Она даже не смела поднять глаз, стараясь не замечать, как салонные дамы перешептываются между собой, а мужчины просто-таки пожирают ее взглядами. Впрочем, ничего иного ожидать не приходилось. Ведь она оказалась при дворе, который несколько столетий славился во всей Европе как центр интриг, скандалов и амурных приключений.Наконец она снова опустилась на одно колено, теперь уже перед королевой Марией — Антуанеттой.— Дорогая, позволь тебе представить, — обратился к супруге Людовик XVI. — Это графиня Констанция де Бодуэн. Она француженка, но некоторое время жила при дворе короля Пьемонтского Витторио.Брови Марии-Антуанетты удивленно поднялись.— Того самого? Людовик махнул рукой.— Сейчас это не имеет значения. Графиня овдовела и с малолетним сыном прибыла в Париж. Я думаю, что она вполне достойна того, чтобы попасть в число твоих фрейлин.Мария-Антуанетта с любопытством посмотрела на Констанцию.— Вы так молоды — и уже вдова? Констанция чувствовала, что у нее не хватает сил поднять глаза.— Да, ваше величество, — едва слышно прошептала она. — Мой муж… погиб.— Не на войне ли с Францией? К счастью, этот вопрос не заставил Констанцию лгать.— Нет, он погиб на дуэли.— Тогда можно не опасаться кровной мести с вашей стороны, — пошутила Мария-Антуанетта, и фрейлины тут же захихикали.— Так, значит, вы хотите быть рядом со мной? — продолжила королева. — А что вы умеете делать?Констанция почувствовала, как вне ее желания щеки ее начали краснеть. На сей раз она не могла быть такой откровенной, как с королем, а потому ей не оставалось ничего другого, как отважиться на очередную дерзость.— Я умею хранить чужие тайны, ваше величество, — с достоинством ответила графиня де Бодуэн. Мария-Антуанетта оценила этот ответ.— Что ж, вы мне нравитесь. К тому же, вы молоды и вполне можете стать украшением нашего двора. Что это у вас на шее? Кажется, жемчужина? Прелестная вещица. А судя по вашей прическе, над ней потрудился весьма искусный парикмахер. — Благодарю вас, ваше величество, — скромно ответила Констанция.— Мне нравится, когда выглядят со вкусом. Это значит, что человек умеет распоряжаться тем, что ему досталось от природы. Кстати, как вы находите мое платье?А вот это уже было неожиданностью. Констанция поняла, что это проверка. Проверка вкуса. Фрейлины, окружавшие Марию-Антуанетту, так внимательно уставились на Констанцию, что она почувствовала себя мелкой блохой, которую разглядывают под микроскопом.Однако ей оказалось достаточно одного взгляда, чтобы оценить платье Марии-Антуанетты. Это был, действительно, великолепный наряд, сшитый настоящим мастером. Без всякого преувеличения можно было сказать, что он идеален. И все-таки глаз Констанции, которая кое — что понимала в нарядах, успел заметить одну мельчайшую деталь, которой никто не придал значения. Для того, чтобы прекрасная изумрудная брошь, украшавшая лиф платья, по-настоящему гармонировала с нарядом, ее следовало расположить немного правее, ближе к плечу. Во всяком случае, именно так сделала бы Констанция, если бы занималась платьем королевы.— У вас великолепный портной, — сказала графиня де Бодуэн. — Я уверена, что он заслуживает того высокого жалования, которое вы платите ему.На живом подвижном лице королевы Марии-Антуанетты появилась хитрая улыбка.— Вы чего-то не договариваете, дитя мое. Констанция молчала, низко опустив голову. Ей не хотелось при первой же встрече с королевой и ее фрейлинами выставлять кого-то в дурном свете. Хотя это недоразумение с брошью явно было на совести какой-то из приближенных Марии — Антуанетте дам. Пожалуй, Констанция даже знала конкретное имя — за королевским нарядом обязана следить первая фрейлина.— Ну что ж, — поспешила разрешить неловкую ситуацию сама королева, — если вы захотите, мы поговорим об этом позже. А сейчас, милая графиня…— Де Бодуэн, — произнесла Констанция.— А сейчас, графиня де Бодуэн, меня ждут другие дела. Думаю, что мы с вами увидимся в ближайшее время. Я пришлю вам приглашение на аудиенцию. Кстати, вы неплохо танцуете. ГЛАВА 3 Несколько дней, которые прошли после королевского бала в Версале, Констанция посвятила сыну. Мишель, который долгое время не видел матери, уже успел привыкнуть к ней, и лишь временами плакал, вспоминая об отце. Мальчик нуждался в постоянном внимании, и Констанция занималась с ним с утра до ночи. Она устраивала ему конные и пешие прогулки, игры на свежем воздухе и не покидала Мишеля даже во время занятий с домашним учителем. Констанция хотела, чтобы он вырос настоящим французским дворянином, а потому не жалела ни времени, ни денег на его воспитание. У Мишеля не было отца, и Констанция стремилась сделать так, чтобы эта потеря была не слишком чувствительной.