Специалисты по электронике дали однозначное заключение: все это время террористы не поддерживали связи с окружающим миром (исключая переговоры с председателем комиссии) ни с помощью телефона, ни с помощью радиоаппаратуры.
…Даша видела со своего места, как автозак с серым кузовом и черной кабиной медленно пятится к двери телестудии. Автоматчик рядом с ней хрипло, тяжело дышал, его согнутый в миллиметре от спускового крючка указательный палец побелел от напряжения.
Появилась группа сбившихся в тесную кучку людей. Раз, два, три… восемь. Нет, семь. Точно, семь. Почему же семь? Неужели все-таки…
Просунувшись меж прильнувших друг к другу тел, наружу торчат два автоматных ствола. Автозак разворачивается так, чтобы встать дверцей к вышедшим. Со всех сторон придвигаются люди в камуфляже, автоматы, как и договаривались, за спиной, пистолеты в кобурах.
Есть! Неуловимый миг, когда все мелькает, рассыпается… Двух мужчин в камуфляже (насколько удалось рассмотреть, головы обриты, перевязаны пестрыми ленточками) укладывают лицом на асфальт, обыскивают. Слышен чей-то истерический крик, один из заложников слепо бросается в сторону, его останавливают, успокаивают. Другой оседает на асфальт. К ним бегут врачи.
Автозак проехал мимо Даши, за стеклом мелькнул напряженный автоматчик. Грохнула дверь – внутрь помещения кинулись несколько человек.
Она нерешительно затопталась, не зная, что теперь делать. Достала сигареты, угостила соседа. Там и сям в застывших позах стояли вооруженные люди, медленно-медленно, так же, как и она, привыкавшие к мысли, что все кончилось…
Жутко громыхнул взрыв. Полетели стекла, в лицо ударило горячим ветром. Послышался чей-то длинный, отчаянный, полный физической боли крик.
Под аркой пылали остатки вспученного взрывом железного кузова – все, что осталось от автозака, так и не успевшего вывернуть на проспект Энгельса. Пожарная машина, тревожно воя и звеня, понеслась туда, подпрыгивая на бетонных поребриках. Отскочил автоматчик, едва не угодивший под колесо. Возникла суматоха.
Даша почувствовала, что ноги у нее слабеют, становятся ватными, подкашиваются. Еще добрела до «Москвича», торчавшего на прежнем месте, плюхнулась на сиденье рядом с водительским. Слишком много для двух недель, повторяла она про себя, как испорченный граммофончик, слишком много для двух недель…
Если бы они ехали самую чуточку быстрее, непременно угодили в заложники – и девять шансов из десяти за то, что получили бы пулю первыми. Все решили две-три минуты… и тот милиционер, что успел выскочить на улицу.
Сигарета прыгала в трясущихся пальцах. Щелкнула дверца – это Федя уселся за руль.
Из-под арки валил густой черный дым – струя воды уже лупила по изуродованному кузову. Никто, конечно, уцелеть не мог…
– Прямо напиться тянет, – сказал Федя.
Даша бледно усмехнулась:
– Погоди, мы с тобой до ночи будем рапорты писать, как ценные свидетели… Француз где?
– Там где-то, за второй линией. Там трупы, на студии. Они троих сразу убили, суки…
Глава третья
Самозванцы размножаются, как кролики…
Господин Марзуков, безукоризненно элегантный, сделал два шага вперед и улыбнулся – из-под приподнявшихся уголков губ выглянули белые, кривоватые клычки:
– А вы неглупая, очень неглупая, только ум вам не поможет. Вы умная, а мы хитрые. И у вас нет телевизора…
– Есть у меня телевизор, – сказала Даша.
Комната была скромная и черная. Она сидела обнаженная, привязанная к стулу, и за спиной кто-то шумно копошился…
– У вас не такой телевизор, – сказал Марзуков, облокотившись на огромный, черно-глянцевый ящик. – Ваш не кусается, а мой кусается. Он живой. Посмотрите.
