Я листаю цветное приложение и думаю о безмятежности и упорядоченности этого места. Наверное, стоит приходить сюда почаще. Особенно весной. И вдруг краем глаза замечаю фигуру в тренировочном костюме и шерстяной кепке. Сначала это просто силуэт поднимающегося по небольшому уклону человека. Но он приближается, и я уже могу разглядеть рюкзак на плечах и грубые, подбитые гвоздями ботинки. Они ритмично стучат по гравию дорожки. Человек все еще далеко от меня, но, поскольку в этой части города очень много казарм, мне кажется, что это какой-нибудь ненормальный солдат тренируется перед марш-броском по пересеченной местности. Рюкзак плотно пристегнут ремнями и, судя по виду, очень тяжел. И только я подумал, что надо быть полным психом, чтобы так выкладываться, когда этого все равно никто не видит, как бегун оказывается совсем близко, и я понимаю, что это – наш Джин. Лязг подошв становится все громче. Макгуайр приближается ко мне с широченной улыбкой на лице. Весьма необычное явление, поскольку его отличительной чертой является каменная физиономия. Пот из-под кепки стекает по лицу, собирается на подбородке в большие капли, которые срываются и падают на грудь. Старомодный тренировочный костюм промок так, будто старина Джин добирался сюда вплавь. От него даже идет пар. Рюкзак – из той же эпохи, старый, как дорожный мешок, с пряжками и кожаной шнуровкой. Джин, пыхтя, останавливается, переводит дыхание и, отхаркивая огромные сгустки соплей, сплевывает их прямо на кусты роз. Одним движением он скидывает с плеч рюкзак и ставит его на землю около моей лавки. Он тяжелый даже для Джина. В нем что-то звякает.
– Доброе утро, молодой человек.
– Доброе утро, мистер Макгуайр. Что в мешке?
– Всякая всячина. Это тебе.
Он лезет в рюкзак и достает пластиковую бутылку воды, жадно пьет, полощет рот и снова сплевывает, поливает голову и шею, после чего предлагает мне попить. Я мотаю головой. Кто станет пить воду со слюной и мокротой, особенно чужой?
– Ты что, еще не нашел девчонку? И не найдешь, если будешь попусту тратить время, просиживая штаны в парке и читая дурацкие газетенки. Думаешь, по воскресеньям не надо работать?
– Ради бога, Джин. Я же только…
– Шучу, не бойся ты так. Я просто пошутил.
– Знаю. Надеюсь, сумка была тяжелой не из-за бутылки.
– А, там еще несколько старых кирпичей. Я не ищу легких путей.
Я заглядываю в рюкзак. Там действительно лежат восемь строительных кирпичей, а на дне красная кирпичная пыль. Макгуайр лезет в карман, вытаскивает «Ротманс» и свой золотой «Данхилл» и закуривает.
– И часто ты вот так вот бегаешь, Джин?
– Два или три раза в неделю. Надо поддерживать форму. Три-четыре мили. Не так и много. Я знаю и таких, кто бегает целые марафоны с полным мешком за спиной.
– Какие-то смешные у тебя знакомые.
– А кто из нас не смешной, сынок?
Джин снова сует руку в рюкзак и извлекает какие-то бумаги.
– Члены семьи, друзья и тому подобное. В основном окружение Кинки. Но есть кое-что и на принцессу.
– Я посмотрю, только понятия не имею, что искать. Да они же все мокрые! Джин!
– Ладно. Потом высушишь.
– Да, любовь слепа.
– Это точно. А ты что, и вправду веришь, что девчонка так чиста, как описал ее Джимми? Веришь, сынок? – Джин тихо смеется.
– Нет. Она еще та штучка, эта принцесса Шарлотта. Мне кажется, она вьет из бедолаги веревки. Как говорится, он прыгает через обручи. Вот тупица.
– А он даже и не догадывается об этом. – Джин затягивается сигаретой.
– Есть у меня одна мысль. Хочу кое-кого попросить выручить меня.
