Люди живут у себя дома!
– Пупсик, я понимаю, тебе тяжело.
– Мне тяжело из-за тебя! – закричала Зара. – Если бы ты захотела, у нас тоже мог быть свой дом.
– Когда-нибудь он у нас будет, дорогая. Даю тебе слово. Когда накопим достаточно денег, мы с тобой поселимся где-нибудь вдвоем. Только ты и я, и больше никого.
– Неправда! Ты говорила: когда мне исполнится десять, мы заживем своим домом. Ну вот, мне уже тринадцать – ах, извини, четырнадцать! И мы по-прежнему живем с тем, с кем ты на данный момент трахаешься.
– Хватит! – прошипела Флер. – Теперь послушай меня. Не будем пока говорить о том, что ты омерзительно выражаешься, но позволь тебе напомнить, что ты еще маленькая и не знаешь, что для тебя лучше. А я, между прочим, твоя мать. Со мной жизнь тоже была неласкова. У тебя, по сравнению, никаких забот, одни развлечения, живи и радуйся. А какие у тебя перспективы? Да другие девочки за такую жизнь убить готовы!
– Иди ты со своими перспективами! – заорала Зара.
Слезы уже бежали ручьем.
– Я хочу остаться здесь! И не смей говорить, будто папа умер!
– Да, это я неудачно сказала, – нахмурилась Флер. – Прости меня.
– А все остальное? – всхлипывала Зара. – За остальное ты не попросишь прощения?
– Дорогая… – Флер подошла и нежно вытерла ей слезы. – Ну, моя маленькая! Давай с тобой завтра сходим куда-нибудь в кафе? И сделаем маникюр? Только ты и я. Повеселимся!
Зара молча, судорожно пожала плечами. Слезы текли ей на шею, капали на футболку.
– Даже не верится, что ты уже тинейджер, – нежно прошептала Флер. – Иногда ты выглядишь десятилетней.
Она притянула Зару к себе и поцеловала в макушку.
– Не расстраивайся, пупсик, все будет хорошо. Все наладится.
Слезы хлынули вновь. Зара силилась что-то сказать.
– Ты устала, – уговаривала Флер. – Как видно, переутомилась. Давай-ка отдохни. Прими ванну, а потом спускайся к нам.
Она нежно подняла длинную прядь Зариных светлых волос, подержала на свету и опять уронила. Подхватила губную помаду, глянула еще разок в зеркало и, не оглядываясь, вышла из комнаты.
12
Филиппа беспокоилась о Ламберте. Вот уже несколько недель он постоянно был в дурном на строении, постоянно раздражался на жену, а теперь от простой угрюмости перешел к злобным нападкам. Что она ни сделает – все нехорошо.
А началось с неудачи с «Бриггс и K°». После достопамятной игры в гольф Ламберт ходил злой как черт. Потом вышла газетная статья, где его друзей назвали мошенниками, и Ламберт чуть не взбесился от ярости. Как показалось Филиппе, его злоба в основном была направлена на Флер. Вероятно, Ричард сказал ему пару слов на работе, после чего настроение у Ламберта отнюдь не улучшилось. По утрам он просыпался мрачный и недовольный, вечерами приходил хмурый и огрызался, если Филиппа пробовала его подбодрить.
Поначалу это ее не очень огорчало. Филиппа даже радовалась, что у нее появилась ответственная задача: помогать мужу в трудное время.
«В горе и в радости, в богатстве и в бедности, – шептала она себе под нос по десять раз на дню. – Любить и беречь».
Вот только Ламберт что-то не стремился любить ее и беречь. Похоже, он вообще видеть ее не мог.
Филиппа изучала журнальные статьи на тему взаимоотношений в семье, пролистала несколько книг в библиотеке и попыталась воплотить в жизнь некоторые из почерпнутых оттуда советов. Она готовила новые, необычные блюда, предложила Ламберту вместе найти новое хобби, проникновенно спрашивала, не хочет ли он обсудить свои проблемы, пробовала склонить его к сексу. На все попытки ответом были недовольно нахмуренные брови.
