— Я верю тебе всем сердцем, я вверяю твоим заботам мои земли и мой народ. — Шинид произнесла эти слова, и вокруг нее засветилось золотое кольцо.— Шинид!Она сидела, закрыв глаза, подняв ладони вверх, и простыня упала с ее обнаженного тела.— Шинид…— Тихо, любовь моя.Лицо ее было безмятежно-спокойным, и так же спокойно стало у него на душе.— Туата де Данной, символ воинства, рожденный силой, серебром крещенный!Воздух над ней заструился, как воды реки. Мерцающий, призрачный. Потом стал сгущаться, искрясь.— Из земли вышедший и закаленный в огне, дай моему рыцарю власть над тобой.И вот его меч, тот самый, что он швырнул на землю в гневе много лет назад, возник из сгустившегося мерцающего тумана и лег к ней на ладони.Она медленно открыла глаза.— То, что мое, я делю с тобой, Коннал.Она протянула ему меч. Он не прикоснулся к нему. Чувство унижения и стыда охватило его.— Шинид, я…Взгляд его скользнул по стали, выкованной и отполированной так, будто это была не сталь, а чистейшее серебро. Знала ли она, что этот меч значил для него? Что значила для него возможность держать его в руках? И то, что он к нему вернулся? Когда она впервые вызвала его к жизни в маленькой комнате Круа, он едва сдержался, чтобы не схватить его. Сердце его заныло. Он хотел взять его и стать прежним, каким был до того, как бросил его к ногам отца. А теперь она сама предлагала ему этот дар.— Это не обычный меч, Коннал. — Шинид посмотрела на кельтскую вязь, украшавшую его рукоятку, эфес и верхнюю треть клинка. Вязь обрывалась, но возникало чувство, что где-то таится продолжение древнего письма. — Король Генрих вручил его тебе, когда ты стал рыцарем, но выковал его Катал, на острове Ратлин.Коннал изумленно вскинул брови. Катал, принц друидов и ее дед, супруг королевы Эгрейн, отец Фионы.— Секрет металла уходит в незапамятные времена, а сверкает он потому, что его касалась Эгрейн. — Он все еще не смел прикоснуться к нему. — Они знали, кому он предназначен.— Ты сказала, что держала его у себя, потому что принца больше нет.— Ты не принц, это верно. — Она положила меч ему на ладони, и взгляды их встретились. Они не могли оторвать глаз друг от друга. — Но ты теперь хозяин Девяти Лощин, и ты — моя любовь.Коннал почтительно смотрел на меч, держа его перед собой на вытянутых руках. Но воин в нем взял свое, он повертел им, чтобы почувствовать его силу. Рукоять, казалось, была создана для него. Меч казался продолжением его руки. Сила и власть, данные человеку.Шинид улыбнулась и смахнула слезу. Он обнял ее и нежно поцеловал.— Спасибо, сердце мое. — Голос его дрогнул. — Ты не представляешь, как много он для меня значит.— Представляю.Он отложил меч в сторону и увлек ее на кровать.— Я — счастливчик, — прошептал он, дыша ей в висок.— Да, ты счастливчик, и я намерена каждую ночь напоминать тебе об этом.Коннал засмеялся, перекатил ее на себя и подумал, что везение родиться ирландцем все же ни в какое сравнение не идет со счастьем иметь в женах вот такую рыжеволосую, вспыльчивую ирландскую колдунью. Да, ему повезло в жизни, ибо он смог завоевать сердце принцессы Девяти Лощин и освободить для нее свое сердце.Церемония проходила в полночь. Самое время для шабаша.Коннал решил, что время — самое подходящее. Всего-то крохотный промежуток между двумя словами. К тому же Шинид хотела, чтобы духи Катала и Эгрейн присутствовали на церемонии, ибо они заранее предвидели, что брак их состоится. Еще до того, как она и Коннал появились на свет.