– Кого же?
– Его зовут Билли Фальшивка. Знаешь его?
– Знакомое имя.
– Хочу разобраться как можно быстрее.
– Не спеши. Отпускай хлеб свой по водам.
– Цитируешь Библию, Джин?
– Ветхий Завет.
– Да, конечно. В конце концов, сегодня же воскресенье.
– Ты посмотри там про Кинки. – Он указывает на бумаги. – Невеселое чтиво. Полнейший неудачник. Его жизнь – беспросветная депрессия. В конце его даже становится жалко.
– Но теперь-то у него появился шанс вырваться. Он влюблен в принцессу, она отвечает ему взаимностью. Он женится, войдет в хорошую семью, устроит свою жизнь.
– Тогда Кинки действительно лучше исчезнуть. – Произнеся это, Джин приподнял брови.
– Кажется, вчера я слегка облажался с исчезновением Кинки. Так?
– Да уж. Но ты нравишься старику, к тому же он был в особенно приподнятом настроении. Возможно, он что-нибудь принял, потому и не стал углубляться. Однако ты заставил меня понервничать, сынок.
– С чего вдруг он так завелся?
– Ты поставил его в неприятное положение. Если бы Джимми тебя не любил, то обязательно наказал бы тебя, заставил бы попотеть. Это же… – Макгуайр подбирает подходящее слово, – протокол, этикет, если угодно.
– Понимаю. Не знаю, кто тогда говорил вместо меня.
– Общаясь с людьми вроде Джимми, учишься быть хитрее. Пойми меня правильно, я люблю старика, несмотря на все его недостатки. И все равно, чем меньше болтаешь, тем больше шансов выйти сухим из воды.
– Теперь-то я понимаю.
– Он считает тебя дерзким и сообразительным. Видишь ли, если пресмыкаться перед ним, лизать ему задницу, он подумает, что ты неудачник, и станет относиться к тебе соответствующим образом. Ты будешь мыть его машину, стричь газон, а он в это время будет посмеиваться над тобой. Я уже тысячу раз наблюдал подобную картину. Парни думают, что приглянулись боссу, а его на самом-то деле бесит, как они пытаются выслужиться перед ним. Тебе же он поручил серьезную работу, возложил на тебя свои надежды. И все потому, что ты подтвердил то, что говорили ему о тебе мы с Морти: ты – талант.
– Спасибо.
Джин щелчком посылает окурок в розовый куст. Мы сидим в тишине. В парке много людей. Они прогуливают собак. Некоторым мы киваем. Сквозь просвет в живой изгороди наблюдаем, как какой-то мужчина бросает своему лабрадору огромное полено. Со второго или третьего раза пес ловит его на лету. Джин снова закуривает и втягивает дым глубоко в легкие.
– Умные собаки эти лабрадоры. – Я первым нарушаю молчание.
– Они не умеют разгадывать кроссворды, – возражает Джин. Недобрая улыбка появляется на его лице. – Звонили твои друзья.
– Это ты о ком?
– Ну, как ты их называешь, «деревенщины»?
– Вот черт! Джин смеется.
– Я знал, что ты обрадуешься.
– Они как заноза в заднице.
– Зато пополняют казну.
– От них одни неприятности.
– Да брось.
– Они опасны.
– Не преувеличивай.
– Они грязно работают.
– Будь осторожнее, – уже серьезным тоном произносит Джин.
– Забавно, но вчера ночью в клубе я наткнулся на одного из их шайки. Он рассказывал мне о каком-то безумном происшествии.
– Как тебе повезло, – сухо замечает Макгуайр.
– Это Сидни. Заявился туда со своей подружкой. Черт, Джин, вот это девочка!
Кажется, Джину это совсем не интересно. Лучше расскажу о ней Морту. Он оценит.
– Девочка – огонь. Мой член всю ночь стоял по стойке «смирно». С тобой такое случалось? Представляешь, на него можно было повесить мокрую шубу, и он бы не согнулся. Она хотела меня. Я это видел.
