– О чем ты задумался? – голос Герики вернул его к действительности. Тарскийка смотрела на принца-Лебедя с плохо скрытой тревогой.
– Так, ни о чем, – эльф улыбнулся, – кстати, мне пришло в голову несколько замечательных мыслей. Для начала предлагаю называть меня Астени, а тебе, если позволишь, очень подходит имя Геро. Геро – Цветущий Вереск… И потом, я не думаю, что нам так уж нужно идти в Кантиску.
Женщина молчала, явно ожидая продолжения разговора. Эанке на ее месте уже излагала бы свой взгляд по данной теме, Нанниэль бы дала понять, что его поведение неприлично, его давняя возлюбленная заранее согласилась бы со всем, что он скажет. Герика выжидала. И это ему отчего-то очень нравилось.
– У меня сто доводов в пользу Эланда, – Астен говорил с не свойственным ему напором, – во-первых, там найдется место Преданному. Во-вторых, Аррою понадобится наша помощь. Всадники Таяны просили тебя защитить Явеллу, то есть проход в Эланд, а из Кантиски ты этого не сделаешь. Да и мои познания там будут вполне уместны. В-третьих, я все равно туда собирался.
– Да? – в голосе Герики прозвучало искреннее удивление. – Но, Астени, ведь ты, – она без лишних слов приняла его просьбу, – обещал вернуться в Убежище через пять кварт.
– Все не так, – принц с облегчением рассмеялся, – брат действительно меня об этом просил, но я ему ничего не обещал. А для себя я все решил еще в тот день, когда ушел Роман.
– Но почему? – ее вопрос не был ни праздным любопытством, ни данью вежливости. Она хотела знать. И он ответил.
– Потому что я начинаю понимать, что бессмертие почти то же самое, что небытие, потому что я устал от пустоты, от бессмысленности, от покоя. Человеческая жизнь коротка, но она ЕСТЬ, вернее, МОЖЕТ БЫТЬ, если ею распорядиться как следует. А что такое моя жизнь, жизнь моих соплеменников? Ее словно бы и нет. Исчезни мы, никто не заметит. Мы существуем, и, опять-таки, это касается только нас. А теперь нам выпал шанс прожить пусть коротко, но ярко. Зная, что завтра может никогда не наступить, следует распорядиться своим «сегодня» так, что не будет ни страшно, ни стыдно уходить. Я хочу жить, Герика, – Астен почти кричал, – жить, чувствовать, надеяться, сомневаться… И все это я найду в Эланде. Мое место там, – он оборвал себя на полуслове и очень тихо спросил: – Так ты идешь со мной?
Она не колебалась.
– Конечно. Я никогда не хотела в Кантиску. Клирики, даже лучшие из них, вызывают у меня тоску. Я должна стать стражем Явеллы, и я постараюсь им стать, хотя не представляю, чем могу быть полезна. Ведь с Охотником я ничего не смогла поделать. Что это, кстати говоря, за тварь?
– Насколько я мог понять, – Астен взял Герику за руку, она этого не заметила или сделала вид, что не заметила, – насколько я мог понять, прислужники Ройгу могут подчинять себе человеческое тело, с которым со временем срастаются и которое можно уничтожить. Что мы и сделали. Изначальная сущность скорее всего уцелела и нуждается в новом материальном воплощении. Сама она, видимо, проделать это не в состоянии, ей нужна дополнительная энергия, источник которой, похоже, находится в Тарске. Вспомни, ведь все начинается именно там, в Последних горах. Думается, всякий раз после поражения Ройгу его приспешники отступают именно туда, а потом появляются, став еще более сильными. А возможно, – Астен наморщил лоб, пытаясь удержать ускользающую мысль, – Ройгу еще и не вступал в игру, а пресловутый Белый Олень, которого уничтожили Всадники, всего лишь астральный образ, наделенный малой толикой прежней силы.
– Что же в таком случае сам Ройгу, – с невольной дрожью спросила Герика, – если даже его образ обладает таким могуществом?
– У меня есть единственное объяснение, – пожал плечами эльф, – это один из Прежних богов Тарры, каким-то образом не погибший вместе с другими и жаждущий теперь то ли власти, то ли мести… Возможно, он безумен.
– Но разве Бог может быть безумным?
– Каждая сущность, обладающая мыслями и чувствами, может в известном смысле утратить разум… Я не понимаю другого, почему он так долго выжидал, ведь со дня Великого Исхода, когда Тарру покинули Светозарные, прошло больше двух тысячелетий.
– Но, если это кто-то из Прежних, почему Всадники и болотница на нашей стороне?
– Это еще одна причина, по которой мы должны попасть в Эланд. Что-то мне подсказывает, что там можно найти ответ. Но ты меня совсем не слушаешь?
– Слушаю, – просто ответила тарскийка, – просто мне уже совсем невмоготу бороться с этим проклятым предчувствием.
– Что, совсем как тогда? – деловито осведомился Астен.
– Хуже, – она грустно улыбнулась. – Тогда у меня на сердце лежала жаба, теперь – атэвский эр-хабо[48].
