Раненый воин обрел управление лошадью и повернул ее к хижинам. Один из лучников отвлекся от приближающегося отряда, но Уолтер приказал ему держать на прицеле начало дороги. Его меч выскользнул из ножен, и он появился из-за хижины, чтобы закончить работу, начатую стрелой. Задача была не из трудных, но Уолтер пожалел, что не мог взять раненого в плен и выжать из него правду, узнать, кто подготовил засаду и для кого она предназначалась. Однако времени на это уже не оставалось. В Уолтера полетели стрелы из арбалетов. Большинству из них препятствовали деревья, но одна или две просвистели совсем рядом. Уолтер быстро убил раненого и устремился в укрытие.
Из хижины, за которой находились лошади, раздался визг женщины. В третьего преследователя, появившегося из лесу, тоже угодила стрела, но он не упал и, заметив, что его товарища быстро отправили на тот свет, не поскакал в направлении лучников Уолтера. Вместо этого он попытался повернуть коня назад под прикрытие деревьев. Люди Уолтера выпустили еще несколько стрел в направлении тропинки и затем, по сигналу своего господина, устремились к лошадям, вскочили в седла и последовали за Уолтером, который уже повернул Бью к дороге, уходящей влево. Оказавшись на тропе, Уолтер услышал резкие приказы и хруст ломающихся под напором лошадей хрупких деревьев, что росли вдоль тропинки. Он тихо выругался. Надежда, что один из убитых преследователей окажется предводителем отряда, очевидно, была напрасной.
Уолтер пришпорил Бью и пустил его стремительным аллюром. Его беспокоили люди, гнавшиеся за ним по дороге, но еще больше он боялся, что преследователи, пробиравшиеся сквозь чащу, появятся на дороге между ним и отрядом, сопровождающим Сибель. Пока он будет сдерживать натиск одних, другие могут напасть на Сибель и ее эскорт. Он понятия не имел, сколько они пробыли в деревушке. Казалось, прошло не более нескольких минут, но он не слышал впереди гула конских копыт. Насколько далеко ускакала Сибель? Позади Уолтера раздавались крики, но он не мог разобрать слов, ибо они искажались чьими-то воплями. Он снова пришпорил Бью, надеясь, что боевой конь не споткнется о рытвины, образованные повозками дровосеков.
Не успела его посетить эта мысль, как на новом витке тропинки Уолтеру предстал всадник с натянутым арбалетом, направленным прямо на него. Уолтер пригнулся, чтобы получить как можно больше шансов уклониться от стрелы, и снова пришпорил Бью, надеясь выжать из животного все силы. Но тут он услышал свое собственное имя, всадник опустил арбалет и повернул коня, крикнув, что приближается де Клер. Как только Уолтер понял, что Сибель приказала людям остановиться и ждать его, облегчение смешалось с яростью. Он услышал, как лошади, находившиеся впереди, тронулись в путь, и резко обуздал Бью, чтобы тот не обогнал их.
Лес наверняка был гораздо гуще, чем он предполагал, подумал Уолтер. Хотя он до сих пор слышал, как сквозь чащу пробирались лошади, судя по звуку, их число поубавилось, и они находились теперь гораздо дальше, чем он ожидал. Спустя несколько минут Уолтер заметил небольшую поляну, где лесная просека подходила к краю тропинки, и приказал остановиться. Когда отряд сгруппировался, он объяснил людям, что от них требуется, если тропа оборвется или, как он надеялся, упрется в главную дорогу, по которой они путешествовали.
- Никогда не делайте больше подобных глупостей, останавливаясь и ожидая меня, если я приказываю вам скакать вперед, - резко бросил он Сибель.
Она не ответила, но взгляд вспыхнувших золотом глаз ничуть не дрогнул. Если в нем и плескался некоторый страх, он был не настолько велик, чтобы вызвать неуместную в данный момент истерику. Решив, что Сибель, должно быть, тоже сознает опасность разъединения их отрядов, Уолтер почувствовал стыд за свою резкость. Но на извинения времени не было. С этим придется подождать, пока они не окажутся в безопасности. Один-единственный жест - и отряд снова тронулся в путь.
Отдавая приказы, Уолтер все время прислушивался к звукам погони, но сопротивление, оказанное ими у деревни, похоже, заставило преследователей насторожиться, поэтому, когда беглецы взнуздали лошадей, о погоне еще ничего не говорило. Тропинка снова стала шире, и спустя несколько минут они опять проследовали мимо хижин дровосеков. Здесь дорога вновь уходила влево, но это был не просто очередной виток, а прямой путь на север. Уолтер предупредил людей, что они скорее всего скоро выедут на главную дорогу.
- Леди Сибель в середине, щиты сверху! - взревел он, внезапно поняв, что звуки конских копыт позади стали такими редкими не только благодаря осторожности преследователей. За ними гналась лишь небольшая группка людей.