Проводя время с Мишелем, она, тем не менее, не забывала, что королева Мария-Антуанетта обещала ей прислать приглашение для аудиенции в ближайшие дни. И наконец, терпение графини де Бодуэн было вознаграждено. Через несколько дней, прохладным февральским вечером, в дверь дома на Вандомской площади, который теперь принадлежал Констанции, постучали. Привратник, спустившийся на первый этаж, увидел перед собой высокого широкоплечего гвардейца в мундире лейтенанта серых мушкетеров. Рота серых мушкетеров была расквартирована в центре Парижа на улице Бак. — Могу я видеть графиню Констанцию де Бодуэн? — спросил гвардеец низким хриплым голосом.Лицо его прикрывала широкополая серая шляпа с перьями. Привратник, уже немолодой седовласый мужчина по имени Жан-Кристоф, которого Констанция приняла на работу по рекомендации одной из своих старых парижских знакомых, почтительно поклонился.— Если вам угодно что-то передать графине, сир, — сказал он, — то я могу это сделать сам. Мне не хотелось бы беспокоить графиню. Сейчас она занята с сыном.Гвардеец надменно поджал губы.— У меня приказ передать это послание лично в руки графине де Бодуэн.Поскольку произнесено это было тоном, не терпящим возражении, привратник пропустил мушкетера в дом и закрыл за ним дверь.— Прошу вас пройти за мной и подождать в комнате для гостей. Я сейчас вызову графиню де Бодуэн.В этот момент Констанция укладывала Мишеля в постель. Услышав за спиной звук скрипнувшей двери, она обернулась. — Что-то случилось, Жан-Кристоф? — спросила она. — У вас, по-моему, испуганное лицо.Привратник сделал попытку улыбнуться, но улыбка получилась какой-то кривой.— Там внизу, в комнате для гостей, сейчас сидит офицер роты мушкетеров, — дрожащим от волнения голосом сказал он. — По-моему, у него какое-то очень важное послание для вас. Во всяком случае, этот офицер хочет передать его вам лично. Я сказал ему, что вы сейчас спуститесь.Констанция почувствовала, как сердце ее бешено заколотилось. — Ну вот, наконец-то. Наверное, королева Мария-Антуанетта все-таки не забыла обо мне.Она постаралась скрыть свое волнение от слуг — в комнате, рядом с постелью Мишеля сидела Мари-Мадлен, ее новая служанка. Стараясь выглядеть спокойной, Констанция махнула рукой. — Жан-Кристоф, на улице очень прохладно и наш бравый мушкетер наверняка продрог. Принесите ему чего-нибудь горячего. Я сейчас закончу с сыном и приду.Привратник торопливо вышел за дверь, а Констанция, сидевшая у изголовья кровати, с нежностью погладила мальчика по мягким кудрявым волосам.— Спи, мой дорогой. Завтра утром мы снова поедем с тобой на лошадях. А сейчас Мари — Мадлен прочитает тебе на ночь сказку. Какую сказку ты хочешь услышать сегодня?Мальчик серьезно насупил лоб, словно мать поставила перед ним тяжелую задачу. Наконец, спустя несколько мгновений, он вымолвил:— Про рай и ад.Констанция неподдельно удивилась.— Ты хочешь, чтобы Мари-Мадлен на ночь прочитала тебе отрывок из Библии?— Да, — подтвердил мальчик.— Наверное, ты вырастешь у меня священником, — пыталась пошутить Констанция. — Впрочем, это не так уж плохо. По крайней мере, ты будешь твердо знать, к чему стремиться. Ведь каждый священник хочет стать Папой Римским, наместником Божьим на земле.Мальчик словно не слышал этих слов матери. На глазах Мишеля неожиданно появились слезы и он прошептал:— Я хочу знать, где сейчас находится мой папа. Констанция была готова разрыдаться вместе с сыном, однако неимоверным усилием воли смогла взять себя в руки и поцеловала Мишеля в щеку.— Наш папа там, где все хорошие люди, в раю.— А почему Бог забирает к себе хороших людей? Почему они не могут остаться на земле?Констанция опешила, не зная что ответить на такой вопрос сына. Она долго гладила его маленькую, еще по младенчески пухлую ручку, и, низко опустив голову, так, чтобы не видел сын, кусала губы.— Наверное, господь Бог делает это потому, что все хорошие люди обязательно должны оказаться на небесах. Наверное, иногда ему хочется, чтобы это произошло побыстрее.Мишель беззвучно всхлипнул.— Да, я знаю, что мой папа был очень хорошим. Наверное, сейчас он стоит рядом с троном, в котором сидит наш Господь.— Да, да, наш папа рядом с Богом, — торопливо подтвердила Констанция. — У него все хорошо. Когда-нибудь и мы с тобой встретимся с ним там, на небесах. Сейчас Мари-Мадлен прочитает тебе об этом.Мальчик неожиданно успокоился.— А про ад она мне тоже прочитает? Констанция покачала головой.— Нет, Мишель, в аду находятся только дурные люди, — она даже нашла в себе силы улыбнуться и потрепать сына по щеке, — и такие, которые в детстве не хотели ложиться спать.