Та несколько мгновений молчала. — Я думаю, что знала.— И что же?— Вот об этом мне уже ничего не известно. Я знаю только одно — на следующем же балу ее величество пригласила лейтенанта мушкетеров де ла Файетта на танец.Пожилая графиня изумленно вытаращила глаза.— Но ведь всем известно, что он совершенно не умеет танцевать, — с недоумением протянула она. — Неужели об этом не знала королева?Адриена пожала плечами.— Наверное, тогда еще не знала. Но после того как ее величество пригласила маркиза на менуэт, он умудрился несколько раз наступить ей на ногу. Я думаю, что какие бы чувства ни испытывала королева по отношению к маркизу де ла Файетту, терпеть такое было выше ее сил. Мне кажется, что даже ты, Ташеретта, знаешь, какие слова в тот вечер услышал маркиз от ее величества…Старая графиня де Андуйе кивнула.— Я больше не танцую с вами, вы слишком неловки — вот что она сказала. Конечно, он был смущен, а досада королевы, наверняка, вывела его из себя.— Вот-вот!.. — горячо подхватила Адриена. — Именно после этого бала маркиз перестал появляться высшем обществе. Он и до этого не очень-то любил высший свет, а тут за небольшой срок приключилось столько событий, что никто не удивился, когда маркиз стал все реже и реже появляться при дворе. К тому него была молодая жена, которую, между прочим, тоже зовут Адриеной. Герцогский род д'Айенов, из которого она происходит, известен, наверное, всем при дворе. Ташеретта де Андуйе кивнула. — Еще бы, кто не знает герцога д'Айена. Их род уже несколько веков поставляет Франции маршалов. По-моему, в армии даже есть кавалерийский полк, который носит его имя. Их дом называют «маленьким Версалем». Я только запамятовала, где он располагается. — На улице Сент-Оноре, — подсказала ее компаньонка.— Ах, да-да, конечно. На улице Сент-Оноре. «Маленький Версаль». Картинной галерее этого дворца может позавидовать даже сам король. Конечно, так изгибать спину, как это умеет делать герцог д'Айен, маркиз де ла Файетт никогда не научится. Ему просто незачем это делать.— Между прочим, родная тетка жены маркиза де ла Файетта сейчас первая фрейлина ее величества королевы.Юная Луиза де Андуйе недоуменно захлопала глазами.— Вы говорите о «мадам Этикет»?— Вот именно, — подтвердила ее бабушка. — Когда в этот зал войдет ее величество Мария — Антуанетта, женщина, которая будет стоять рядом с ней — та самая «мадам Этикет». Это герцогиня д'Айен-Ноайль.Луиза де Андуйе, очевидно немного уставшая от долгих разговоров, прямо на глазах Констанции стала засыпать. Глаза ее медленно закрывались, голова начала клониться на бок, и лишь бдительность ее бабушки Ташеретты не позволила молодой даме упасть без чувств.Старуха, ни на секунду не забывая о своем основном предназначении на этом вечере, мгновенно сунула под нос внучки флакончик с нюхательной солью, и та, вздрогнув, выпрямилась и широко открыла глаза.— Ой, бабушка, прости… — виновато пробормотала она. — Кажется, мне стало дурно.Ташеретта де Андуйе стала торопливо возиться с платьем и веером.— Кажется, нам нужно с тобой пройтись, дорогая. Может быть, тебе даже стоит потанцевать. Луиза зарделась. — Нет-нет, бабушка, что ты… Я обязательно сделаю что-нибудь не так, или, того еще хуже, упаду. Нет-нет, даже не проси, я не буду танцевать. Это выше моих сил.Старуха не без сожаления кивнула:— Ну, хорошо, дорогая. Я вижу, что ты волнуешься. Это вполне естественно. И все-таки нам нужно прогуляться. Уж слишком тяжелый здесь воздух. Наверное, это из-за того, что слишком много свечей.Соседки Констанции стали неторопливо подниматься со своих мест, внимательно следя за тем, чтобы не измять платья.В этот момент камергер воскликнул:— Граф Александр де Калиостро! Женщины рядом с Констанцией застыли как вкопанные.— Неужели? Тот самый Калиостро?..— Его пригласили ко двору…— Это просто невероятно! Самый знаменитый маг нашего времени!..Луиза де Андуйе, вновь начисто позабывшая про маркиза де ла Файетта, от восторга даже захлопала в ладоши.— Бабушка, посмотри — это он!.. Я так мечтала увидеть его!Вниманию, которое было обращено на знаменитого итальянца, мог бы позавидовать сам маркиз де ла Файетт.При появлении в зале Александра де Калиостро все присутствующие на балу в Версале буквально замерли. Дамы смотрели на высокого горбоносого итальянца с черными с проседью волосами, завязанными на затылке пучком, взглядами, полными немого обожания. Мужчины рассматривали его с напряженным любопытством. Калиостро, в отличие от других гостей, был без парика, как бы подчеркивая этим свою отдаленность от придворной жизни, а его черный сюртук и такого же цвета пантолоны словно говорили о его принадлежности миру тайных сил и черной магии.