Для того чтобы отстранить его от хлопот, связанных с Рыцарской Башней, я должен иметь обоснованную причину. По крайней мере, мы знаем, что у него нет жены и ближайших родственников. Сэр Роланд может попросить его остаться здесь ради веселого времяпрепровождения.
- Да и я оставлю в замке мою служанку Эдвину с разрешением переспать с ним, если он захочет ее, - предложила Сибель. - Это может отвлечь его. Но что, если он почувствует нашу подозрительность, а я не останусь здесь?
- Я попрошу сэра Роланда оповестить нас, если Гериберт уедет, но это не важно. Он не сможет пожаловаться королю, что я склонял его к измене. По сути дела, уже одним тем, что я не беру его с нами к Саймону, я совершаю обратное. Следовательно, он не может причинить мне вреда.
19
Сон сэра Гериберта нельзя было назвать безмятежным. Кроме того, в замке ощущались все недостатки сырой и холодной зимы. А учитывая, что комнатки были маленькими и окна в них напоминали щели, приходилось оставлять дверь в зал, где горел огонь в камине, открытой, чтобы обогреться, но не задохнуться. В связи с этим сэр Гериберт проснулся ранним утром от необычной суеты в зале и случайно услышал, как Эдвина призывает слуг сносить вниз корзины с одеждой с большой осторожностью.
Гериберт вскочил с кровати, решив тотчас же вооружиться, но затем снова улегся. Если бы его хотели убить, он бы уже давно был покойником; он бы не смог защитить себя. Но ничего не происходило. Появившись в зале в обычное время, сэр Гериберт обнаружил, что его хозяева сидят за столом в дорожной одежде, Сэр Уолтер, облаченный в доспехи, спокойно поглощал более обильный, чем обычно, завтрак.
Уолтер поднялся, чтобы приветствовать его, и пригласил к столу, а когда они оба уселись, сказал:
- Должен извиниться перед вами за то, что не предупредил вас о своем отъезде, но я потерял счет дням...
- А я не напомнила ему, - дерзко вставила Сибель, - ибо наслаждалась пребыванием в покое и приятном обществе. Кроме того, я знаю, что путешествие к моему дяде займет не больше одного дня.
- Сибель, позвольте мне сказать то, что нужно, в должном порядке, - притворно сурово осадил девушку Уолтер. - Моя невеста давно пообещала провести святой праздник Рождества со своим дядей и его молодой женой. Мне жаль, что я не могу просить вас сопровождать нас, Гериберт, но, думаю, вам известно, что Саймон де Випон является вассалом лорда Гвинедда, а его жена, леди Рианнон, приходится Ллевелину дочерью. В эти времена их общество небезопасно для вас.
- Если их общество подходит вам, милорд, оно должно подходить и мне, - настойчиво заявил Гериберт.
Уолтер покачал головой.
- Я только сопровождаю Сибель, которая не имеет отношения к данному конфликту и вольна навещать своих родственников и в военное, и в мирное время. Что касается меня, если вы соблаговолите остаться здесь с сэром Роландом, я вернусь на следующий день после Рождества, и тогда мы отправимся в Рыцарскую Башню. Моя рана зажила, и, по-моему, настал час мне самому увидеть земли, чтобы вместе решить, как привести их в надлежащее состояние.'
Сибель широко открыла глаза и приоткрыла рот. В следующее мгновение она подняла кубок, отпила из него и, опустив лицо, занялась своей едой. Однако от сэра Гериберта не ускользнуло выражение изумления на ее лице. Ему мгновенно стало ясно, что Уолтер не собирался возвращаться в Клиро, а его подозрения, что Уолтер намеревается захватить Рыцарскую Башню и сместить его с поста, лишь укрепились.
- Мы с женой будем очень польщены, если вы порадуете нас своим обществом, - сказал сэр Роланд. - Можете не беспокоиться за то, что здесь будет очень тихо. Сегодня вечером я ожидаю приезда моего брата и двоих кузенов с их семьями. Для нас будут петь менестрели, так что недостатка в веселье вы не ощутите.
Отчасти внезапное заявление сэра Роланда о приезде его родственников успокоило сэра Гериберта, невзирая на то, что он видел в этом также дополнительную опасность. Для Гериберта это означало, что количество его тюремщиков увеличивалось еще на троих человек. Это стало последней каплей в его решении убить сэра Уолтера. Однако это же давало ему дополнительных свидетелей того факта, что он будет невинно праздновать Рождество в замке Клиро, когда произойдет нападение и убийство хозяина. Его люди получили все необходимые инструкции с самого начала. Ему останется лишь послать к ним гонца с сообщением, что их жертва уже в пути.