Директор «Алмаза-ТВ» шлепнул ладонью по лакированной боковине, и телевизор, словно с нетерпением дожидался этой команды, зашевелился, дернулся, сокращая тонкие ножки, почти припав к полу. Потом опять вырос, матовый пузырь экрана натянулся и лопнул, обнажив широкий красный язык в обрамлении широких белоснежных зубов. Язык свернулся колечком, как у зевающей собаки, зубы лязгнули.
– Он живой, – сказал Марзуков. – И сделает все, что мы захотим. Он давно уже загипнотизировал ваше начальство, и вашего любовника, и весь мир… Весь мир против вас.
– Так не бывает, – сказала Даша. По телу шарили широкие ладони, и кто-то невидимый мерзко подхихикивал в ухо.
– Теперь бывает, – ухмыльнулся Марзуков. – Наш телевизор притворяется сотней самых обыкновенных «ящиков», вползает в дома и гипнотизирует всех, они делают то, что угодно ему и нам…
– Все подряд гипнозу не поддаются, – сказала Даша. – Это даже я знаю.
– Маленькие недочеты всегда случаются. – Марзуков подошел к ней вплотную, Даша отчетливо видела кривые остренькие клыки. – Вот мы и решили это исправить. Сейчас он тебя оттрахает, и ты нарожаешь кучу новых, хитрых телевизоров, которые смогут загипнотизировать всех…
Телевизор, вблизи оказавшийся не огромным, а маленьким, вроде коробки для ботинок, уже подкрался к самым Дашиным ногам, втиснулся меж них мохнатой (откуда у него вдруг взялась шерсть?!) гусеницей, раздвигая колени, бормоча:
– Сейчас ты будешь нам рожать телевизоры… Тебе, Дарья, оказана высокая честь… тебе, Дарья…
– Дарья, к тебе!
Она открыла глаза, дернулась всем телом, выпадая из кошмара. В комнату косо падал свет из коридора, а у двери топтался майор. Даша протянула руку, взяла часы и подставила циферблат под полосу света. Половина восьмого. Когда она накинула халатик и включила свет, майор принялся подавать загадочные сигналы обеими руками. Даша уже окончательно стряхнула остатки кошмара. Положительно, дура. Мало того что после вчерашних событий отписывалась до глубокой ночи, так еще перед сном Кинга взялась дочитывать…
– Кто там спозаранку? – спросила она, зевая.
– Твой, – важно и значительно сказал майор понизив голос. – Глеб нагрянул. Вид такой задумчивый и загадочный, словно предложение делать собрался. Без цветов, правда, и бутылки что-то не вижу. Дашка, а вообще, он мне нравится, ты бы подумала…
– Цыц, – сказала Даша, торопливо приводя себя в порядок. – Рано мне еще замуж, я молодая и неопытная, сначала тебя пристроим, а там видно будет…
Глеб топтался в прихожей с редкой для него нерешительностью, лицо у него и в самом деле было какое-то необычное, взволнованное и напряженное. Майор на цыпочках исчез в глубине квартиры, состроив столь нейтральную физиономию, что определенно настроился, мерзавец, подслушивать.
– Ну, привет, – сказала Даша, чмокнув в щеку друга жизни. – Что это ты спозаранку? Майора всполошил, он уж решил, ты заявился предложение делать…
Глеб на улыбку не ответил, смотрел строго и серьезно.
– Да что такое? – чуть встревожилась Даша.
– Пошли к тебе…
Он повесил пальто, прошел следом за Дашей, нетерпеливо дыша в затылок, тщательно притворил дверь и оглядел ее комнату так, словно искал скрытые микрофоны и телекамеры. Спиртным от него и не пахло, но вид был малость ошалелый.