Пока Калиостро стоял перед обратившей на него внимание толпой, Констанция успела разглядеть его проницательные глаза, которыми он не без некоторого лукавства обвел собравшихся.Тишина продолжалась недолго. Некоторые особо чувственные дамы, не выдержав, с рукоплесканиями и радостными криками бросились навстречу итальянскому графу, который только недавно появился в Париже но уже успел произвести настоящий фурор в знатных салонах.Это был человек, который без особого труда мог общаться с духами Александра Великого и Карла Смелого, Филиппа Красивого и Людовика Великого.Сам Калиостро называл себя профессором магии и демонологии. О его спиритических сеансах и чудесах ходили самые невероятные слухи. Попасть на представления, устраиваемые Александром де Калиостро было очень трудно. Как это бывает со всякими модными вещами, граф Калиостро стоил дорого. Желающие поприсутствовать на его сеансах и представлениях должны были заплатить десять тысяч ливров. Это было месячное жалование крупного придворного сановника.Несмотря на это, отбоя от желающих попасть на спиритические сеансы графа Калиостро в Париже не было. Обычно на таких сеансах присутствовало не больше пяти-семи человек, которым Калиостро и демонстрировал свои феноменальные способности. Говорили, что он может общаться даже с духами ада.Но никто, кому уже удалось побывать на спиритических сеансах графа Калиостро, не признавался в том, что же именно там происходило.Говорили также, что Калиостро может превращать в золото даже обыкновенный пепел, что в его силах за несколько мгновений избавить человека от болезней или вернуть ему молодость.Рассказывали и об удивительном чуде, совершенном им во время одного из сеансов. Тогда граф Калиостро поставил перед собравшимися в одном богатом доме зрителями обыкновенную кадку для цветов, наполненную землей, и бросил в нее зернышко апельсина, разрезанного прямо на глазах у зрителей.Спустя несколько мгновений, они увидели, как из зарытого в землю зернышка начинает прорастать тонкий стебелек. Он рос все выше и выше, увеличиваясь за минуту на несколько сантиметров. Спустя четверть часа, взорам изумленных участников сеанса предстало великолепное, пышное апельсиновое дерево полутораметровой высоты, на котором мгновенно образовалась завязь, превратившаяся затем в настоящий апельсин. На все это ушло не более получаса. Продемонстрировав это чудо, граф Калиостро сорвал зрелый плод с ветки выращенного им дерева и, разрезав его ножом, предложил каждому попробовать, чтобы убедиться в том, что все это происходило на самом деле.Ни о чем подобном никто и никогда не слыхивал. Сам же граф Калиостро никогда не отвечал ни на какие вопросы, связанные с секретами своего искусства. Он говорил лишь о том, что все сущее в мире подчиняется законам вселенского разума, и что он — граф Александр де Калиостро — всего лишь покорный слуга этого разума, а уж никак не чародей и алхимик.Его появление в Париже пришлось как раз на момент увлечения множества французов и, в том числе, придворных сановников идеями свободной философии и науки. Возможно, именно поэтому Калиостро был мгновенно окружен множеством почитателей и поклонников. Кстати, это были не только женщины, но и множество вполне образованных и даже богобоязненных людей. Да, этому итальянцу повезло. А может быть, здесь скрывалось что-то другое… Констанция, которая также слышала о появлении в Париже итальянского графа, обладающего сверхъестественными способностями, неожиданно вспомнила еще одну подобную историю.Тот самый маркиз де ла Файетт, о котором лишь недавно шла речь, в свое время водил дружбу с неким Францем Мессмером. Этот Мессмер прославился тем, ото якобы мог лечить больных без помощи хирургических инструментов и, вообще, всякого физического вмешательства. Правда, некоторые из его пациентов после такого лечения нередко отправлялись на тот свет, но до поры до времени таких было не слишком много, и о Мессмере пошла слава по всей Франции, что он якобы непревзойденный врач.В конце концов, мошенничество раскрылось, и Мессмера с позором изгнали из страны. Уж нет ли здесь чего-то подобного?..Констанция еще не успела ни развеять собственные сомнения по поводу графа Калиостро, ни каким-либо образом убедиться в их обоснованности, когда дверь на противоположном конце зала широко распахнулась, и в проеме показались две фигуры облаченные в горностаевые мантии.— Его величество король Людовик XVI и ее величество королева Мария-Антуанетта! — в мгновенно воцарившейся тишине объявил церемониймейстер.Придворные немедленно склонились в глубочайших поклонах. Дамы опустились на одно колено и преклонили головы. Оркестр, располагавшийся на широкой галерее едва ли не под самым потолком зала, заиграл тихую и торжественную мелодию Рамо.