Поговорить Филиппе было не с кем. Девушки на работе весьма свободно болтали о мужьях и бойфрендах, но Филиппа в этих разговорах обычно не участвовала. С одной стороны, природная скромность не позволяла ей обсуждать за чашкой кофе подробности интимной жизни, с другой – если честно, это и была истинная причина – Ламберт настолько отличался от других мужей, что Филиппа стыдилась о нем рассказывать. Все сотрудницы, насколько можно судить, были замужем за веселыми, жизнерадостными ребятами, которые любили футбол, выпивку и секс, приходили с женами на корпоративные вечеринки и, едва познакомившись друг с другом, тут же находили общие темы. Ламберт не увлекался футболом и не ходил в паб. Секс ему иногда нравился, а иногда вызывал, чуть ли не отвращение. На корпоративных мероприятиях он всегда сидел в сторонке, курил сигару и скучал. Позже, в машине, он передразнивал речь ее коллег, и Филиппа с грустью отказалась от давно взлелеянного плана пригласить несколько симпатичных супружеских пар к себе домой.
Со дня злосчастной партии в гольф Ламберт с Филиппой ни разу не были в «Кленах». Когда она предлагала навестить отца, Ламберт, насупившись, отвечал, что ему недосуг. Филиппа могла бы поехать и без него, но боялась показать, что у них в семье неладно. Так она и сидела с Ламбертом у телевизора вечер за вечером и читала романы. У всех знакомых семейных пар находилось куда поехать на выходные, только им было нечем заняться. Утром вставали, Ламберт уходил к себе в кабинет и читал там газету, потом наступало время ланча, потом Филиппа отправлялась по магазинам. С каждым днем ее все больше мучило одиночество.
И вдруг, без всякого предупреждения, ей позвонила Флер.
– Филиппа, я в пятницу приеду в Лондон, на панихиду. Как насчет совместного ланча?
– Ланча? Ах, боже мой! – Филиппа разрумянилась, сердце колотилось в груди, как будто ее пригласили на свидание. – Буду очень рада!
– Я знаю, что вы заняты на работе, – продолжала Флер, – а не то предложила бы встретиться пораньше и пройтись по магазинчикам.
– Я отпрошусь, – неожиданно для самой себя выпалила Филиппа. – У меня скопилось много отгулов.
– Везет! Так, может, встретите меня на вокзале? Я сообщу, каким поездом поеду. Прямо оттуда и отправимся по городу.
Филиппа повесила трубку, чувствуя себя почти невесомой от восторга. Флер хочет с ней подружиться! Перед глазами мгновенно возникла картина: они обе дружно хохочут, заказывая еду в дорогом ресторане, а в магазине подначивают друг друга примерить самые экзотические наряды. После договариваются о следующей встрече…
Филиппа в волнении обхватила себя руками. Флер – ее подруга!
– В пятницу я иду на ланч с Флер! – крикнула она Ламберту, стараясь выдерживать небрежный тон. – Она приедет в Лондон.
– С чем ее и поздравляю.
– Собирается на панихиду. – Филиппа продолжала радостно сыпать словами. – Интересно, по ком? Какой-нибудь родственник, наверное. Или знакомый. Представляю, как шикарно она будет выглядеть. А мне что надеть? Может, купить что-нибудь новенькое?
Голос Филиппы все журчал, а Ламберт думал о другом. Перед ним лежало очередное суровое письмо из банка с требованием предоставить надежные гарантии, что он возместит свой весьма существенный перерасход. Необходимо срочно раздобыть деньги! Значит, нужно опять съездить а «Клены» и пробраться в кабинет Ричарда. Рискованное дело. Особенно если учесть, что отношения с Ричардом сейчас натянутые. Ламберт свел вместе брови. Старый дурак вызвал его к себе и отчитал за то, что он обидел Флер. Отчитал!.. А что Флер испортила им всю игру, что она вообще не умеет вести себя на поле для гольфа – это, значит, ничего? Да ведь Ричарда не прошибешь. Флер его околдовала, факт. Остается вы ждать, пока дурь у Ричарда пройдет, а до тех пор в «Клены» не соваться.