- Благодарю вас, сэр Роланд, - ответил Гериберт, улыбаясь. - Я уже давно не получал удовольствия от семейных вечеров. Буду также рад и вашему приезду в Рыцарскую Башню, милорд, - добавил он, поворачиваясь к Уолтеру, - но, если вы позволите мне удалиться на несколько минут, я отошлю в замок одного из своих людей с приказом, чтобы там готовили должный прием, какой только может позволить обитель холостяка. Это длинный путь, а дни нынче короткие. Если я велю моему гонцу ехать немедленно, это до некоторой степени избавит его от продвижения в темноте.
- Что за прием он планирует? - спросил сэр Роланд, как только Гериберт удалился.
Уолтер покачал головой.
- Разве стал бы он так откровенничать об этом, если бы замышлял какую-нибудь подлость?
- Вы не сказали мне об этом, - сказала Сибель, стараясь, чтобы ее голос звучал как можно спокойнее.
- Я говорил вам, что должен сам осмотреть земли, - ответил Уолтер. - Возможно, сейчас для этого самый подходящий момент, а может быть, и нет.
Тон Уолтера был знаком Сибель; она неоднократно слышала этот тон от своего отца и деда. Он говорил о том, что спорить бесполезно, что существует долг, требующий исполнения. Уолтер не упоминал о Ричарде - он старался делать это как можно реже в присутствии сэра Роланда, но не потому, что не полагался на его верность, а потому, что не хотел, чтобы на человека, обязанного Роузлинду, пала малейшая тень. Однако Сибель понимала, что предложение Уолтера найдет свое воплощение лишь в том случае, если Ричард решит, что благоразумнее всего оставить Рыцарскую Башню под его личной протекцией.
Больше она не заговаривала, даже когда они оставили замок и выехали на дорогу. Не было смысла придираться к Уолтеру из-за действий, которые еще даже не были обсуждены. Если нужно, думала Сибель, она сама поговорит с Ричардом, поскольку не сомневалась, что Уолтер либо не придаст этому значения, либо вовсе не обмолвится об опасности, которая может подстерегать его во владениях сэра Гериберта. Уолтер убьет ее за такое вмешательство, но лучше пусть злится, чем погибнет.
Было очень холодно, дул резкий, колючий ветер, поэтому они ехали молча, натянув капюшоны и наклонив головы. Лошади двигались рысцой, инстинктивно ускоряя шаг, чтобы разогреться, и их копыта звонко цокали по дороге, на которой земля стала твердой, как камень. Все думали лишь о погоде. Их путь не пролегал через негостеприимную территорию, а сами они были слишком хорошо вооружены, чтобы послужить приманкой для какой-нибудь шайки разбойников. Кроме того, с ними не следовал обоз с поклажей, что говорило об отсутствии богатой добычи. Они взяли лишь лошадь, навьюченную одеждой и бельем для Уолтера и Си-бель.
Таким образом, даже Уолтер не всполошился, когда они впервые услышали звуки на дороге впереди. Он был слишком поглощен собственными мыслями и поначалу связал звук приближающихся лошадей с гостями, о которых упоминал сэр Роланд. К тому же дорога так петляла, что, даже несмотря на голые деревья, почти ничего нельзя было увидеть на некотором расстоянии впереди, а звуки отдавались искаженным эхом.
И тут Уолтеру в голову пришло одновременно несколько предположений. Час для приезда гостей был еще слишком ранним, если только они не скакали всю ночь, что само собой исключалось в такой холод; звуки, которые он слышал, говорили о немалом количестве лошадей, слишком большом для эскорта гостей; но самое главное - лошади мчались галопом. Уолтер откинул капюшон и предупредил людей. Ему пока не приходило в голову, что приближающийся отряд представлял для них опасность, но любая группа, скачущая на такой скорости, предвещала беду. Либо они гнались за кем-то, либо сами убегали от погони. Что бы ни было правдой, Уолтер не хотел сталкиваться с таким большим, судя по звуку, отрядом, особенно, когда рядом находилась Сибель.
Уолтер вспомнил, что неподалеку имелась тропинка, которая вела в безлюдную горную местность. Он не представлял себе, как далеко она уходила, возможно, что через несколько сотен ярдов она упиралась в какую-нибудь деревушку дровосеков, но он думал не о том, чтобы прятаться или обороняться от отряда, который, вне всяких сомнений, не имел к нему никакого отношения, а о том, чтобы убраться с его пути. Он приказал Сибель скакать в хвост, а людям расступиться и дать ей дорогу. Затем крикнул Тостигу отыскать тропинку и увести на нее людей.
Едва прошла минута замешательства, как приказы Уолтера были выполнены. Люди привыкли к немедленному повиновению, а Сибель почуяла опасность в тот же миг, что и Уолтер. Она заставила свою кобылу промчаться между людьми, понуждая ее ударами кнута и криками. Частично она делала это, чтобы приободрить животное, но также и потому, что чувствовала - женский голос предупредит военный отряд, что они не представляют опасности. Всадники сомкнулись позади нее и пустили лошадей галопом. Последним повернул Уолтер. Он не видел приближающийся отряд, но по звуку чувствовал, что тот был уже очень близко, возможно, на следующем повороте дороги.