Всем видом мой собеседник показывает, что ему не нужно знать то, о чем я рассказываю. Так выглядят ученики католической школы, когда начинаешь слишком красочно описывать подробности.
– Джин, знаешь, она…
– Послушай меня, – перебивает он, – не смей, понял? Ни при каких обстоятельствах не прикасайся к подружкам этих ребят. Понятно? Я спрашиваю, ты меня понял?
– Черт, Джин. За кого ты меня…
– Да или нет? Отвечай, черт подери! Ты понял?
– Да я ничего и не собирался делать, – бессовестно вру я.
– Хорошо. Мы занимаемся серьезным делом. Не позволяй своему члену управлять твоими мыслями. Ясно?
– Он даже и не из их команды…
– Ты что, меня не слушал? Мне плевать на это.
– Ладно, – с обиженным и невинным выражением лица соглашаюсь я. В конце концов, иногда нужно быть угодливым.
– И чего они хотят? Покупают или продают? – Надо менять тему разговора.
– У них чертовски большая партия таблеток из-за границы. Целый вагон. И они уверяют, что качество самое лучшее. Джимми не позволит нам отказаться. Он ни за что не упустит такой возможности. Старик не хочет, чтобы их одурачили, как это иногда случается.
– У нас это называется самозащитой.
– Знаю. И еще я знаю, почему ты так поступаешь. Только на сей раз придется обойтись без цирковых номеров с фургонами мороженого.
– Фургон был цветочный.
– Без разницы.
– Это постоянная работа?
– Нет, я спрашивал у них вчера вечером…
– Вчера вечером?
– Ну да. Мы встречались с ними вчера. Ребята позвонили, когда я пришел домой. Пришлось возвращаться. Не хотелось, конечно, но что поделаешь. Случай-то особый.
– Спасибо. Удружил.
– Ты ведь и вправду их не любишь, а?
Эх, Джин. Ты ведь и так знаешь ответ. Зачем же спрашиваешь?
– Еще как. Терпеть не могу. Они и к делу-то относятся как к игре. Кажется, и тюрьма для них тоже своего рода развлечение.
– Да, тихо работать они не умеют, – соглашается Джин. – А ты у нас дисциплинированный, как солдат. Джимми был прав? Ты действительно собираешься завязать? Говори прямо, сынок.
– Что ж, между нами, мне показалось, что мы договорились: я нахожу ему Шарли и могу свободно выходить из дела.
– Когда?
– Через пару-тройку месяцев.
– Должно быть, вы оба изъяснялись загадками, потому что ни хрена подобного я не заметил. Когда вы уже успели договориться? Вчера?
Не буду рассказывать ему о происшествии в туалете.
– По крайней мере, я так воспринял его слова.
– Так ты спланировал свою отставку?
– Просто я подумал, что главное в нашем бизнесе – вовремя завязать. И будь моя воля, я бы и связываться не стал с этими головорезами. Выпалил бы им все, что о них думаю.
– На них можно хорошо навариться. Может, у тебя развивается состояние, которое я называю «боязнь ворот».
– «Боязнь ворот»? Что еще за хрень?
– Ну, когда истекает срок заключения, многих охватывает паника. Парни просто не могут побороть страх, потому что видят конец. А ты боишься, что тебя поймают.
– Однако таково мое мнение. И я имею на него право. Никто не переубедит меня, что эта шайка доставляет нам больше денег, чем хлопот. Кроме шуток. Все очень серьезно.
– Возможно, ты передумаешь, когда узнаешь размер гонорара.
– Никак не ожидал услышать это от тебя, Джин. Интересно, сколько ты потратишь в Лонг-Лартин или в Гартри?
– Я предпочитаю остаться без гроша в кармане, но на свободе, чем с кучей бабок, ожидающих, когда же ты оттрубишь свою «дюжину» или даже «пятнашку».
– Мне передать им, что предложение тебя не заинтересовало? Никто тебя не принуждает. Можешь отказаться.