Мишель окончательно позабыл о своих печалях и лукаво улыбнулся.— Мама, но ведь это не самый страшный грех?..— Но все-таки грех. И если ты не будешь слушаться маму, то господь тебя накажет.— А как накажет, как?— Об этом тебе еще рано знать.— Ну мама, я хочу, чтобы Мари-Мадлен прочитала что-нибудь страшное.— Зачем?— После этого мне снятся всякие интересные сны. Констанция еще раз погладила сына по голове.— Глупышка. После этого ты долго не можешь заснуть. А ночью даже иногда просыпаешься.— Мама, ну пожалуйста.Переменчивость детской натуры снова дала о себе знать, и у Мишеля на глазах появились слезы.— Вот если бы мой папа был жив, он бы обязательно разрешил.Против этого аргумента Констанция не могла возражать и поэтому немедленно согласилась.— Ну хорошо. Мари-Мадлен прочитает тебе про ад, но только совсем немного. К тому же, мы прочли с тобой молитву на ночь, а потому просто закрывай глаза и слушай. Мне сейчас нужно спуститься вниз, а потом я опять приду к тебе. — Даже если я засну?— Даже если ты заснешь, — успокоила сына Констанция.Когда она спустилась вниз, в комнату для гостей, Жан Кристоф подчевал офицера серых мушкетеров. Разумеется, офицеру королевской гвардии при исполнении служебных обязанностей не очень-то разрешалось увлекаться спиртным, однако этот февральский вечер был действительно прохладным, и гвардеец, которому, наверняка предстояло еще провести много времени на воздухе, не отказывался от угощения.При появлении в комнате графини де Бодуэн офицер отставил в сторону небольшой серебряный кубок с недопитой наливкой, поднялся со стула и, сняв шляпу, почтительно приветствовал Констанцию низким поклоном.— Я имею честь разговаривать с ее светлостью графиней Констанцией де Бодуэн? — спросил гвардеец, выпрямляя спину.— Да, это я.Гвардеец достал из обшлага маленький конверт с сургучевой печатью и протянул его Констанции.— Имею честь вручить вам послание от ее величества королевы Марии-Антуанетты, — по — военному строго сказал офицер, протягивая Констанции письмо. — Прошу вашего разрешения удалиться.Графиня де Бодуэн с достоинством приняла послание и едва заметным кивком головы удовлетворила просьбу офицера мушкетеров. Тот еще раз низко поклонился, щелкнул каблуками и, сопровождаемый семенившим за ним Жаном-Кристофром, направился к выходу из дома.Констанция тут же сломала отмеченную личной печатью королевы сургучовую бляху на конверте и распечатала письмо. Это было, действительно, приглашение на аудиенцию к Марии — Антуанетте, назначенную на ближайшее воскресенье в Версальском дворце. Однако подписано было приглашение герцогиней д'АйенНоайль, первой фрейлиной ее величества. Собственно, ничего удивительного в этом не было, потому что, кто иной, как не герцогиня, должен был заниматься вопросами подобного рода. В общем, Констанция вполне справедливо не придала этому никакого значения и с удовлетворенной улыбкой сунула письмо за корсаж платья.Выходя из комнаты для гостей, она столкнулась с привратником, который по-прежнему выглядел испуганным.— Госпожа, я надеюсь, что вы получили хорошие вести? — с надеждой в голосе произнес он.Широкая улыбка на лице Констанции говорила обо всем лучше всяких слов. Только после этого Жан-Кристоф успокоился. Заметив, что хозяйка немного задержалась рядом с ним, он принял это как знак благосклонного внимания и, даже не спрашивая разрешения, принялся тараторить:— А уж я-то испугался. Ох, как испугался. Знаете, ваша милость, ведь мне прежде никогда не приходилось сталкиваться с королевскими гвардейцами. В том доме, где я раньше служил, появлялись только ростовщики и заимодавцы. А если бы пришел офицер королевской гвардии или того хуже — судебный пристав, моим прежним хозяевам уж наверняка бы не поздоровилось. По правде говоря, я даже не знаю, чем они там занимались, но уж наверняка какими-нибудь темными делишками. Их бы давно было пора посадить в Бастилию. Сами-то ходили в тряпье и обносках, а дома на золотой посуде обедали. Ну конечно, мое дело маленькое. А только не хочу я больше служить у таких хозяев. Слава Богу, что вы меня к себе забрали, ваша милость. Ох, если бы вы знали, как я вам благодарен. Ведь если бы тех моих хозяев в тюрьму посадили, так и мне было бы от суда не отвертеться.Констанция милостиво положила руку на плечо бедного старика.— Успокойся, Жан-Кристоф. Тебе больше ничего не угрожает. В моем доме ты можешь чувствовать себя в безопасности. Во всяком случае, до тех пор, пока я жива.Привратник по-собачьи преданно посмотрел на Констанцию и, схватив ее руку, принялся целовать.— Благодарю вас, ваша милость, вы так добры ко мне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52