И все же в присутствии священника было что-то сакральное, ибо, стоя в двух шагах от нее и любуясь ею, одетой в платье темно-зеленого бархата, то самое, что было на ней в тот день, когда он, возвратившись в Ирландию, увидел ее колдующей на берегу, Коннал испытал трепет и проникся торжественностью момента. Он поклялся себе и ей, что любит ее и будет любить до конца своих дней.Он бормотал положенные по ритуалу слова, и Шинид, запинаясь, повторяла то, что должна была повторить. Они видели только друг друга. Они не замечали ни переминавшегося с ноги на ногу священника, ни толпы рыцарей в латах, умиленно улыбавшихся, ни стайки эльфов и фей, мерцающим роем носившихся над их головами.Они видели лишь друг друга. Коннал держал ее руку и думал, что ей все происходящее в диковинку, что она считала союз скрепленным в ту ночь, когда рябины склонились над ними шатром и золотой свет окружил их кольцом и осветил небо, что она здесь ради него, чтобы доставить ему радость, ради любви к нему. Священник прочистил горло.— Э… Милорд, все закончено.Шинид улыбнулась, шагнула в объятия Коннала и дерзко, на глазах у всех, поцеловала его в губы. И вдруг в небе над ними вспыхнул фейерверк. Звезды голубые, зеленые, желтые заплясали в безумном танце.Коннал отстранился и взглянул на небо, засмеялся и поцеловал ее снова.— Я люблю тебя, — прошептал он у ее губ.— Я верю тебе, мой рыцарь.В следующее мгновение Шинид оттащил Гейлерон и звонко чмокнул в щеку. Видно, парень давно мечтал об этом. Коннал отодвинул его плечом и сердито взглянул на друга. Гейлерон в ответ лишь причмокнул губами и невинно улыбнулся. Брейнор едва прикоснулся губами к ее щеке, а Наджар, который во время церемонии улыбался во весь рот, скрестив руки на груди, не отводил от них взгляда.— Неужели хочешь изречь что-то мудрое, Наджар? — спросил Коннал, когда толпа рассеялась: всем не терпелось выпить.— Не дай его постели остыть, — ответил тот, обращаясь к Шинид. — А ты не дай счастью уйти из ее сердца, — обратился он к Конналу, — ибо мужчина с несчастной женой влачит жалкое существование.— Знаешь по опыту?— Знаю, госпожа моего господина. Коннал взглянул на жену:— Ну, как тебе совет? Не пора ли приступать?— Моя задача не так уж сложна, а вот твоя — потруднее будет.— Я счастлив тебе угождать.— Тогда расплатись со священником. Если он еще раз перекрестится, то, боюсь, во лбу дырку проткнет.Смеясь, Коннал заплатил священнику и предложил ему выпить и закусить, но тот, насмерть перепуганный тем, что видел во время церемонии, поспешил убраться восвояси, подстегивая пони.Мерфи стояла в сторонке и всхлипывала, утираясь фартуком. Коннал подошел к ней, обнял, похлопал по спине, и она завыла в голос. Когда она успокоилась, он поцеловал ее в щеку, и она, покраснев, пожелала Конналу как можно быстрее завести деток, чтобы ей было кого нянчить.Коннал улыбнулся и, подмигнув служанке, вернулся к жене. Подхватив ее на руки, он понес ее в дом, в спальню, на их постель. И там, среди побегов плюща, увивавших кровать, в мерцающей искрами темноте, среди запахов цветов и мха, он любил свою жену долго и нежно. Никогда в жизни он еще не испытывал такого счастья.И никто из них не знал, что очень скоро их счастье превратится в осколки и жизнь пошатнет веру Коннала в волшебную силу его жены. Глава 19 В лесу, в миле от дома Пендрагона, Ангус О'Брайан развел небольшой костерок. Напротив него сидели двое — рыцари его брата. Оба повели носом, мечтая о теплой постели. Ангус смачно жевал копченое мясо, стараясь не смотреть на своих товарищей. Изможденные лица и истлевшие лохмотья, в которые они были одеты, красноречиво говорили о том, до какого бедственного состояния они дошли. Они потеряли самое главное, чем гордится мужчина: гордость и достоинство. Ангус потерял свой народ. Надо бы уже привыкнуть к этому, думал он, потирая лоб. Он тосковал по утерянному дому, по братьям. Господи, как он ненавидел Англию!