народ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36