Эта мысль посетила Уолтера значительно раньше, но из-за других забот он не спрашивал себя, куда подевались остальные. Теперь он понял, что их предводитель тоже догадался, что лесная тропинка выходит на главную дорогу, коль уж она не оборвалась у деревушки дровосеков. Скорее всего он разделил свой отряд и отослал одну группу людей назад. По более широкому, гладкому, прямому и короткому пути они выедут на главную дорогу гораздо быстрее, чем его отряд по этой тропинке. К тому же несколько минут у него ушло на остановку, чтобы отдать людям распоряжения. Если это так, то преследователи, возможно, ждут их на перекрестке.
Череда испуганных воплей, смешанных с триумфальными криками, доказала, что Уолтер как нельзя кстати предупредил своих людей. К счастью, тропинка, по которой они ехали, несколько расширялась в том месте, где она встречалась с дорогой, так что Сибель и всадникам, следовавшим за ней, вполне хватило места для того, чтобы развернуть лошадей. Однако добро и лихо ходят рядом. Группе, расположившейся на дороге, тоже вполне хватило места, чтобы выпустить град стрел. Уолтер услышал визг нескольких коней, и две лошади понеслись стрелой прямо на юг подальше от боли, поразившей их.
- Всем в лес! - закричал Уолтер, направляя Бью к деревьям, но тотчас же осадил его.
Он увидел, как белая кобыла Сибель врезалась в заросли. Следом за ней, прикрывая ее своим телом, скакал Тостиг. За ними устремились еще несколько человек, но двое из тех, что первыми появились у дороги, придержали своих коней и ринулись в атаку на лучников. Уолтер снова развернул Бью кругом, призывая ближайших к нему людей в атаку. Преследователи, не успев перезарядить арбалеты, побросали их и потянулись за мечами. Кое-кто из них опоздал, а остальные отступили назад, чтобы выиграть время. Однако Уолтер и пятеро всадников неслись прямо на них, и им пришлось развернуться и обратиться в бегство.
- Отходим назад! - взревел Уолтер. - Те, что преследовали нас по тропинке, могут захватить леди Сибель.
Они во весь опор поскакали назад к тропинке и на самом деле наткнулись на отряд преследователей, колебавшихся - то ли им пуститься следом за Сибель и ее охраной по проторенной в чаще тропинке, то ли скакать к дороге, откуда доносились грубые крики. Даже если бы Уолтер и его люди хотели бежать, они бы не успели вовремя остановить коней. Как бы там ни было, они не хотели избегать столкновения. Все они были вне себя от испуга и замешательства, а кровь их кипела в жилах из-за прерванной стычки на дороге. С воплями проклятия и ругательствами они устремились на неприятеля.
И все же им не удалось застать преследователей врасплох. До тех донеслись звуки быстро приближающихся лошадей, но пока они не услышали гневные вопли, то не были уверены, что это не скакала вторая группа их собственного отряда. Следовательно, их действия не были согласованными. Несколько человек, с натянутыми на случай встречи с беглецами арбалетами, разрядили свое оружие, не очень-то надеясь попасть в кого-нибудь. Тем не менее, в силу того, что люди Уолтера скакали из-за деревьев, росших вдоль тропинки, тесно прижавшись друг к другу, две стрелы угодили в цель.
Всадник, скакавший справа от Уолтера, вывалился из седла без единого крика. По чистой случайности стрела попала прямо ему в глаз. Позади раздался резкий крик еще одного воина, но голос звучал скорее гневно, чем отчаянно. Поскольку Бью был сильнее и быстрее других коней и Уолтер немного опережал остальных, падающий всадник задел круп боевого коня. Изумленный Бью еще стремительнее бросился вперед, и Уолтер оказался один среди тех, кто намеревался убить его.
20
Ближе к вечеру, за четыре дня до того, как Уолтер решил, что ему необходимо отправиться к Ричарду и объяснить, что он все еще не доверяет сэру Гериберту, но не может найти повода, чтобы избавиться от этого человека, к Саймону прибыл Сиуорд и сообщил, что Джон Монмутский почти завершил свои приготовления и собирается со дня на день двинуть свою армию в наступление. Саймон передал эту новость Ричарду, спрашивая себя, следует ли ему убеждать Ричарда действовать в соответствии е планом и устроить засаду на войско Монмута.
Однако необходимости в подобных убеждениях не возникло. В прошедший четверг Ричард после объезда некоторых западных замков остановился на ночлег в Мартемском аббатстве. Туда и прибыл к нему с нотациями о «вероломной и несправедливой борьбе против короля» брат ордена францисканцев по имени Агнелль, являвшийся советником короля Генриха. Агнелль утверждал, что никто и никогда «не посягал на жизнь или собственность Ричарда», что он не имел права выступать против короля с оружием, пока у него не было «наглядных доказательств», что король является его врагом. Следовательно, Пемброк ради собственной же пользы обязан был сдаться на милость Генриха.