– Мне нужны шорты, – объявила в соседней комнате Филиппа, словно воображала, будто он все еще слушает. – Для уик-эндов. Дизайнерские, конечно, однако не слишком роскошные…
Беда в том, что у него нет возможности дожидаться, пока Ричард перебесится. Деньги нужны немедленно! Ламберт хлебнул пива из тяжелой серебряной кружки, что стояла на письменном столе, и снова перечитал письмо. Пятьдесят тысяч наверняка заткнут пасть банку. Денежки ждут в «Кленах». Если бы знать наверняка, что его там не застукают… Явилось непрошеное воспоминание: он перебирает папки в шкафу у Ричарда, и тут за спиной раздается голос Флер. Ламберта прошиб холодный пот. Конечно, она ни о чем не догадалась, откуда ей? А вот окажись на ее месте Ричард…
Вдруг в его сознание пробился голос Филиппы.
– Папа, видимо, уедет на какое-то совещание, а у Джиллиан будет урок бриджа.
Ламберт навострил уши.
– Иначе Флер их тоже пригласила бы, правда? Но мне так даже больше нравится, ты согласен? Только мы вдвоем… Знаешь, это очень укрепляет дружбу!
Ламберт встал и вышел в соседнюю комнату.
– Что ты сказала? У твоего отца в пятницу совещание?
– Да, он собирается в Ньюкасл.
– Впервые слышу.
– Разве он тебя не берет с собой? – Филиппа покусала губы. – Можешь пойти с нами. Если хочешь, – прибавила она с сомнением.
– Не говори ерунды. Чтобы я сидел в ресторане с парочкой хихикающих девчонок?
Филиппа прыснула со смеху, страшно довольная, что их с Флер назвали хихикающими девчонками.
Ламберт в порыве неожиданного благодушия снисходительно улыбнулся.
– Идите без меня, девушки. У меня на этот день намечены дела поважнее.
Утро среды выдалось ясным, жарким и ослепительно синим. Спустившись, Зара увидела, что стол для завтрака накрыли в саду. Возле ее тарелки стоял громадный букет, а привязанный к спинке стула серебристый воздушный шар, наполненный гелием, рвался в небо. Саму тарелку было почти не видно под грудой открыток и подарков.
– С днем рождения! – завопил Энтони, как только увидел, что она выходит из зимнего сада. – Джиллиан, Зара пришла! Открывай «Бакс-физз»! Это я придумал – «Бакс-физз» на завтрак, – похвастался он. – И блинчики.
Зара молчала, глядя на нарядно украшенный стол как на какое-то невиданное чудо. Наконец спросила осипшим голосом:
– Это все мне?
– Конечно, тебе! У тебя же день рождения! Давай садись, – продолжал он тоном гостеприимного хозяина. – Бери клубнику.
Из дома вышла Флер с кофейником в руках и мило улыбнулась дочери.
– С днем рождения, дорогая. Хочешь кофейку?
– Нет, – ответила Зара.
– Как хочешь, – пожала плечами Флер.
– Клубники возьми обязательно, – не отставал Энтони. – Вкуснющая!
Зара села и посмотрела на кучу открыток. Вид у нее был слегка обалдевший.
– Клевый шарик, да? – весело спросил Энтони. – Это Занфи и Мекс подарили.
– Чего?
Зара посмотрела на Энтони – не шутит ли.
– Услышали где-то, что у тебя сегодня день рождения. Кажется, от них и открытка есть. Я им сказал, что мы, наверное, попозже сходим куда-нибудь все вместе. Ну, это только если ты захочешь.
– Шарик прислали… – Зара подергала за веревочку, глядя, как шарик снова взмывает вверх. – Я же их и не знаю почти. А ты вроде вообще их терпеть не можешь.
Энтони робко улыбнулся.