– Весело, – вздохнул Астен, – видимо, они уже недалеко. Ты перед приходом Охотника испытывала нечто подобное?
– Нет. Я спала и как бы сквозь сон услышала зов. Некто именем Всеобщего Господина велел мне следовать за ним. Я ничуть не испугалась. Просто разбудила тебя, хотя ты, по-моему, не спал. А дальше ты все знаешь.
– Значит, это не Ройгу. Что ж, я так и думал.
– Тогда кто? – она взглянула в глаза принца-Лебедя.
– Мои соплеменники, я полагаю, – вот уж с кем не хотелось бы драться. Самое печальное, что я могу их всех уничтожить. И я должен скорее всего буду это сделать, но ведь я же их всех знаю! Я уж не говорю о том, что за нами скорее всего идет Эанке. Хоть бы только без Нанниэли…
Герика не ответила. Не захотела выдумывать благостную утешительную чушь. И хвала Великому Лебедю.
Астен вновь оглядел залитую веселым светом поляну, для эльфов белый день и солнце были помощниками в любых делах – и добрых, и не очень. Что ж, место вполне годится для битвы. Он аккуратно сложил все вещи, кроме меча, под особенно густой куст шиповника. Проверил, как лежит в руке эфес, как ходит меч в ножнах, расстегнул плащ, чтобы сбросить его при первой необходимости. Герика смотрела на его приготовления тревожными серыми глазами.
– Мы остаемся тут, – она не спрашивала, она утверждала.
– Да, – просто ответил он. – Бежать не имеет смысла. Эанке всегда меня найдет. Что поделаешь, родная кровь, – он судорожно вздохнул, – думаю, чем раньше все кончится, тем лучше. Может быть, вы с Преданным уйдете в лес и переждете?
– Нет, – это тихое «нет» прозвучало удивительно твердо, – я останусь. Это единственное место, где мне не будет страшно.
– Я так и думал, – принц поцеловал руку Герики, – если что, постарайся выжить и дойти. Назло всем.
– Ты говоришь так, как будто не надеешься. Не надо, прошу тебя…
– Надо, – Астен все еще не выпускал ее руки, – лучше попрощаться, чем не успеть сделать это. Ты единственная женщина, Геро, которой я могу сказать все. Даже если это больно. Я не могу сказать, что уже люблю тебя, но если удача от нас не отвернется, у нас может быть будущее.
– Странно, – она подняла глаза к небу, в котором кружила одинокая птица, – ведь я могла слово в слово повторить твои слова. Хорошо, если тебя убьют, я постараюсь выжить и дойти до Эланда, если… Хотя вряд ли мне это удастся, я не колдунья и даже не воительница.
Астен бросил на землю свой плащ, и они долго сидели на нем в обнимку, закутавшись в плащ Герики. Все уже было сказано, но теперь молчание не было тягостным. Наоборот. С каждым мгновением, с каждым толчком сердца в их души входили покой и надежда. Солнце медленно клонилось к закату, птица давно улетела, а они все ждали. Наконец кусты расступились, и на поляну выпрыгнул Преданный. Если б рысь умела говорить, то и тогда она не могла бы более ясно объяснить, что преследователи близко. Астен легко вскочил и помог подняться Герике. Торопливо обнял ее, первый и последний раз прикоснулся губами к губам, быстро расстегнул подбитую стриженым мехом куртку и вытащил висящего на цепочке серебряного лебедя.
– Если что, сохрани и отдай Роману. А не встретитесь, носи сама или подари, но тому, кто станет для тебя всем. – Она серьезно кивнула и немедленно надела медальон. – А теперь забирай Преданного и иди вот к тем кустам, где я оставил нашу поклажу. Постарайся, чтоб вас не видели. Я хочу с ними поговорить, может быть, у кого-то в сердце или в голове что-то осталось. А при виде тебя они сразу же полезут в драку.
Герика не спорила. Она вообще никогда не спорила, но если раньше это шло от внутренней слабости, то теперь она просто знала, что Астену виднее и что она ни в коем случае не должна ему мешать. Тарскийка поманила рысь, которая, казалось, прекрасно поняла, что от нее требуется, и укрылась в густом кустарнике. Астен накинул, не застегивая, плащ и вновь сел на снег. Ждать пришлось недолго. Из леса одна за другой вышли шесть фигур. В своих белых одеяниях они казались близнецами. Принц Лебедей даже не пошевелился.
Первый из пришельцев, увидев сидящего Астена, остановился, и второй с ходу налетел на него. Эльфы столпились кучкой, видимо не зная, что им делать дальше. Астен не спеша встал, отряхнул от снега плащ, бросил его на ветки шиповника и спокойным небыстрым шагом направился к соплеменникам.
– Не знаете, что теперь делать? – спросил он, поочередно оглядывая каждого из пришедших. – Стрела в спину – это да, это вы, как оказалось, можете, а вот взглянуть в глаза, видимо, нет.