Бал был открыт. ГЛАВА 2 Констанции показалось, что в эту минуту король и королева Франции были прекрасны, как никогда. На полном, не лишенном добродушного изящества, лице Людовика XVI красовалась широкая улыбка, которая внушала Констанции доверие и надежду.Нет, король не смотрел на нее, но она чувствовала, что встречи с ним сегодня и, может быть, короткого разговора не избежать. Точнее, она даже надеялась на то, что хотя бы несколько слов короля помогут ей определить свою дальнейшую судьбу.Правда, вполне могло получиться и так, что даже король не сможет ей помочь. Но это должно быть совершенно роковым стечением обстоятельств, о чем Констанция старалась не думать. Ее должны оставить при дворе, иначе просто быть не может! Если случится по-другому, то Констанции не останется иного выхода, как покинуть Париж и уехать в родовой дворец Мато. Но это означает добровольно заточить себя в каменных стенах далекого замка на западе Франции и позабыть о том, что тебе всего… двадцать… с небольшим лет.Да, позади осталось многое. Но ведь жизнь еще не закончена, и добровольное рабство не должно быть спутником молодости и красоты.Констанция вдруг почувствовала, как рука ее сама собой тянется к медальону с огромной жемчужиной, висевшему на шее. Дрожащими пальцами она принялась теребить жемчужину, которая тут же налилась теплым телесным светом. Охватившее ее волнение заставило Констанцию отступить на шаг назад, чтобы укрыться в тени. Сейчас ей не хотелось сразу же попадаться на глаза королю. Она должна успокоиться и прийти в себя. Лучшим средством был, конечно, танец.— Королевский менуэт! — объявил церемониймейстер. Исходившие из сердца Констанции невидимые и неслышимые волны, казалось, достигли молодого человека, который стоял неподалеку.Обратив внимание на прекрасную молодую даму, нервно теребившую медальон на груди, он с первыми звуками музыки подошел к Констанции и, почтительно поклонившись, пригласил ее на танец.Графиня де Бодуэн с благодарностью посмотрела на молодого человека — почти мальчика — с тонкими чертами лица и живыми карими глазами и тут же приняла приглашение.Как ни старалась Констанция оттянуть момент встречи с королем, получилось как раз наоборот.В тот момент, когда она со своим юным партнером вошла в круг, произошел переход пар, и рядом с графиней де Бодуэн оказался не кто иной, как сам Людовик XVI.Король протянул руку Констанции для следующего движения и она, почувствовав, что лишается сил, положила свою ладонь на его руку.— Ваше величество… — едва слышно прошептала она, низко опуская глаза.Все, что происходило после этого, Констанция вспоминала как сон. Она двигалась в танце, почти не понимая, что делает. Она переходила от фигуры к фигуре, меняла партнеров, и снова и снова оказывалась рядом с королем.Казалось, он не выказывал никакого удивления, продолжая танцевать то с королевой, то с графиней де Бодуэн. Констанции все время хотелось спросить: «Вы помните меня, ваше величество? Однажды мы с вами уже встречались… Наверное, помните, иначе, почему вы прислали мне приглашение на этот бал?» Но во рту ее пересохло, язык отказывался повиноваться. Ей все сильнее хотелось что-то сказать, и все сильнее был страх, мучивший ее.Нет, она совсем не боялась короля. Она боялась его решения. Впрочем, может быть, она боялась напрасно… Может быть, никакого решения еще и не было, может быть, она просто выдумала все это?А что, если король даже не помнит, кто она такая? Что, если ему совершенно безразлично, какой будет ее дальнейшая судьба? Может быть, это приглашение на бал — дело рук кого-то из приближенных его величества? Но, тогда, почему сразу же после своего появления на балу, король танцует именно с ней? Ведь это королевский менуэт… Король сам имеет право выбирать свою партнершу. Он начал танец с королевой, а продолжает его с Констанцией де Бодуэн. Нет, это невозможно!.. Она должна ждать. Если король что-то хочет сказать, то он непременно сделает это. Сердце Констанции неожиданно переполнилось таким теплом и такой благодарностью по отношению к его величеству, что она мгновенно успокоилась и целиком отдалась во власть танца.Разумеется, то, что король танцует первый танец с совершенно неизвестной при дворе особой, не могло не привлечь внимание окружающих. Недавние соседки Констанции — пожилая графиня Ташеретта де Андуйе, ее внучка Луиза и компаньонка Адриена — широко раскрытыми глазами следили за медленно двигавшейся в танце парой, где партнером был сам король Франции, а партнершей — неизвестно откуда взявшаяся молодая особа ослепительной красоты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52