А еще он ненавидел Ричарда, Пендрагона и его ведьму. Ничто из утерянного никогда к нему не вернется, и он знал, что принц Иоанн не заплатит ему больше, чем уже заплатил, не вознаградит за убийство рыцаря и его колдуньи.Ангус и не ждал награды от Иоанна. Чтобы принц заплатил побольше, Ангус должен оказать ему услугу. Но зачем Иоанну нищий ирландец? У Ангуса не было ни земель, ни нужных связей. Ему нечего было терять, и единственное, что Иоанн мог взять у него в залог, — это его жизнь.Но Ангус больше не дорожил жизнью, и это делало его опасным.Убийство Коннала стало для него делом чести. Только так он мог отомстить. Пендрагон ответит за то, что взял его младшего брата на войну, где он погиб. Ангус предпочитал не вспоминать о том, что брат пошел на войну по собственной воле. Кейт был так восхищен картиной, увиденной им однажды: Пендрагон верхом, в полном вооружении на боевом коне, — что юнца уже было не свернуть с пути, который он сам для себя выбрал, — служить под началом Пендрагона королю Ричарду.Ну что ж, на этот раз Ричард Львиное Сердце вернется домой ни с чем. И поделом ему. Не то чтобы принц Иоанн был лучше. Но ведь не Иоанн, а именно Ричард согнал О'Брайанов с их земель и лишил имущества.В Ангусе жили два человека. Один, в ком еще оставалась совесть, осуждал Маркуса за бесчестное поведение. Ангус предупреждал» его, что брак с Шинид будет ошибкой, что она отомстит ему за то, что он хочет взять ее ради магии. Так и случилось. Ангус провел рукой по волосам. Он и сейчас во всех подробностях помнил, как де Клер одним ударом отрубил его брату голову. Кровь хлынула алой струей, забрызгала Ангуса, попала ему на сапоги. И он долго не мог прийти в себя от страха.Маркус не желал понимать, что магическая сила пришла к Шинид от ее предков-друидов и корыстный человек мог эту силу убить. А вместе с ней убить и Шинид.Но Ангус знал, что ее можно остановить. Его стрела уже однажды попала в нее. Ему тогда повезло — в лесу были и другие воины, которых и схватили вместо него. Он успел уйти, пока его товарищей, связанных, везли в замок ирландского короля. Откусив еще кусок, он ногой подтолкнул бревно в огонь.— Как мы его схватим? Он ведь прячется за стенами.— Я думаю. — Ангус не рассчитывал на то, что принц Иоанн захочет получить ведьму живьем. Но если не доставить ее Иоанну, то можно распрощаться с собственной головой. Хотя он готов был прозакладывать голову, что Иоанн уже нанял другого человека и тот идет по следу Пендрагона. Что ж, Ангус любил острые впечатления. Любил играть с жизнью и смертью и знать, что властен казнить и миловать.Ангус даже был готов умереть — если только Пендрагон и его ведьма умрут вместе с ним.— Ангус?— Заткнись, я же сказал, что думаю.— Трудная у тебя дума, похоже.Ангус поднял голову, и в это время незнакомый человек вышел из леса. Ангус потянулся за мечом, но в ушах его вдруг зазвенело. Он только успел увидеть подошву сапога, что неожиданно опустилась на его голову.— Не смей огрызаться, щенок!Ангус потряс головой. Шум в ушах не утихал. И вдруг подле него возникли еще двое рыцарей.— Иоанн сказал, что у меня был еще один шанс его убить.