Поскольку Уолтер не подозревал, что именно он и являлся жертвой, которую искали всадники, то откинул накидку, чтобы обнажить свой щит. Он полагал, что, даже если его цвета не узнают, герб предупредит преследователей или беглецов, что он не являлся ни врагом, ни мишенью. Более того, тот факт, что его щит находился в безопасном положении, а не на руке, готовый к нападению или защите, служил сигналом намеренного нейтралитета. Следовательно, он испытал невероятное потрясение, услышав спустя несколько минут вопли и угрозы в свой адрес.
Хотя Уолтер отказывался верить тому, что слышал, он получил предостережение. Он крикнул скачущим впереди, чтобы те мчались во весь опор, не останавливаясь, даже когда окажутся в чаще, если дорога вдруг закончится, и услышал, как его приказ передали на переднюю линию. Донеслось до него и жужжание стрелы, выпущенной из одного арбалета, затем - из другого. По спине Уолтера невольно забегали мурашки в ожидании недоброго. По крайней мере, тропинка, по которой они следовали, была столь узка, что почти вся опасность, несмотря на град стрел, устранялась. Не более двух человек могли скакать в ряд, и даже при этом Уолтер полагал, что лошади будут так сильно теснить друг друга, что сведут точность выстрелов почти на нет.
Это несколько успокаивало, но, если дорога упрется в деревню или в скошенное поле, они окажутся в безвыходном положении. Огромная опасность подстерегала и в том случае, если бы они рассеялись по лесу, поскольку их отряд и без того был невелик. Стоит им разделиться, как они тотчас же станут легкой добычей. Уолтер выругал себя за то, что не предвидел опасности, но понял, что проклятиями делу не помочь. Кто же им угрожал? Как только до Уолтера дошло, что именно он и является мишенью, то он мгновенно подумал о Гериберте, но казалось абсолютно невозможным, что в происходящем виноват этот человек. Он отсутствовал в зале не больше пяти минут. Не мог же он за такой короткий промежуток устроить засаду, к тому же узнав о том, что Уолтер намерен покинуть Клиро всего лишь минутой раньше. Но больше об этом никто не знал. Должно быть, произошла ошибка; его щит приняли за чей-то другой.
Узнать, являлось ли это ошибкой, не представлялось возможным, а бегство от преследователей, следующих по пятам, не давало ответа. Они нуждались в убежище. Одновременно с мыслью об убежище до Уолтера донеслись крики, предупреждающие о деревне и перекрестке.
- Лучники, в хвост! - взревел Уолтер. - Тостиг, увози миледи по левой дороге, по левой!
Эта дорога уходила в том направлении, откуда они приехали. И поскольку тропинка не обрывалась с появлением деревни, Уолтер надеялся, что она делает крюк и упирается в главную дорогу. Если лучникам удастся задержать преследователей, подстрелив нескольких человек, как только те появятся на узкой дорожке, остальной отряд, возможно, подберется достаточно близко к Клиро, чтобы оказаться в поле зрения стражников на стенах.
Спустя несколько минут Уолтер оказался на небольшом расширении дороги, образованном перекрестком и тремя хижинами дровосеков. Сибель, ее эскорт и навьюченное животное уже исчезли на тропинке (ибо это была всего лишь тропинка), уходящей влево. Гул конских копыт разносился по лесу гулким эхом. Уолтер повернул Бью влево, обогнул ближайшую хижину и снова отчаянно выругался, увидев, что из луков стреляют всего лишь три человека: двое - из-за дальней хижины и один, укрывшись за домом, который объезжал Уолтер. Четвертый человек сдерживал лошадей за третьим ветхим домишкой. Из хижины до Уолтера донесся детский крик, оборванный резким женским голосом, призывающим к тишине между испуганными всхлипываниями.
- Стреляйте в них, как только они высунутся, - сказал Уолтер ближайшему лучнику. - Подстрелите одного или двоих, затем седлайте лошадей и следуйте за остальными. Если сможете стрелять на скаку, стреляйте, но не подвергайте себя опасности.
Он пришпорил Бью, перекинул на ходу щит на руку и повторил приказ. На мгновение он подумал было приказать лучникам подстрелить одну лошадь, надеясь заблокировать дорогу, но не смог отдать такой приказ. Одна стрела или даже три не убьют коня, а в подобном случае бессмысленно было причинять вред невинному существу. Как раз в эту секунду зажужжала тетива, и первый всадник, появившийся из-за деревьев, вскрикнул. Однако поскольку шок и боль заставили его ударить коня, животное ринулось вперед, предоставив лучникам возможность выстрелить во второго всадника. Они попали в него, сделав более удачные выстрелы, ибо наездник выпал из седла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61