– У тебя что, стряслось что-нибудь? – спросила Даша тихо. – Да не торчи ты, как столб, садись и рассказывай…
Он опустился в кресло, потянул из кармана сигареты, глядя насквозь загадочно. Даша сердито собрала в кучу постель, отшвырнула в угол дивана, плюхнулась на освободившееся место и тихонько рявкнула:
– Язык проглотил?
В голове у нее крутились всякие криминальности: зацепил кого-то статьей… попал на счетчик…
– Ты у этого вашего француза паспорт видела?
– Да нет. А что?
– Вообще-то, я не с того начал, может, он и есть самый натуральнейший Флиссак, но…
Даша перебралась к поручню дивана, приобняла друга за плечи, погладила по затылку и ласково сказала с материнским превосходством:
– Ты не мямли. Расслабься, закури… И давай с самого начала. Что у тебя вызвало подозрения, при каких конкретно обстоятельствах…
– Может, он и Флиссак, но не писатель. А если и писатель, то те романы, что тебе преподнес, не писал. Я обе его книжки оставил на вчерашний вечер, решил поблаженствовать в ванной. Открываю, и с первой же страницы… – Глеб раскрыл дипломат и положил к Дашиным коленям четыре толстеньких покетбука в ярких обложках. – Эти две тебе француз подарил, а эти ты мне из Парижа привезла. Короче, на обоих якобы флиссаковских романах просто-напросто приклеены другие обложки – с его портретом и завлекательной аннотацией. А по содержанию это – «Двойной прыжок через бездну» Жоржа Летерье и «Милая налетчица» Робера Ампелена. Издание то же, все совпадает, но на «флиссаковских» другие заголовки: «Путь во мрак» и «Банк ограбят в восемь утра». Сама посмотри. Мало ли что языка не знаешь, тут сразу видно. Не иероглифами пишут французы, как-никак…
Даша раскрыла книжки и стала прилежно сравнивать, минуты через две она признала, что Глеб прав, – незнакомые слова чужого языка, с которых начинались оба текста, совершенно идентичны. Перевернула по страничке – то же самое. Тот же шрифт вдобавок.
– Не сомневайся, я прилежно пролистал, – сказал Глеб. – Один в один совпадает. Те же самые романы. Те же выходные данные, только копирайт на «флиссаковских» стоит его собственный. Девяносто четвертого года, хотя те два романа датированы девяносто вторым и девяносто третьим…
– Может, это у него такие псевдонимы? – пожала плечами Даша. – Черт их душу разберет, писателей. Мало их под псевдонимами издается? А «чужие» фотографии – для пущей убедительности. А не далее как вчера читала в послесловии к Кингу, что он свои первые романы под псевдонимами и выпускал…
– Видишь ли, обычно под псевдонимом лепит бульварные книжки автор серьезных романов. А выпускать средней руки детективчики то под своим именем, то под двумя псевдонимами… Зачем огород городить?
– Милый, но ты, прости меня, все-таки не специалист в этих делах, то бишь не профессионал, – мягко сказала Даша.
– Да конечно, и все равно подозрительно…
Даша отыскала в столе крохотный перочинный ножичек, тщательно исследовала обложки, поддевая острием твердый слой клея:
– Вроде бы не похоже, чтобы обложки переклеивали. Хотя при современном развитии печатного дела на Западе, как Остап говаривал…
– Вот именно.
– Брось сигаретку. Так… – Даша глубоко затянулась. – В том, что он француз из Франции, я не сомневаюсь. Славка его возил регистрироваться, как честному иностранцу и положено, а там сидят не придурки, даже китайцев наловчились за последнее время раскалывать… Второе, более существенное, кто бы он ни был, комиссара Дюруа он должен знать. Мы с комиссаром однажды ездили в уютный такой ресторанчик, у них туда возят гостей ради экзотики, как у нас – в «Шантару-матушку»… Ездили только вдвоем. Так вот, Флиссак как-то мимоходом обронил про певицу Мелани, которую мы тогда видели… Видели мы такую шансоньетку, точно.