— Ты не понял, только и всего. Но разве вы не получили его имущество в награду?Ангус усмехнулся, потирая кровавую шишку на затылке.— Вы надеетесь получить ее земли, убив его? Они ему не принадлежат. Только дом. — Ангус наслаждался растерянностью Юстаса. — Да, он наделен правом хозяйничать на ее землях, но если вы его убьете, его место займут другие желающие. Вам не убедить короля передать ее имущество вам, как бы мало ни было справедливости в этой стране. Пендрагон ничего плохого вам не сделал, и против него у вас ничего нет.Юстас внимательно рассматривал прицепившуюся к плащу колючку.— Но ты ведь хотел его убить?— У меня свои причины. Мне их имущество не нужно. Только жизни. Его и ведьмы.Юстас поднес клинок к горлу Ангуса.— Клянешься жизнью?Ангус спокойно смотрел ему в глаза.— Тебе нужна моя жизнь? Так возьми ее. Но я много чего знаю о Пендрагоне и ведьме. А тебе о них и сказать нечего.Юстас ненадолго задумался.— Ладно, расскажи мне, что она умеет. Ангус засмеялся гортанным, лающим смехом.Она опять проснулась от кошмара. Села и посмотрела на Коннала. Он шевельнулся.— Шинид, в чем дело? — сонно пробормотал он.— Тише, спи.Она высвободилась из его объятий, но Коннал поймал ее за руку.— Опять тот же сон?— Не тот. — Она поцеловала его в лоб. — Мне просто надо немного подышать.— Не выходи из дома и будь осторожна.— Обещаю. — Она поцеловала его в губы. — Мне снилось, что я тебя люблю.— Это не сон, — пробормотал он и сонно улыбнулся.Она выскользнула из постели, накинула бархатную накидку и пошла к двери. Но вдруг остановилась и поежилась. Странное, тревожное предчувствие овладело ею. Куда же она собиралась пойти? Шинид вздохнула и, прошептав заклинание, оказалась на летней кухне.Внезапно она почувствовала страшный голод и принялась рыскать по буфетам, заглядывать в горшки и миски. Отыскав хлеб, сыр и жареное мясо, она отрезала по куску и, сделав себе бутерброд, подумала, что стоит приготовить такой же для Коннала. Кухня была чисто прибрана, на полу ни крошки. В углу стоял бак. Она решила, что туда сбрасывают остатки еды для свиней или собак, хотя ни свиней, ни собак в доме она не заметила.— Миледи?Шинид стремительно обернулась, дожевывая кусок. Она покраснела и смутилась, как будто ее застали на месте преступления.— Простите меня, Мерфи.— Да что вы, милая! Проголодалась, девочка моя, и правильно сделала, что пришла. — Служанка поправила чепец и, переваливаясь, как утка, засеменила к столу. — Мы уже все тут стали бояться, что хозяин вообще никогда не выпустит вас из своей комнаты.Шинид покраснела. Действительно, они провели в спальне почти сутки. Можно себе представить, что подумали домочадцы, когда Коннал, выглянув в дверь, приказал им принести еду и питье, а потом, так и не соблаговолив одеться, принял поднос и захлопнул дверь у них перед носом.Мерфи сняла тряпицы с нескольких горшков и подвинула их к Шинид.— О, благодарю. Того, что я взяла, вполне хватит. Вы-то сами не хотите ко мне присоединиться?— Я как раз об этом думала.Мерфи зачерпнула ложкой какое-то лакомство, густое, с кусочками яблок и запахом корицы. Коннал привез пряности из Палестины, аромат был чудесный.Женщины уселись за стол и приступили к еде. Мерфи развлекала Шинид рассказами о Коннале. Большую часть времени он проводил в боевых походах, но отдыхать от ратных подвигов он приезжал сюда, ведь здесь был его дом. Но и тут он не знал покоя, вечно что-то бурчал да слонялся по дому. Коннал был человеком действия, отдыхать он не привык.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40