– Занфи не такая уж противная… Ну давай, открывай подарки.
– Погодите! – крикнул Ричард из зимнего сада. – Я хочу это заснять на видео!
– О господи, – вздохнул Энтони. – Мы так весь день провозимся.
Джиллиан вынесла в сад полный поднос бокалов с апельсиновым соком и пенящимся шампанским.
– С днем рождения! Какой чудесный день!
– Спасибо, – промямлила Зара.
– Все готовы? – спросил Ричард. – Снимаю! Можешь открывать подарки.
– Сначала мой, – волнуясь, попросил Энтони. – Вон тот, красный, в полосочку.
Зара взяла сверток и несколько секунд на него смотрела, не произнося ни слова.
– Такой хорошенький, – весело сказала Флер.
Зара покосилась на нее, прикусила губу и сорвала обертку. На колени ей упала маленькая картинка в рамке.
– Карта Америки, – пояснил Энтони. – На тот случай, если… если ты туда поедешь.
Зара посмотрела на Энтони. У нее дрожал подбородок.
– Спасибо, – сказала она и расплакалась.
– Зара!
– Что с тобой, пупсик?
– Тебе не нравится? – испуганно спросил Энтони.
– Очень нравится, – прошептала Зара. – Простите меня. Я просто…
– Просто нужно срочно глотнуть шампанского и заесть блинчиками, – бодро объявила Джиллиан. – Я знаю, нелегко, когда тебе исполняется четырнадцать. Очень хорошо это помню. Пойдем-ка со мной. – Она погладила Зару по худенькому голому плечику. – Поможешь принести завтрак, а уж затем посмотрим остальные подарки.
– Тебе не понравился праздник? – спросил Энтони некоторое время спустя.
Они сидели в глубине сада, в спрятанной среди кустов беседке и слушали, как грохочет новенькая магнитола Зары.
– Понравился.
– Что-то вид у тебя нерадостный.
– У меня все нормально, понял? – рявкнула Зара.
Энтони выждал еще пару минут, потом небрежно спросил:
– Какой, ты говорила, у тебя знак зодиака?
– Стре… – начала она и вдруг замолчала. – Не верю я в эту чушь.
– Нет, веришь. Ты тогда читала гороскопы.
– Мало ли кто что читает…
– Все равно ты же знаешь свой знак? – перебил Энтони. – Ясно, что не Стрелец. Тогда какой?
– А тебе зачем?
Зара дернулась, банка с диетической колой опрокинулась и плеснула ей на куртку.
– Тьфу, мерзость! Пойду за тряпкой.
– Никуда ты не пойдешь! Не увиливай! Зара, какой у тебя знак зодиака?
– Слушай, придурок, у меня вся куртка промокла.
– Ну и что? Ты ее нарочно промочила. Думаешь, я болван? – Зара начала подниматься, Энтони быстро протянул руку и прижал ее запястье к земле. – Какой у тебя знак зодиака? Говори!
– Черт побери! – Зара презрительно посмотрела на него и мотнула головой. – Ну ладно. Скорпион.
– Мимо. – Энтони откинулся назад. – Лев.
– И что дальше? – огрызнулась Зара. – Лев, Скорпион, какая разница?
– Зара, в чем дело?
– Тебя надо спросить, это ты у нас ведешь себя как последний придурок.
– На самом деле у тебя день рождения не сегодня, так?
– Сегодня!
Зара отвела глаза и вытащила из кармана жвачку.
– Нет! День рождения у Стрельцов – между двадцать вторым ноября и двадцать первым декабря. Я проверил. – Энтони подвинулся так, чтобы видеть ее лицо, и жалобно спросил: – Зара, в чем дело? Обещаю, я никому не скажу. Мы ведь друзья, правда?
Зара пожала плечами и молча сунула жвачку за щеку.
– И что твой папа умер, я тоже не верю. – Энтони говорил медленно, не отрывая взгляда от ее лица. – Я думаю, он жив. Твоя мама и об этом соврала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30