Эльфы настороженно молчали. Астен внутренне поздравил себя с успешным началом. Как он и предполагал, их преследовали Эанке с Фэриэном. Остальных он знал меньше. Все они были из Дома Лилии, все они были молоды и далеки от страстей, разрывавших верхушку Убежища. Астен смог, хоть и с трудом, вспомнить их имена: Дейре Осенний Сон, Веол Туманный День, Геден Виноградная Гроздь и, кажется, Илад Клеверная Дымка. Астену было жаль их, совсем еще дети по эльфийским меркам, они вряд ли понимали, во что их втянули. Если не удастся договориться, то его, Астена, новая жизнь начнется с шести смертей, из которых по меньшей мере четыре будут неправедными.
Принц Лебедей ничем не выдал обуревавших его чувств, хотя все в нем звенело от напряжения. Боковым зрением он заметил, что кусты остаются неподвижными, значит, Герика, хвала Владычице Лебедей, держит слово.
– Что ж, – он еще раз обвел взглядом всех шестерых, стараясь посмотреть в глаза каждому. – Вы, кажется, шли убивать?
– Не вас, мой принц, – не выдержал Геден, – ту, что ушла с вами. Она есть Зло!
– Откуда ты это знаешь? – так, не давать Эанке или Фэриэну перехватить нить разговора. – Ты можешь это доказать?
– Но… – парень явно замялся, – нам сказали!
– Сказали? Кто сказал? – Эльфы с возрастающим удивлением смотрели на главу Дома Розы. Прежнего Астена, рассеянного и меланхоличного, больше не существовало. Перед ними стоял истинный Белый Принц, брат и наследник главы клана, потомок древних владык. Он спрашивал так, что нельзя было не отвечать. Хотелось склониться в глубоком поклоне, встать на колени, признавая право этого стройного золотоволосого мужчины распоряжаться твоей судьбой, твоей жизнью.
– Кто сказал? – повторил Астен, и трое из четверых не выдержали.
– Фэриэн… Глава Дома… Он говорил, что знает точно…
– А он не говорил случайно, что сотворил вместе с Эанке Аутондиэль из Дома Розы? – он произнес имя дочери как совершенно чужое. – Вы не знаете, что Герика их встретила в то время и в том месте, где была убита Тина Последняя Незабудка? Вы не знаете, что в этот же вечер Герику пытались убить, хотя она наша гостья, а долг гостеприимства свят?
Парни растерянно молчали. Наконец кто-то выдавил:
– Нам этого не говорили, мой принц…
А Веол робко спросил:
– Мой принц, а откуда это известно вам?
– Я видел это своими глазами. Я, Астен Кленовая Ветвь, глава Дома Розы, заявляю и в этом клянусь, что видел, как присутствующая здесь Аутондиэль Эанке покушалась с помощью магии на Тину Последнюю Незабудку и Герику Ямбору, нашу гостью. Я видел стоящих пред вами Эанке и Фэриэна, – Астен говорил с четырьмя юношами, как свидетель перед судьями, и в их изумленных глазах постепенно зажигалось понимание, – возле места убийства Тины, когда они выказывали враждебные намерения против Герики. Тем же вечером на Герику было совершено нападение с помощью магии, и я узнал магию Дома Розы, которой владеют лишь мой брат Эмзар Серебряное Крыло, я, мой сын Рамиэрль и упомянутая Эанке. Я обвиняю означенную Эанке в убийстве Тины и покушениях на жизнь Герики Ямборы, а Фэриэна в пособничестве. Я сказал и жду ответа.
Над поляной повисла тишина. Юноши переводили взгляд с Астена на Эанке и своего господина и обратно. Наконец темноволосый Илад Клеверная Дымка шагнул в сторону Астена и ломающимся голосом, но очень четко произнес:
– Я признаю обвинение!
Геден, немного поколебавшись, встал рядом с приятелем. Веол и Дэйре растерянно молчали. Эанке кусала губы, с бешенством глядя то на отца, то на Фэриэна, который нерешительно потянул из ножен меч.
– Я вызываю тебя, дабы перед лицом Вечных Звезд прояснилось, что есть истина!
– Я принимаю твой вызов, – лицо Астена оставалось непроницаемым, но его сердце пело – убийства не будет, все уйдут живыми. Фэриэн для него не противник, пусть убирается вместе с Эанке, откуда пришел, а мальчишек он им не отдаст, они все вместе уйдут в Эланд и увидят, что такое Добро и Зло, что такое Борьба, Жизнь, Любовь!
Астен отбросил в сторону плащ, следом за ним полетела куртка. Четверо молодых эльфов не могли отвести зачарованного взгляда от стройного воина с золотыми волосами, схваченными на затылке боевой серебряной лентой. Его противник, торопливо сдиравший свои одежды, словно бы утратил присущую эльфам грациозность и казался сильным, опасным и вместе с тем неуклюжим зверем.
Глава Дома Розы Астен Кленовая Ветвь и глава Дома Лилии Фэриэн Весенний Рассвет отсалютовали друг другу согласно этикету и заняли позицию. Клинки со звоном скрестились. Фэриэн сделал выпад, Астен ловко отступил. Даже не отступил, а слегка подался назад.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20