– Это еще не значит, что он знает комиссара. Может, за вами там хвоста пускали… Чтобы ты комиссара не завербовала.
– Все равно, это доказывает, что он – из Франции.
– Но не писатель.
– Это ты так решил, Глебчик. А я тебе обязана напомнить, что все сомнения обычно трактуются в пользу обвиняемого. В особенности если обвинение даже и не выдвинуто. В чем его обвинять, мне решительно непонятно. Хоть убей, не возьму в толк, зачем французской разведке засылать в шантарскую уголовку агента. Американца сцапали возле Шантарска-45, когда он делал высокоточную геодезическую привязку к местности, – это еще понятно. Промышленные шпионы крутятся возле Института биофизики и завода «Импульс» – еще более понятно. Конечно, заинтриговал ты меня… – Она глянула на часы. – На часах девятый час, торопись, Петрушка в класс… Дай-ка телефончик. «Экономисты» наши ранехонько слетаются…
Минут через пять положила трубку и пожала плечами:
– Ну вот. Ребятки заверяют, что в Шантарской области мало-мальски серьезными французскими экономическими интересами и не пахнет. Янкесов хоть завались, израильтян, немцев, испанцев, бывших братьев по соцлагерю… Телефон поставь на место. Спасибо… А французов по пальцам можно пересчитать. Да и то главным образом в туризме и на кондитерской фабрике – там инвестиции пошли, должно быть, лягушачьи лапки в сахаре выпускать будут… Так что же возле меня будет делать агент с ударением на «а»? А если предположить, что это какой-нибудь ихний эмэмэмовец, продавец воздуха, он и тем более не полез бы возле полиции светиться…
– Убедительно…
– Что, не убедила?
– Да нет, отчего, – Глеб пожал плечами. – Весьма убедительно. Но у меня отчего-то на душе неспокойно.
Даша засмеялась:
– Это ты от меня подхватил. Еще полгода проспишь с милицейским капитаном – всех синдромчиков нахватаешься…
– Слушай, а ты, точно, в Париже ничего такого…
– Обижусь, – сказала Даша. – У меня нынче нервы на боевом взводе… Родину я там не продавала, а сплю только с тобой, обормотом.
– Даш, ну извини…
– Прелесть ты моя, – Даша придвинулась ближе и звонко чмокнула его в лоб. – Ни свет ни заря мчался по городу, остеречь хотел… А может, это ты такой предлог выдумал, чтобы лишний раз беззащитную девушку в постель затащить? Девушка, между прочим, совращению подвергнуться не против, сейчас выставим майора на службу…
Глеб глянул на часы:
– Жалко, в Париже сейчас глухая полночь…
– А что?
– Да позвонить в это самое издательство «Ле ливр де пош» и спросить, что они знают о таком писателе… Телефончик-то на каждой книжке обозначен, вот, глянь, у них так заведено. Скажу, что мы, мол, частные сибирские издатели, зондируем почву, дабы издать ихнего автора… Язык знаю, доболтаться с ними смогу, и обойдется мне это удовольствие штук в сто пятьдесят.
– Что, серьезно?
– Ага. Автоматика сейчас неплохо работает, а деньги есть. Выясним точно.
– Ну, милый, тебя и замкнуло…
– Дашка, ты не смейся, но я за тебя беспокоюсь. Влипнешь еще в незнамо что.
– Золотце ты мое, верное плечо и надежная опора… – Она откровенно дурачилась. – Ну не верю я во французские козни… А если он и впрямь самозванец, что ты мне прикажешь делать? Пойти в ФСБ и настучать?

Это ознакомительный отрывок книги. Данная книга защищена авторским правом. Для получения полной версии книги обратитесь к нашему партнеру - распространителю легального контента "ЛитРес":


1 2 3 4 5 6 7