Едва сдерживая свой гнев, Ричард поинтересовался, какие условия готов был предложить ему Генрих. На это Агнелль высокомерно ответил, что он не сомневается в великодушии короля: Генрих дарует ему жизнь и предоставит солидную часть владений в Херефордшире, дабы поддержать его благородный титул; однако сам Пемброк не имел права ставить условия и должен был смиренно просить о милости, не зная, какие условия перед ним выдвинут.
Ричард лишь потому не раздавил Агнелля, что тот являлся слугой Господа, и они находились в аббатстве. Он даже заставил себя вежливо и пространно ответить на выдвинутые против него обвинения, упомянув, что нарушение перемирия произошло после атаки на Аск, когда король лишил его своим указом земель и должностей без всякого суда пэров, которого Ричард неоднократно требовал и решению которого клялся подчиниться. Однако, несмотря на внешнее спокойствие, Ричард бесился от гнева. Даже сейчас он готов был ухватиться за честное и приемлемое предложение, чтобы положить конец этому конфликту. Высокомерие Агнелля и надменный тон послания отнюдь не вызвали в Пемброке предполагаемого страха и благоговения, а лишь разъярили и укрепили его намерения.
Следовательно, когда Саймон пересказал сообщение Сиуорда, Ричард лишь проклял неподходящий момент, но собрал свои войска и приказал им покинуть Абергавенни и Аск. Силы, находившиеся в Аске, двинулись на север вдоль долины реки, но повозки, перевозившие огромные военные баллисты и катапульты, замедляли движение. С наступлением сумерек эта часть армии Пемброка разбила лагерь там, где в реку Аск впадал приток. На рассвете повозки снова двинулись на север, но большинство людей, которые сопровождали их, исчезли. Ночью они как можно тише отправились вдоль притока на восток в направлении Монмута.
Леди Пемброк жаждала удовольствий. По ее приглашению в Абергавенни прибыло несколько менестрелей, поэтому в замке были и танцы, и фокусы, и смешные представления. Жервез радовалась даже этим незатейливым развлечениям. Она не только не высмеивала варварские обычаи, но вела себя со всей выдержкой и даже попросила Ричарда позволить ей остаться, когда тот предложил безопасности ради снова отослать ее на запад. Поэтому Ричард, который и сам наслаждался улучшением своих отношений с супругой, понимал, что, возможно, у него никогда не появится другого шанса спасти свой брак, если он не уступит Жервез.
Он не думал, что его жене и невестке грозит реальная опасность, если те останутся. Вполне возможно, что его засада не обратится полной победой, на которую он надеялся, но Ричард не сомневался, что войска Джона Монмутского понесут столь существенный урон, что о нападении на Абергавенни не будет и речи.
Мари тоже стремилась остаться в Абергавенни. Хотя она чуть было не пришла в ярость, когда Уолтер столь внезапно покинул Билт, не сказав ни слова, ей было на что отвлечься, пока Ричард и все его люди оставались в замке. В известном смысле она была единственной оставшейся женщиной. Естественно, ни один мужчина не стал бы флиртовать с Жервез на глазах у ее мужа, Рианнон же, как заметила Мари, многие просто боялись. Когда Рианнон пела, и ее звонкий голосок наполнял зал, все лишь безмолвно слушали и наблюдали за ней. Но когда песни заканчивались, мужчины встряхивались, словно освободившись от колдовских чар, и лишь немногие осмеливались вступить с валлийкой в разговор.
Следовательно, Мари была объектом внимания для каждого мужчины, которому нравилось женское общество. Лесть и комплименты не позволили ей поддаться гневу, который она почувствовала, когда Уолтер покинул Билт. Не думала она и о своей ненависти к Сибель, которая, похоже, вырвала из ее рук желанный приз. Однако, когда в замке не осталось никого, кроме нескольких стариков, не имевших здоровья ни сражаться, ни проявлять интерес к ее прелестям, пустое время заполнилось именно гневом и ненавистью. В своих фантазиях она мучила и убивала Сибель с Уолтером, но эти фантазии были слишком бессодержательными, чтобы доставить желанное удовлетворение.
Однако Мари не могла избавиться от мысли насолить тем, кто, по ее мнению, оскорбил и ограбил ее. Теперь Мари признала, что Уолтера гораздо больше привлекали деньги и, власть, чем красота самой Мари, и поняла, что соблазн не заставит его отказаться от такой наследницы. Все же она надеялась, что ей удастся либо вызвать в Сибель такую ярость и отвращение, что та попросит отца расторгнуть устное соглашение, либо - ревность, которая обрушится на Уолтера потоком столь жестоким, что он сам начнет уклоняться от случайных обязательств.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61