– Если бы… Ладно. Я согласен. Только попрошу занести в протокол, что мне все это не по душе.
– Принято к сведению. – В голосе Джина промелькнули нотки раздражения. Он выдерживает многозначительную паузу и продолжает: – Они свяжутся со мной и назначат встречу. Постараюсь убедить их провернуть все уже на этой неделе. Обговоришь с ними детали. Не волнуйся, я тебя не брошу. На стрелку поедем вместе.
– Что решили с оплатой?
– В общем, ты берешь у них партию таблеток и продаешь их. Джимми уверен, что у тебя есть люди на севере. Прибыль делим пополам.
– Что? Пятьдесят на пятьдесят?
– Все верно, сынок.
– Вы что, рехнулись? Джин, ты же сам понимаешь, что это бред. Половина выручки только за то, что они потрудились встретиться с нами? – Как-то несправедливо, мистер Макгуайр. – О какой партии товара идет речь? – интересуюсь я.
– Точно не знаю. Что-то около двух миллионов.
– Черт подери! Это же хренова туча таблеток.
– А бабок сколько! Только запомни, от них ты услышишь об этом впервые. Ясно?
– Ясно. Хотя, по-моему, шестьдесят на сорок звучит куда лучше.
– Посмотрим, что он на это скажет. Только мне кажется, ты жадничаешь, сынок.
– Предложение поступило только вчера?
– Да. Мы встретились ночью. Черные очки, разговоры полушепотом. Ты же знаешь, как они любят играть в шпионов.
– Почему они всегда обращаются к нам?
– Ты – заложник собственной деловитости.
– Не могу сказать, что польщен.
– Вчера они только и повторяли, какой ты молодец, классный чувак и добросовестный работник.
– При встрече поблагодарю их лично.
– Сарказм совсем тебе не идет.
– Я мог бы прекрасно прожить без этих людей. Вот что я скажу тебе, Джин: работенка сулит нам неплохую прибыль, но если бы я вдруг узнал, что работать придется на постоянной основе, ушел бы, не раздумывая. Просто сбежал бы из этого парка и не останавливался до тех пор… – Джин смеется. – Не могу позволить себе убивать на этих шутов полный рабочий день. Мой организм не вынесет такого напряжения. Я превращусь в комок нервов. Они видят то, чего нет, и не видят того, что есть.
– Они хотят сделать все по-быстрому.
– Кто бы сомневался. Интересно, они что, думают, что в Диснейленд попали? Кто же позволит таким бабкам лежать без дела?
– Когда?
– Как только – так сразу. Понятия не имею, что сейчас творится на рынке пилюль. К среде или четвергу я уже буду владеть ситуацией. Там будет видно, что можно сделать.
Джин кивает.
– Я снова сменил номер домашнего телефона, – сообщает он. – Есть ручка? Хочу тебе его дать. – Протягиваю ему ручку, и он записывает номер на пачке «Ротманса», отрывает кусок и отдает мне. – Ты знаешь мой распорядок. Звони либо рано утром, либо поздно вечером. Можешь попробовать позвонить и днем. Только это не лучшее время. Придется тебе попотеть.
– А я не возражаю. Может, ты прав относительно «боязни ворот», и мне следует перенести отставку на более ранний срок. Возможно, это моя последняя сделка. После нее я сделаю вам ручкой.
– Ну ты и хитрюга! Из тебя и слова не вытянешь.
– Хитрюгой обычно называла меня мама. Моя схема такова: работай, пока молод, копи деньжата и завязывай.
– Потом договорим. Я остываю. Пойду лучше пробегусь.
Он набрасывает рюкзак на плечи и пристегивает ремни.
– Adios , молодой человек. Ах, да! Забыл тебе сказать…
– Слушай, Джин, я больше ничего не хочу слышать. Пожалуйста, оставь меня в покое. У меня и так дел по горло. Не сочти меня грубияном, но я правда не уверен, что в состоянии вынести еще одно известие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50